Речной Ветер - житель равнин (джен)

— Астинус, «Иконохронография»

Исчезли!

Речной Ветер пошарил в грязи там, где только что были Ди Ан и посох. Это не было плодом его больного воображения. Женщина и посох исчезли.

Он откинулся на спину и безучастно уставился на то место. Он сделал неправильный выбор. Посох из голубого хрусталя был потерян, его миссия провалилась. Боль всколыхнулась в его сердце и вырвалась наружу. Его мучительный крик разнёсся по Лихорадочному озеру. Звуки, издаваемые животными, стихли, и воцарилась тишина.

Речной Ветер упал лицом вниз. На глаза навернулись слёзы. Он сделал неправильный выбор. Он подвёл Мишакаль. Он подвёл Золотую Луну. Ловец Блох умер напрасно. Он уткнулся лицом в грязь, чувствуя, как она царапает его щёки. Как он мог вернуться домой? Как он мог снова предстать перед Золотой Луной без посоха? Она была потеряна для него навсегда.

Житель равнин долго лежал неподвижно, охваченный отчаянием.

Наконец он медленно поднялся на ноги и посмотрел в сторону Отрекшихся гор. Там была шахта, ведущая в Хест; он бросится в неё. От этого решения Речного Ветра его сгорбленная спина немного выпрямилась. Магия в шахте исчезла; он умрёт при падении. Тогда никто не узнает о его позоре.

* * *

Морс, правитель королевства Хест, неподвижно сидел в жёстком каменном кресле и слушал, как избранные представители землекопов и воинов спорят о том, как распределить скудный урожай пшеницы. Они спорили уже давно, и Морс стремительно терял остатки своего и без того невеликого терпения. Урожай был самым маленьким за всю историю Хеста, и пришло известие о том, что фруктовые деревья тоже умирают. Без магии их было не спасти. Вскоре в Вартуме начнётся голод.

Морс решил, что в случае необходимости он подавит эти мелкие склоки силой, но, когда он уже был готов призвать всех к порядку, произошло нечто странное. Он увидел проблеск света. Это ошеломило его, ведь он жил в полной темноте с того дня, как Карн ослепил его. Свет был всего лишь отблеском, голубым огоньком светлячка, но он всё равно увидел его, и это потрясло его.

Морс встал. Представитель землекопов задал ему вопрос. Слепой воин не услышал его. Постепенно в зале воцарилась тишина. Морс неподвижно стоял. Перед его слепыми глазами всё ещё мерцал свет.

— Соберите на улице пятьдесят солдат, — ровным голосом сказал он. — Одетых легко, только с копьями.

— Мой господин, — сказал старший землекоп, — что случилось?

— Что-то происходит, — ответил Морс. — Я вижу свет. — Впервые за много лет он вышел из комнаты без помощи слуги или эльфа. Собравшиеся зашевелились от любопытства.

— Что происходит?

Морс последовал за светом на улицу. Каким-то образом он знал, где находится источник света, — он не только видел его, но и чувствовал. Хотя окружающее было для него таким же невидимым, как и всегда, следуя за мерцающим светом, он обходил все препятствия. Он просто знал, куда поставить ногу. Свет поманил его к себе. Топот солдатских ног сообщил ему, что прибыл его эскорт.

— Кто командует? — Спросил Морс.

— Я, мой господин, Прем, — сказал эльфийский офицер.

— Ты знаешь великий храм наших предков?

— Храм с привидениями? — спросил Прем.

— Он самый. Мы отправимся туда немедленно, но войду только я. Это ясно?

— Конечно, мой господин. Что происходит?

— Я пока не знаю, — твёрдо ответил Морс. — Я боюсь... — Он не договорил.

Как он мог это сказать? Как он мог рассказать им о своих опасениях, что голубое свечение было вызвано Ли Эл. Мёртвой Ли Эл.

Морс повел их через опустевшие поля. Мерцающий свет становился все ярче и устойчивее. Солдаты шли в плотном строю. Морса одолевали любопытство и страх. Со дня смерти Ли Эл и Ввелза прошло сто дней. С тех пор в Хесте не было никаких проявлений магии. Брат и сестра были сожжены на погребальных кострах. От них ничего не осталось. А теперь это…

После двух часов быстрого марша воины вскарабкались по неровной каменистой тропе к храму. Поднявшись на плато, где стоял храм, они замерли как вкопанные. Морс услышал, как стихли их шаги. Он резко потребовал объяснений.

Прем сказал:

— В храме горит свет, мой господин!

— Ты тоже его видишь!

— Мы все его видим.

— В шеренгу! — рявкнул Морс. — Я иду внутрь. Я не хочу, чтобы что-то вышло оттуда наружу, понятно?

Воины выстроились полукругом перед огромным входом в заброшенный храм. Они с благоговением наблюдали за тем, как Морс поднимается по истертым ступеням в поле лазурного света.

Чувство нежной благосклонности окутало Морса, словно одеяло. В глубине души он понимал, что это магический эффект, возможно, ненастоящий, но это было настолько сильное чувство, что он почти перестал бояться. Голубое сияние усиливалось, пока у него не начало жечь глаза. С его губ сорвался стон, и он поднес руки к лицу. Он увидел грубые, утолщенные кончики своих пальцев. Его стон боли сменился сдавленным криком изумления. Он опустил руки и, пошатываясь, отступил к массивной колонне с каннелюрами.

Морс мог видеть. Перед ним был пол храма, усеянный обломками колонн и другим мусором. Он видел все это с поразительной четкостью. Он действительно мог видеть.

Свет по-прежнему манил его вперед. Он шел среди величественных колонн, пока не наткнулся на источник яркого синего света.

В футе над изрытым колеями полом парила фигура эльфийки, стоявшей прямо, с закрытыми глазами и прижатыми к бокам руками. Она была одета в черную одежду землекопов-хеститов, но медная ткань была порвана, а черная краска облупилась и поцарапана. В нескольких дюймах перед женщиной, вертикально паря, висел великолепный посох из сапфира. От него исходил синий свет.

Морс опустился на одно колено.

— Кто-кто ты такая? — прошептал он.

— Послушай, — прозвучал в его голове мелодичный голос. — Услышь меня.

На его прояснившихся глазах выступили слёзы. Морс снова спросил:

— Кто ты?

— Я та, кого ваши предки знали как Квенети Пах.

Морс резко вдохнул.

— Богиня?

— Я возвращаю вам эту женщину вашей расы. Она усердно трудилась во имя добра. Чтобы спасти ее от безумия и смерти, я вернул ее домой.

— Кто она, божество? — Спросил Морс.

— Ее зовут Ди Ан.

— Мои маленькие глазки! Ан Ди... — Он начал подниматься, но богиня обратилась к нему в последний раз, и сила ее голоса заставила его снова опуститься на колени.

— Пусть это место снова станет священным. Соблюдайте мои законы, и вы обретете здоровье и целительство. Эта женщина станет моей жрицей, и через нее я стану известна всему вашему народу.

Морс склонил голову.

— Да будет так, — поклялся он. — Благодарю тебя, богиня, за то, что вернула мне зрение.

Но богиня уже исчезла.

Голубая аура исчезла следом, оставив Ди Ан стоять на полу. Наконец, сапфировый посох тоже исчез. Ди Ан пошатнулась, как лунатик. Морс быстро подошёл к ней и поддержал.

Она медленно открыла глаза.

— Морс? Это ты? — слабо спросила она.

— Да. Ты изменилась, маленькая копательница.

— Я выросла. Ты… злишься, что я ушла?

— Злился, но больше не злюсь.

Ди Ан подумала, что странно чувствовать руку Морса на своей талии. Странно, но приятно. Она спросила:

— Ты тоже слышал слова богини? Ты видел её священный посох? — Когда Морс кивнул, она добавила:

— Я была в царстве богов. Не знаю, как долго. Мы с Речным Ветром пытались сбежать от дракона, и там были люди, похожие на ящериц...

— Дракон! — воскликнул Морс. — Люди, похожие на ящериц? Ты уверен, что у тебя в голове все ясно?

Ди Ан устремила на него пронзительный взгляд. Ее прежде темные глаза теперь были ярко-голубыми, того же цвета, что и посох Квенети Пах.

— Моя голова совершенно ясна, Морс. Она подумала о бедном Ловце Блох, погибшем от рук драконидов. Она увидела, что Речной Ветер горит в лихорадке — "был ли он в безопасности?"

— И на сердце у меня довольно тяжело.

Морс и Ди Ан вышли к ожидавшим их воинам. Он с трудом мог поверить, что эта хладнокровная, неземная женщина была тем бесплодным ребёнком, который водил его за нос в самые мрачные дни его жизни.

— Я всегда буду стараться вести тебя правильным путём, — сказала Ди Ан доверительным тоном. Морс моргнул. Она прочитала его мысли.

— В конце концов, меня бы здесь не было, если бы я не следовала за тобой, даже когда вела тебя.

Морс представил Ди Ан воинам, и они отдали ей честь, высоко подняв копья. После этого Морс растерялся. Он спросил Ди Ан, что она хочет делать.

Она посмотрела на задымлённую, отравленную пещеру. Она подумала обо всех детях, которые не могут иметь потомства и трудятся на полях и в шахтах. Хотя теперь она могла без страха вспоминать мир на поверхности, она знала, что её место в Хесте, среди её народа. Окинув туманный пейзаж ясным взглядом, Ди Ан сказала:

— Я хочу исцелить это место. И, возможно, исцелить себя.

* * *

Каким-то образом Речному Ветру удалось добраться до подножия гор. Шаг за шагом он брёл день, и ночь, и ещё день. Его подгоняло решение броситься в шахту. Хотя ему угрожали и другие способы смерти — в том числе голод и жажда, — он был одержим мыслью, что должен умереть в шахте. Почему-то он считал, что так будет правильно.

Речного Ветра изнуряла лихорадка, поэтому обнаружение источника со сладкой водой в расщелине между скалами стало для него величайшим даром.

Жажда была утолена, но голод, от которого в животе всё сжималось, вернулся. У Речного Ветра не было лука, и он едва ли мог рассчитывать на то, что ему удастся поймать какую-нибудь дичь голыми руками. Он нашёл несколько кедровых шишек, растущих гроздьями вокруг высоких валунов. Он съел сотни крошечных семян. Это немного помогло, но он не мог питаться только ими. Когда снова наступила ночь, он лежал на округлом валуне, а над ним возвышались горные вершины. В таком ослабленном состоянии он никогда не смог бы взобраться на склон горы. Он не смог бы сдержать своё обещание умереть в шахте.

«Я даже это дело не могу закончить как надо», — с горечью подумал он.

Появились звёзды. Он увидел разбитую чешу Хиддукель, голову бизона Кири-Джолита, чёрный капюшон Моргиона. Рядом с Моргионом, едва выглядывая из-за вершин гор, располагалось созвездие Мишакаль. Как и стальной амулет, который он подарил Золотой Луне, звёзды Мишакаль образовывали две соединённых капли. «Бесконечная погоня», — называл его отец. Если вести пальцем по петле, то никогда не дойдёшь до конца.

(прим.: скорее всего имеется в виду знак бесконечности)

— Что это значит? — спросил юный Речной Ветер.

— Это значит, что, куда бы ты ни отправился, богиня всегда с тобой, — ответил его отец.

"Всегда с тобой" — как лик Золотой Луны, который никогда не покидал его мыслей. Речной Ветер закрыл глаза и представил её образ. Серебристо-золотистые волосы, сияющие глаза, мягкие красные губы…

От этого зрелища из-под его закрытых век потекли слёзы. Она была так прекрасна. Если его поиски провалятся, она выйдет замуж за другого. Наконечник Стрелы будет настаивать. Он все равно никогда не одобрял Речного Ветра.

Мысль о Золотой Луне в качестве жены другого мужчины вызвала у Речного Ветра прилив гнева. Отчаяние не поглотило его полностью. Он никогда не позволил бы Наконечнику Стрелы выдать ее замуж за другого! Он бы сначала украл ее у него!

Речной Ветер резко открыл глаза. Как глупо! Как эгоистично! Он забыл о другой своей важной задаче — предупредить всех о драконидах и их планах завоевания. Уже одного этого было бы достаточно, чтобы вернуться в Кве-Шу.

И его ухаживания не были неудачными. Пока он жив, ухаживания будут продолжаться. И если на это уйдёт десять лет или сто, Золотая Луна будет ждать его. Он знал, насколько сильны её дух и воля. Её никогда не принудят к браку.

Речной Ветер поднялся с валуна и начал взбираться наверх.

"Все горы начинаются одинаково", — мрачно подумал он. — "Снизу. И вверх. И именно так, с тяжёлым сердцем, ему придётся их преодолеть."

Это было кошмарное восхождение. Ноги жителя равнин дрожали от холода горного воздуха, и не раз они подкашивались, заставляя его падать на землю. Когда это случалось, Речной Ветер продолжал карабкаться, цепляясь пальцами. Неважно, что из его расцарапанных ладоней текла кровь. Неважно, что из-за всё ещё бушующей лихорадки у него мутилось в глазах. Он должен был продолжить свой путь.

Он добрался до небольшого плато и перевернулся на спину, чтобы отдышаться. В ночном воздухе от его дыхания поднимался тонкий белый пар. Всего минута отдыха, совсем чуть-чуть.

Посох из голубого хрусталя материализовался в воздухе над ним. Он застонал, решив, что это лихорадочный бред, но когда Речной Ветер протянул руку, чтобы схватить парящий посох, его пальцы сомкнулись на гладком твёрдом сапфире. Посох вернулся. Он был холодным и ярким в его руке. Магическая аура рассеялась, и Речной Ветер почувствовал грубую тёмную древесину.

— Спасибо, Мишакаль, — сказал он. — Спасибо! — Гора отозвалась эхом на его крик.

Он гадал, что случилось с Ди Ан, где она сейчас. Должно быть, богиня помогла ей. Должно быть. Он мысленно помолился за эльфийку.

Речной Ветер продолжил восхождение. Он тяжело опирался на пятифутовый шест, и тот поддерживал его во время долгого подъёма.

В последующие дни удача то улыбалась Речному Ветру, то отворачивалась от него. В высоких и узких долинах Отреченных гор он находил дикие ягоды и коренья, которые можно было есть, но не мог поймать дичь голыми руками.

Болотная лихорадка отступала на час или на день, но потом возвращалась, превращая жителя равнин в дрожащее, съежившееся от холода существо. В такие периоды Речной Ветер бесцельно отклонялся от выбранного пути, иногда на три-четыре лиги в неправильном направлении.

От жара и боли его разум застилала пелена. Он порезал руки и ноги, спотыкаясь об острые камни. Он бродил три дня в бреду, пока его не привёл в чувство внезапный ледяной дождь. Тогда-то он и понял, насколько заблудился. Вершины вокруг были незнакомыми, а лес — не похожим ни на один из тех, что он видел раньше.

Пока Речной Ветер стоял под холодным дождём, собираясь с мыслями, он услышал голос молодого человека:

— Чего тебе нужно, бродяга?

Он обернулся и увидел, что стоит на открытом месте рядом с лагерем. Два крепких фургона были поставлены ось к оси, перед ними была расстелена брезентовая палатка. Под промокшим брезентом неровно горел костер. Между Речным Ветром и лагерем стоял молодой человек в мокрой от дождя накидке и шляпе. Он держал меч с тонким лезвием. Острие было обращено к Речному Ветру.

— Я спросил, чего ты хочешь? — повторил молодой человек. Из-под его шляпы выбивались жёлтые волосы.

— Я заблудился, — сказал Речной Ветер.

— Что ж, бродягам-ворам здесь не рады!

— Не нужно угрожать, — сказал Речной Ветер. У него стучали зубы, а холод от дождя, казалось, проникал до самых костей.

— Я не разбойник.

— Откуда мне знать? — спросил блондин. — Ты крупный парень и держишь в руках толстую палку.

— Послушай, можно мне погреться у твоего костра? Я продрог до костей.

— Нет! Убирайся! — Он топнул ногой для пущего эффекта, но только испачкал свои ботинки в грязи.

Речной Ветер хотел было попытаться обезоружить мальчишку, но не успел он ничего предпринять, как потерял равновесие и в следующее мгновение уже лежал на спине в грязи. К светловолосому мальчику подошла ещё одна фигура в плаще с капюшоном.

— Кто это? Что ты с ним сделал? — спросил человек в капюшоне. Голос звучал как у девочки.

— Я ничего не делал, — ответил мальчик. — Это всего лишь какой-то нищий.

— У него осанка воина, — заметила девочка. — Но он выглядит совсем больным.

— Мы не можем приютить каждого голодного разбойника, который проходит мимо.

— Ну, мы же не можем оставить его здесь под дождём! — заявила девочка.

Речному Ветру хотелось бы поаплодировать её хорошим манерам, но он был слишком слаб, чтобы издать хоть звук.

Девочка попыталась поднять его за руку, но не смогла. Мальчик немного понаблюдал за ней, а потом присоединился. Вдвоём они наполовину несли, наполовину тащили Речного Ветра к повозкам. С большим трудом и жалобами они затащили его в одну из повозок.

Брезентовый клапан опустился, и мальчик снял шляпу. У него был высокий лоб и множество веснушек. Его серые глаза были налиты кровью. Девочка откинула капюшон. У нее было приятное пухлое лицо, нос пуговкой и вьющиеся черные волосы.

— Дай мне тряпку, Дармон, — попросила девочка. Мальчик снял тряпку с выступа крыши и протянул ей. Она промокнула лицо и шею Речного Ветра, отжала тряпку и вытерла ему руки.

— Спасибо, — сумел выдавить из себя житель равнин.

— Как тебя зовут? — мягко спросила девушка.

— Речной Ветер.

Мальчик, Дармон, фыркнул.

— Варварское имя! — заявил он. Девушка шикнула на него.

— Не принимай его слова всерьёз, — посоветовала она юному жителю равнин. — Дармону нравится думать, что в его жилах течёт благородная кровь, и это позволяет ему смотреть на других свысока.

— Во мне действительно течёт благородная кровь, Лона! Мой дядя — лорд Бедрик из...

— Ты мне это уже говорил. И ещё повторял несколько раз.

Девушка снова принялась выжимать ткань.

— Меня зовут Арлона. Для краткости — Лона. Что с тобой случилось, Речной Ветер, что ты оказался в таком состоянии?

Он моргнул горящими глазами и собрался с мыслями.

— Я пытаюсь попасть домой, — сказал он. — В Кве-Шу. Моя возлюбленная там, ждет меня. Я должен отдать этот посох Золотой Луне. Посох лежал рядом с ним на тюфяке из одеял.

— Эта штука? — Спросил Дармон, указывая на посох пальцем ноги. — Что такого особенного в этой старой палке?

— Посох Мишакаль. Это поможет мне выполнить задание, — лихорадочно произнёс Речной Ветер. Мальчик закатил глаза и покачал головой, пробормотав: "Варвары".

Лона сварила горячий суп и, пока он варился, рассказала Речному Ветру, как они с Дармоном оказались здесь, в глуши.

— Мы с Дармоном — последние выжившие из Королевской театральной труппы Квиднина, — сказала Лона, помешивая бульон. — Мы направлялись из Новой Гавани в Утеху, когда мастер Квиднин поссорился с кучером из-за того, какой маршрут выбрать. К сожалению, Квиднин настоял на своём, и мы поехали на восток. — Темноволосая девушка уставилась в чашку.

— Кажется, нам нужно было ехать на запад. Мы оказались в горах. Возницы были в ярости из-за того, что Квиднин привёл нас в такое место. Произошла ужасная ссора, и возницы бросили нас. Квиднин по-прежнему был уверен, что мы не могли уйти слишком далеко от намеченного пути. Он одного за другим отправлял разведчиков на поиски помощи, еды, воды. Ни один из разведчиков не вернулся. Из одиннадцати человек театральной труппы, с которой мы отправились из Новой Гавани, остались только мы с Дармоном.

— Актёры? — спросил Речной Ветер. Он отхлебнул из кружки слабый, но горячий бульон, который дала ему Лона, и почувствовал себя лучше. Он протянул руку и потрогал кончик лезвия, которое Дармон протянул ему под дождём. Лезвие легко сгибалось под его большим пальцем. Меч был бутафорским, сделанным из жести.

— Эй! — возмутился Дармон. — Ты его испортишь! Прекрати!

Он пересел на другую сторону повозки, подальше от Речного Ветра. Житель равнин усмехнулся, осознав, что ему угрожал мальчик с игрушечным мечом.

— Как ты здесь оказался? — спросила Лона, пристально глядя на него своими яркими карими глазами.

— Я проделал путь из Кзак Царота, — ответил Речной Ветер. — Там я нашёл этот посох. А до этого... — Он нахмурился. — Подробности расплывчаты. Там была девушка... девушка с тёмными волосами.

Лона приложила прохладную руку к его щеке.

— У тебя высокая температура, — сказала она. — Неудивительно, что у тебя в голове путаница.

Речной Ветер выпил ещё бульона.

— Как давно вы здесь одни? — спросил он.

— Последний из взрослых, парень по имени Варабо, уехал на последней лошади, запряжённой в повозку, пообещав вернуться через день, если не встретит помощь по пути, — сказала Лона. — Это было неделю назад, и с тех пор мы ждём здесь, в глуши.

— Я говорил Варабо, что должен поехать я, — сказал Дармон. — Я знал, что он никогда не найдёт выход.

— Дайте мне прийти в себя, и я выведу вас из этих гор, — сказал Речной Ветер.

— Ты! — Дармон усмехнулся. — Я думал, ты тоже заблудился.

— Лихорадка притупила мои чувства, — ответил житель равнин. Он начал испытывать неприязнь к высокомерному юноше.

— Как только я приду в себя, я покажу тебе, как добраться до Утехи, если ты туда направляешься.

— Хм, полагаю, ты захочешь разделить с нами трапезу.

Лона легонько шлёпнула Дармона по ноге.

— Он может есть всё, что у нас есть, — настаивала она. Лона нахмурилась, глядя на потрёпанную кожаную одежду Речного Ветра.

— Думаю, я могу перешить для тебя кое-что из одежды Квиднина. Ты выше его, но, по крайней мере, она тебя прикроет.

— Спасибо.

— Лона — портниха в труппе. Ей нравится шить и всё такое, — фыркнул Дармон.

Речного Ветра согревало тепло в животе и сухое одеяло, которым он укрылся. Ему снилась Золотая Луна. Она звала его, протянув руки. Внезапно её лицо изменилось, и у неё появились короткие тёмные волосы. Он не узнавал эту женщину, хотя её имя казалось таким близким.

По горному небу неслись серые облака, разорванные в клочья свежим ветром. Речной Ветер почесался под своей новой неудобной одеждой. Лона починила для него льняную рубашку и облегающие штаны. Она перебрала с десяток пар обуви, прежде чем нашла полусапожки на деревянной подошве, которые подошли Речному Ветру.

Этот эклектичный наряд был ему не по вкусу — рубашка была в выцветших красных полосках, а штаны слишком обтягивали, — но это было лучше, чем ходить полуголым, как какой-нибудь дикарь.

Речной Ветер долго спорил с Дармоном, когда сообщил мальчику, что им придётся бросить повозки.

— В них всё наше театральное оборудование, — возражал Дармон.

— Но кто будет тянуть повозки? — напомнил ему Речной Ветер.

В конце концов Дармон, угрюмый и молчаливый, собрал всё необходимое в деревянный чемоданчик и присоединился к Речному Ветру и Лоне, которые шли пешком.

Они спустились по узкой колее от повозок со склона горы. Вокруг них раскинулся огромный лес. Речному Ветру приходилось часто останавливаться, чтобы передохнуть. Во время этих передышек он заметил, что листья на некоторых деревьях начинают приобретать осенний оттенок.

Он увидел заросли желтых звездоцветов, которые, как он знал, распускаются только в конце летнего сезона. Наконец, во время перерыва на отдых, он заметил, как странно, что лето почти закончилось.

— Почему это странно? — спросил Дармон.

Речной Ветер уставился на молодого человека.

— Я покинул Кве-Шу в конце лета, — сказал Речной Ветер. — Мне кажется, что я путешествую уже очень долго, но всё равно на дворе конец лета.

— Может быть, ты не знаешь времен года? — Спросил Дармон. — Ты что, не обращал внимания?

— Будь вежлив! — Упрекнула его Лона.

— По правде говоря, я думаю, что была в месте, где не было времен года. — Речной Ветер потер виски своими длинными пальцами. — Я не понимаю, как такое может быть, — сказал он.

— Все вернется к тебе, когда ты поправишься, — сказала Лона. Она полезла в сумку и достала горсть сушеных яблок. Она дала несколько кусочков Дармону и Речному Ветру. Речной Ветер рассеянно откусил от фрукта.

Он изо всех сил старался вспомнить. В его голове проносились обрывки мыслей — смертоносное существо, летящее по воздуху на черных крыльях, добрый и любящий голубой свет — все это не имело смысла, и от этого у него разболелась голова. На какое-то время он сдался.

Несмотря на пробелы в памяти, некоторые вещи были совершенно ясны. Он точно знал, где они находятся: отрог Отрекшихся гор вдавался в лес на юге и востоке. В южном хребте был высокий перевал, который вёл прямо к высокому плато. Восточный Путь Мудрецов пролегал вдоль северного края плато, и, оказавшись на нём, можно было за два дня дойти до Кве-Шу.

Это воспоминание тоже было чётким: его домом был Кве-Шу, и там его ждала Золотая Луна.

Он объяснил Дармону и Лоне маршрут, и они согласились пойти этим путем. Пока они шли, Лона рассказала Речному Ветру, как они с Дармоном попали в Королевскую театральную труппу.

— Мы сироты, Дармон и я, — начала она. — Моя мать работала швеей и поваром в труппе. Год назад она умерла от гриппа, и я унаследовал ее обязанности.

— Мне жаль, — искренне сказал Речной Ветер.

— О, у нее была лучшая жизнь, чем у большинства, и в конце концов она не сильно страдала. Но, Дармон, он сбежал из дома, чтобы стать актером.

Он приподнял темные брови и напустил на себя надменный вид.

— Моя аристократическая семья не одобряла, чтобы сын играл в пьесах, — сказал Дармон. Он подставил лицо встречному ветру, и ветер развевал его распущенные светлые волосы.

— Они не понимали, что я рожден быть артистом.

"Какая чушь", — подумал Речной Ветер. Он спросил:

— Что вы будете делать, когда доберётесь до Утехи?

— Если звёзды будут к нам благосклонны, мы найдём там Квиднина или кого-то из труппы, — сказала Лона.

— А если нет?

— Мы создадим свою собственную труппу, — твёрдо сказал Дармон.

Речной Ветер не стал высказывать своё мнение о том, что все актёры умерли — от голода или были убиты — в бескрайнем одиночестве гор.

Добрую Арлону и высокомерного Дармона, скорее всего, не ждало ничего хорошего в Утехе. Ничего, кроме тупика.

Той ночью Речного Ветра сильно знобило, несмотря на кувшин с горячей водой, который дала ему Лона, чтобы он прижимал его к груди. Зубы стучали так громко, что он попросил Дармона вырезать для него веточку из белого дерева, чтобы он мог её грызть.

Когда сон наконец одолел его, он снова увидел сон. На этот раз образы были ещё более размытыми. Он стоял в кромешной тьме. Над головой пролетело что-то — чёрное крылатое существо, которое прошлой ночью не давало ему спать. Из темноты донёсся женский голос, звавший его по имени.

Её голос был ему знаком. Она вышла из темноты и направилась к нему. У неё были длинные золотистые волосы, а красивое лицо было печальным. Когда она проходила мимо него, Речной Ветер увидел слёзы на её гладких щеках. Она шла дальше, всё ещё зовя его по имени, пока тьма снова не поглотила её.

Речной Ветер тихо вскрикнул и очнулся. Он лежал, дрожа и прижимая к груди кувшин.

"Кто она была?" — думал он. — "Кто была эта женщина? Он должен был знать. Она была очень важна." — Вопросы роились в его голове, пока наконец его не сморил сон.

Они добрались до перевала ещё до полудня следующего дня. Несколько часов подъёма по крутой тропе — и троица оказалась на высоком плато. Это плато, оставшееся после Катаклизма, образовалось, когда огромный поток камней и грязи заполнил горную долину.

Среди Кве-Шу ходили слухи, что если копнуть бурую почву плато, то можно найти дома, животных... и людей, погребённых именно там, где они находились во время Катаклизма.

На самом деле плато представляло собой приятное, покрытое травой пространство в суровом, каменистом океане вершин. По плато бродили стада толсторогих баранов и горных козлов, и Речной Ветер страстно желал поохотиться на них. Но, увы, у него не было ни лука, ни даже приличного копья, чтобы метать его.

Дармон молчал, пока они стояли на плато. Казалось, его пугало присутствие более высокого и взрослого мужчины, хотя Речной Ветер был старше его всего на несколько лет. Дармон держался от жителя равнин на безопасном расстоянии.

Опираясь на свой деревянный посох, Речной Ветер сел на большой камень, чтобы отдохнуть. Лона опустилась на землю рядом с ним и стала рыться в сумке в поисках полдника. Дармон остался стоять в нескольких метрах от них, глядя в ту сторону, откуда они пришли.

— Изюм? Лона протянула Речному Ветру горсть фруктов.

Он положил посох на землю у левой ноги и взял предложенные фрукты. Лона начала медленно есть свою горсть.

— Ты никогда не выпускаешь этот посох из виду, — сказала девушка.

Речной Ветер посмотрел на невзрачных спутников.

— Это очень важно.

— Это всего лишь деревяшка, — сказал Дармон, подходя к сумке, чтобы взять порцию изюма.

— Дармон, — пожурила его Лона. — Это важно для Речного Ветра.

Мальчик покачал головой и вернулся к изучению их расположения.

— Почему это важно? — Спросила Лона.

Речной Ветер поднял деревянный прут. Он провёл по нему руками и нахмурился.

— Это не просто дерево, — тихо сказал он. — Это на самом деле… — От напряжения у него разболелась голова. Он сжал посох так сильно, что побелели костяшки пальцев.

— Я не знаю. Я не могу вспомнить. Я тебе что, никогда не рассказывал?

Лона печально покачала головой.

— Нет, Речной Ветер. Ты вообще об этом не упоминал. Я думала, что ты сам его вырезал.

— Нет. Нет, не вырезал, — Речной Ветер прислонился лицом к дереву. — По крайней мере, мне так кажется. Думаю, я должен был отдать его кому-то.

— Кому? — спросил Дармон и закинул в рот последний изюм.

— Не могу вспомнить. — Слова были едва слышны.

— Ну, не переживай, — весело сказала Лона. — Я уверена, что все снова прояснится, как только ты поправишься. Она собрала свое снаряжение и сказала:

— Нам пора двигаться дальше.

Они с Дармоном быстро собрались, но Речной Ветер так сидел на своем камне, уставившись на посох.

— Вставай, варвар, — сказал Дармон. — Мы готовы идти.

Речной Ветер наконец глубоко вздохнул и встал, закидывая сумку на плечо. Посох взметнулся и пронесся мимо Дармона. Тот быстро отскочил назад.

— Осторожно! — вскрикнул он. — Держи эту грязную палку подальше от моей одежды.

Речной Ветер извинился и крепче сжал посох.

— Это всего лишь кусок дерева, Дармон, — сказала Лона. — Он тебя не укусит.

Они втроём продолжили путь по плато. На лице Речного Ветра отразилась тревога. Его воспоминания были такими мрачными. В них было так много пробелов. Но он был на пути домой. Что бы ещё ни было неясным, в этом он был уверен. Он был на пути домой.

Когда они разбили лагерь на ночь, Лона снова приготовила для него горячий бульон. Она сварила в воде что-то похожее на бычью кость и добавила немного порошка из крошечного мешочка на шнурке, который носила на шее. Речной Ветер спросил, что было в мешочке.

— Специи, — ответила она. — Наша бедная суповая кость от варки стала почти гладкой, как стекло, поэтому к бульону нужно что-то добавить, чтобы придать ему вкус. Речной Ветер посмотрел на старую кость и кивнул. Бульон всё ещё был почти безвкусным.

Той ночью — третьей с момента встречи с двумя молодыми людьми — Речному Ветру не снились тревожные сны. В его памяти то и дело всплывало размытое лицо женщины с золотыми волосами, но оно не причиняло боли. Он проснулся отдохнувшим и полным сил.

Он вдохнул тёплый воздух и коснулся посоха, лежавшего на земле. Он отнесёт его в Кве-Шу. Там наверняка знают, что с ним делать. Он немного переживал из-за пробелов в памяти, но физически чувствовал себя намного лучше и был уверен, что память к нему вернётся.

Тем утром Лона принесла ему бульон. Речной Ветер уставился на почти прозрачную жидкость в кружке. На самом деле всё было довольно плохо, но он не хотел обижать Лону. В конце концов, она делилась с ними тем немногим, что у них было. Поэтому, когда никто из них не видел, Речной Ветер вылил бульон на землю. Сегодня он попытается найти для них какую-нибудь дичь. Это поможет снизить нагрузку на их скудные запасы еды.

Позже тем же утром вдалеке показался Путь ветров. Речной Ветер почувствовал огромное облегчение. Он всё ещё хорошо помнил дорогу.

— Эта дорога ведёт прямо в Утеху? — спросил Дармон, глядя на древнюю дорогу, между кирпичами которой пробивалась зелёная трава.

— Да, хотя в некоторых местах она разветвляется, — ответил Речной Ветер.

— Многие ли путешественники пользуются ею? — спросила Лона.

— Многие, хотя торговля между западом и востоком не так развита. Большинство торговцев следуют маршрутами на север и юг, от Квалинести до Утехи и через море в Соламнию.

Дармон перекинул через плечо ремень, который прикрепил к своему сундуку, и сказал:

— Пойдём, мне не терпится добраться до Утехи.

Речной Ветер зацепился носком за кочку. Он споткнулся и раскинул руки, чтобы удержать равновесие. Посох в его правой руке качнулся и ударил Лону в плечо. Тихо вскрикнув, она отскочила в сторону.

— Ты в порядке? — Спросил Дармон, быстро подходя к ней.

Речной Ветер извинился.

— Это был несчастный случай, Лона. Надеюсь, я не причинил тебе вреда. — Лона убрала руку со своего левого плеча и слегка улыбнулась.

— Я в порядке. Ты думаешь, эта дурацкая палка могла причинить мне вред? — Она взяла свой рюкзак правой рукой, но левую держала довольно скованно.

Речной Ветер стоял неподвижно. Слова Лоны эхом отозвались в его голове.

"Ты думаешь, эта дурацкая палка могла причинить мне вред?"

Он почувствовал себя очень странно. Он уже слышал эти слова. Кто-то сказал их ему не так давно. "Кто?"

"Ты думаешь, эта дурацкая палка могла причинить мне вред?"

Лона по-прежнему не двигалась, а Дармон суетился у неё за плечом.

— Нет, она не могла причинить тебе вред, — нахмурившись, сказал Речной Ветер. — Тебя это почти не задело. — Он так долго смотрел на девушку, что она неловко поежилась и перевела взгляд на Дармона.

Речной Ветер приложил руку ко лбу.

— Я уже слышал эти слова, — пробормотал он.

Он напрягал память, и боль в голове усиливалась.

— Какие слова? — спросил Дармон. Не получив ответа, юноша закатил глаза.

— Невежественный варвар.

Речной Ветер поднял голову и уставился на Дармона.

— Что ты сказал? — спросил он. Дармон взглянул на Арлону. Речной Ветер направил посох на мальчика.

— Что ты делаешь? — рявкнул он. — Убери от меня эту грязную палку. Что с тобой не так?

— Это всего лишь дурацкий посох, — сказал Речной Ветер. Он повернулся к Лоне.

— Вы двое ведете себя очень странно.

"Как ты думаешь, эта глупая палка может причинить мне вред?" — Здесь что-то не так

Лона оттащила Дармона на несколько шагов назад. Она улыбнулась Речному Ветру.

— Ерунда. Тебе только кажется, — сказала она. — С нами все в порядке.

— Кто ты? Кто ты на самом деле? — Спросил Речной Ветер. Хотя он и почувствовал что-то странное в этих двоих, но на самом деле не имел четкого представления, в чем именно дело.

Он быстро это выяснил.

На глазах у изумленного Речного Ветра двое молодых людей начали меняться.

Волосы Дармона развевались на ветру, как семена одуванчика, а его веснушчатая кожа, казалось, таяла на глазах. Речной Ветер в ужасе вскрикнул.

Серые глаза Дармона превратились в желтые щелочки, а его зеленое чешуйчатое тело вытянулось, пара крыльев поднялась и расправилась за спиной. Его зубастая морда расплылась в широкой шипящей ухмылке. Речной Ветер увидел его в истинном обличье, и имя, которое он забыл, всплыло в его памяти.

— Шанц, — прохрипел Речной Ветер хриплым от потрясения голосом. — Ты Шанц.

— А я, малыш? Ты помнишь меня? Голос принадлежал не Лоне. Её больше не было. От её простой крестьянской одежды осталась лишь груда тряпья на земле. Вместо неё, свернувшись в клубок и сложив крылья, на земле лежал чёрный дракон.

— Хисант, — выдохнул Речной Ветер. Она сказала ему эти знакомые слова в Кзак Цароте, когда он впервые предстал перед ней с посохом.

— Я помню.

Речной Ветер отступил на несколько шагов, держа перед собой Посох Мишакаль — он знал, что это именно он.

— Я благодарю тебя, Шанц, — сказала драконица. — Ты сказала, что человек может выжить в Проклятых землях, и был прав.

— Воин, одолевший Турисса, вряд ли поддастся грязи и лихорадке, — ответил Шанц. — А твои иллюзии, госпожа, были великолепны.

Он выхватил меч. Речной Ветер быстро перевёл взгляд с драконида на драконицу, чтобы понять, кто из них нападёт первым.

— Зачем ты играла со мной в эту игру? — с горечью спросил житель равнин. — Зачем притворяться Дармоном и Арлоной? Ты нашла меня и могла убить в любой момент.

— Я все еще могу, — пророкотал драконица. — Когда мне это удобно. Но... — Она наклонила свою рогатую голову в мрачной задумчивости. — Я хотел забрать посох, который ты носишь. В нем заключено много силы, могущества, которого я хочу для себя. Если бы ты погиб на болоте, оно могло бы попасть в другие руки.

— Оно бесполезно для тебя, — заявил Речной Ветер. Он обратил внимание на что-то на земле. Среди грубой одежды была маленькая сумка на шнурке с «пряностью».

— Тебе может понадобиться этот посох, но ни ты, ни Шанц не можете к нему прикасаться. Тебе нужно, чтобы я носил его для тебя. Вот почему ты давала мне «пряность». Ты хотела стереть мою память, а затем и волю.

— Ерунда! Я могу взять эту маленькую веточку, когда захочу, — сказала Хисант.

Речной Ветер ткнул дракона в морду. Голубая искра пробежала от наконечника посоха к щеке зверя. Хисант громко зашипела и отдёрнула голову назад.

— Ничто злое не устоит перед прикосновением этого посоха, — холодно сказал ей Речной Ветер.

Хисант оскалилась в ужасающем оскале. Острые как бритва клыки и ядовитая слюна были всего в нескольких футах от Речного Ветра. Он сжал посох обеими руками.

Драконид опустил меч. Речной Ветер заблокировал его удар посохом. Держа священный жезл Мишакаль как дубинку, он отражал все атаки Шанца и нанес несколько собственных.

Преимущество Речного Ветра заключалось в том, что ему не нужно было сильно бить Шанца: одного прикосновения было достаточно, чтобы тот испытал сильный шок. Броня его не защищала.

Через минуту после начала боя Речной Ветер с силой вонзил конец посоха в заострённый подбородок Шанца. Челюсть драконида разлетелась вдребезги, и вся магическая сила посоха Мишакаль пронзила его тело, как молния. Шанц издал протяжный стон и упал на землю. Его тело дернулось, а затем затихло.

Хисант застыла. Вместо того, чтобы немедленно напасть на Речного Ветра, она подошла к телу Шанца. Наклонив голову, она обнюхала труп, не сводя глаз с лица жителя равнин. Выражение её лица было ужасным.

"Больше никаких иллюзий и уловок", — решила она. — "Пора убить этого наглого смертного."

Речной Ветер отступил на шаг. Без предупреждения драконица подняла голову, и её грудь расширилась от глубокого вдоха. Он готовился обдать Речного Ветра кислотным туманом.

Житель равнин нырнул в кучу старой одежды и нашёл мешочек со специями. Он сорвал крышку и высыпал содержимое — желтоватый порошок — дракону в морду, а затем в панике бросился прочь. Хисант всё ещё вдыхала, и большая часть порошка попала ей в нос.

Драконица мотала головой из стороны в сторону, её лёгкие наполнялись алхимическим порошком. С хриплым рёвом Хисант выдохнула пыль, смешавшуюся с её собственным кислотным дыханием.

Речной Ветер почувствовал на губах едкий туман с металлическим привкусом. Он крепко зажмурился и побежал. Земля содрогнулась, когда чёрный дракон рухнул на землю и начал кататься по траве. Он рвал дёрн и рычал, словно гром.

Речной Ветер бежал вслепую, часто спотыкаясь, но не останавливался, пока не почувствовал под ногами мостовую Проторенной дороги. Только тогда он оглянулся. В воздух поднялась колонна грязи и пыли, обозначив место, где Хисант билась в ярости и боли.

* * *

Золотая Луна, дочь Наконечника Стрелы, сидела в кресле вождя, подперев голову кулаком. Хотя ей было смертельно скучно, внешне она сохраняла выражение разумного интереса. Перед ней, у входа в дом вождя, стояли двое мужчин из племени Кве-Шу и спорили о том, кому принадлежит корова. Они так же громко отстаивали свои права сейчас, как и в начале спора, который начался больше часа назад.

На другой стороне пустой деревенской арены возникло волнение. Золотая Луна подняла голову, услышав крики и увидев пыль, поднятую с сухой дороги множеством ног кве-шу.

— Замолчите на минутку, — сказала она ссорящимся мужчинам. Те неохотно прекратили спор.

Шум становился всё громче, и по краям утоптанной арены начала собираться большая толпа.

Золотая Луна встала. Её слуги тоже поднялись. Она сказала:

— Приведите моего отца. — Двое крепких мужчин кивнули и вошли в дом вождя.

Вскоре они вернулись с носилками, в которых лежал Наконечник Стрелы. Судьба нанесла вождю сокрушительный удар.

Через десять месяцев после того, как он отправил Речного Ветра на поиски доказательства существования богов, вождь слёг из-за загадочной болезни и потерял способность ходить и внятно говорить. Однако его глаза говорили правду: разум Наконечника Стрелы всё ещё обитал в неподвижном теле, беспомощно заключённый в собственной плоти.

Толпа хлынула на арену, спускаясь по каменным ступеням и поднимаясь с другой стороны. Дети резвились среди взрослых, всё больше воодушевляясь. Золотая Луна вытянула шею, пытаясь разглядеть Храм Предков, который загораживал ей обзор.

Дочь вождя не должна была пробираться сквозь толпу, как простой человек. Ей приходилось сохранять хладнокровие и отстранённость, хотя любопытство раздирало её на части.

Народ Кве-Шу поредел в центре беспорядков. В эпицентре этой людской бури медленно двигалась одинокая фигура — высокий человек, возвышавшийся над толпой и опиравшийся на тёмный деревянный посох.

Одинокая слеза скатилась по щеке Золотой Луны.

Этого не могло быть — после стольких лет!

Высокий мужчина обогнул арену и направился к ратуше. Послеполуденное солнце осветило здание, накрыв его тенью.

Наконечник Стрелы издал низкий булькающий звук. Золотая Луна подошла к его носилкам и взяла его за руку.

Шепот толпы превратился в монотонное пение. Сомнений больше не оставалось: народ Кве-Шу повторял снова и снова одно имя: Речной Ветер.

Золотая Луна больше не могла этого выносить. Она высвободилась из слабых объятий отца и пошла. Но шла она медленно и с достоинством, подобающим её положению. Люди расступались, освобождая ей путь прямо к Речному Ветру.

Он стоял между ратушей и Храмом Предков, когда увидел её, и остановился. Золотая Луна тоже замерла. Он похудел, и лицо его было обожжено солнцем. Речной Ветер поднял руку в знак приветствия.

— Золотая Луна, — хрипло сказал он. — Я помню.

Она произнесла его имя, и, к её ужасу, он упал. Толпа сомкнулась вокруг упавшего, но Золотая Луна закричала:

— Назад!

Она поспешила к нему, не обращая внимания на то, что её безупречно белый подол волочится по грязи. Золотая Луна упала на колени и повернула голову Речного Ветра к небу.

— Возлюбленная моя, — сказал он.

— Да, да, я здесь, — тихо ответила она. Обращаясь к собравшейся толпе, она сказала:

— Приведите целителя! Он весь горит!

Золотая Луна погладила его покрытое волдырями лицо.

— Любовь моя, — прошептала она, — я молилась всем истинным богам, чтобы ты вернулся ко мне. Они услышали мои молитвы.

Речной Ветер медленно поднес посох к её лицу.

— Что это? — спросила она.

— Доказательство. Это посох Мишакаль. Наше путешествие окончено.

Она попыталась забрать посох, но его пальцы крепко держали его. Только когда пришла целительница и дала ему успокаивающее травяное зелье, рука Речного Ветра расслабилась настолько, что она смогла забрать посох.

По приказу Золотой Луны сильные люди подняли Речного Ветра. Она приказала отвести его в дом вождя. Мужчины удивленно переглянулись, но повиновались. С тех пор как заболел ее отец, Золотая Луна была вождем практически на словах, и она хорошо руководила своим народом.

Она шла впереди носилок, в которых находился молодой житель равнин. Толпа почтительно расступилась. Когда она добралась до того места, где оставила отца, то увидела там Знающего. Он был одним из немногих, кто сопротивлялся её правлению. Коварный старик что-то говорил на ухо Наконечнику Стрелы и напрягся, увидев, что Золотая Луна смотрит на него.

— Отнесите моего отца и Речного Ветра в дом. Целитель, позаботься о сыне Странника. Носильщики, их ноша и целитель вошли в дом. Знающий откашлялся, останавливая Золотую Луну, прежде чем та успела последовать за ними.

— Что? — холодно спросила она.

— Речной Ветер вернулся. Признаёт ли он поражение в своих поисках? — спросил Знающий.

— Вовсе нет. Он одержал победу.

— Где же тогда доказательства существования старых, мёртвых богов?

Она протянула ему посох.

— Вот! Речной Ветер принёс это — священный посох богини Мишакаль.

Знающий улыбнулся.

— Впечатляющий кусок дерева, — саркастически заметил он.

— Я поговорю с Речным Ветром и узнаю больше, — сказала Золотая Луна. — Тебе не стоит беспокоиться.

— Меня всегда беспокоит ересь.

— Довольно! Я нужна внутри. — Она протиснулась мимо Знающего, пытаясь скрыть свою неприязнь.

Она подошла к Речному Ветру. Вокруг его кровати были натянуты шкуры, чтобы обеспечить уединение. Золотая Луна проскользнула внутрь и отпустила целителя. Когда они остались одни, она поцеловала его.

Его лицо было мокрым.

— Это твои слезы или мои? — спросила она, шмыгая носом.

— Наши, — сказал он, и его голос был похож на вздох.

— Знающий спросил, не потерпел ли ты неудачу в своем задании. Я сказала, что нет. Как мы можем это доказать, любимый?

Речной Ветер отрывисто кашлянул. Золотая Луна зажгла у его кровати палочку с целебными благовониями. Ароматный дым поплыл по комнате. В этом дыме было что-то такое, что задело его за живое, напомнило о месте, которое он видел, и о человеке, которого он знал.

Золотая Луна нежно посмотрела на него сверху вниз. Он положил грубую руку на её нежную щёку.

— Посох — это осколок трона богини, — объяснил он. — Сделанный из сапфира. Он выглядит как дерево, но при необходимости покажет свою истинную природу. Его мне дала сама богиня. Она сказала, что я должен отдать его тебе.

Глаза Золотой Луны расширились, и она ахнула.

— Мне? Зачем? Что мне с ним делать?

— Исцеляй больных. Отталкивай зло. Возможно, даже воскрешай мёртвых.

Золотая Луна с благоговением смотрела на грубый деревянный посох.

"Столько силы — сможет ли она использовать её во благо?"

Едва эта мысль пришла ей в голову, как посох, вырезанный вручную, начал светиться. В одно мгновение посох, лежавший на коленях у Золотой Луны, превратился в ярко светящийся скипетр.

Дочь вождя почувствовала присутствие богини и ощутила, как крепко та сжимает хрустальный посох. Речной Ветер тоже взял посох, и небесно-голубая аура поднялась по его руке, окутав его.

— Я мало что помню из того, что со мной произошло, — сказал Речной Ветер. — Я пережил большие трудности и побывал в злом месте, где смерть летала на чёрных крыльях. Я знаю, что люди умирали, хорошие люди, такие как старая прорицатель Ловец Звезд.

Была одна девушка — или, кажется, женщина, — которая спасла мне жизнь. Всё так размыто и запутанно.

Он посмотрел ей в глаза.

— Но на протяжении всех моих испытаний единственной истиной, в которой я был уверен, была ты. Твоя любовь всегда прорывалась сквозь пелену, окутавшую меня. Она спасла не только мою жизнь. Она спасла мою душу.

Золотая Луна не могла говорить из-за слёз, но её рука, лежавшая на лице Речного Ветра, была мягкой и тёплой.

Божественное сияние проникло в измученное лихорадкой тело Речного Ветра и исцелило его. Когда сияние наконец померкло и рассеялось, он поднял руки и обнял любимую.