Неправильно... или? (версия 2.0) (гет)

Первым делом вернулся слух. Некоторое время Аленко пытался вслушиваться в монотонный писк вокруг, после чего сделал вполне логичный вывод: он в лазарете. Открыв глаза, получил подтверждение своей правоте. Впрочем, слишком яркий свет оказался слишком сильным испытанием для только прекратившей болеть головы. К горлу подкатил комок. Сделав глубокий вдох, парень попытался перевернуться на бок, но попытка успехом не увенчалась.

— Лейтенант, вы меня слышите? — раздался голос корабельного медика… как там ее, Карин Чаквас?

Сил говорить не было, поэтому он просто кивнул. О чем тут же пожалел — виски привычно заломило, однако болезненный стон удалось подавить.

— Спокойно, — было видно, что женщина опасается к нему подходить.

— Хорошо, я… я спокоен, можете колоть, что хотите — сюрпризов не будет, — едва слышно выдавил он из себя, стараясь расслабиться.

— Надо же. Я уж было испугалась, что у Рин вся компания такая же, как и она сама.

Рин. Она — Рин, он — лейтенант Аленко. И этим все сказано. Так было на «Адегоне», на «Вершине» и точно такая же ситуация повторяется на «Нормандии».

Доктор Чаквас делает несколько уколов. Он прекрасно знает, что у него есть сорок минут прежде, чем лекарства подействуют.

— Мне можно поговорить с капитаном Шепард? Это очень важно, — слово «очень» он постарался выделить голосом.

— Я не думаю, что в вашем состоянии это самая хорошая идея…

— Мне надо с ней поговорить, — громче повторил Кайден, пытаясь приподняться на локте.

В памяти мелькали обрывочные, смутные воспоминания. Словно бы она была здесь, когда ему было совсем плохо. Вроде даже говорила что-то… Хотя, скорей всего, это плод его воображения. Учитывая, что произошло на высадке и принимая во внимание отношение к биотикам «L2» в целом, вряд ли разговор с Шепард пройдет в положительном ключе.

Кажется, Карин Чаквас все-таки решила пойти на некоторые уступки и отходит в дальний конец помещения, о чем-то переговариваясь с кем-то по интеркому. Зашипела входная дверь — Айрин все-таки пришла.

— Привет, — это слово далось с трудом, но начать разговор хоть как-то требовалось.

— Привет, Аленко, — тихо произнесла Шепард.

Аленко… Не Кэй и даже не Кайден. Лейтенант мрачно усмехнулся собственным мыслям и с трудом, но все-таки принял сидячее положение — разговаривать с Шепард глядя на нее снизу вверх было выше его сил.

Капитан сняла с запястья инструментрон и положила его на тумбочку, после чего преодолела расстояние между ними и села на стул у койки, почему-то упорно избегая смотреть на него глаза в глаза.

— Мы так и будем молчать? — едко уточнил Кайден, рассматривая собственные сцепленные в замок руки.

— О чем ты хотел со мной поговорить? — едва слышно произносит она, скрещивая руки на груди и упорно глядя куда-то в сторону.

А действительно, о чем ему с ней говорить? Пытаться оправдаться за то, что произошло на «Вершине»? Она уже наверняка догадалась сама, почему именно он не пришел тогда вместе с Сайнворк. Уж при всей своей кажущейся наивности Айрин не была дурой и дважды два сопоставить могла. Просить за это прощения? Он не считал себя виноватым. По крайней мере, не настолько виноватым, чтобы ползать тут на коленях, до дыр протирая комбинезон.

О будущем… которого не будет. Пожалуй, про это ему хотелось поговорить больше всего. Узнать у нее, что, собственно, дальше будет. Почему-то, несмотря на довольно напряженные отношения с ней у него теплилась надежда, что она поймет причины, по которым он врал, примет сам тот факт, что он никакой не «псих», не «невменяемый» и что он, черт подери, может служить вместе с ней на боевом корабле.

— Рапорт написала? — это был самый простой способ узнать все, что требовалось. Если «да», то их дороги расходятся в ближайшем порту, если «нет»…

— Да. И…

Продолжить фразу он ей не дал.

— Хорошо. Уходи. Спасибо, что по крайней мере, не растрепала об этом всем встречным.

Уж насчет этого он был точно уверен — когда дело касается чужих тайн, Айрин становилась могилой.

— Но я…

— Оставь. Меня.

В какой-то момент их взгляды встретились и на дне серых глаз Кайден успел заметить промелькнувшую обиду. Секундой спустя девушка вскочила и пулей вылетела за двери лазарета. Лейтенант лишь откинулся на подушку и принялся бездумно таращиться по сторонам. Пищащие приборы, потолок из пластика, такие же пластиковые стены и серый пол из довольно «шумного» материала — тихо не подкрадешься.

Ожидаемого разочарования или, тем более, какой-то душевной боли не было. Он уже давно знал, что в конечном счете все так и закончится. С Ричардом Дженкинсом закон подлости не сработал — когда тот понял, что на самом деле происходит с Кайденом, принялся всячески помогать ему и покрывать от остальных непосвященных. Айрин Шепард… Что же, насколько ему известно, девчонка и так его чуть ли не ненавидела. Было ли, за что именно? Вроде бы как не было, но понимать ее Аленко перестал уже очень давно.

Яркое пятно привлекло внимание. Рядом на тумбочке по прежнему лежал снятый Айрин инструментрон. Светло-голубого цвета, самой простой конфигурации. И лишенный всякой блокировки — едва Кайден дотянулся до него и взял в руки, как тут же открылось окно записанных сообщений.

Первым выпал злосчастный рапорт. По непонятной для себя причине лейтенант начал его читать и чем больше узнавал, тем меньше верил происходящему. Скрип двери раздался прежде, чем он успел сделать вид, что совершенно ни при чем. Потом резкие шаги и кто-то вырывает из его рук уни-инструмент. Подняв голову, Аленко уставился в горящие злостью глаза Шепард.

— Сколько раз говорить — не лапай мое барахло, — зло прошипела она.

— Прости, — почему-то произносит он. Хотя еще день назад вполне разумно заметил бы, что свое барахло не надо оставлять в самых неподходящих местах, да еще и безо всякой блокировки.

Злость в серых глазах пропадает также резко, как и появилась. Уже спокойно девушка делает шаг от койки, видимо, снова намереваясь уйти. Все самообладание и выдержка куда-то уходят после ее взгляда и после того, что она, на самом деле, сделала для него. Ведь по сути — за «немного неправильный» рапорт можно попасть под трибунал. И сейчас было непонятно, почему она пошла ради него на такое… Неужели что-то осталось от той дружбы, что когда-то была… А была ли она вовсе?

— Рин, нам надо поговорить. Обо всем. И о «Вершине», и об «Адегоне» и о том, что на высадке было.

— Надо, — вздохнув, девушка снова опустилась на стул рядом с койкой. — Но давай не сейчас, когда ты в таком вот состоянии, хорошо? А то сейчас под лекарствами разболтаешь то, что… о чем не хочешь, чтобы кто-то знал, а потом жалеть будешь. Сильно.

— Ты не хочешь меня слушать.

— Я не хочу вытягивать из тебя информацию. Давай так — задаем друг другу вопросы, если кто-то не хочет отвечать, так пусть и говорит. Кто начинает?

— Почему ты меня ненавидишь? С самого начала, практически, — лейтенант прислонился спиной к спинке кровати и сцепил руки в замок, ожидая ответа.

— Ты неверно все интерпретируешь. Я тебя не ненавижу, а, как бы это ни парадоксально звучало, боюсь. Причем не конкретно тебя, а определенный тип людей, который заставляет отказаться от собственных интересов, индивидуальности, свободного времени и личных увлечений ради того, чтобы быть «в компании».

— Я что, тебя хоть раз заставлял…

— С моей стороны это все выглядело именно так. Помнишь, что от тебя лично я слышала каждый раз, когда шла в спортзал с Эрикой? Или когда топала играть с Азеком вместо того, чтобы сидеть с вами в кафе и слушать треп Рэй о шмотках? Видишь ли, в прошлом мне однажды довелось хлебануть, что это значит — когда тебя в самом прямом смысле прогибают под себя. И повторения той ситуации я не хочу. И не допущу. При малейшем намеке на «прогнуть» я выдаю максимально доступную реакцию для большинства, то есть агрессию. Не понять с первого раза — это надо быть… — Рин осеклась и замолчала.

— Принимается. Твоя очередь.

— Чего именно тебе от меня надо было? Всегда. Ради чего вот этот бедлам «будь в компании», «не отрывайся от коллетива». Причина вот этих заявлений в чем?

Пальцы побелели от напряжения. Айрин умела иногда найти правильный вопрос. Тот, на который нельзя ответить нечестно. И ответ на который подразумевал раскрытие… собственной личности, если можно было так выразиться.

— Мне очень тяжело сходиться с людьми, — медленно произнес лейтенант. — Тебе наоборот. Ты можешь сказать человеку пару фраз и все — вуаля, ты уже своя в доску Рин. Это приводит к тому, что ты… не ценишь тех людей, которые рядом с тобой. Тебе проще перебрать всех окружающих и найти двух-трех людей, которые будут максимально удовлетворять твоим требованиям и представлениям об идеальной компании и идеальных друзьях, а остальных ты просто отшвыриваешь в сторону, как… ненужных. Не пытаешься привыкнуть, смириться с недостатками и оценить достоинства. Это… злит. Ты легко привыкаешь к любой ситуации и обстановке. Две недели на корабле — и вуаля! — он широко развел руки в стороны. — Для доктора ты уже Рин, она смотрит на тебя как на домашнего котенка. Ты пошла поговорить с пилотом и вот — ты желанный гость в его кабине.

— А еще меня ненавидит примерно пятьдесят процентов команды, — поддакнула она.

— Меня они тоже ненавидят! — повысил голос он и тут же об этом пожалел. Кажется, сдавленное шипение выдало его состояние, поскольку Рин оказалась теперь совсем близко.

— Кэй… — мягкое, практически невесомое прикосновение к плечу.

— Меня тоже ненавидят, — повторил он. — Но я всегда один, а ты — нет. И даже когда ты делаешь пальцы веером со словами «мне и одной неплохо», на самом деле ты — далеко не в одиночестве. А я — чужой.

Перед глазами рябило. Этот разговор его порядком утомил. Но в одном Рин была права — в другой ситуации и при других обстоятельствах он бы наверняка не стал говорить об этом. Слишком велик риск нарваться на плевок в душу и ехидное «кто это тут сопли пустил».

— Мы на «Адегоне» два года провели и ты что — покинув его, совсем ничего не чувствовала? Ну, не знаю, что ты дом оставила там, за спиной.

— Нет, Кайден, у меня как раз-таки было ощущение, что я лечу домой. Это… долго объяснять, правда. Просто для меня этот корабль намного более привычный и родной, чем наша станция. Так, кажется, сорок минут подходят к концу.

— А? — он, чуть прищурившись, попытался сфокусировать взгляд.

— Вырубаешься ты, говорю. Ложись и спи давай. И это… прости… Что одного кинула и все такое. Как-то даже не думала, что это нехорошо получилось в целом.

— Ничего, — вместо того, чтобы лечь, он подался чуть вправо, утыкаясь лбом ей в плечо. — Просто не делай так больше, ладно? Все-таки не чужие друг другу…

В этот момент он и понял, что его слова могут быть интерпретированы как-то иначе. Но поздно — они уже были сказаны и…

— Не чужие. Вы с Ричардом для меня как братья, — согласно кивает Рин, обнимая его и слегка проводя рукой по волосам.

— А ты — эдакая шебутная младшая сестра…

— Которую по непонятной причине оставили за старшую, — фыркнула она.

Кажется, ожидаемых проблем не последует. Рин осторожно помогает ему улечься поудобней, но, вопреки ожиданиям — не уходит. Впрочем, по пробуждении он наверняка ее не застанет…

* * *

Разжать пальцы спящего под действием лекарств Кэя — это дилемма с большой буквы. Ну что мы имеем в итоге? Мы имеем прояснение отношений с Кайденом, довольно неожиданные для нас обоих признания, сделанные по отношению друг к другу. А еще — кучу вымотанных нервов, неприятность на первой же высадке и желание хорошенько въебать каждому из двух братцев-кроликов.

Ведь сокрытие фактов об имплантанте Кайдена могло обернуться целой массой неприятностей. Начать с элементарного: «тройку» можно гонять до предела. Когда предел достигается — имплантант просто сам себя блокирует и ни одного «броска», сколько не пыжься, не создашь. Такой же приятной особенностью наделен «L4» — последняя разработка, установленная, насколько мне известно, из наших только на Эрику. Итог — большинство современных биотиков после достижения предела отделываются… Ну, не легким испугом, конечно же — имеют место и головокружение, и обмороки, но до того пиздеца, который я видела вчера на Кайдене, дело никогда не доходило.

Меня с моим отсутствием имплантантов уже успели напугать всевозможными последствиями вплоть до того, что я сама себе, дескать, могу выжечь мозги, и нервную систему и все такое прочее. Вот только я не особо в это верила, если честно. Азари же сами себе ничего не выжигают, а примерно восемьдесят процентов из них как раз-таки не используют биотические имплантанты. Возможно, нулевой элемент был каким-то образом вплавлен в мою нервную систему при переносе из одного мира в другой… Ну серьезно — не мог же он существовать во мне с самого начала! Тогда бы я начала интуитивно использовать биотику намного раньше — с первой же качественной драки в школе. И загремела бы на опыты, ага…

Но откат, который меня настиг на «Вершине», я хорошо помню. По крайней мере, начиная со второй недели. Что такое биотика без возможности хоть как-то себя контролировать, теперь знала не понаслышке.

А вот биотика без возможности контролировать себя и, вдобавок — с «двойкой»… Говорит за себя тот факт, что поколение «двоек» все поголовно уже давно или в могиле, или в психушке. Ну а если есть кто-то вроде Кайдена, то они наверняка шифруются похлеще тайных агентов, чтобы не нашли и не сделали с ними чего похуже.

Вообще странно это… Я помнила, что по игре у Аленко L2, но когда мы изучали историю появления и модификации биотических усилителей «в реале», то получалось, что вживили ему эту хрень… в три года, да. Этого быть просто не могло. Значит, какие-то незаконные эксперименты? У самого Кайдена лучше о таком не спрашивать, но в голове держать на всякий случай — вдруг это отличие от игровой реальности где-нибудь всплывет.

То, что Кайдена я не сдам, я поняла сразу. Но приглядывать за ним надо, чтобы не переусердствовал на заданиях. Ну и заодно расспросить о возможных последствиях и как эти последствия ликвидировать. А то Ричард знает, а я нет, как-то стремно от этого. В общем — решено окончательно: парень остается со мной, но если устроит еще одно «светопредставление» в духе вчерашнего — полетит в открытый космос без скафандра.

С Аленко решили. А что со мной? Вот сказал он эти слова вроде «ты выбираешь наиболее подходящих тебе людей, а остальных отбрасываешь, не пытаясь рассмотреть достоинства и смириться с недостатками»… В чем-то ведь Кэй прав. Притираться к кому-либо я не люблю. Собственно, поэтому и провожу большую часть времени в одиночестве. С командой вон, не ладятся отношения от слова «совсем». Конечно же, мне на это плевать. Я даже очень надеюсь, что Андерсон примет к сведению мои слова о будущем и постарается сделать все возможное для того, чтобы с судна вышибли по сюжету не его, а меня.

Стоит ли пытаться отношения налаживать с командой? Со старпомом, который обзывает меня «светящейся тварью» и всячески подогревает ненависть других солдат ко мне, а заодно и к Аленко? Нет, однозначно. А вот с Кайденом надо будет больше времени проводить, а то действительно ему как-то хреново получается. С Джокером его познакомить можно. Ну и с Адамсом. О, точно, с Адамсом и его командой технарей! Они все люди практичные, им плевать на то, что у нас в нервных узлах нулевой элемент, а вот тот факт, что мы можем легко сдвинуть тяжелый ящик взмахом руки, наоборот, вызывает симпатию.

Хм… А это хорошая мысль. Может, Кэй познакомится с кем-нибудь, с кем у него будут общие интересы и уже снизит количество этого «надо быть в одной компании». Потому что «в одной компании» целиком и полностью мы оба быть не можем — придется жертвовать либо моими, либо его интересами. Первого не захочу я, второго — тоже однозначно не захочу я, ибо не люблю быть тем, кто подминает под себя окружающих, не давая им права на свой собственный выбор. Эх, мысли, мечты… С другой стороны — а чем еще заняться, когда работы нет?

Ответ нашелся как всегда один — болтовня с Джокером. Особенно если учесть, что пилот меня со вчерашнего дня не видел, а впечатлениями о высадке поделиться-таки хотелось. Не всеми, но большей их частью.

— Малая, никак кое-кто все-таки вырвался из жарких объятий доктора Чаквас? — фыркнул Джокер, едва я плюхнулась в привычное второе кресло.

— Боюсь тебя расстраивать, но вырвался лишь мой бедный неупокоенный дух, — в том же шутливом тоне ответила я.

— Ну, рассказывай, — парень повернулся ко мне вместе с креслом и рукой случайно задел стопку блоков данных. Которые, впрочем, тут же были подхвачены моей биотикой. — Спасибо.

— А что тут у нас? — въедливо произнесла я. — Никак азарийско-ханарское порно надыбал, извращуга?

— Что бы там ни было, подруга, ты не подходишь по возрастному ограничению, — пилот отобрал стопку блоков и, напоследок щелкнув меня по носу, убрал их куда-то на полку под приборной панелью.

— Гррр, — привычно отозвалась я.

— Так, ладно, на чем мы там остановились, на Ялте? Мой ответ — Акуза.

— А, теперь мне на «А» что-то вспоминать?! — обиженно вскинулась я.

— Долг платежом красен, малая, долг платежом, — ехидно усмехнувшись, пилот откинулся в кресле и уставился поверх всех приборов вперед, в обзорное окно. — Красиво, правда?

Красиво — это не то слово. Пожалуй, еще одна причина, по которой я прихожу к Джокеру в кабину — здесь ВСЕГДА есть на что посмотреть в иллюминаторе. С учетом того, что в каютах такой прелести не было, а на остальных палубах иллюминаторы были и того меньше… Зрелище того стоило!

— Ради этого стоило пойти в Альянс, да? — понимающе уточнил у меня Джокер.

— Угусь, — согласно выдала я, как завороженная наблюдая за россыпью из тысяч звезд за стеклом. Как же здесь красиво…

— Сейчас курс сменим — вообще красивая картинка будет, хоть кино снимай, — пообещал мне Джефф, впрочем, не спеша возвращаться к консоли. Я уже заметила, что в масштабах космических перелетов «сейчас курс сменим» — это «через два часа поверну корабль на пятнадцать градусов влево».

Кстати, вот еще одно «небольшое» отличие от игры — перелет мог занять от нескольких дней до нескольких недель. Ретрансляторы массы обеспечивали мгновенное перемещение только между звездными скоплениями, но вот перелет между системами происходил уже на "простой" сверхсветовой, а до конкретной планеты и вовсе добираться приходилось на вполне обычной и привычной для понимания скорости, куда ниже вышеуказанной. Нет, конечно же, по сравнению с тем, как в мое время до Луны корабль летел трое суток, это просто шедевр технической революции, но… Но и такого перемещения как в игре, чтобы раз — и ты в нужной точке, тоже не было.

Ай, впрочем, сколько можно искать различия между игрой и реальностью? Игра — это игра. Даже если предположить, что сведения об этом мире просочились в мою реальность и нашли отражения в книгах и играх… Существует так называемый «принцип испорченного телефона». Кто-то, к примеру, увидел картины происходящих событий или тех, что будут происходить, во сне. Или же подключился к какому-то там общему информационному полю Вселенной, и увидел все там. Все? Ан, нет — наверняка у мозга человека количество принимаемых данных ограничено, что-то просто невозможно воспринять, вот и… Вот и получается, что уже часть информации отображается неверно и неправильно. Ну а там, когда идет уже на основании событий узнанных создание книги, фильма или игры… Авторскую фантазию и редакторские правки не отменял никто, вот и получается в конечном итоге, что соответствует реальности лишь общая сюжетная канва игры, ну и некоторые данные. А так… Хм… Нет, все-таки надо же найти способ как-то использовать на благо те сведения, что у меня есть. Хотя, сейчас мыслей о том, как сделать все лучше, чем было в игре, у меня нет. Ну, кроме ситуаций, касающихся конкретных персонажей. Тут уж, как говорится, саму бы игру не запороть, то есть честно подохнув во время активации Горна, а не от банальной пули того же гета на Иден Прайм. Или какого-нибудь капера еще раньше.

Сиденье подо мной чуть задрожало — кажется, мы таки меняем курс по обещанию Джокера. Интересно, надолго ли это затишье? Пилот меня уже предупредил, что маршрут патрулирования у нас в целом… неспокойный. Траверс, все-таки…