Чужой муж, чужая жена (гет)

После того как истекающего кровью Драко забрали в операционную, для меня потянулись бесконечные часы ожидания, приправленные навязчивой, рвущей душу мыслью: а что если?.. Я не могла не думать об этом. Пыталась — но не могла. Стоило мне только закрыть глаза — и я снова и снова, будто в замедленной съемке, представляла его потасовку с Роном, отблеск заклинания, неловкое падение и расцветающее на ковре ярко-алое пятно... Я пыталась молиться, но не могла вспомнить ни единой строчки из выученных в детстве молитв, кроме “Pater noster, qui es in caelis...”* Господи, если ты есть...

— Тебе не кажется, что я заслуживаю объяснений?

Рон. Образец деликатности и такта.

— Это не самое удачное время и место, Рональд, — процедила я сквозь зубы, едва сдерживаясь, чтобы не выхватить из кармана волшебную палочку и не пустить ее в ход — хотя бы для того, чтобы стереть с его физиономии ненавистную мне кривую ухмылку.

— А мне на это плевать! — Рон забылся настолько, что перешел на повышенный тон. — В Лондоне на каждом углу шепчутся, что вы с Малфоем любовники, и тычут мне под нос газеты с колдографиями! Я не верил до последнего, пока не увидел... Гермиона, я требую, чтобы ты объяснила, что здесь происходит!

Мерлина ради, он требует?! Больше всего на свете мне хотелось рассмеяться ему в лицо и заявить, что он выглядит по меньшей мере глупо, изображая из себя оскорбленного мужа, и что мне известно о прелестной юной Флоре, с которой он весело проводил время в Женеве... Набрав побольше воздуха в легкие, я уже открыла рот, но... что-то меня остановило.

— Не ори на меня, дорогой, — предупредила я обманчиво-кротким голосом, — я не глухая, а ты не дома. К твоему сведению, это больница — место, где нужно вести себя подобающим образом, а не закатывать представлений вроде того, что ты недавно устроил... К тому же у меня нет никакого желания объяснять тебе что-либо — ни сегодня, ни в дальнейшем.

— Что... — Рон побагровел.

От последующего публичного выяснения отношений его удержало неожиданное появление Гарри. Сухо кивнув Рону, Гарри бросил взгляд на закрытую дверь операционного блока и спросил:

— Как он?

— Еще не знаю, — ответила я, стараясь ничем не выдать владеющего мной отчаяния, но Гарри не был бы собой, если бы не понял все с полувзгляда. — Там Парвати, ее вызвали сразу же, как только я сообщила дежурной бригаде колдомедиков о несчастном случае... Гарри, он умрет?

Гарри покачал головой.

— Я бы на это не рассчитывал. Слизеринцы — живучий народ, — произнес он с легкой улыбкой. — Драко поправится, вот увидишь. — Я все-таки начала всхлипывать, и Гарри, позволив мне уткнуться ему в плечо, полез в карман за платком. — А когда он поправится, — добавил он, протягивая мне платок, — заметь, не если, а когда, — торжественно клянусь вправить ему мозги. Поэтому будь уверена: подобного больше не повторится.

— Эй, вы двое разговариваете так, будто меня здесь нет, — протянул Рон недовольно, вклиниваясь в разговор. Мы с Гарри, не сговариваясь, обернулись к нему, и он тут же ощетинился. — Разве я не прав?! Стоите тут и обсуждаете хорька, словно он ваш лучший друг, а я — всего лишь посторонний, на которого можно не обращать внимания! Даже ты, Гарри...

В голосе Рона прозвучала такая неприкрытая обида, что в другой раз я бы непременно улыбнулась очередному проявлению его неискоренимого ребячества. Видимо, подумав о том же, Гарри вздохнул.

— Следуй за мной, — бросил он отрывисто, обращаясь к Рону. — Мне необходимо выяснить, что произошло между тобой и Драко Малфоем. В данный момент мои ребята устанавливают в кабинете главного целителя дополнительные защитные чары, так что для проведения допроса нам не придется тащиться в Аврорат.

— Гарри, что все это означает?! — возмутился Рон, хватая его за рукав мантии. — Ты меня в чем-то обвиняешь?!

— Я тебя ни в чем не обвиняю, — ответил Гарри — таким тоном, что Рон, выпустив его рукав, недоуменно нахмурился, не в силах поверить, что лучший друг впервые в жизни разговаривает с ним в качестве официального представителя власти. — Пока не обвиняю, — добавил он. — Все зависит от того, насколько будут совпадать показания всех участников инцидента. Вряд ли Малфой сможет ответить на возникшие у меня вопросы в ближайшее время, поэтому ты следующая, Гермиона.

Направляясь вслед за Гарри, Рон пробурчал:

— Просто отлично. Не успел я приехать...

— О том, куда ты ездил и с кем, мы тоже поговорим, — пообещал Гарри, прерывая его на полуслове, и Рон, явно смутившись, замолчал.

Они завернули за угол, а я осталась мерить шагами больничный коридор, то и дело останавливаясь перед дверью и прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Мне было все равно, что пробегающие мимо целительницы с любопытством косятся в мою сторону. От безысходности хотелось биться головой о стену... Я одна виновата в том, что произошло! Ведь если бы я не пригласила Драко зайти... Если бы я смогла вовремя его остановить... Если бы Рон не вернулся в самый неподходящий момент... Слишком много “если бы”...

Терзая себя мыслями одна мрачнее другой, я едва не пропустила момент, когда дверь операционного блока приоткрылась и оттуда выглянула Парвати. Она окинула взглядом коридор, кого-то высматривая, и я кинулась к ней.

— Гермиона? — удивилась она. — Что ты...

Я не дала ей договорить.

— Как Драко?!

Услышав вопрос, Парвати слегка растерялась.

— Извини, Гермиона, я не имею права информировать о здоровье наших пациентов кого бы то ни было, кроме родных... — она на секунду задумалась. — Или же по официальному запросу Главы Аврората.

Да хоть самого Министра, если понадобится!

— Парвати, милая, пожалуйста, скажи мне! — я безотчетно вцепилась в ее ладонь, но потом вдруг вспомнила, что целители, как и музыканты, берегут руки, и усилием воли разжала пальцы. — Он жив? С ним все в порядке?!

Близких подруг среди министерских кумушек у Парвати нет — в силу ее занятости в госпитале и нелюбви к сплетням в целом, а “Пророк”, когда-то напечатавший статью, изобличавшую коррупцию в современной медицине, она не читает принципиально... Так что в ее глазах мое беспокойство о человеке, который в школе был непреходящей головной болью факультета Гриффиндор, должно было выглядеть более чем странно.

— Жизнь Малфоя вне опасности, — ответила Парвати осторожно. — Прости, но это все, что я могу сказать на данный момент.

— Спасибо, — прошептала я и прикусила губу, чтобы в очередной раз не расплакаться. Вне опасности... Кое-как совладав с волнением, я смогла задать мучающий меня вопрос. — Парвати, когда я смогу его увидеть?

— Это невозможно, — возразила она. — Гермиона, ты ведь не хуже меня знаешь правила.

Не дав себе времени задуматься о последствиях, я выпалила:

— Я была с ним, когда это произошло. Парвати, ты понимаешь, о чем я?

— Была с ним... — эхом повторила она. Что ж, надеюсь, что Парвати после моего признания не станет думать обо мне хуже... А впрочем, мне все равно, пусть думает, что хочет, лишь бы позволила увидеть Драко и удостовериться, что он в порядке.

— Позволь мне хоть одним глазком взглянуть на него, прошу тебя!

Парвати замялась; было видно, что чувство долга борется в ней со жгучим любопытством — и любопытство побеждает...

— Ну ладно, — сдалась она наконец. — Малфоя скоро переведут в палату, а я какое-то время должна буду оставаться рядом с ним — на случай, если он очнется. В общем, подходи минут через двадцать, я передам дежурному, чтобы тебя пропустили. Седьмая палата, она в другом конце коридора.

— Ты не представляешь...

— Отчего же, — перебила меня Парвати, — очень даже хорошо представляю... Знаешь, Гермиона, Малфою здорово повезло, что у нас теперь есть вот это, — она вытащила из кармана мантии футляр и, открыв его, с гордостью продемонстрировала находящиеся в нем очки — ничем не примечательные, если не считать чудовищно толстых стекол.

— Диагност новейшей модели, — пояснила она, заметив мой недоуменный взгляд. — В буквальном смысле слова видит человека насквозь. Вроде магловского ультразвукового аппарата, только намного лучше. Наш главный чуть с ума не сошел от радости, когда в субботу из Гринготтса поступило уведомление, что некий волшебник, пожелавший остаться неизвестным, перечислил на счет больницы двадцать пять тысяч галлеонов. Теперь такие диагносты есть в каждом отделении, — Парвати счастливо улыбнулась, — а еще мы пополнили запас редких зелий и закупили все необходимое для наших постоянных пациентов.

Двадцать пять тысяч... Меня словно током ударило.

— Это был Драко, — выдохнула я и по изумленному виду Парвати поняла, что озвучила свою мысль вслух.

— Малфой? — переспросила она недоверчиво. — Ты уверена? То есть, я слышала, что Малфои занимаются благотворительностью. Их семейство даже фонд какой-то основало, но этот фонд в основном поддерживает детей-сирот и одаренную молодежь, разве нет?

Я не знала, плакать мне или смеяться. По иронии судьбы, сделанное Драко пожертвование в какой-то мере спасло ему жизнь — и в то же время если бы не это пожертвование, ставшее одним из условий нашей сделки, то ничего бы с ним не случилось...

— Думаю, это уже не важно, — ответила я невпопад. — Я... прости.

Зажав ладонью рот, чтобы заглушить рвущиеся наружу рыдания, я стремглав бросилась по коридору и, едва не сбив с ног удивленно присвистнувшего дежурного целителя, забежала в женский туалет, где склонилась над умывальником и задержала дыхание, словно перед аппарацией, пытаясь справиться с охватившей меня тошнотворной слабостью и запоздалым раскаянием...

Вскоре мне это удалось. Я умылась, пригладила волосы, застегнула на все пуговицы наброшенную впопыхах мантию и пристально вгляделась в собственное отражение. Из зазеркалья на меня смотрела призрачно-бледная заплаканная женщина, не имеющая с прежней Гермионой ничего общего. “Все будет хорошо”, — пообещала я ей, вовсе не испытывая в этом уверенности...

Дежурный целитель пропустил меня к Драко лишь после десятиминутной лекции, которая сводилась к наставлениям вроде “больного не волновать, самой не плакать”. Надо признать, мое терпение иссякло намного раньше, чем словесный поток целителя, и когда я уже готова была проклясть его или наложить Силенцио, он все же позволил мне войти.

— Парвати, как он?

Сидя за неуместным в больничной палате письменным столом, Парвати изучала какой-то пергамент и при моем появлении едва подняла голову.

— Сейчас его состояние оценивается как средней степени тяжести, — пробормотала она рассеянно.

Драко лежал на кровати неподвижно, и даже с того места, где я остановилась, была заметна неестественная белизна его кожи, практически ничем не уступавшая укрывающим его белоснежным простыням.

— Скажи, он приходил в себя?

— Нет, — наконец-то оторвавшись от пергамента, Парвати встала из-за стола. — Мы еле вытащили его, Гермиона. У него была пробита голова плюс огромная кровопотеря. Еще немного — и... Можешь внятно объяснить, что с ним произошло? — спросила она. — Когда к нам доставляют пациента со столь явными следами насилия, я обязана подать рапорт в Аврорат.

Парвати заслуживает услышать правду — хотя бы по той причине, что помогла мне, — поэтому я ответила:

— Гарри уже знает и скоро будет здесь. Это был несчастный случай, Рон вовсе не хотел... — мой голос все же дрогнул.

— Рон?! — воскликнула она с ужасом. — Каким образом?!

— Они с Драко подрались. Рон попал в него заклинанием, и Драко, падая, ударился головой о журнальный столик, — я на мгновение зажмурилась, представив, чем бы закончилось подобное падение для обычного человека. — Боже, я так испугалась! Столько крови...

— С ним все будет в порядке, — успокоила меня Парвати. — А где Рон?

Я хотела ответить, что не это меня сейчас волнует, но вовремя прикусила язык.

— Кажется, Гарри сейчас его допрашивает... Можно я побуду с Драко?

Если моя просьба и показалась Парвати необычной, то она ничем этого не показала и, взглянув на часы, легонько кивнула.

— Только недолго. Мне нужно на минуточку выйти, но я скоро вернусь... Его жена уже в курсе? — внезапно спросила она.

— Гарри сообщит ей сразу же, как только закончит с Роном.

Парвати снова кивнула и аппарировала, а я, отчего-то робея, подошла к кровати. Драко показался мне не таким бледным, как в тот момент, когда я вошла в палату и увидела его впервые. Если бы не забинтованная голова и не заострившиеся черты лица, то можно было бы подумать, что он просто спит... Наплевав на больничные правила, я присела рядом и погладила его руку, испещренную мелкими, начинающими подживать ссадинами... Тонкие, но сильные пальцы, сбитые костяшки, которые никто не удосужился залечить... Промелькнуло воспоминание о его исступленных ласках, едва не заставивших меня забыть о долге и моральных принципах... его невероятном признании... К горлу подкатил комок.

Наклонившись к Драко, я прошептала:

— Я уверена, что ты меня не слышишь, но хочу, чтоб ты знал: мне жаль, что так получилось. Прости меня, Драко. Когда ты поправишься... — Мне показалось, что его ресницы дрогнули, словно он что-то почувствовал. — Когда все это закончится, скажи мне то, что ты сказал, еще раз, — закончила я торопливо и на один мучительно-короткий миг прижалась к его губам.

Негромкий хлопок заставил меня отпрянуть от него, но было слишком поздно. Парвати уставилась на меня так, как будто я совершила невиданное доселе преступление, потом перевела взгляд на пациента и, убедившись, что он по-прежнему без сознания, довольно резко произнесла:

— Там Гарри тебя разыскивает. Я попросила дежурного, чтобы он тебя проводил.

— Уже иду, — ответила я и оглянулась на Драко. Безмятежное выражение лица и легкий румянец говорили о том, что он быстро идет на поправку. — Выздоравливай...

Конвоируемая подозрительным взглядом Парвати, я вышла из палаты, и дежурный, недовольно ворча себе под нос, проводил меня к кабинету главного целителя. Остановившись в нескольких ярдах, я попыталась собраться с мыслями перед непростым разговором с Гарри... Как ни странно, входная дверь была прикрыта неплотно, и я услышала чьи-то голоса.

— К нему пока нельзя, — было заметно, что Гарри с трудом сдерживает раздражение. — Его палата охраняется, поэтому могу вас заверить, что вашему мужу ничто не угрожает.

Я замерла. Астория?..

— Послушай, Поттер, — манеру разговора Блейза ни с чем нельзя было спутать. — Хочешь неприятностей — так и скажи, за мной не заржавеет.

— Забини, я непонятно выражаюсь? — голос Гарри был холоднее льда. — В палату к Малфою войдет его жена. Одна. И только в том случае, если он захочет ее увидеть. Ясно?

— Мистер Поттер... — прошелестела Астория.

Гарри смягчился.

— Миссис Малфой, мне жаль, но таковы правила. Приходите утром.

Послышался звук отодвигаемого стула и, едва я успела придать своему лицу равнодушно-нейтральное выражение, дверь кабинета распахнулась, словно Забини открыл ее с ноги. Не погрешу против истины, если скажу, что так оно и было.

— Какие люди... — воскликнул он театрально. — Грейнджер, вот уж где не ожидал тебя встретить.

— А я — тебя, — парировала я.

— Я здесь работаю, смею напомнить, а вот что тут делаешь ты?

Этот поганец умеет задавать неудобные вопросы... К счастью, Гарри услышал нашу перебранку и громко позвал:

— Гермиона?.. Входи.

Блейз шутливо раскланялся и привычным жестом подхватил под руку Асторию, которая не удостоила меня даже взглядом... На душе стало так противно, что я почти обрадовалась, когда Гарри запер за ними дверь и небрежным кивком указал мне на кресло для посетителей.

— Рассказывай, — велел он, когда я опустилась в кресло, оказавшееся на удивление удобным, и протянул мне чашку с горячим чаем.

— С чего мне начать? — я отпила глоток и едва не поперхнулась: если судить по вкусу, чай был сдобрен изрядной порцией коньяка... Впрочем, дрожать я перестала почти сразу же.

— Чем вы занимались после того, как ушли от нас?

— Тебе в общих чертах или в подробностях? — сыронизировала я.

Уголок его рта дернулся, словно он собирался что-то сказать, но потом передумал, и я, устыдившись собственной реакции, опустила голову. Гарри — настоящий друг, который выслушает и не будет осуждать, в чем бы я перед ним не покаялась... Ровным, лишенным интонаций голосом я рассказала ему о нашем возвращении домой и последовавших за этим событиях, на что Гарри в конце концов прорычал:

— Где была твоя голова, когда ты приглашала Малфоя войти?!

Я пожала плечами и ответила:

— Драко никогда не позволял себе ничего... лишнего. Гарри, я не думала, что все так обернется.

— Не позволял лишнего?.. Интересно, почему мне кажется, что ты врешь? — спросил он с присущей ему прямотой.

Я промолчала, и Гарри, не сводя с меня хмурого взгляда, произнес:

— Тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но ты все-таки выслушай меня, ладно? Если бы я застал Джинни в том виде, в котором тебя увидел Рон — я бы тоже... как бы это выразиться... расстроился. Попытайся понять...

— Гарри, я понимаю и не оправдываюсь, заметь! — выкрикнула я. — Но по какому праву Рон осуждает меня?! Ты забыл, что он ездил в Швейцарию с другой?!

— Гермиона... — он произнес это таким тоном, что мне стало не по себе. — Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Эта девушка... Флора, — Гарри откашлялся, — действительно племянница Рона.

— Племянница? — переспросила я, все еще не понимая, к чему он клонит.

— Племянница, — подтвердил Гарри, и я почувствовала, как почва уходит у меня из-под ног. — Флора Фосетт Уизли, дочь Фреда Уизли и Сандры Фосетт**, у которых во время войны случился тайный роман.

— Господи, как такое вообще может быть?! — я почти кричала. — Почему мы ничего не знали?

— Потому что семья Сандры незадолго до окончания войны бежала из Англии, и Флора родилась уже в Швейцарии, где и проживала с бабушкой и дедушкой. Ее мать умерла при родах, строго-настрого приказав не упоминать имени Фреда, так как не знала, что он погиб, и думала, что он ее бросил. До недавнего времени Флора понятия не имела, кто ее отец — пока не нашла дневник своей матери, в котором она описывала их с Фредом отношения и упоминала его имя.

— Ты хочешь сказать...

— Именно это я и хочу сказать. Девушка приехала в Лондон, чтобы повидаться с отцом, не подозревая, что его давно нет в живых, и наткнулась на Рона, который, хоть и проверил наличие родственной связи, все же решил съездить к ней на родину, чтобы встретиться с ее бабушкой и дедушкой. — Гарри грустно улыбнулся. — Таким образом, ты можешь осуждать Рона лишь за то, что он проделал все тайком, ни с кем не посоветовавшись, и мы узнали обо всех обстоятельствах его поездки слишком поздно.

— Лучше позже, чем никогда, — ответила я так тихо, что Гарри меня не расслышал.

— Гермиона, вы должны поговорить, — тем временем продолжил он. — Рон готов тебя выслушать, так как я сказал ему, что связь между тобой и Драко существует лишь в воображении репортеров, а то, что он увидел в гостиной, было досадным недоразумением...

В эти несколько дней на меня свалилось столько всего... Гарри, милый, я не вынесу еще одной ссоры, которой неизбежно закончится наша с Роном попытка объясниться.

— Нет, Гарри, я не собираюсь лгать ни себе, ни Рону. Драко мне небезразличен. Да, он слизеринец, пусть и бывший, аристократические замашки у него в крови, а недостатков намного больше, чем достоинств, но... Ты дружишь с ним двенадцать лет — значит, он не настолько плох, верно? — Постепенно мой голос окреп — так же, как крепла моя уверенность. — Гарри, ненавидь меня, если хочешь, за мои слова... Драко... он дал мне почувствовать себя живой. Красивой. Желанной. Впервые за долгое время я ощутила себя не просто женой и матерью, а женщиной...

— Он женат, — напомнил Гарри, — и его родители...

— Гарри, он взрослый человек. Мы взрослые люди... Позволь нам самим во всем разобраться.

— Ты совершаешь большую ошибку, — произнес Гарри после минутного молчания, но в его голосе я не услышала осуждения, лишь бесконечную печаль и смирение. Встав из-за стола, он подошел ко мне и подал руку, помогая подняться. — Что бы ни произошло в дальнейшем, ты и Рон — вы оба — останетесь моими лучшими друзьями... Иди.

— Спасибо тебе, Гарри, — поблагодарила я сквозь слезы, и он обнял меня — так крепко, что я едва не задохнулась.

— Иди, — он подтолкнул меня к двери. — Увидишь Малфоя — передавай ему мой пламенный привет и скажи, что я его предупреждал... Он знает, о чем.

Остаток ночи я провела в пустующей палате на третьем этаже, свернувшись клубочком на жесткой неудобной кушетке, мечтая о том, как приду к Драко утром и признаюсь...

Я даже не заметила, как задремала, и когда кто-то легонько потряс меня за плечо, я вскочила как ошпаренная. Молоденькая целительница в испуге шарахнулась в сторону и, слегка заикаясь, сообщила:

— Миссис Уизли, мистер Малфой очнулся и уже два раза спрашивал о вас.

Наспех пригладив всклокоченную шевелюру, я бросилась к лестнице и буквально слетела с трех лестничных пролетов, едва не сломав шею на четвертом.

Остановившись перед палатой, возле которой почему-то не было дежурного целителя, я глубоко вдохнула и осторожно нажала на дверную ручку.

— Драко, прости меня, я так перед тобой виновата...

Я услышала глухой голос Астории прежде, чем вошла, и застыла как вкопанная, не в силах осознать, что это действительно происходит. С бешено бьющимся сердцем я заглянула в приоткрытую дверь — и не поверила тому, что увидела. Астория стояла перед Драко на коленях, ее лицо было мокрым от слез, а губы кривились в жалкой гримасе.

— Любимый мой, позволь мне вернуться! Я верю, что ради Скорпиуса мы сможем простить друг друга и начать все сначала.

Драко слабо улыбнулся... Он поднял руку и очень нежным, почти отеческим движением коснулся ее щеки, очертил линию скулы, потрогал идеальную светлую прядь...

— Ты этого добивалась, Гермиона?

Я резко обернулась. За мной стоял Блейз и наблюдал за трогательной сценой с кривым оскалом, назвать который улыбкой мог бы лишь человек с очень богатым воображением.

— Я спрашиваю: ты этого добивалась?! — Забини оперся о дверной косяк плечом. В его голосе было столько боли и гневного возмущения, что я невольно содрогнулась... Он аккуратно прикрыл дверь, приобнял меня за талию и увлек дальше по коридору. — Я любил Асторию еще со школы, — произнес Блейз доверительным тоном. — Любил, люблю и буду любить до тех пор, пока дышу. А ты...

Он наклонился ко мне совсем близко, протянул руку и, практически копируя движение Драко, погладил по щеке, стирая непрошеную слезинку.

— Ты сделала так, что теперь они потеряны для нас навсегда.

* — первые строки из молитвы “Отче Наш” на латыни. По моему скромному мнению, Гермиону в детстве этой молитве могла научить ее бабушка;)

** — Сандра Фосетт (Sandra Fawcett) — возможно, член семьи Фосеттов, живущей неподалеку от Уизли, Лавгудов и Диггори, хотя этот факт не подтверждён. Волосы — рыжие, глаза — голубые. В книге «Гарри Поттер и тайная комната» она была ранена во время встречи в дуэльном клубе. В романе «Гарри Поттер и Кубок Огня» попыталась незаконно попасть на турнир Трех Волшебников и потерпела неудачу. Впоследствии она была замечена на Святочном Балу.

(Материал взят из Википедии)