За бортом (гет)

Ночью Чикаго превращался в огромный архипелаг, тонущий в море раскаленных электрических огней. С высоты восьмидесятого этажа Хайд Тауэр*, как бесхитростно называли ее американские волшебники, улицы казались огненными реками, медленно несущими волны света из центра к окраинам. Эта башня располагалась между другими небоскребами, но о ее существовании знали только волшебники, для многих из которых вся жизнь города сосредоточилась в десятках ее невидимых этажей.

Головное отделение компании «Финнес и парнеры» находилось здесь, и потому миссис Гермиона Грейнджер имела в здании собственные апартаменты, защищенные, как Форт Нокс. Не отводя усталых глаз от переливающегося ночными огнями окна, она подняла руку и расстегнула заколку на волосах, позволив им волнами опуститься на плечи. Серая министерская мантия тихо легла на кресло, освобождая от груза дневных дел.

Отблески ядовито-зеленого света осветили белоснежную мебель, когда из камина вышел высокий мужчина в безупречной мантии.

— Прости, — выдохнул он, едва подняв на нее глаза.

— Никто не должен извиняться за то, что хорошо делает свою работу, — сдержанно улыбнувшись, проговорила она.

— Почему у меня такое чувство, что я должен?

Первые несколько месяцев они оба старательно соблюдали нейтралитет и не лезли в дела друг друга. Но когда в руки Финнеса попал тендер на закупку медикаментов для Мунго, а Гермиона стала обхаживать главного колдомедика, убеждая его ввести хотя бы пять процентов маггловских средств наряду с магическими, Драко не выдержал.

Сэр Герхард Мэрроу был в шаге от пенсии и потому мог позволить себе рискованные решения. Если бы что-то пошло не так, он просто подал бы в отставку, не потеряв ничего. Если бы все прошло отлично, он стал бы героем и новатором в области магической медицины. Клинические испытания шли полным ходом. Как-то вечером мистер Малфой получил отчеты о результатах и понял, что больше медлить нельзя.

Драко пригласил сэра Мэрроу на ужин лишь однажды, и на следующий день тот подал в отставку. Драко не говорил с ним о лекарствах, не опровергал преимуществ современного подхода, не убеждал в том, что традиционные средства лучше непроверенных нововведений. Вместо этого он говорил с ним о семье и о том, как мало может остаться времени, чтобы побыть рядом с любимыми людьми…

В свете шумихи вокруг трагической семейной истории Малфоев, не посочувствовал бы ему только полный мудак. И добрый сэр Мэрроу переосмыслил свои приоритеты именно так, как рассчитывал мистер Малфой.

Через неделю во главе больницы Святого Мунго встала женщина, которая еще не скоро позволит себе рисковать своим положением, вводя маггловские лекарства.

Гермиона не сказала Драко ни слова, но убрала со своего рабочего стола все тяжелые и острые предметы. Конечно, она узнала, кто приложил руку к досрочной отставке Мэрроу — ее сеть осведомителей ничем не уступала сети Малфоя.

На прошлой неделе остаться с ней в кабинете после завершения рабочего дня он не рисковал. В первый раз эта женщина сломала ему нос задолго до того, как поступила на работу в Министерство Магии. Кто знает, чего еще от нее ожидать?

Лучше бы ему научиться говорить «Прости» до того, как он окончательно все испортит.

Снова.

Гермиона никогда не была его женой и никогда не станет. Но будь он проклят, если позволит ей уйти.

Просторная гостиная в стиле модерн была окутана в полумрак, только огонь в камине освещал ее, отбрасывая красные тона и глубокие тени. Драко не видел лица своей собеседницы, она стояла слишком далеко от единственного источника света.

— Я не трогала твоих союзников в дипломатическом корпусе и закрывала глаза на попытки протащить снижение пошлин на французские зелья, — опираясь на край письменного стола, проговорила она, — но раз ты считаешь срыв сделки такого уровня приемлемым, то и мои руки отныне свободны…

Драко сделал несколько шагов к ней и оказался достаточно близко, чтобы заметить блеск в ее глазах.

— Я же извинился, — склонив голову на бок, напомнил он.

Гермиона не выглядела обиженной, она не выглядела даже сколько-нибудь расстроенной, по ее губам гуляла задумчивая улыбка. Драко знал это выражение ее лица, как и каждый, кто когда-либо переходил ей дорогу. В отличие от Малфоя, который предпочитал проворачивать свои дела без лишнего шума, миссис Грейнджер не боялась бросать вызов своим противникам открыто.

— Поздно, — вздохнула она, впрочем, без всякого сожаления.

Она не всегда выигрывала схватку, но благодаря этой тактике в министерстве осталось весьма мало людей, способных без содрогания думать о том, что придется иметь с ней дело. К счастью, Драко Малфой — один из них.

— Нет-нет-нет, только не французы, — в притворном ужасе заговорил он и сократил расстояние еще на пару шагов, оказавшись так близко, что смог бы стереть эту улыбку, если бы захотел. — Этим договоренностям сотни лет!

Гермиона подозрительно сощурилась, разглядывая его, а затем улыбнулась шире. Подлинного беспокойства в его словах было столько же, сколько и раскаяния. Что бы ни заставляло его лгать о том, что он сожалеет, на самом деле он гордится собой.

— Значит тебе не пришлось делать ничего, чтобы достигнуть их, — теперь ее голос звучал тише, в горле вдруг пересохло, — а я работала над внедрением маггловских лекарств в Мунго полгода.

Она подняла руку и, схватив его за галстук, притянула ближе к себе.

— Я потеряла полгода, и ты мне за это заплатишь.

Мистер Малфой не успел даже ответить, что недостаточно богат для таких чудовищных амбиций — жадный, страстный поцелуй отнял все его дыхание. Подавшись вперед, он прижал ее к столу, позволяя почувствовать насколько возбужден. Гермиона рванула ворот его рубашки и пара пуговиц отлетела в сторону, звонко застучав по новому паркету. Проклятье, если бы он знал, он разозлил бы ее гораздо раньше!

Драко почувствовал, как улыбается практически против воли, прямо сейчас у него были дела поважнее, но, черт возьми, это было смешно!

Миссис Грейнджер убрала все лишнее со своего стола в министерстве вовсе не потому, что боялась убить своего любовника пресс-папье в приступе ярости. О нет, у нее были далеко идущие планы на сам стол! Но Драко ни разу не остался после семи, чтобы узнать о них…

Никогда раньше чувствовать себя полным идиотом не было так приятно.

— Что? — почувствовав, как он смеется, в замешательстве спросила она.

— Я так много о тебе не знал, — проговорил он, расстегивая ее юбку.

На самом деле он знал, но старался не вспоминать. Память то и дело услужливо подкидывала ему воспоминания о том, как взлохмаченная пятикурсница в красно-оранжевом шарфе, раскрасневшись, что-то доказывает своему непутевому рыжему приятелю. Тот возражает на каждый довод, и только кретину не ясно, насколько им обоим нравится эта игра.

Он старался игнорировать все воспоминания о ее бывшем муже, как будто до встречи с Драко Гермиона не жила и не любила. Как будто он единственный, кто когда-либо подходил к ней так близко, чтобы понять, что ее по-настоящему волнует. Но закрывая глаза на половину ее жизни, он чуть было не упустил кое-что очень важное.

Гермионе нужен противник настолько же сильный, как и она сама, иначе ее любимая игра теряет смысл.

Драко не нужно притворяться кем-то другим, чтобы оставаться рядом с ней, достаточно быть собой.

Серая юбка бесформенным комком упала, обнажив стройные ноги. Гермиона одевалась подчеркнуто строго, ее одежда скрывала все, что он так любил, все, от чего перехватывало дыхание. И все же Драко скорее откусил бы себе язык, чем посоветовал выбрать что-то более соблазнительное. Никто не должен догадаться о том, какое сокровище скрывают эти безвкусные серые тряпки.

Никто, кроме него.

* * *

— Ты только что спрятал от меня газету?

Гермиона стояла у входа в кухню, облокотившись на белоснежную стену. Несмотря на то, что она жила здесь уже достаточно долго и, несомненно, привезла все необходимые вещи, на ней все равно красовалась рубашка с оторванными пуговицами, павшая жертвой страсти буквально несколько часов назад.

— Нет, — невозмутимо отхлебнув кофе, Драко покачал головой. Если бы он мог, он бы эту чертову газету еще и сжег, но не хватило времени — Гермиона вышла из кухни лишь на минуту.

— Что бы ты ни пытался скрыть, я все равно узнаю, — с нажимом проговорила она и подошла ближе. — Рано или поздно.

— Я предпочитаю «поздно», — отставив в сторону кружку и обняв Гермиону за талию, проговорил он. — У нас всего два дня, и я не знаю, когда в следующий раз мне выпадет шанс с тобой позавтракать… Забудь про чертову газету.

Некоторое время он просто стоял, вдыхая запах ее волос, пока краем уха не уловил шуршание у себя за спиной. Пространство за тостером оказалось не слишком надежным укрытием, Гермиона без труда вычислила, что быстро дотянуться Драко смог бы только до него. Мистер Малфой горестно вздохнул, но не пошевелился. В последнее время он научился ценить каждую минуту рядом с Гермионой, и сейчас у него этих минут оставалось в лучшем случае пять.

— Кажется, у твоего друга большие проблемы, — протянул он над самым ее ухом.

Гермиона громко фыркнула.

— То есть когда тебе от него что-то нужно, он наш общий друг, а когда у него проблемы — исключительно мой? — через короткую, очень короткую паузу она воскликнула: «Боже правый!» и, бросив газету на пол, умчалась одеваться.

Драко снова взял кружку в руки и сделал последний глоток.

Чертов Поттер.

* * *

На первый взгляд за последние полгода в кабинете начальника аврората не изменилось ничего, но едва Гермиона ступила на коврик у камина и сделала первый вдох, как тут же закашлялась. В воздухе плыл тяжелый запах сигаретного дыма.

— Добро пожаловать, — глава аврората отвернулся от окна с видом на атриум и слабо улыбнулся. Гермиона покосилась на сигарету в его руке, явно не первую за день, но ничего не сказала. В конце концов Гарри имеет право гробить свою жизнь так, как считает нужным.

— Это правда? — стараясь не дышать глубоко, спросила она. — Вы действительно нашли лекарство от ликантропии?

Драко, стоявший за ее спиной, только усмехнулся. Статья, которую они оба прочли сегодня утром, называлась «Оборотни в аврорате!» и в ней говорилось вовсе не об этом. То есть и об этом тоже, но…

— Гарри, вы должны сделать его доступным как можно скорее!

…Гермиона видела только то, что ее действительно интересовало — призрак безоблачного счастливого будущего.

— Это не лекарство, — проговорил Гарри, глубоко затянулся и выдохнул облако белого дыма, — это оружие.

Драко устало опустился в кресло. По дороге сюда он пытался объяснить своей спутнице, что все не так просто, но она не слушала. Гермиона знала только одно: лекарство от ликантропии, способное вернуть превращения оборотней под контроль разума, навсегда отделив их от циклов Луны, наконец найдено. И оно в руках авроров!

Статья основывалась на утечке информации из аврората, согласно которой несколько лет назад под командованием аврора Поттера был сформирован отряд из зараженных ликантропией волшебников. Все они прошли обучение, как авроры, некоторые имели почетные награды за храбрость. Уже одного этого было достаточно, чтобы повергнуть в панику магическое общество — их охраняют оборотни! Какой кошмар! Но также анонимный источник указывал, что месяц назад на зараженных аврорах начали испытывать сыворотку на основе аконитового зелья, которая не только позволяла им оставаться в своем уме во время превращения, но и контролировать процесс!

Как только тирания Луны осталась в прошлом, на горизонте замаячила тирания оборотней. Спустя столько лет унижений и оскорблений, они были свободны от своего проклятия и могли использовать его так, как захотят.

Ни один из оборотней аврората еще не преступил закон, но тут и там уже слышались требования казнить всех до единого. Ведь теперь они опасны каждый день, а не только в полнолуние.

— Ты выслал их? — улучив момент между страстными речами Гермионы о равенстве, спросил Драко.

— Всех до одного вместе с семьями, — кивнул Гарри. — Остался только я.

— Ты? — глаза Гермионы расширились, она пропустила вздох.

— Из замешанных в этом деле только я, — слабо улыбнулся он и подошел к столу, чтобы добавить еще один окурок в переполненную пепельницу. — Я не настолько глуп, чтобы носить доказательства эксперимента в собственной крови.

— А крот?

— Поймали, работаем, — отмахнулся Гарри. — Не это сейчас главная проблема.

Драко вдохнул пропахший дымом воздух и медленно выдохнул. Главная проблема — паника, и не поддаваться ей с трудом удавалось даже ему самому. Он все еще терпеть не мог Поттера, но тот был одним из тех людей, присутствие которых совершенно необходимо Драко для жизни и карьеры. Одним из двух, если быть точным.

— Дискредитируйте состав, — глядя в огонь камина, проговорил Драко. — Созовите пресс-конференцию с целью продемонстрировать его действие и облажайтесь по полной. Это подпортит вашу репутацию, но уверит всех и каждого, что оружия массового поражения у вас нет.

Гарри хрипло рассмеялся.

— Хорошая попытка, Малфой, но нет. Это меня уничтожит. И ты будешь первым, кто станцует на моих костях.

— Ты войдешь в историю, как самый бесталанный начальник аврората всех времен, но война между людьми и оборотнями, получившими преимущество благодаря твоей глупости, никогда не разразится.

— Во-первых, это не факт. Страна уже сейчас в шаге от геноцида оборотней. А во-вторых, я не могу дискредитировать состав, потому что я его не знаю. Он хранится в голове одного парня из Отдела Тайн, и он не хочет им делиться, потому что считает, что как только разделит этот секрет еще хоть с кем-то — станет мне совершенно не нужен.

— И это правда? — вопросительно подняла брови Гермиона.

— Конечно, нет! — огрызнулся Гарри. — Если бы я убивал коллег каждый раз, когда кто-то из них меня бесит, давно работал бы один! Но он пережил не одну войну и… если вы когда-либо считали, что я — параноик, то уверяю вас, по сравнению с ним я просто доверчивый ягненочек.

Гермиона медленно вздохнула. Работа над лекарством от ликантропии велась непрерывно во всех концах света, этот состав — чертов Святой Грааль всех алхимиков. Почему первыми, кто его обнаружил, стали аврор Поттер и его подчиненные? Гарри не алхимик. Он даже не…

Миссис Грейнджер бросила взгляд на Драко, развалившегося в стареньком кресле с таким видом, будто кабинет начальника аврората — его собственные владения.

…он даже не специалист по редким растениям.

Астория Малфой и ее исследования корня Гангху вполне могли лечь в основу этого открытия. А Гарри вполне мог присвоить их себе в обмен на молчание о том, куда же делся Скорпиус. Еще полгода назад Гермиона не предположила бы подобного коварства, но времена изменились.

— Залезь к нему в голову, достань рецепт, а затем заставь позабыть том что он когда-либо над ним работал, — строго проговорила она. — Ты уже делал так.

Гарри покачал головой.

— Это невозможно.

— Почему? — спросил Драко, для которого аналогия тоже оказалась достаточно очевидна.

— Потому что я не единственный легилимент в стране.

Настала очередь Гермионы нервно посмеиваться:

— Человек, одаренный в зельеварении и легилименции одновременно?

Драко громко фыркнул. Гарри криво усмехнулся, достал из пачки еще сигарету и, похлопывая себя по карманам в поисках зажигалки, заговорил:

— Я получил его в наследство вместе с креслом главы аврората, прямым телефоном премьер-министра Великобритании и никотиновой зависимостью. Это… — он затянулся, — особенный человек для особенных поручений. Я могу убить его, но не могу с ним договориться.

— Может, мне попробовать? — Драко встал с кресла и подошел к Поттеру, но только для того, чтобы в очередной раз убедиться, что вблизи он выглядит еще паршивее, чем издалека.

— Нет, — отрезал Гарри, темные круги под глазами очарования ему не добавляли.

— Десять лет в дипломатическом секторе, Поттер.

— Ты не понимаешь…

Гермиона закатила глаза. Если Гарри не хочет, чтобы они помогли ему, зачем открыл камин, когда они попросили об этом? Просто попрощаться перед долгим отпуском в Азкабане? Он далеко не настолько сентиментален.

— Перед тобой два человека, на которых завязана вся идеологическая полемика в стране, а ты отворачиваешься от помощи, — повысив голос, проговорила она. — Мы можем договориться с кем угодно. Даже друг с другом.

— О, да, — невесело усмехнулся аврор Поттер и направился к своему столу. — Я в курсе, как у вас это получается. И нет, с ним такое не пройдет.

Драко сложил руки на груди, на этот раз он не поведется на такую дешевую провокацию. Гермиона молча стояла с ним рядом. Пауза опасно затягивалась.

— Я не хочу впутывать вас в это, неужели непонятно? — наконец выдохнул Гарри. — Если моя карьера закончится прямо сейчас, я хочу, чтобы в министерстве остались хотя бы вы двое! Но если вы сунете нос в секреты правительства, да еще и оба одновременно, назад пути уже не будет. Цена за пропуск в Отдел Тайн — ваша частная жизнь. Как только вы переступите порог, нигде и никогда больше не будете в безопасности.

Гермионе нестерпимо захотелось ударить себя ладонью по лбу. А еще лучше — ударить Гарри. Это так он понял ее слова о том, что она не хочет, чтобы он ее использовал? Теперь это: «Я не позволю тебе помочь, даже если ты захочешь!»

— Боже, Гарри, мы с тобой ограбили Гринготтс, сражались с Пожирателями Смерти, победили величайшего Темного Мага современности. Где расписаться?

Поттер улыбнулся почти смущенно и кивнул, а затем повернулся к Малфою.

— А ты? Действительно хочешь узнать, как глубока кроличья нора?

— Продолжая ряд маггловских эвфемизмов, — с усмешкой проговорил Драко, — задница, в которой ты сейчас находишься, в любом случае глубже, Поттер.

— Не думал, что когда-нибудь скажу это, но ты прав.

* * *

Прогулка по коридорам Министерства Магии оказалась неожиданно долгой и изнурительной. Должно быть, Гарри специально выбирал безлюдные коридоры, сейчас он был персоной нон грата на собственной территории, и встречать кого бы то ни было на своем пути не хотел. Гермиона и не подозревала, что в дополнение к лифтам министерства, существуют еще и лестницы, но в этот день запомнила их очень хорошо — они были такими длинными, что путешествие по ним напоминало спуск в преисподнюю. Чрезвычайно травмоопасные, но зато самодвижущиеся лестницы Хогвартса казались прекрасным и недоступным благом магической цивилизации.

— Мы идем уже сорок минут, — окончательно потеряв терпение, проворчал Драко.

— Можешь вернуться и поехать на лифте, — равнодушно ответил Гарри, и они снова погрузились в молчание, нарушаемое лишь звуком шагов, гулко отдающихся от стен.

Когда движение сквозь тьму стало напоминать один из тех кошмаров, что заканчиваются только под утро, оставляя ужасное послевкусие тягостной безысходности, Гарри вдруг остановился. Прямо посреди лестницы, которая ничем не отличалась от сотен прочих, он протянул руку к стене и, повинуясь легкому нажатию, в сторону отъехала каменная плита. В глаза ударил ослепительный свет.

— Я не помню этой комнаты, — стоя посреди бесконечного белого пространства, проговорила Гермиона.

— Здесь многое изменилось с тех пор, как отдел разнесла группа пятикурсников, — усмехнулся Гарри и указательным пальцем подоткнул очки поближе к переносице.

Ослепительный свет вспыхнул и погас, оставив их в полной тьме. Только через несколько секунд на стенах аспидно-черного камня зажглись светильники.

— Полный снимок вашей памяти, — поправляя очки, объяснил Гарри. — Отдел Тайн хранит ваши секреты до тех пор, пока вы храните его. Мне правда жаль, но я предупреждал.

Драко тихо выругался. Тщательно оберегаемые многими поколениями Малфоев тайны теперь хранятся в картотеке невыразимцев. Превосходно!

— Надеюсь, оно того стоило.

— Хм-м, — неопределенно протянул Гарри, закуривая очередную сигарету. — Не уверен, что вы готовы к тому, что сейчас увидите. Я так точно не был готов.

За следующей дверью оказался простой коридор, с такими же серыми стенами, как и все прочие в Министерстве Магии. Гермиона даже заподозрила, что Гарри их разыгрывает, она запомнила этот отдел куда более пугающим местом. Остановившись у ничем не примечательной двери, Гарри постучал. Через некоторое время дверь открылась сама и они оказались в просторном помещении, похожем скорее на медицинскую лабораторию, чем на пристанище волшебника.

Гарри без колебаний прошел в следующее помещение, где посреди стерильной белизны на простом стуле полулежало безвольное тело человека лет сорока, а над ним с пипеткой Мора склонился пожилой мужчина, половину лица которого скрывал респиратор. Его волосы, черные с проседью, были забраны в хвост, черные глаза неотрывно следили за зрачками пациента.

Заметив Гарри и его спутников, мужчина поморщился и снял респиратор.

— Я тысячу раз просил вас не курить в моей лаборатории, Поттер, — тихо, но веско проговорил он. Гарри затянулся с особым наслаждением.

— Как?! — раздался полный непонимания крик Драко.

— Понятия не имею, — пожал плечами Гарри, наблюдая за тем, как Северус Снейп осторожно ставит пипетку в подставку на столе. — Хочешь, спроси его самого.

— Как?! — повторил Драко, на этот раз обращаясь к человеку, которого весь мир считал мертвым уже более десяти лет.

— С какой стати мне вам рассказывать? — Северус поднял бровь ровно также, как делал это сотни раз на уроках, когда хотел показать насколько глупыми считает вопросы своих учеников. Драко прикрыл глаза рукой и простонал что-то похожее на «Люциуса мне было мало…».

Гермиона была далеко не так шокирована. В отличие от Драко, который считал, что скорее Поттер найдет другого зельевара-легилимента, чем Снейп восстанет из мертвых, она распределила вероятности ровно наоборот. Слишком уж это редкое сочетание талантов.

— Что было в пипетке? — спросила она, указывая глазами на человека на стуле, руки которого безвольно свисали до самого пола.

— Вода, — невозмутимо ответил Снейп.

Гермиона чуть толкнула носком туфли свободно болтающуюся руку мужчины. Тот ожидаемо не отреагировал.

— Вода? — переспросила она.

— Вода, — подтвердил Снейп. — И немного ЛСД.

— Очаровательно, — прорычала она, покосившись на Гарри. — Пытки в министерстве магии. Добро пожаловать в средние века.

— Пытки? — Северус медленно снял длинные резиновые перчатки и положил их на стол. — Уверяю вас, миссис Грейнджер, этот человек сейчас испытывает такой экстаз, какой вам и не снился.

— Хотите сказать, он согласился на это добровольно? — хмыкнула она.

— Он добровольно сдал журналистам мистера Поттера и двенадцать хорошо обученных оборотней, — проговорил Снейп и обнажил ряд ровных зубов. — Поверьте, я — это лучшее, что могло с ним случиться.

Гермиона замерла и даже перестала дышать. «Снейп жив» — утверждение маловероятное, но в принципе возможное. «Снейп жив и умеет улыбаться» — утверждение, не имеющее ничего общего с реальностью в принципе. «Снейп жив и позволит дискредитировать величайшее научное открытие в своей жизни» — ох, об этом лучше и вовсе не думать…

— Так… — он развел руками, — чем обязан?

Гермиона снова посмотрела на Гарри, истоки его никотиновой зависимости стали яснее. Аврор Поттер — умный человек, способный на многое ради достижения своих целей, но он ненавидел Снейпа с детства, и тот наверняка приложил не мало усилий к тому, чтобы это было и оставалось так. Дипломатия никогда не была сильной стороной Гарри и периодически он страдал от этого недостатка, но Снейп ненавидел людей в принципе и Поттера особенно. Ничего удивительного, что они не могут договориться.

— Вы не предложите нам присесть? — улыбнулась она. — Я полагаю, это будет долгий разговор.

— Конечно, — он надавил на плечо безвольного человека и тот свалился со стула, освободив его. — Чай, кофе, метамфитамины?