Хорошо подготовленный разум - The Well Groomed Mind  (джен)

В первую субботу нового семестра, во время завтрака с Моуди, появился домовой эльф c посылкой и письмом, подписанным синими чернилами.

— Пожалуйста, распишитесь, — пискнул эльф.

Я повертел письмо в руках, пытаясь найти графу, где нужно расписаться. Но так и не нашел.

— Где..?

— Постучи палочкой по правому плечу эльфа, — сказал Моуди, закатывая нормальный глаз.

Откуда я мог знать? Я вырос у магглов. Без сомнений, Гринготтс отсылал всю мою корреспонденцию с домовым эльфом, потому что совиная почта была не столь надежна, но я еще никогда не подписывался на волшебном письме. До сих пор все было просто: эльф появлялся, вручал переписку и исчезал, не сказав ни слова.

Я постучал палочкой по металлической броши, закрепленной на правом плече эльфа. Моя магия впиталась в брошь, отчего та засветилась на секунду, подтверждая тем самым магическую подпись получателя. Удовлетворенный результатом, эльф опустил посылку на стол, протянул мне письмо, и исчез.

Я тупо пялился на запечатанный конверт в руках, изучая незнакомый почерк. От кого было оно? Интервью должно было быть опубликовано в понедельник, поэтому я не ожидал получить письмо от Риты так скоро. Незнакомый эльф не носил герба Гринготтса. Так от кого же оно?

— Не мешкай, Поттер. Либо прочти это письмо, либо сожги его к Мордреду, а то твоя яичница стынет, — сказал Моуди, изображая безразличие, но я смог уловить его мимолетные чувства. Ему было так же любопытно, откуда этот пакет, как и мне.

Наконец, решив, что, если бы оно содержало то, что нужно скрыть от Дамблдора, лучше открыть его здесь. И я сломал печать.

Гарри,

Две недели назад, по твоей просьбе и официальному прошению Феркада Нортона, королевского адвоката, мне удалось без лишнего шума получить разрешение суда на распечатку завещания твоих родителей: Последняя Воля и завещание Джеймса Чарльза Поттера, и Последняя Воля и завещание Лили Майи Эванс-Поттер. Завещание твоего отца в полном порядке: на нем до сих пор ощущаются следы его магической подписи. А вот в завещании твоей матери никаких следов ее магии нет.

Единственная магическая подпись принадлежит сотруднику, который ставил служебный штамп при внесении поправки в завещание. Выяснилось, что ее завещание никогда и не было заверено. Однако, по данным нашего архива, Лили подала его в Министерство 11 октября 1981 года.

Должностное лицо-сотрудник Министерства, ответственный за ее завещание, отправив его в соответствующий отдел, сразу после ее смерти вышел на пенсию и переехал на Бермудские острова. Он не ответил ни на письмо, посланное моей совой, ни на мой запрос по каминной сети, так что у меня нет объяснений, почему произошла эта досадная ошибка.

Я знаю, что подпись твоей матери очень важна для тебя, поэтому поручил своему помощнику поискать какие-нибудь другие документы, которые твоя мать, возможно, подавала в Министерство, и где, я надеюсь, остались следы ее магической подписи.

Вчера мой помощник принес мне файл, который я добавил к оригинальному завещанию.

Не могу выразить словами, как мне жаль сообщать тебе, что завещание твоей матери не было закончено из-за ее заявления в суд о расторжении брака. До сих пор я и не подозревал, что на момент их смерти у твоих родителей были проблемы с браком.

Возможно, ты не в курсе, что 2,7% из всех браков между волшебниками заканчиваются разводом. Большинство пар предпочитают раздел имущества по решению суда, вместо окончательного развода. Я не буду строить догадки, что побудило твою мать принять эту исключительную меру. Если ты хочешь знать больше, я предлагаю спросить об этом Альбуса или Минерву. Они оба знали твоих родителей гораздо лучше, чем я.

Оба документа датированы 8 октября 1981 года. Возможно, это объясняет путаницу. Наши записи показывают, что твой отец был уведомлен о ее жалобе 14 октября 1981 года.

И я, и мои сотрудники дали клятву, что не будем раскрывать эту информацию, ибо не хотим чтобы ты страдал еще больше. Кроме того, о мертвых плохо не говорят.

Хоть я и читал завещание и дополнение к нему, я не эксперт в таких вопросах и не специалист в имущественном праве. Опираясь на свой юридический опыт непрофессионала, могу сказать, что могут возникнуть некоторые потенциально серьезные проблемы с недвижимостью твоей матери. Я прилагаю копии (перевязаны красной лентой) всех документов, которые восстановили мои помощники. Я также настоятельно советую тебе выслать эти документы своему адвокату.

А теперь перейдем к хорошим новостям — Рита послала мне копию твоего интервью в начале этой недели. Я рад, что вы разрешили свои разногласия. Рита — милая леди.

Пожалуйста, сообщи мне, если тебе понадобится помощь еще в чем-то. Удачи на турнире.

С уважением,

Корнелиус Фадж,

Министр Магии,

Кавалер Ордена Мерлина Первой степени.

Я был выбит из колеи. Мои родители были счастливы вместе, верно? Все говорили мне, что они были идеальной парой. Они очень любили друг друга. Моя мама сияла на ее свадебных фотографиях. Она всегда выглядела такой счастливой. Три раза они сражались против Волдеморта вместе — только тогда, согласно Пророку, участвовала моя мама. Там была даже цитата из отчета Авроров: «они действуют очень гармонично, как две половинки одного целого». Что же случилось с ними потом?

— Поттер?

Я поднял голову, непролитые слезы покалывали в уголках глаз. Моуди терпеливо ждал объяснений, но я не знал, что сказать. Прошло несколько минут, прежде чем он протянул руку:

— Можно мне? — Спросил он, указывая на письмо.

Я молча кивнул, все еще пытаясь осмыслить эту информацию. Развод? Моя мама подала на развод. Нет, ни в коем случае тетя Петуния и дядя Вернон не могли знать об этом. Иначе они доставали бы меня этим до скончания веков. Вероятно, из простой сироты, я превратился бы в брошенного ребенка. «Даже твой отец не хотел тебя», — сказали бы они.

Волшебники никогда не говорили мне об этом. Фадж сказал, что не знал об этом, но она подала на развод за три недели до своей смерти. По всей вероятности они сообщили об этом лишь близким друзьям. Ремусу я больше не доверяю. Петтигрю тоже мог бы знать, но по понятным причинам отпадает. Сириус наверное знал.

Определенно. Сириус и мой отец были очень близки, как братья. Почему он не сказал мне об этом?

Может, ему было стыдно? Неужели он думал, что это уже не важно, раз они умерли до развода? Интересно, они хоть пытались помириться перед смертью?

Моуди откашлялся:

— Извини, Гарри. Если тебе нужно время, чтобы прийти в себя, мы можем отменить уроки на сегодня. Ты уже изучаешь материал пятого курса. Лишний выходной день не повредит.

— Нет, я хочу учиться.

— Ладно. Ты хочешь, чтобы я сходил за Минервой или, может быть, за Гермионой?

Я гневно покачал головой. Нет, последнее, что мне нужно, это еще больше лжи или Гермиона, пытающаяся проанализировать все.

— Нет, сэр.

— Ты хочешь поговорить со мной об этом? Знаю, что я не лучший слушатель, но можешь считать это частью занятия по Окклюменции, если хочешь.

Я заколебался. Человек передо мной был Пожирателем смерти. Почему он заботится о моих чувствах? До сих пор он не использовал их против меня, но это вовсе не значит, что это не произойдет.

Тем не менее, он уделял больше внимания моему благополучию, как психологическому, так и физическому, чем кто-либо еще, в том числе и профессор Люпин, один из ближайших друзей отца.

Кроме того, я знал его настоящего, а не тот образ сумасшедшего Аврора, которого он выставлял всем на показ. Как только мы оставались одни, он сбрасывал маску аврора, включая шотландский акцент и странную дикцию.

Когда проблема, — как правило это касалось Дурслей, — становилась камнем преткновения в занятиях по Окклюменции, он терпеливо разговаривал со мной, чтобы я мог преодолеть ее. Да, иногда он был садистом, некоторые уроки были жестокими, но он всегда лечил меня после жестоких тренировок, и объяснял мои ошибки. Иногда, он даже хвалил меня.

Лже-Моуди заставлял меня есть сбалансированную пищу. Через несколько дней после его диеты, мне не хватало жареных яиц, бекона, и шоколадного торта. Не то, чтобы я не получал временами вкусности, но возможность выбора нездоровой пищи предоставлялась только после того, как закончу первую трапезу.

Он также внимательно следил за моими успехами на занятиях по другим предметам, и наказывал меня жестокими уроками по Уклонению от проклятий, когда я зарабатывал меньше, чем "В", даже по Истории. Иногда, когда я заработал "П" по Зельям или когда Флитвик хвастался моим великолепным эссе, он даже награждал меня шоколадной лягушкой.

Моуди всегда был снисходителен по отношению ко мне, но он изменился, с тех пор, как Дамблдор приказал ему учить меня.

Сначала он смотрел на меня так, словно я был лягушкой, пришпиленной к разделочной доске. Потом я стал головоломкой, которую он не мог понять. А сейчас я даже не знаю, кем он считает меня. Зачастую, он относился ко мне как к обычному ученику. Как к подростку, который вынужден воевать в одиночку, как бы я ни пытался доказать обратное.

Мне искренне нравился человек, которым он становился, когда мы оставались наедине. Образ «Грозного Глаза» был немного страшным, особенно когда он начинал разглагольствовать о постоянной бдительности. Тем не менее, я знал, когда придет время, он не отвернется от меня. Я понял это в тот день, когда догадался, что мой учитель самозванец. Какая-то часть меня жалела о том, что он пожиратель смерти, но тут уж ничего не поделаешь. Как ни странно, меня это больше не тревожило.

У меня никогда не было человека, который заменил бы мне родителей. Сириус сам засадил себя в Азкабан, а теперь он в бегах. Люпин никогда не искал встречи со мной до третьего курса, и с тех пор не писал мне. Тетя Петуния и дядя Вернон... Моуди сказал, что они не заслуживают называться семьей, и я полностью согласен с ним. Некоторое время Дамблдор казался хорошим кандидатом, но он не проявил никакого интереса ко мне, как к человеку. Он всегда был более заинтересован в наставлении на путь истинный «мальчика, который выжил» и поощрении его рисковать собственной шкурой.

Моуди был другим.

Но вскоре он предаст меня.

Черт, он, вероятно, оглушит и доставит меня Волдеморту, перевязанного ленточкой с голубой каемочкой на шее. Я не мог винить его слишком сильно, потому что первый раз в жизни кто-то из взрослых заботится и защищает меня. Конечно, когда возродится его хозяин, он предаст меня, но пока что он на моей стороне, и я довольствуюсь этим.

— Я думал, что они были счастливы, — сказал я. — Никто никогда не рассказывал мне ничего конкретного о них, кроме того, что они любили друг друга и заботились обо мне. Я не идиот. Я знаю, что они говорят мне то, что хочет услышать каждый сирота, но я видел их фотографии и верил, что это правда. Сейчас... Это не имеет смысла. Если мама хотела развестись с папой, почему они были вместе в Годриковой лощине, той ночью? А как же я? Любили ли они меня вообще?

— Остановись, Поттер. Родители не умирают за нежеланного ребенка.

— Извините. Я просто не понимаю. Сириус никогда ничего не говорил.

— Блэк?

Я кивнул.

— Я познакомился с ним в прошлом году. Петтигрю притворялся крысой Рональда. Сириус похитил Рональда, чтобы добраться до Петтигрю. Я, вместе с Гермионой, последовали за ним через туннель под Гремучей ивой.

Моуди склонил голову и сложил пальцы домиком.

— Это было невероятно глупо, Поттер.

— Я не знал, что это был Сириус. Я думал, что это обычная собака. Затем он перекинулся, и они с профессором Люпином приперли Петтигрю к стенке. Затем заявился Снейп, и началась неразбериха.

— Звучит правдоподобно. Что ты будешь делать, если окажешься в подобной ситуации вновь?

Я запнулся, ошарашенный внезапной переменой темы.

— Если рассуждать логически, я должен обратиться за помощью к учителю, но они никогда не верили мне. Они всегда отмахивались от меня, и мне приходилось действовать самому.

— Поттер, — сказал он спокойно, — существуют такие вещи, как каминная связь и летучий порох в каждой гостиной. Ты не сможешь войти или выйти из замка через камин, но ты, конечно, можешь использовать его, чтобы вызвать ДМП. В следующий раз, когда ты окажешься в подобной ситуации, притащи свою задницу в гостиную Гриффиндора, брось щепотку порошка в огонь, сунь голову в камин, и скажи "Министерство Магии, Департамент Магического Правопорядка". Расскажи кому-нибудь о том, что произошло, и пусть Аврорат сам справится с этим. Ты — четырнадцатилетний волшебник. У тебя нет могущества, вопреки тому, что делаешь успехи в магической дуэли. Ты еще не дорос даже до студента уровня ТРИТОН, и тем более, тебе не тягаться с Пожирателем смерти. А что, если бы ты со своими друзьями наткнулся на Сириуса Блэка, который действительно оказался бы виновным в смерти твоих родителей? Он бы убил тебя и твоих друзей или, если бы тебе сопутствовала удача, вам бы удалось вырубить Блэка и убежать. А если бы тебе не повезло и ты бы убил его, тогда, — его голос упал до шепота, — тебя бы обвинили в убийстве человека и засадили в Азкабан. Люди хотели бы, чтобы ты поступал как герой, но наша правовая система не предназначена для самосуда. Ты меня понимаешь?

— Да, сэр, — сказал я, ошеломленный его умозаключениями. Я представлял себе камеру в Азкабане несколько раз, особенно когда думал о Квирреле. Однако, я никогда не думал, что меня посадят из-за Сириуса.

— Так, что ты будешь делать в следующий раз, когда выяснишь, что кто-то пытается украсть ценную вещь?

— Свяжусь с ДМП, — сказал я мрачно.

— А если найдешь василиска в замке?

— Поговорю с ним? — пошутил я. Моуди нахмурился. — Прекрасно. Свяжусь с ДМП.

— Если беглый преступник похитит твоего лучшего друга?

— Свяжусь с ДМП.

— Вижу, ты запомнил мои слова. Меня не волнует, кто и что скажет тебе. Пока ты несовершеннолетний, твоя единственная обязанность — учиться и хорошо сдать экзамены. Даже если ты окажешься настолько глуп, что добровольно станешь Аврором, у тебя нет и не будет никаких обязательств перед Министерством Магии или перед Альбусом Дамблдором из-за того, что они своевременно платят свои налоги. Ты же не настолько глуп, не так ли, Поттер?

— Нет, сэр.

— Хорошо. Теперь, когда ты перестал жалеть себя, не хочешь поговорить о чем-нибудь другом?

Я озадаченно моргнул. Я так заслушался лекций Моуди, что совершенно забыл про своих родителей.

— Да, сэр.

— Что ты почувствовал, когда узнал о разводе родителей?

Я опустился на стул.

— Неверие. Я уже знал, что мой отец не был таким идеальным, каким все описывают его. Я просмотрел журнал нарушений в библиотеке. Он и Сириус побили все рекорды, а проделки Сириуса описывают такими ужасными, что близнецы Уизли и рядом не стояли.

— А они и были такими.

Я запомнил эти сведения. Может быть, если мы оба переживем этот год, я спрошу его, что он помнит о них. Поскольку он был моложе Мародеров, я сомневался, что он хорошо их знал, но, может, он будет более склонен поделиться воспоминаниями, чем Сириус.

— Записи нарушений и воспоминания Сириуса описывают их, как хулиганов и дебоширов. Моя мать была хорошей ученицей, и все описывают ее, как добрую и отзывчивую. Ну что же, я рад, что хоть один из моих родителей в жизни был таким же хорошим, как его расхваливают.

— Поттер, — он сделал паузу. — Гарри, решение твоей мамы развестись не значит, что она не любила или не хотела тебя. Она, очевидно, любила тебя очень сильно.

— Профессор, неужели вы всерьез полагаете, что любовь моей матери отразила смертельное проклятие.

— Я не знаю, — признался он. — Я знаю, что есть несколько старых и строго запрещенных ритуалов, которые требуют добровольную жертву. При надлежащих условиях, один из этих ритуалов может отразить смертельное проклятие. Я верю, что твоя мать любила тебя достаточно, чтобы провести такой ритуал и использовать себя в качестве добровольной жертвы.

Я медленно выдохнул.

— В самом деле?

— Эти ритуалы имеют очень много требований. Я зашел в тупик, гадая, откуда она узнала о такой древней магии, и тем более, выполнила все необходимые условия, но это единственное логическое объяснение.

— И все же, почему она подала на развод?

— Я не знаю. Почему бы тебе не прочитать заявление на развод и не выяснить это самому? — сказал он, вставая с кресла. Он похромал к книжной полке и выбрал потрепанный экземпляр книги Граф де Монте-Кристо. Маггловский роман — странный выбор для Пожирателя смерти. Я спросил его об этом позже. Он сказал, что в художественной литературе волшебников слишком много мусора и слишком мало воображения. Плюс, я предполагал, что он обожал историю легендарного графа, который вырвался из Замка Иф в мешке для трупов.