Побратим (гет)

Примечания:

Курсивом выделен парселтанг. ПБ включена. Беты нет. Отзывам буду рада. Спасибо всем, кто помог с правкой ошибок в предыдущей главе. Я ценю вашу помощь.

Как я и предполагала, Том Реддл не собирался спускать Малфою такую подставу, хоть и закончилась она вполне благополучно. Да и я была, мягко говоря, не в восторге от поступка слизеринского старосты.

Так что, спустя несколько дней, мы с братцем вызвали Блондинку на приватный разговор в Аквариум.

Абраксас, к его чести, наше требование счел разумным и отлынивать даже не пытался.

— Я скорее был бы удивлен, если бы вы, ребята, спустили мне это с рук, — усмехнулся блондин, вольготно расположившись в одном из кресел, спиной к аквариуму с нашими питомцами. Мы с Томом, не сговариваясь, сели ближе к выходу.

— Предлагаю тебе самому объяснить нам все, от начала и до конца, а если у нас останутся вопросы — мы их зададим, — отчеканил Том, откинувшись на спинку кресла с ожидающим видом: а-ля профессор на экзамене.

— И мы ожидаем от тебя предельно честных ответов, без витиеватостей и недомолвок, как обычно, — добавила я, отзеркаливая позу брата.

— Что ж, — вздохнул Малфой, — начну с самого очевидного:

Предупреждать вас заранее о ритуале Посвящения — я не имел права. Так как в этом случае, во-первых, вы бы узнали о его существовании, а во-вторых, могли бы отказаться.

— И? — не понял аргумента Реддл.

— И меня бы накрыло откатом за неисполнение воли Магии, — Том все еще не понимал, к чему клонит Малфой.

— Дело в том, что потенциальный куратор, такой как я, только вносит кандидатуру известного ему мага или ведьмы, но в процесс отбора не вмешивается. Выбирает сама Магия. И если ты был ею избран, то отказаться ты уже не можешь, вернее можешь, но тогда откатом накроет и тебя, и куратора. Можно и вовсе магии лишиться за такое.

— Как проходит сам отбор? — спросила я, потому как объяснение в духе "Магия выбрала" меня категорически не устраивало.

— Это отдельный ритуал. Он проводится после празднования Йоля. Друид собирает талую воду в котле и после специального наговора на эту воду — туда бросают маленькие дощечки с именами подходящих кандидатов (дощечки готовятся заранее и тоже не самым простым способом, почти как руны для гадания). Мне в этом году дали две дощечки и я написал ваши имена. После того, как дощечки брошены — над котлом читается ритуальный катрен и затем часть табличек тонет, а часть остается на поверхности. Те, что остались на поверхности — тех, чьи имена там вырезаны — Магия признала достойными. И это значит, что я обязан был вас привести, а вы обязаны были пройти Посвящение.

— А было ли хоть раз, чтобы избранный кандидат отказался проходить Посвящение и просто ушел? — спросила я, поскольку вся эта ритуалистика в моей голове укладывалась пока с трудом.

— Да, — вздохнул Малфой, — мой прадед привел к друиду Уильяма Уэсли потому как хотел видеть того своим зятем и радел о его просвещённости...

— И он ушел? — спросил Том.

— Он не просто ушел, но попытался проклясть друида и наслать порчу на всех присутствующих, вопя, как оглашенный, что все это черная магия и ее надо запретить.

— И что ему за это было? — спросила я, скорее от скуки, чем из любопытства.

— Печать предателя. Теперь потомки Уэсли известны как Уизли. А еще первенец Уильяма Уэсли, умерший в детстве — не упокоился, а стал упырем. Кажется, они до сих пор его в своем доме прячут.

— Упыри что, бессмертны? — уточнил Реддл.

— В мире магглов — нет, а вот в доме волшебника такая нежить может жить очень и очень долго, ослабляя магию дома и всех, кто в нем живет.

— А что было с его куратором?

— Отлучение от Ордена на два поколения и запрет на участие в обрядах Колеса года. По правде сказать, — почти шепотом проговорил Абраксас, — я первый, кого приняли в Орден, после того случая.

— Хорошо. Допустим, что все так и было, — Том поднялся и начал расхаживать по комнате взад-вперед, что выдавало его нервное возбуждение. — Но я одного не могу понять, — он остановился прямо напротив блондина и теперь смотрел на него в упор, сверху вниз, скрестив руки на груди, — Чем ты, Мерлиновы подштанники, думал, когда писал на своей особо важной дощечке мое имя? — Малфой в недоумении поднял брови.

— Неужели я, — Том ткнул себя в грудь, — сын сквибки и бастарда хрен знает какого рода, выросший в магловском приюте, без гроша в кармане, — достойный кандидат?! — последние слова Том буквально прокричал, нависая над Малфоем, вжавшимся в кресло от такого напора.

— Но ты же Гонт... — чуть слышно проговорил он. И это была его ошибка.

Том буквально взбеленился, так, что потоком сырой магии чуть не вынесло двери, а стекла в окнах предательски задрожали, издавая мелодичный звон.

— Гонт?! Гонт!!! Охренеть и не встать!

Слышишь, Малфой, уж не знаю откуда ты узнал столь ценную информацию, если учесть, что об этом знал только наш декан и директор Диппет, но только информация эта не соответствует реальности.

Во-первых, фамилию Гонт носила моя мать и мой покойный дядя. Насколько я знаю, — фамилию Гонт наследует только потомок по мужской линии, а значит я на нее прав не имею никаких.

То, что моя мать была сквибом, а ее по малолетству обрюхатил какой-то проходимец, внезапно, оказавшийся магом, — тоже не добавляет в мою "родословную" — на этом слове Том поморщился, как от боли, — никаких, я повторяю, никаких бонусов. И знаешь, что, Абраксас, — я бы многое отдал, чтобы не иметь к Гонтам вообще никакого отношения...

— Но почему же? — удивился Малфой, — они ведь потомки самого Салазара, и... — договорить он не успел, потому что Том сделал то, чего я никак от него не ожидала — снял с себя медальон упомянутого выше Салазара и ткнул его прямо в нос опешившему аристократу...

Малфой, перед чьим носом внезапно возник легендарный артефакт основателя — изрядно прифигел, и разглядывал его, на мгновение позабыв о Томе, но ровно до тех пор, пока жуткое змеиное шипение не вывело его из ступора. Это шипел Реддл:

— Я ззззнаю, что они нассследуют Сссалазззару, но ззнаешшшь ли ты в чем зззаключаетссся это нассследие?

Ни я, ни Малфой, разумеется, парселтанга не знали, и не могли понять монолог Тома, но Малфоя пробрало знатно без всяких слов.

Перед ним стоял настоящий Томас Марвин Гонт — бледный до синевы с побелевшими, будто седыми, волосами, с узкими, похожими на прорези ноздрями на покрытом белой змеиной чешуей лице, а глаза, теперь лишенные век имели блеклый лавандовый оттенок, с темно бордовым вертикальным зрачком.

В общем — зрелище жуткое. Пробрало бы даже Мерлина, будь он жив.

Это я давно привыкла к такому Тому, с грустью замечая, что в прошлый раз его волосы не были белыми, а лицо было лишено чешуи... Проклятие!

Оно отвоевывало себе все больше пространства в душе и теле этого юного и талантливого мага.

Через пару минут Том опомнился, взял себя в руки и вернул медальон, а с ним и свою внешность.

— Извини, погорячился, — вздохнул он, устало опускаясь назад в кресло.

— Ч-что это сейчас б-было? — заикаясь пропищал Малфой странно высоким от испуга голосом.

— А, это? — Реддл усмехнулся, — Ну как же, — легендарное наследие Гонтов, которое мне досталось. Увы сейфы в Гринготтс и родовые поместья к этому наследству не прилагались. Семейное проклятие. Долгая история.

— А медальон?

— Всего лишь маскирует действие проклятия и позволяет мне говорить на понятном человеческом языке.

— И давно это у вас? Ну то есть у Гонтов...

— Лет триста уже, — Том съежился в своем кресле и как-то разом потускнел, будто воздушный шар из которого выпустили весь воздух.

— Прости меня Том, если сможешь. Я же не знал, — говоря это блондин действительно выглядел виноватым, — Мы тут все немного двинутые на своих исторических корнях, родственных связях, — Малфой вздохнул, но после паузы продолжил, — Я иногда забываю, что принадлежность к древнему роду это не всегда и не для всех благо, а порой вот, как у тебя — только проклятие.

И тем не менее, если бы я знал то, что знаю сейчас, — я бы все равно написал на дощечке твое имя и имя твоей сестры, разумеется... А вердикт Магии был бы тем же самым, независимо от моей осведомленности.

Сейчас понятие чистокровности очень превратно понимают. Чистокровность это не отсутствие союзов с магглами, как думают многие. Чистокровным может быть любой маг, кроме тех, кто совершил преступление против жизни и магии. Именно таких считают грязнокровками. А полукровок, как таковых и не существует. Потому что нельзя совершить преступление наполовину.

— И что же, в таком случае, считается преступлением против магии? — спросила я, радуясь, что разговор вернулся в конструктивное русло.

— Сознательное игнорирование законов магии, благодарственных и сезонных ритуалов, уничтожение магических источников, истребление магических существ (не считая равноправной дуэли), вступление в брачные отношения с представителями другого вида.

— Как это? — удивился Том.

— Ну, если ты женишься на русалке из Черного озера и заимеешь с ней потомство, то ты станешь грязнокровкой, как и потомки этого союза, которых по ошибке многие называют полукровками.

— И как часто происходят такие, хм... селекционные эксперименты? — спросила я, краснея от представившихся мне возможных примеров.

— Чаще чем вы думаете. Лет десять назад был грандиозный скандал, как раз из-за этого. Один экспериментатор вступил в близкие отношения с великаншей и у этой пары появился ребенок...

Но были и другие подобные мезальянсы. Магия за такое наказывает очень сурово.

Но, к счастью, только самого экспериментатора. На потомков такого союза откат не действует. И, скажу больше, спустя три поколения потомки такого союза уже могут считаться чистокровными, если конечно они будут магами и не выродятся к тому времени.

— Любопытно, — только и смог выдавить Реддл, тоже периодически краснея.

— Так что будь ты хоть трижды бастард — ты все равно будешь чистокровным, если сам дел не наворотишь.

Но как раз именно поэтому друиды предпочитают принимать в Орден совсем юных магов, не моложе 10 и не старше 14 лет.

С одной стороны в этом возрасте вы еще не успели сами себе навредить, а с другой — магические способности к этому возрасту обычно уже проявлены, что позволяет участвовать в ритуалах.

Кстати о ритуалах, — Малфой порылся в своей сумке и вручил мне и Тому по свертку, — Это вам потребуется для ритуала на Имболк. Еще нужно будет молоко и живая курица, но это в день Ритуала. И да, Мортиша, — никакого рукоделия за три дня до Имболка. Об остальном расскажу накануне.

— И что там? — Том заглянул в свой сверток.

— Свечи из бараньего жира, специально заготовленные.

— Надеюсь это не очень страшно, а то еще призовем какого-нибудь демона случайно... — недовольно пробубнил Реддл.

Абраксас расхохотался — Случайно вы можете призвать только Пивза, да и то не всегда. Нет, ребята. Имболк — это день очищения и возрождения. Ничего опасного там не будет, как и ничего темного.

— А как же курица? Ее же убьют? — спросила я.

— Как и ту, что каждый день лежит на вашем столе в Большом зале.

Послушайте, курицу, как и все остальное вы берете из природы, берете от Земли. И иногда, в благодарность за это, часть даров природы надо вернуть Земле.

— Ну раз в благодарность, тогда ладно, — буркнул Том.

Разговор уже изрядно утомил его, а еще, похоже он только сейчас осознал что именно он открыл и перед кем. Ведь всем известно, что Малфой — главная сплетница в Хогвартсе.

И когда Абраксас уже надумал покинуть нашу честную компанию, я преградила ему путь.

— Клятву! — потребовала я, уперев свою палочку из остролиста ему в грудь.

— Какую именно, Тиш? — растерянно пролепетал блондин, но глаза его блеснули пониманием и весельем. Кажется он не ошибся с выбором кандидатов.

— О том, что все, что ты видел и слышал здесь, — я кивнула в сторону Тома, — не покинет этих стен.

— Клянусь, что никому не сообщу о том, что узнал от Томаса Реддла, — четко проговорил блондин. — Это все?

— Нет, — подал голос Том, — Скажи, от кого ты узнал, что я Гонт? Хотелось бы знать кто у нас такой болтливый Гораций Слизнорт или директор Диппет?

— Ни тот, ни другой. Тебя сдал портрет Финеаса Блэка из кабинета Диппета. Он услыхал, как Диппет назвал тебя Гонтом и сообщил об этом Вальпурге Блэк, а она в свою очередь рассказала об этом Розье...

— Короче уже знает вся школа, — заключила я.

— Слизеринцы так точно знают, — согласился Малфой.

— Понятно, — закончил Том. На этом мы распрощались с Малфоем, впрочем ненадолго.

За разговорами мы чуть было не пропустили ужин, но и без разбора полетов обойтись было никак нельзя.

Приют научил нас тому, что спущенная на тормозах или проигнорированная пакость имеет тенденцию повторяться в большем масштабе. А так, глядишь, и поостерегутся.