Да уж лучше я буду играть в Stellaris (джен)

Слияния — штука непростая. Это самое простое описание. Зелёный Алмаз и сам хотел бы выразиться подробнее, да только было особо нечего: даже самое базовое — внутрикастовое слияние — на деле оказывалось той ещё путаницей, каким бы простым ни казалось оно на первый взгляд.

Если начать с основ, слияние это видовая черта самоцветов, позволяющая им объединять свои светоформы в единую усиленную форму. Польза в целом очевидна. Мощь новой формы — это не простая сумма частей, а их многократно увеличенная версия. При этом формируется уникальный разум, и объединённое существо может, если пожелает, обмениваться информацией между своими компонентами.

Несмотря на настороженное отношение самоцветов к этому акту, Жёлтая Алмаз проводила небольшие исследования слияний для военных целей. Все они касались слияний внутри одной касты — как наименее проблемных и наиболее приемлемых по меркам тех времён. Объектом изучения стали Рубины: они были самыми многочисленными и сильнее всех выигрывали от объединения. Две Рубины, слившись, становились примерно в два с половиной раза сильнее. Три — примерно в девять раз сильнее одиночной Рубины. Четыре — примерно в двенадцать с лишним раз. Дальше начиналась убывающая отдача; рекорд пока является шесть Рубинов. В приложении к отчёту отмечалось, что слияние шести было крайне нестабильным и продержалось лишь несколько минут.

В цифрах это выглядело впечатляюще. Тем не менее доктрина Жёлтой Алмаз ограничивала слияния только тремя участниками: считалось, что дальше потери в численности и эффективности не стоят полученного преимущества. Чаще всего технику применяли Рубины и Топазы, реже всего — Изумруды (исследование всё‑таки было военным). В недавнем отчёте описывалось слияние пары Изумрудов для совместной операции — с неоднозначным результатом. Мгновенный обмен информацией оказался полезен, но не зря у Жёлтой Алмаз есть подчинённые: когда нужно быть сразу в нескольких местах, «привязанность» к одной точке становится реальной проблемой. К концу учений слитой Изумруде пришлось разъединиться, чтобы контролировать несколько направлений.

Это была простая и доступная часть информации, которой располагал Зелёный. На её основе легко было бы решить, что слияние самоцветов это чисто военный инструмент. Но нет. По какой‑то причине самоцветы упорно сливались вне своей типовой принадлежности. И далеко не всегда случайно — что само по себе было странно. Такие «смеси» и внешне, и по повадкам выходили непривычными по меркам самоцветов. Были известны случаи, когда одни и те же самоцветы регулярно сливались годами, пока их не ловили с поличным. Порой одна и та же пара давала разные результаты. Слияния внутри касты были предсказуемыми: и формы, и поведение в таких случаях оставались постоянными. Межкастовые же слияния почти не имели закономерностей. Вкупе со склонностью подобных гештальтов к буйству это и делало их строго запрещёнными вплоть появления на сцене Зелёного Алмаза.

Пересмотрев всё это, Зелёный довольно легко принял первое решение: нужно изучать механику слияний, а не только их военное применение. Сначала собрать данные, затем решать, как действовать.Была подготовлена одна из лабороторий и он с помощниками провёл серию законных слияний. Тесты были просты: слиться — разъединиться; затем дать одному из компонентов число и проверить, запомнит ли его гештальт-личность; после этого следовало измерение мощности. Они даже составили стандартизированный протокол, чтобы аккуратно сводить результаты.

За этой простотой скрывалась гора работы. Пришлось создать специальные датчики, чтобы фиксировать скрытые процессы. Срочно оборудовать помещения для изоляции и испытаний. Взор Зелёного улавливал и такие вещи, для которых у них не было слов; впрочем, не впервой. Особые таланты Алмазов были на голову выше всего остального. Он давно смирился с тем, что часть видимого им останется недоступной для всех остальных.

К счастью для здравомыслия Зелёного, в этом проекте воссоздавать его зрение не требовалось — обычные наблюдения давали основную фактуру. Спецдатчики тоже себя оправдали: они улавливали энергию, излучаемую при слиянии, и даже позволяли диагностировать некоторые параметры самого процесса. Это было большим достижением. Одним из простых замеров стала теоретическая выходная мощность самоцвета, что являлось полезной метрикой не только в их исследованиях.

Тестирование в таком ключе шло довольно долго. Результаты совпадали с уже известными, но создание базовой шкалы было критически важным для дальнейших опытов. Выводы, к удивлению, получались ясными, стоило только аккуратнее определить термины. Слияние, по сути, создаёт новое «существо» на время объединения. Слитый, по сути, это самоцвет, составленный из других самоцветов. Психически этот гештальт обычно спокойно относился к временному характеру своего существования. Усиление мощности отчасти объяснялось тем, что ядрам компонентов-самоцветов приходилось поддерживать одну световую форму, а не несколько. Этого не хватало, чтобы объяснить весь прирост, но часть эффекта это давало. Наблюдался и некий резонансный эффект, который пока трудно было описать. Зато стало ясно, что такое «нормальное» слияние.

Определившись с базой, они перешли к остальным слияниям. Виновных в слиянии привели и попросили слиться под наблюдением. Начали с самых стабильных: пары Сапфир и Топаз, работавших в Департаменте расследований. В слитой форме их способность преображалась — сфокусировавшись, они могли видеть прошлое конкретного места.

Одно это имело серьёзные последствия. Ещё большее значение имело то, как «смешивались» их формы. На выходе получался самоцвет, выглядящий как совершенно новый. Слияния внутри касты давали просто более крупного самоцвета того же типа. Здесь же вышло не усреднение внешности участников, а нечто иное — черты исходных камней угадывались, но форма и личность были совсем другими, и это было поразительно. Компоненты-самоцветы при этом не испытывали дискомфорта и могли оставаться в слиянии гораздо дольше прочих испытуемых.

У других осуждённых результаты при повторных слияниях были менее стабильными. Некоторые держались устойчиво, некоторые — нет. Иногда первая попытка была стабильной, а следующая — уже нет. Формы отличались. В ряде случаев гештальт демонстрировал столь явное страдание, что компоненты-самоцветы выводили из эксперимента и направляли на обследование.

К этому моменту картина стала складываться. У слияния был значимый психический компонент. У слияний внутри касты здесь было огромное преимущество: участники почти идентичны. Два самоцвета из разных каст имели массу различий. Самые мучительные объединения случались у наименее совместимых самоцветов. И это порой тревожно напоминало случаи насилия у органиков.

Раз психический фактор был важен, они придумали новый эксперимент.. Поскольку прямой приказ Алмаза действовал как сильный объединяющий фактор, они провели несколько опытов в присутствии Зелёного и без него. Как итог, получившие формы и результаты заметно отличались.

Деталей у таких слияний прибавилось. Нестабильные формы, проще говоря, были более деформированы. Стабильные — более симметричны. В нестабильных шёл внутренний конфликт, из‑за которого гештальт приходил в смятение. Если удерживать такое слияние долго, начинались галлюцинации, паранойя и нередко агрессия. Это многое объясняло, и прежде всего то, что история «буйных» слияний была связана с попытками несовместимых самоцветов слиться — или имело место быть навязанное слияние, что снова тревожно напоминало абьюзивное насилие у органиков.

Будь у самоцветов было половое влечение, Зелёный сравнил бы это с изнасилованием. Но он не спешил вешать такой ярлык — сходства как таковых было недостаточно. На первый взгляд, у слияния не было органического аналога. Многие самые успешные объединения были сугубо рабочими: простыми, «клиническими», с предсказуемыми и приятными результатами, без какого‑либо «полового» компонента. Определённое удовольствие от процесса было — сродни приливу адреналина у органика. Это могло вызывать привыкание, но лишь потому, что некоторым самоцветам не хватало стимулов: когда каждый день одинаков, малейшее изменение ощущается как нечто значительное. Теоретически, большее количество развлечений могло бы снизить у некоторых тягу к слияниям.

В конечном счёте Зелёный пришёл к выводу, что к слияниям прибегают прежде всего потому, что это приятный социальный акт. Лучший аналог — совместная работа над проектом, хотя он и не передаёт всей полноты процесса. Самоцветы, если приглядеться, вообще очень социальны: они способны веками обходиться в одиночестве, но при этом у них ярко выражены механизмы социального сближения. И так было задумано. Белая Алмаз, возможно, инстинктивно заложила это в их психику. Вид в целом не выживает без какой‑то формы сплочённости.

Формально этой информации уже хватало, чтобы Зелёный вынес решение по таким слияниям. Но он не хотел на этом останавливаться. Теперь, когда он наметил первые шаги, у него было время как следует изучить эту уникальную особенность самоцветов. Он чувствовал, что для всего их вида было важно хотя бы попытаться разобраться в их уникальной врождённой способности.