Гарри Поттер и Кружка бедняка (джен)

Время летело стремительно. Юниоры две недели провели в академии, проходя последнюю подготовку к аттестационным испытаниям. Работы было столько, что даже в «Дракон и рыцарь» они выбрались всего раза три. Когда Гарри попытался спросить про дело Джейкоба Пикка, Шумов лишь помрачнел. Сказал, что кое-какие хорошие результаты уже есть, но пока юниоры не закончат с учебой, он не станет их этим загружать.

— Не забивай себе голову, Гарри, — резюмировал он. — Сейчас самое главное — хорошо пройти аттестацию. А гада этого мы обязательно поймаем.

Пока они были поглощены учебой, тренировками, подготовкой к экзаменам, неумолимо приближалась дата, которой все ждали и боялись одновременно. Целый год со дня битвы за Хогвартс... Много или мало? Все юниоры сражались в замке с армией Волдеморта. Все они видели, как умирают друзья, и сами побывали на волосок от смерти. И чем ближе была годовщина, тем сильнее нарастала общая нервозность. Рон с нескрываемой тревогой не сводил глаз с друга. Сьюзен говорила открытым текстом, что Гарри немедленно нужно вернуться домой, наплевать на учебу и хотя бы несколько дней просто отдохнуть. А он...

Честно говоря, он боялся возвращаться домой, на площадь Гриммо. Боялся остаться один. Потому что та страшная чернота, которая чуть не раздавила его год назад, стала снова сгущаться. Он просто физически ощущал, как опять тяжелеет воздух, как исчезают краски, стихают звуки. Избежать всего этого он не мог, избавиться от чудовищного морока тоже.

Ему снова начали сниться путаные, вязкие сны. Седрик громко звал своего предка Элдрича, и бронзовая статуя преследовала Гарри по коридорам Отдела тайн. Северус Снегг почему-то в алой мантии Гриффиндора протягивал ему какое-то зелье и тоненьким, жалобным голосом просил его выпить. Колин Криви, смеясь, шумно хлопал колдокамерой и обещал прислать ему снимки...

За два дня до годовщины Гарри все-таки вернулся домой.

В гостиной его ждали несколько писем от Джинни, Гермионы, Полумны и Чжоу Чанг. Короткие записки, наполненные теплом и заботой. Он прочитал их несколько раз, положил в карман письмо от Джинни, поднялся к себе в спальню. Долго разглядывал фотографии в альбоме, который когда-то подарил ему Хагрид. В задумчивости крутил в руках поддельный медальон-крестраж, который так и лежал у него на тумбочке с тех пор, как умер Кикимер.

Умница Лина принесла ему на ночь большую кружку сонного отвара, и он провалился в забытье, без снов и чувств.

Ранним утром 2 мая его уже ждали в Хогвартсе. Он собирался так медленно, через силу, что едва не опоздал.

Эльфаль... Гарри попытался надеть на шею медальон и тут же снял его — от нахлынувших воспоминаний аж зубы застучали. Нет. Это не может быть он. Слишком много ужасов они перенесли со старым домовиком из-за этого медальона. Нет, когда Кикимер говорил про эльфаль, он сжимал в руках не его, а ту старую футболку. Ну, что ж. Гарри был одет в нее в Запретном лесу и остался жив. Ее благословил, умирая, его друг эльф. Может, она поможет ему нормально пережить и этот день...

* * *

Для официальной церемонии в Хосмиде на большой зеленой лужайке поставили два ряда скамей и большой длинный стол впереди. Получилось нечто похожее на церковь под открытым небом. Небо было ясное, светило яркое солнце. Время неумолимо приближалось к полудню. За пределами участка со скамьями, который был огражден охранными чарами, собралась большая разношерстная толпа.

Ребята сидели в первом ряду, крепко взявшись за руки, взволнованно вцепившись друг в друга. Гарри чувствовал тепло Джинни и твердую, узкую ладонь Гермионы. Они защищали его сегодня. Рон сидел справа от Гермионы, Невилл — слева от Джинни. Рядом с ним Полумна в изумительном, мерцающем наряде. Рядом с Роном — Джордж и Анджелина, Билл и Флёр. Сзади, прикрывая их спины, расположился весь юниорат в своих серых мантиях, за ними — старший аврорат, преподаватели Хогвартса и все остальные участники страшной битвы, произошедшей ровно год назад. Через широкий проход тоже были скамьи, они предназначались для родственников погибших, официальных гостей и приглашенных. Сзади слышался гул многочисленной толпы.

Впереди, чуть сбоку от президиума, суетились несколько журналистов с колдокамерами наизготовку. В их пестрой стайке Гарри разглядел Риту Скитер и шепотом выругался.

— Что? — одновременно встрепенулись Гермиона и Джинни.

Он кивнул головой, показывая на назойливую репортершу с грандиозной прической из белокурых локонов. Джинни зашипела, как разъяренная кошка.

— Давай испортим ей все колдографии, а? — сказала она Гермионе. — Наверняка ты знаешь какое-нибудь подходящее заклинание.

— Разумеется, знаю, — ответила Гермиона. — Но, Джинни, тогда ни у кого не получится ни одного снимка. Не только у Скитер.

— Да, ты права. Очень жаль.

— Пусть снимает, черт с ней, — прошептал Гарри. Он мечтал только об одном: чтобы все это побыстрее кончилось. Уйти он не имел права. Максимум, что он смог вытребовать для себя — это возможность сидеть вместе со всеми, а не в президиуме, где его разглядывали бы, как питона в зоопарке.

— Слушай, Гарри, если что, только шепни, — сказал ему Рон на входе. — Встаём и втроем уходим. Плевать.

— Спасибо, Рон. Я вроде в порядке.

— Ага, — прокомментировал тот скептически. — Лучше просто не бывает. Да я сам всю ночь не спал. Вечером Джинни напоила всех сонным отваром, а я, пока нёс к себе в комнату, разлил.

— Да уж. Сочувствую. Крепись. Это на час максимум.

Послышался шелест шагов. К президиуму шел министр магии Кингсли Бруствер с представителями министерства и французскими чиновниками. Все поднялись в знак приветствия.

Ну, началось...

Кингсли коротко поприветствовал собравшихся. Все снова расселись по местам.

— Прошел ровно год, — негромко начал министр магии, — с момента окончательного падения и гибели самого опасного волшебника нашего столетия. Даже сейчас люди стараются не произносить вслух его имя.

Министр сделал паузу.

— Мы пережили страшные времена. Наш мир потерял очень много прекрасных людей. Кто-то отважно боролся с Волдемортом и был убит. Кто-то просто оказался не в том месте и не в то время. Он убивал людей целыми семьями — и маглов, и волшебников, и женщин, и детей, и мужчин, и стариков. Шел к своей цели по трупам невинных, не испывая ни сожалений, ни сомнений. Волдеморт никогда не ценил ничью жизнь, кроме своей собственной. Никогда не испытывал ни любви, ни дружбы, ни уважения к кому бы то ни было. Поэтому даже некоторые из тех, кто сначала был околдован идеями Темного Лорда, отшатнулись от него в ужасе и втайне помогали его противникам. Юный Регулус Блэк, бывший сначала пожирателем смерти, в конце концов пожертвовал собой, чтобы выкрасть у Волдеморта крайне важный для него артефакт. Северус Снегг многие годы рисковал жизнью, добывая для Ордена Феникса бесценную информацию.

Сегодня мы вспоминаем тех, кто погиб в битве за Хогвартс ровно год назад, в ночь на 2 мая 1998 года. Их смерть кажется мне особенно горькой, ведь они не дожили до победы всего несколько часов. Каждый из них своей жертвой приблизил ее. Каждый бился до последнего вздоха и погиб, защищая тех, кого любил. Цена победы над Волдемортом действительно высока. Мы потеряли родных и друзей, учеников и коллег. И мы вечно будем помнить их. Каждого из них. Мы никогда не забудем их имена.

Из-за стола президиума выбралась миниатюрная брюнетка в темной переливающейся мантии. Неизвестно откуда зазвучала тихая, печальная музыка. Все поднялись. Колдунья развернула пергамент и начала произносить имена. Она говорила медленно, ровно, без эмоций. Но Гарри казалось, что ему в голову забивают раскаленные гвозди.

— Колин Криви, студент Хогвартса, факультет Гриффиндор. Римус Джон Люпин, член Ордена Феникса. Нимфадора Тонкс, мракоборец... — услышал Гарри знакомые имена.

В ушах зашумело. Он закрыл глаза. Сердце бешено колотилось, казалось, что оно изо всех сил старается заглушить этот ровный, мелодичный голос, произносящий имена павших.

На плечо легла тяжелая рука. Это Гермиона поменялась местами с Роном, и он теперь стоял рядом и крепко держал его за плечи. Помогло. Дурнота почти сразу прошла. Через несколько миллиардов лет музыка стихла, колдунья умолкла, свернула пергамент и ушла на свое место. Все снова сели. Кажется, здесь не было ни одного лица, которое бы не блестело от слёз. Кроме самого Гарри и министра магии. У Кингсли не было права на такую роскошь. А Гарри плакать не мог. Внутри бушевал огонь такой силы, что он просто выжигал все слезы. Он выжигал всё.

— Ты как? — шепотом спросил Рон. Лицо у него было в пятнах. — Я думал, ты упадешь. Может, уйдем?

— Нормально, — ответил Гарри одними губами. — Спасибо тебе, Рон.

Кингсли продолжил свою речь. Голос у него немного звенел от волнения.

— Армия пожирателей смерти была разбита, а сам Волдеморт был убит. И все здесь присутствующие прекрасно знают, кому они этим обязаны. Горстка подростков, школьников, бросившая вызов Темному Лорду в то время, когда многие взрослые были растеряны и впали в отчаянье. Они бунтовали против жестоких порядков в Хогвартсе, они отчаянно сражались с пожирателями смерти, они организовали тайное сопротивление и несли людям надежду, ведя передачи на подпольном радио. Они не сдавались, когда все вокруг твердили, что сопротивление бесполезно, что он уже победил. Наши дети оказались гораздо лучше нас. И именно им мы обязаны своей свободой.

Тут Кингсли сделал паузу, остановив свой взгляд на Гарри. Рон взял его за руку. Гарри пониже опустил голову и закрыл глаза. «Чего нельзя избежать, то нужно просто выдержать», — произнес он про себя, будто заклинание.

— Все вы ждете, когда я назову главное имя, — продолжил Кингсли. — Имя человека, ставшего главной нашей надеждой. Дыханием и знаменем нашего сопротивления. Человека, который вместе со своими верными друзьями долгие месяцы разгадывал чудовищные тайны темной магии. Он был изгоем и терпел лишения. Рискуя жизнью, он разрушал всесилие Волдеморта втайне от всего мира в то время, когда его имя насмешливо и презрительно склоняли на каждом углу. Он отдал свою жизнь, чтобы спасти остальных. И чудесным образом выжил после смертоносного заклятия, пущенного самой смертоносной палочкой. Он вернулся. Он сражался с Волдемортом один на один и одолел его. И мы все были тому свидетелями. Гарри Джеймс Поттер!

Будто выстрел из пушки, прозвучало его имя. И это было еще хуже, чем авада кедавра в Запретном лесу. Гарри вспомнил, как делал тогда последние шаги. Как собирал все свои силы, чтобы устоять на ногах, чтобы встретить смерть как мужчина... Он поднялся, выпрямился. Глубоко вздохнул и открыл глаза. Кинсгли взволнованно смотрел на него. Только через несколько мгновений Гарри услышал чудовищный шум, похожий на раскаты грома. Это были аплодисменты. Все вокруг встали и хлопали так громко, так долго... Он стоял, не шевелясь. Резкие вспышки колдокамер казались ему заклятиями, которые летели прямо в лицо. Повернулся, чтобы посмотреть на друзей: Рон и Гермиона тоже аплодировали изо всех сил, по их щекам текли слезы.

— Я буду откровенен, друзья мои, — продолжил Кингсли, когда овации наконец стихли. — Министерство магии хотело вручить мистеру Поттеру самую высшую награду. Но он наотрез, категорически отказался. Вместо этого он попросил наградить своего друга и учителя, погибшего в битве за Хогвартс вместе со своей женой. Моего друга Римуса Люпина. И я согласен с его выбором. Римус был удивительным человеком. С ранних лет болея ликантропией, он прожил нелегкую жизнь изгоя. Будучи членом Ордена феникса, он отважно боролся с властью Волдеморта многие годы. Римус погиб как раз в тот момент, когда едва-едва обрел счастье, и оставил сиротой новорожденного сына. Министерство считает своим долгом и большой честью выполнить просьбу мистера Поттера. И Орденом Мерлина посмертно награждается Римус Джон Люпин!

Под аплодисменты к Кингсли вышел седовласый волшебник в очках.

— Это отец Римуса, Лайелл, — прошептала Гермиона.

— Елки-палки, я даже не знал, что его отец жив, — проговорил Гарри, аплодируя вместе со всеми.

После этого специально прибывшая французская делегация торжественно вручила специальную награду миссис Флёр Делакур-Уизли.

После очередной порции аплодисментов министр Бруствер снова взял слово.

— Сегодня для всех нас особенный день. По окончании этой церемонии состоится поминальный обед, где мы сможем побыть все вместе, вспомнить наших родных и друзей, поговорить и поддержать друг друга. Но я убедительно прошу всех вас: дайте Гарри и его друзьям перевести дух. Нам всем сегодня нелегко, но им тяжелее всех. Постарайтесь не быть назойливыми. Спасибо! Что ж, у меня всё!

Снова заиграла музыка. Кингсли подошел к Гарри.

— Гарри, дорогой, прости, пожалуйста! — сказал он взволнованно. — Можно, я просто обниму вас, ребятки?

И он поочередно обнял всех троих. Потом порылся в карманах своей темно-лиловой мантии.

— Вот, держите. Торжественно вручаю всем обещанную награду.

И министр Бруствер вручил недоумевающим Рону и Гермионе коробочки с шоколадными лягушками. Гарри взял свою и засмеялся.

— Отлично! Большое спасибо, Кингсли! Ну! — обратился он к друзьям. — Чего вы стоите! Не хотите посмотреть, как получились ваши физиономии на вкладыше?

Рон, открыв свою коробочку, взревел от радости, как боевой слон. Джинни закричала от восторга и кинулась ему на шею, и они вместе бросились показывать карточку стоявшим рядом Биллу и Джорджу. Гарри схватил Гермиону, которая смеясь, без конца повторяла: «Это невероятно! Это просто невероятно!». Потом подошли юниоры, сидевшие за ними во втором ряду. Гарри обнял Сьюзен и подарил ей свою шоколадную лягушку.

Минут через пятнадцать скамьи наконец опустели, толпа схлынула, стало тихо. Гарри по-прежнему сидел на своем стуле в первом ряду. Рядом была Гермиона.

— Пойдем, Гарри, — сказала она, наконец. — Не спорь со мной. Тебе надо отдохнуть. Я уже придумала кое-что.

И они пошли к Хогвартсу. Гермиона привела его к хижине Хагрида. Тот сидел около лесенки и стругал какие-то палочки. Увидев их, Хагрид с ревом радости обнял своего любимца.

— Гарри! Черт возьми! Я как раз тебя жду. Гермиона сказала, что нужно проследить, чтобы тебя никто не трогал. Проходи!

— Да, не пускай сюда никого, — сказала Гермиона. — Особенно одну дамочку в белых кудряшках, Риту Скитер.

— Ни единой рожи! — воскликнул Хагрид.

Они зашли в знакомую хибарку. Сколько было здесь пережито! Сколько тайн они здесь узнали!

Гарри сел на стул. И только в этот миг осознал свою смертельную усталость. Несмотря на то, что день был в самом разгаре, в окна било ослепительное майское солнце, ему ужасно хотелось спать.

— Хагрид, можно я прилягу ненадолго? — спросил он. Тот возмущенно рявкнул:

— Мог бы и не спрашивать! Гарри, дорогой, мой дом — твой дом! И сегодня, и всегда!

Гарри вскарабкался на огромную кровать, завернулся в колючий вязаный плед и через две минуты уже крепко спал. Гермиона выскользнула наружу. Хагрид тоже тихонько вышел из дома, плотно закрыл дверь.

Примерно через час любой, кто проходил бы мимо хибарки лесничего, мог наблюдать прелюбопытнейшую картину. Хагрид махал вслед убегающей блондинке своим розовым зонтиком, и из него вылетали большие черные кляксы, которые ложились на ее изящный темно-зеленый костюм уродливыми масляными пятнами. Старательно прицелившись, Хагрид выпалил по колдокамере, которую тащил улепетывающий ассистент-фотограф. Камера вспыхнула и задымилась.

Рита Скитер наконец-то провалила редакционное задание.