За северным ветром. Часть I: Возлюбленный (гет)

Покинув царскую резиденцию, в которой разворачивалась борьба между жизнью и смертью, великая княгиня Мария, Славий и Русана добрались на санях до Склавинского дворца.

Сирота был впервые дома у великого князя и чувствовал себя здесь неуютно, поскольку прекрасно понимал, что хозяин дворца вряд ли будет ему рад. Он предлагал Русане вернутся в гостиницу «Красимир» и девушка была согласна, но великая княгиня Мария убедила их остаться, сказав, что если они уйдут, то её супруг наверняка отправит за ними стражников. Нужно было ждать. Чего? Смерти государя? Но что произойдёт, когда дыхание царя Дмитрия остановится? Они не знали.

Морально утомлённые после пережитой кошмарной сцены с припадком царя, молодые люди вошли в гостиную будуара княжны и разместились на большом мягком диване. Девушка прильнула сбоку к возлюбленному и положила голову ему на грудь, слушая биение его сердца.

С окна на них падал серебряный луч луны Марены.

— Что же теперь с нами будет, Славий? — спросила с грустью Русана, взяв возлюбленного за правую руку. — Мы же у него в плену, понимаешь?

— С тобой ничего не случится, — ответил сирота, свободной рукой нежно проводя по её волосам и поглаживая спину, — ведь ты дочь императора, а я как-нибудь выкручусь.

— Как быстро всё поменялось. Ещё утром мы были так счастливы. Ты был наследником царя, а я твоей царицей. Неужели сказка так быстро закончилась? И что теперь? Неизвестность.

— В том и дело, что я не был наследником царя. Только на словах, а слова ничего не значат. Поэтому я не верил во всё это.

— Но ведь Войцехович говорил, что у государя есть подписанные документы, где ты указан наследником. Разве это пустяки?

— Всего лишь бумага, которая может потеряться или её можно сжечь. Я же говорил, Русана, что стремился к этому только ради тебя. Власть меня не привлекает. Неужели ты будешь любить меня меньше, если я так и останусь безродным сиротой?

— Славий, — произнесла с упрёком княжна и обидно надула губки, — как ты мог такое подумать? Я полюбила тебя таким, какой ты есть и буду любить всегда.

— А я, представь, — сказал сирота, улыбаясь, — все эти три месяца, что мы с тобой переписывались, был влюблён в Росия. Да, конопатого рыжевато-русого мальчишку. То есть я знал, что ты девушка, читал твои письма, но в мыслях представлял тебя в образе Росия, поскольку не знал тебя другой. Именно поэтому я был так шокирован, увидев тебя на балу в платье и с длинными волосами. Кстати, короткая причёска тебя была очень к лицу.

Русана тоже заулыбалась, вновь вспомнив их совместные приключения.

— Знаешь, — воодушевлённо поделилась она своими мечтаниями, — как мне хочется вновь оказаться в том лесу, где только ты и я… и Ратмир, конечно, куда же без него. Снова посидеть у тёплого костра, вдыхать дым и аромат жаренного тетерева. Это было так романтично. Ты, конечно, ещё не знал, что я девушка, но я-то в тебя была влюблена уже тогда.

— Ага, и рассказывала мне о самой себе в третьем лице, — произнёс Славий со смехом.

— Мне до сих стыдно за это, — смущаясь проговорила княжна. — А ты утверждал, что ты плохой романтик. Обманывал ведь…

— Я сам не знал. Ты сделала меня таким, Русана. Заставила иначе взглянуть на жизнь и самого себя. И я не забыл слова Росия, когда он рассказывал мне о Русане, что она одинока и несчастна, но ей некому помочь. Мне стало искренне жаль её… тебя.

— Да, Славий, я была одинока и несчастна до встречи с тобой. У меня не было настоящих друзей, с которыми я могла бы поделиться сокровенными мыслями и мечтами. Везде были люди, которые видели во мне только императорскую дочку, старались мне угодить, подхалимствовали, но они не были искренны со мной. Лишь ты увидел во мне человека, был правдив, шпынял и подкалывал, называл «дворянчиком» — я не забыла.

— Правда, я всё это говорил Росию. Если бы я знал, что ты девушка, то вёл себя менее вызывающе.

— И сделал бы большую ошибку. Ты упрекал Росия в трусости и сделал меня немного смелее, иначе я бы никогда не кинулась на мавку. Хотя даже сейчас мне становится не по себе, когда я её вспоминаю. Разве теперь ситуация хуже, чем была? Но мы ведь выбрались в тот раз, выберемся и теперь.

— Тогда нам помогла чудь, а теперь её нет.

— Но есть ты и у тебя их сила.

— Русана, какой же ты ещё наивный ребёнок, — с безрадостной улыбкой произнёс сирота. — Неужели ты веришь в эту сказку, что есть какое-то пророчество и что оно про меня?.. Правда, я сам ненадолго считал себя таким, думал, что действительно помог царю излечиться от смертельной болезни, но, как видишь, всё мы были введены в заблуждение, а болезнь никуда не исчезала, лишь ослабла и ждала случая показать себя.

— Ну а если ты попробуешь ещё раз? Вдруг поможет. Ты исцелишь его и всё будет, как и прежде. Тебя официально признают наследником, канцлер договорится с моим отцом, а мы с тобой станем мужем и женой, не имея на пути никаких препятствий к счастью. У нас появятся дети, много детей, ты будешь мудрым правителем, которого будут любить подданные и боятся враги, а я буду всегда рядом с тобой, поддерживая тебя в любых начинаниях, как любящая жена, как часть тебя самого.

Славий был восхищён оптимистичным настроем возлюбленными, хотя сам сомневался, что всё это осуществимо.

— Мечтательница моя, — прошептал он и поцеловал девушку в лоб.

— Но всё-таки, может попробуешь его исцелить? — настаивала на своём княжна.

— Великий князь меня к нему не подпустит и ещё объявит, что я собираюсь довершить убийство государя.

— Но это он убивает его! — воскликнула девушка. — Разве в этом есть сомнения? Он жаждет трона. Я ведь сказала об этом во всеуслышание, но меня никто не поддержал.

— Ясное дело, что они боятся его. А вот насчёт меня, то великий князь вряд ли остановится на простых обвинениях. Всё произойдёт, как только остановится сердце государя, и Георгий обретёт всю полноту власти.

— Тогда мы не должны сидеть сложа руки! Скроемся в посольстве у Ярослава Тихомировича или сбежим туда, где нас никто никогда не обнаружит? Куда-нибудь на край света.

— Лишь временная отсрочка неизбежного. Ты же знаешь, что твой отец не успокоится, пока не найдёт тебя. Так или иначе, тебе придётся вернуться домой, но увидимся ли мы снова, Русана?

— Славий! — воскликнула княжна с упрёком и подняла голову, взглянув возлюбленному в глаза. — Ты рвёшь мне душу на части. Конечно, мы увидимся с тобой и не только увидимся, но и будем вместе, я не сомневаюсь в этом. Пусть ты не принц и не княжич, но я люблю тебя. Я объясню всё маме, она должна понять меня, как женщина. Она уговорит отца, и он даст своё согласие.

— А если не даст?

— Тогда они попытаются насильно выдать меня за другого, — ответила девушка упавшим голосом. — Но, Славий, я хочу тебе кое-что сказать. Встань.

Русана быстро вскочила с дивана, взяла возлюбленного за руки и помогла ему подняться. Выйдя вместе в центр комнаты, княжна неожиданно упала перед юношей на колени.

— Ты чего?! — воскликнул сирота с изумлением, пытаясь её поднять. — Ты дрожишь, — добавил он, глядя в поднятые к нему мечущиеся карие глаза девушки.

— Славий, я хочу дать тебе клятву, — горячо проговорила Русана, приложив одну руку к сердцу, а в другой сжимая ладонь юноши, — что несмотря ни на что останусь тебе верна. Что бы ни случилось в будущем, моё сердце будет отдано только тебе, и я не выйду замуж ни за кого, кроме тебя. Пусть отец будет меня заставлять хоть ударами плети, но я не соглашусь никогда предать тебя. Я клянусь, что исполню это клятву и пусть на меня обрушатся все беды мира, если я посмею её нарушить. Я буду любить тебя всегда! Носи эту клятву на сердце, когда нас разлучат, и верь, что мы несмотря ни на что будем вместе. Клянусь!

Сирота был поражен, услышав всё это, и затем сам упал на колени.

— Русана, я тоже даю тебе клятву, — произнёс он не менее волнительно, аналогично проложив руку к сердцу и не выпуская хрупкой ладони княжны, — что не полюблю больше никакую девушку, кроме тебя. И я обещаю, что ты станешь моей женой. Пусть пройдёт время, но я добьюсь того, чтобы твои родители признали меня достойным. Клянусь, что сохраню верность тебе, буду помнить и ценить твою клятву, и пусть меня сожгут заживо, если я посмею её нарушить. Я люблю тебя больше жизни и буду любить всегда! Клянусь!

Завершив обмен этими торжественными клятвами, всё так же стоя на коленях, влюблённые слились в поцелуе.

— Знаешь, Русана, — вдруг вспомнил Славий, когда поднялись на ноги, — мы до этого рассуждали о том, что делать дальше и совсем забыли об утреннем разговоре с канцлером. Он ведь предупреждал об этом. Вспомни, он сказал, что если произойдёт что-нибудь ужасное, то мы можем найти убежище в Острограде на улице Марибора, дом семнадцать.

— Да, попросить помощи у некого Мирослава Любомира, — подтвердила княжна. — Он сказал, что это его хороший друг. Но кто он?

— Думаю, не важно кто он, — сирота загорелся идеей, — а главное, что он нам поможет. Мы можем переждать у этого Любомира, пока Пётр Алексеевич не вернётся, а уж он найдёт способ, как нам помочь.

— Это прекрасная идея! — обрадовалась Русана. — Значит, бросаем всё и завтра едем в Остроград?

— Да, завтра, хотя я бы предпочёл отправиться туда прямо сейчас.

— Тогда пошли! — с уверенностью заявила княжна. — Я не хочу здесь оставаться. Пусть за нами отправят солдат, но мы будем с тобой далеко.

Приняв это решение, они надели в гардеробе верхнюю одежду, покинули покои и вскоре вышли через парадный вход к воротам. Вокруг дворца стояло оцепление из караульной стражи великого князя, а у ворот сторожили вооруженные привратники.

— Никак нельзя! — заявил старший привратник, когда они потребовали у него пропустить их. — Вы не можете покинуть дворец.

— Почему? — возмутилась Русана.

— Великий князь велел не выпускать вас ночью. Там может быть опасно, а его высочество отвечает за вашу безопасность.

— А завтра утром? — спросил Славий.

— Завтра утром, пожалуйста, идите куда вам заблагорассудится.

Кивнув, Славий сделал недовольную гримасу и повёл Русану обратно ко входу.

— Ты права, мы пленники, — с досадой заключил он, когда они зашли обратно во дворец.

— Что же делать? — спросила расстроенно княжна.

— Будем ждать до утра, а там видно будет. Зря мы приехали сюда, нужно было сразу отправляться в гостиницу, а оттуда к почтовой станции и садиться на дилижанс до Острограда. Денег, правда, у меня нет, но я бы договорился.

Вернувшись в будуар княжны, они устало, сняв только верхнюю одежду, улеглись в обнимку на диване.

Томительное ожидание продолжалось. Завтрашний день должен был решить их судьбу.

Усталость давала о себе знать. Русана вскоре заснула на груди у возлюбленного. Она была такой же милой спящей девушкой, какой Славий её видел тогда в землянке под дубом в Ведьминой роще. Как и тогда, её лёгкое дыхание щекотало ему шею. Она была в его объятиях, такая тёплая и нежная, и только в этот момент он осознал, как сильно боится её потерять.

Ночь продолжалась. Марена светила в окно. Славий после долгих раздумий отдался в объятия сна, вместе с дремлющими дворцами и целым городом.

Ильяград спал, погруженный в необыкновенную тишину, не подозревая, что завтрашний день начнёт доносить отголоски будущей великой бури. Но никто ещё не знал об этом и вряд ли предполагал, что может произойти что-то, что прервёт ту мирную сытную жизнь, к которой уже все привыкли.