Мистерия жизни (гет)

Утром следующего дня Гермиона проспала. Накануне, вернувшись с праздничного ужина, она долго не могла уснуть. Сначала разговаривала с зеркалом по имени Северус. Потом попросила его почитать стихи. Рассказать сказку. Спеть колыбельную.

В конце концов, сжалившись над ней, Северус предложил:

— Может, я тебе овец посчитаю? С интонацией и придыханием...

Измученная бессонницей и волнением девушка согласилась.

Заснула она под непривычно мягкий баритон Северуса. Поэтому не было ничего удивительного в том, что ей приснился именно директор Снейп. Он доставал с потолка Большого зала удивительные звезды и протягивал ей. Стоило Гермионе принять из его рук очередную мерцающую звезду, как та превращалась в шар, наполненный клубящейся дымкой пророчества. От огорчения девушка каждый раз выпускала шары из рук, и они падали, разбиваясь на тысячи холодных осколков. Директор Снейп при этом недовольно хмурился и говорил: «Ну что ж, попробуем еще раз!». И все повторялось по новой.

Проснулась Гермиона только тогда, когда чары пробуждения сменили ласковую мелодию на завывающую сирену.

Вскочив с кровати с палочкой наготове, девушка несколько секунд растерянно озиралась.

— Эй, поосторожней с палочкой! — поспешило успокоить ее зеркало по имени Северус. — Я, между прочим, твой бесценный советчик!

Пока Гермиона носилась в ванную и обратно, зеркало продолжало нудить:

— На твоем месте я поспешила бы привести себя в порядок. Выглядишь ты хреново. А тебе ритуал с директором проводить. И разреши напомнить, стоять вы будете лицом к лицу, поэтому советую воспользоваться косметическими чарами и...

Через пятнадцать минут Гермиона спустилась в украшенной гирляндой кабинке тыквы в холл, где ее уже ждали остальные участники ритуала. На несколько секунд она даже почувствовала себя Золушкой. Девушка попыталась извиниться за опоздание, но принц... директор Снейп прервал ее нетерпеливым взмахом руки и сделал всем знак следовать за собой.

Пока они спускались в подземелья, он еще раз повторял, что и как следует делать во время ритуала. Но Гермиона почти не слушала, разглядывая напряженную спину Снейпа, обтянутую черным сукном, и думая о том, что ей следовало бы наколдовать себе простое белое платье, чтобы подчеркнуть драматизм и глубокий смысл предстоящего обряда. А то было похоже, что все пройдет довольно скучно.

Как они оказались в помещении с низкими сводами и земляным полом, Гермиона не помнила. Она послушно оголила предплечье руки, сжимающей палочку, и обхватила пальцами другой руки запястье профессора Слагхорна. В ту же секунду ее правую руку с палочкой точно так же сжали прохладные пальцы директора Снейпа. Девушка замерла, боясь пошевелиться.

Они образовали подобие тесного круга. Во время ритуала магия каждого из них могла свободно пройти в руку с палочкой стоящего рядом волшебника и от него передаться дальше по кругу.

Страшно Гермионе не было. Но легкое беспокойство она все-таки чувствовала. Стоявшая напротив нее профессор Спраут ободряюще улыбнулась. И Гермиона впервые заметила, какие необычные у той глаза — темно-зеленые, цвета болотной тины и листвы.

А потом Снейп стал произносить заклинания, и из соединенных в одной точке вершин палочек четырех волшебников полился ровный свет. Затем в этом потоке стали проскальзывать разноцветные нити. Началось объединение магии. Гермиона несколько минут напряженно всматривалась, стараясь разглядеть волны синего и бронзового оттенка. Затем, вспомнив наставления директора о том, что во время ритуала главное — быть уверенной в себе, своих силах и намерениях, девушка попыталась собраться. И тут же ощутила, как хватка на ее запястье стала почти болезненной. Осмелившись перевести взгляд на лицо Снейпа, она испугалась.

Директор так же напряженно всматривался в изливающийся из вершин палочек поток магии, в то время как его бескровные от волнения губы продолжали шептать заклинания. Только сейчас до Гермионы дошло, что с начала ритуала она не заметила ни одного красного всполоха в наполняющем помещение сиянии чар. Взглянув на профессора Спраут, она увидела, что пожилая дама тоже взволновано смотрит на директора.

На секунду девушка почувствовала, как от руки Снейпа, сжимающей ее запястье, скользнули холодные волны. Прикрыв глаза, Гермиона попыталась уловить их. Сейчас, когда магия объединила их, она надеялась, что директор Снейп будет более восприимчив к ее мыслям и эмоциям, чем при обычной легилименции.

То, что собиралась сделать Гермиона, было, наверное, самой большой глупостью в ее недолгой жизни. Сосредоточившись на образе Северуса Снейпа, она мысленно стала говорить ему о своих чувствах и надеждах, объяснить природу которых в этот миг толком почему-то не могла.

Как оказалось мысленно разговаривать с директором Снейпом было гораздо проще. Особенно когда ее глаза были закрыты. Тем более что не было никакой уверенности, что мужчина, к которому она обращалась, вообще ее слышит. Поэтому Гермиона, не стесняясь, говорила о своем восхищении, симпатии, смущении, наивной наглости, не менее наивной надежде. И только когда среди этих так и не прозвучавших вслух слов скользнуло робкое «любовь», девушка испуганно прервала свой мысленный монолог. Она надеялась, что ее страсти будет достаточно, хотя совсем не была уверена, что именно так называется то чувство, которое она испытывала к Снейпу.

Хватка на ее запястье ослабла, а затем исчезла совсем. Гермиона открыла глаза. Волшебство пропало. Ритуал был завершен. А директор Снейп, ни на кого не глядя, уже направлялся к выходу.