Рики Макарони и Наследники Врагов (джен)

Выйдя из черной меланхолии, Рики вдруг обнаружил, что вокруг него стало гораздо больше друзей и лиц, ему симпатизирующих. И не только вокруг, это подтвердилось в одно прекрасное утро, когда напротив Рики приземлилась большая сероватая сова с биркой «дальние расстояния».

Письмо, которое она принесла, оказалось от Марины Этерна из «МентеСана». Оно основательно, недели эдак на три, запоздало, что было понятно в связи в пресловутыми «мерами предосторожности», о которых слизеринцу приходилось много слышать в последнее время. В первой строчке бывшая одноклассница желала ему хороших пасхальных каникул. Рики не ожидал от нее никаких вестей, и было тем более приятно, что люди, с которыми он давно не виделся, помнят о нем.

«Наверное, ее Карлотта надоумила, — рассуждал Рики, рассеянно помахивая листком и все никак не сосредотачиваясь, чтобы прочесть. — Она, конечно, не сказала Марине правды, но раньше меня оттуда не поздравляли. Интересно, что там у них сейчас происходит? Что поделывает Барон?».

— Макарони! — повысила голос Тиффани, так что пришлось обратить на нее внимание. — Тебя Уизли зовет.

Только тут Рики заметил, что Артур, действительно, посылает ему призывные жесты. Остальные старосты наблюдали за этим, Мелани говорила что-то, несомненно, критическое. Он встал и поплелся к столу старост, бессознательно продолжая сжимать в руке письмо из Италии.

— Наконец-то! — приветствовал его Артур. — Ты что, совсем вокруг смотреть перестал? Мы тут решили насчет ухода за магическими существами…

— Извини, — пробормотал Рики, не представляя, как можно выполнить жуткое требование Хагрида.

— Ты получил письмо? — дежурно осведомился Эдгар, поглядывая на пергамент в его руке.

— А. Да. От Марины, из Италии. Она шлет поздравления с Пасхой, — ответил Рики.

Его слова, что он заметил не сразу, не понравились Доре и Селене, но слизеринка выразила это более явно.

— Как интересно, — саркастически произнесла она. — У тебя и в Африке, наверное, симпатичные знакомые завелись.

— Дора, что ты несешь? — поморщился Рики, не ожидавший напора, тем более столь недоброжелательного.

— Я несу тяжкий крест общения с болванами, — высказалась слизеринская староста.

Селена встала. Она решительно отодвинула стул и зашагала к выходу. Дора дернулась, порываясь отправиться за ней.

Подчиняясь мгновенному порыву, Рики жестом остановил ее.

— Не надо. Я сам, — сказа он.

«Нет, надо, наконец, прекратить это!». У Селены не было оснований так переживать из-за какого-то письма. Мысль, что она вообще не должна страдать из-за него, Рики тут же отмел как несуразную. Слишком долго боролся он с собой. Настало время признать, что борьба проиграна.

Селена неслась вперед, не сбрасывая скорости. Рики преследовал ее по пятам. Она затормозила возле Главных дверей, но, обернувшись и увидев, кто идет за ней, решительно дернула дверь, и тут же захлопнула ее за собой.

Рики без колебаний вновь распахнул ее. Во взгляде Селены он заметил изумление — она, наверное, ожидала увидеть Дору, — но и некий проблеск, который придал ему уверенности.

Девушка преодолела уже значительный путь к теплицам. И, как назло, Хагрид околачивался в своем огороде. Не сомневаясь, что, если за ней побежать, ненавистный великан, скорее всего, вмешается, Рики все же ускорил шаг. Селена сделала то же самое; она не оглядывалась, но, должно быть, услышала его шаги.

Возле теплицы №1 Селена остановилась и подергала ручку. Можно было этого не делать. И так не вызывало сомнений, что внутри никого нет. Тогда девушка развернулась. Рики твердо знал, что просто обязан заговорить первым.

— Селена, в письме ничего такого нет, — получалось глупо, но он уже не мог остановиться, — имею я право на обычное человеческое общение?

— Имеешь, — отчеканила девушка, приближаясь к нему. — Извини. Это я зря разозлилась. Я знаю, что веду себя неподобающе. А я кто такая? — внезапно ее голос набрал силу; это было похоже на взрыв. — Со мной невозможно нормальное человеческое общение, потому что я, скорее всего, какая-нибудь диковинная мантикора?

Рики смотрел и слушал, затаив дыхание. До сих пор он знал Селену, что называется, с хорошей стороны. Контраст был разительный. Только что она пыталась состроить каменное лицо, секунда, и — сверкающие глаза, пылающие щеки, и волосы, развевающиеся отовсюду. Пожалуй, так выглядели воительницы света, налетающие, подобно урагану, на всякую нечисть. Оружием Селены был словесный поток.

— Плевать мне на твою переписку! Хотела бы я знать, как ты ко мне относишься, Макарони! Я все думала, черта с два Трелони возьмет надо мной верх, не буду страдать, но сил моих больше нет!

— О чем ты? — пробормотал Рики, совершенно не понимая, что с ним происходит: в груди растекалось, затапливая все страхи, теплое блаженство.

— Она наобещала мне на экзамене, на третьем курсе, — прокричала Селена. — А помнишь, мы с Дорой поменялись! Я ведь кофе выбрала! Мне не других, не тебя, а себя надо опасаться! В этом году я узнала, что способна на страшные вещи, Рики.

— Забудь ты про старую кикимору! — попытался вступить в диалог Рики.

— Я не знаю, почему я так себя веду, — выдохнула девушка. На ее глаза наворачивались слезы, и Рики чувствовал, что она вот-вот бросится прочь от него.

Он знал. Он шагнул навстречу, обхватывая ее плечи. Селена смотрела ему прямо в глаза, когда он притянул ее к себе, и у нее точно так же перехватило дыхание, как и у него. Когда его губы накрыли ее, они оказались вне времени и пространства. Они целовались.

Рики не хотел, чтобы это заканчивалось. Не хотел отпускать ее. Но настал момент, когда надо было что-то сказать.

— Я люблю тебя, Селена. Именно поэтому я не хотел, чтобы ты связывалась со мной.

— А меня ты спросить забыл? — вздохнула девушка.

Рики некогда было думать о том, где он уже слышал что-то подобное.

— Я ошибался, — признался он.

Селена кивнула, и в ее облике проступило какое-то фаталистическое уныние.

— Все же сохранилось в тебе кое-что от лорда Волдеморта, — сказала она. — Ты опять возомнил себя сверхчеловеком, который может не считаться ни с кем, включая себя.

Ее мягкий голос, в котором не было никакого укора, проникал как будто во все, что находилось вокруг. Рики казалось, еще долго он будет слышать эти слова.

— Я знаю, что ты любишь меня, Рики. Вопрос в том, кого еще ты любишь.

Парень удивленно развел руками.

— Ты о Марине?

— Нет. Не о Марине. О Даниэле, — сказала она.

Рики тут же вспомнил другой день, летом, когда Дан заявила, что сама выберет, водиться с ним или нет. Селена восприняла повисшую в разговоре паузу по-своему.

— У тебя с ней не все ясно, да? — спросила она.

— С чего ты взяла? — сказал Рики, но уверенности ему не хватало. Он знал, что Дан все поймет, но плюшевый мишка давил на него, словно тонна железа.

— Выяснила дипломатичным путем, — нахмурилась Селена. — Точнее, не я, а Дора. Ты знаешь, я лучше пойду. Я сейчас вполне могу закатить тебе пощечину. Я не хочу этого делать.

На этот раз Рики не удерживал ее. Отбросив пока отдаленную перспективу объяснения с Дан, он медленно побрел в замок, наслаждаясь пением ангелов в собственных ушах. Рики не заметил, как оказался в подземельях, а в слизеринской гостиной бесцеремонно развалился на диване. И только тогда попытался проанализировать свои чувства, хоть как-то разобраться в них.

Несдержанность Селены вовсе не оттолкнула его; наоборот, ему со всей очевидностью стало лучше, когда раскрылись столь своеобразные проявления ее характера. До сих пор она всегда держалась ровно и доброжелательно, возможно, поэтому он и боялся потревожить ее предполагаемый душевный покой. Селена не была ангелом; но ведь и он тоже. Истерика сделала ее ближе к нему. Рики блаженно улыбнулся: ему вдруг вспомнилось, как тетя Бианка, сестра папы, скандаля со своим мужем, била на кухне тарелки. Ему тогда было лет пять, и бабушки всячески старались, чтобы бурное выяснение отношений не коснулось детей. Но малыш Рики специально удрал от них, успел, прежде чем его поймали, заглянуть в кухню, и то, как тетка с размаху швырнула посуду об пол, показалось ему очень эффектным.

Погруженный в личные переживания, Рики не следил за временем, так что без малейших сомнений пропустил трансфигурацию. Человеческие превращения, с его точки зрения, были абсолютной чепухой в сравнении с тем, что отношения с Селеной повисли в воздухе на неопределенное время. С другой стороны, он вовсе не знал, какие именно чувства питает к нему Даниэла; она никогда ни на что такое не намекала, и неизвестно, рассчитывала ли на то, что они начнут встречаться. Это осложнило бы ситуацию, поскольку Рики не хотел бы ее обидеть, а точнее, совершенно определенно для себя решил, что хочет сохранить их дружбу, желательно до конца жизни, желательно — своей. Он проклинал свою беззаботность, из-за которой так и не выяснил, что именно писал ей Пит все годы, пока прикидывался им.

Все это целиком владело вниманием Рики, полностью парализуя его внешнюю активность. Не шелохнулся он и тогда, когда в гостиной появились Лео, Дора и другие одноклассники. Со своего места он отлично видел их, и не подумал, что сам просматривается, возможно, не так хорошо. Поэтому его совершенно не заботило, что ближайший друг отправился на половину мальчиков, через минуту вернулся оттуда, и они с Дорой принялись обсуждать что-то, явно волнуясь. Не исключено, что его вообще не обнаружили бы, если б не Тиффани, которая пожелала расположиться как раз на диване, так бестактно им оккупированном. Он подвинулся еще и потому, что она была весьма сердита, и в таком состоянии лучше было ей не перечить.

— Что такое? — позволил себе поинтересоваться Рики, когда одноклассница плюхнулась рядом.

— Представь, мой папочка написал, что попросил профессора Снейпа приглядывать за мной, — рыкнула та.

Тут старосты направились к нему, и Рики был рад поводу покинуть ее компанию.

— Что у тебя произошло с Селеной? — потребовала Дора.

— Не скажу. Но сейчас намного лучше, чем было, — уклончиво ответил Рики.

— Но почему ты прогулял урок? — с недовольством поинтересовался Лео. Сам он таким образом давал понять, что пропуск занятия требует более уважительной причины.

— Потому что так надо! — отмахнулся Рики. — Нечего пилить меня из-за трансфигурации.

— А как ты теперь покажешься в Большом зале? — резонно поинтересовалась Дора. — Или голодать будешь?

Об этом Рики не подумал. Мелькнула мысль попросить ребят захватить для него бутерброды, притвориться больным, но его патологически честное настроение, навеянное воспоминаниями о том, как невыгодно не прояснять все вовремя, воспрепятствовало этому здравому решению.

— В Большом зале я покажусь обыкновенно, — сказал он. — Кстати, что там Артур придумал насчет паучков?

— Все начала Мелани, — сказала Дора. — Она заявила, что каждый в глубине души мечтает, чтоб кого-нибудь съели, и Хагрида уволили, другое дело, что никто не желает быть этим кем-нибудь. Я с ней согласилась, чего там. Тут Уизли давай за нашего лесничего заступаться. Он, понимаете ли, много знает, и у всех свои странности. Уизли хочет одно дело провернуть…

— Он хочет, чтоб вам позволили навещать паука группами из четырех-пяти человек, и чтобы он этого Глазурга кормил хорошо перед каждым вашим приходом, — прервал красочный рассказ Лео. — Они с Ральфом пойдут к нему сегодня в гости.

Вечером в Большом зале Рики не мог не поглядывать в сторону стола преподавателей. Его, опасения, конечно, подтверждались: он поймал на себе пристальный взгляд Минервы МакГонагол. Когда она поняла, что ученик это заметил, то наклонилась к профессору Снейпу и что-то ему сказала. На лице слизеринского завуча, впрочем, не отразилось никаких чувств, и взглядом он Рики не удостоил.

«Милая манера, — подумал слизеринец. — Она рассчитывает, что я задергаюсь. Как бы не так!».

Он провел ужин, как обычно, в приятной и непринужденной обстановке. Генри снова рассказывал о квиддичном матче, который они с отцом посетили на каникулах. Тиффани подшучивала над ним, настолько мешая рассказу брата, что Билл посоветовал ей обращать больше внимания на Моргану, чем на приличного взрослого парня, который, в отличие от кошки, не грызет сумочные ремни.

— А не надо было их мазать маслом! — парировала Тиффани.

— Они были жесткие! И вообще, это моя сумка, и я буду делать с ней, что хочу! — рассердился Билл.

— Я поговорю с Морганой! — пообещал Генри; было видно, что ему не терпится вернуться к более интересной теме квиддича, тем более что с сестрой он за сегодня уже один раз поссорился.

К концу трапезы убежденность Рики в необходимости разговора с МакГонагол нисколько не развеялась. Лео окликнул его, когда он, вместо того, чтобы присоединиться к одноклассникам, свернул к лестнице, ведущей наверх.

— Мне надо объясниться насчет трансфигурации, забыл? — неохотно пояснил Рики.

Лео подозрительно поглядел на него, не скрывая недовольства.

— Ты уверен, что тебе это надо?

— Да! — отрубил Рики, развернулся и поспешил наверх, чтобы сразу покончить с сомнениями.

Разговор ему предстоял не из приятных. «Мэм, я пропустил Ваш урок». «Полагаю, у Вас была уважительная причина, Макарони». «Нет, мэм, не совсем, то есть…».

Пока предполагаемый диалог прокручивался у него в мозгу, слизеринец добрался до кабинета профессора МакГонагол. Тот, естественно, оказался запертым. И, вообще-то, парню только сейчас пришло в голову, что нет никакой гарантии, чтобы после ужина профессор МакГонагол пришла именно сюда.

Судя по тому, что в последующие полчаса она не появилась, она и не собиралась этого делать. Рики успел перебрать немало аргументов, и параллельно пришел к выводу, что для него гораздо важнее, чем любое ее нелестное мнение, возможное недовольство своего завуча. Снейп никогда не приветствовал, чтобы ученики его колледжа прогуливали уроки; однажды он даже выставил Боба Бута из больничного крыла, посчитав, что его травма не настолько серьезна, и он вполне может посещать занятия.

В результате всех раздумий Рики решил спуститься в учительскую. В случае, если бы там оказался и Снейп тоже, Рики продемонстрировал бы ему, что, по крайней мере, не скрывает своих проступков после того, как для него столько сделали. Чувствуя себя примерным учеником на несколько лет младше своего настоящего возраста, и злясь на себя за это, Рики отправился на третий этаж.

В учительской действительно слышались голоса. Похоже, несколько профессоров коротали вечер вместе. Постояв за дверью пару секунд, Рики решился постучаться.

— Кто там? — недовольно осведомилась профессор МакГонагол. В ее тоне улавливалась тревога. Еще бы! На ее месте можно было ожидать старосту, докладывающего о нарушениях.

Рики принял такую реакцию за разрешение войти, и остановился за порогом. Снейп, Стебль, МакГонагол, Зловестра и Бэскотт отставили свои чашки, развернувшись к вошедшему с вежливым любопытством.

Рики растерялся. Объясняться при таком количестве свидетелей не входило в его планы. Но он почему-то подумал об этом слишком поздно. Вызывать в коридор тоже было не совсем удобно.

— Профессор МакГонагол, — заговорил он, — я сегодня пропустил Ваш урок.

Слизеринец выдержал ее острый взгляд, хотя смотреть в глаза заместителя директора ему было тяжело.

— Мне об этом известно, Макарони, — ответила она, еле заметно усмехаясь.

— Вот как! А мне — нет! — вкрадчиво произнес профессор Снейп. — Позвольте узнать, что за новое недоразумение побудило Вас к такому поведению?

Рики точно знал, что завуч выявит любую ложь. А ведь говорить правду он не собирался ни в коем случае.

— Я просто уснул, сэр, — ответил он, уставившись на собственные ботинки с наивысшей сосредоточенностью.

— Неудивительно, — произнесла в пространство МакГонагол, — при Вашем интенсивном образе жизни.

Сам факт, что его образ жизни ее не устраивает, Рики не удивил. Но он совершенно не понял намека, и потому беспомощно уставился на своего завуча.

— Не валяйте дурака. Нам, разумеется, известно о ваших научных изысканиях, — говоря это, профессор Снейп наблюдал за ним, как бы забавляясь. — Но, ввиду того, что вы уже взрослые, директор склонен смотреть на это сквозь пальцы. Карта замка — полезное изобретение, — тут он снова помедлил, — но из-за нее уже было довольно затруднений для нас. Так что, Ричард, если подобное повторится, я с огромным удовольствием напомню Вам, что в этой школе существуют правила, одинаковые для всех. У Вас будут замечания, профессор МакГонагол?

— Как ни жаль мне делать замечания во внеурочное время, Северус, но да, будут, — тон заместителя директора в полной мере обрел обычную суровость. — Я вынуждена увеличить для Вас домашнее задание, Ричард. Сочинение по истории трансформации, которую Вы сегодня пропустили. Спросите у товарищей, какой именно. Думаю, Вам это будет несложно.

Рики терпеть не мог таких вот намеков на свою двойную память. Он покинул учительскую в сомнениях относительно пользы благих порывов.

Но Лео с ним не согласился. Более того, то, что заботливые наставники его отчитали, лучший друг воспринял как весьма эффективную разведку.

— Значит, Бэскотт ни во что не вмешивается, а другие учителя делают вид, будто все нормально, — констатировал он.

— Да ну его! — в сердцах бросил Рики и, попросив ему не мешать, взялся, наконец, за письмо из Италии.

Оно не было тревожным само по себе, но упомянутое Мариной обстоятельство даже Лео посчитал важным. Барон в течение года вел себя необычно; Доматор, как сообщила Марина, считал, что он нервничает, «и в связи с этим был бы рад видеть тебя, Ричард, в любое время, хотя он и понимает, что это сейчас невозможно».

— В любом случае, хорошо, что твой хвостатый друг далеко, — заметил Лео. — Если за три недели ничего не случилось… Подождем местных новостей.

Те не заставили себя ждать. Наконец, статья Риты Вриттер появилась в утренней газете. Писала она абсолютно не о Лорде, хотя заголовок гласил: «Тихий ужас: незримая угроза», и потому никто из друзей Рики не обошел газету своим вниманием.

Рики дали почитать в последнюю очередь, после того, как до него уже дошли обрывки обсуждения в коридорах; те, кто относился к «Пророку» серьезно, были взволнованы рассказом некоего мистера Дж. Риппли. Указанный господин, направляясь рано утром за хлебом в ближайший маггловский магазинчик городка Бэдшоу, в котором проживал, «по счастливой случайности избежал встречи с дементором», — так утверждала автор статьи.

Судя по тому, что прочел Рики, когда в комнате старост ему буквально подсунули газету, произошло следующее. «Поведение мистера Риппли в то утро было скорее нетипичным. Обычно он, позавтракав, перемещался по каминной сети на работу в аптеку в Косом переулке. Но в тот день супруга мистера Риппли неважно себя чувствовала, и он взял на себя труд сходить в магазин перед тем, как отправиться на службу. Он вышел на улицу и поразился тому, как там холодно в этот ранний час. В тот момент он еще не подозревал неладного».

Рики отвлекся и поднял голову. Надо сказать, что не все друзья наблюдали за ним; Эдгар сидел, уставясь перед собой невидящим взором, а Дик невозмутимо вертел пером.

«Проблема в том, что мистер Риппли не очень хорошо знал, где находится хлебная лавка. Он уже собирался повернуть домой и расспросить об этом супругу, о чем забыл по рассеянности с самого начала, как вдруг увидел, что к нему приближается высокая фигура в плаще. Поначалу мистер Риппли поспешил навстречу.

Очень скоро он понял свою ошибку. Невозможно описать того смертельного ужаса, — считала Вриттер, — который испытывает всякий, кто видит, как эти кошмарные, потусторонние существа гладко скользят по воздуху в нескольких дюймах от земли. Ужасно оказаться на месте того, кто чувствует их отвратительный запах, слышит, как они с хриплым прерывистым свистом втягивают в себя воздух.

«Из нашего мира исчезло всё хорошее и радостное, и я вспомнил ужасные вещи», — говорит мистер Риппли».

«Вот это хорошо закрученный сюжет», — похвалил про себя Рики мастерство журналистки. Теперь уж ему хотелось узнать, чем кончилось дело, тем более что, судя по тому, что он дал интервью, с мистером Риппли все было нормально.

«Но на этот раз мистеру Риппли и в самом деле повезло. Раздался шум, и через секунду из-за угла вырулил маггловский автомобиль с тремя пассажирами. Дементор кинулся прочь и скоро исчез из виду».

Впечатленный приключением аптекаря, слизеринец не обратил особого внимания на постные авторские опасения по поводу того, куда катится мир, и отложил газету.

— Что скажешь, Рики? — задумчиво произнес Лео, который с особым нетерпением дожидался, пока тот прочитает.

— Скажу, что мистер Дж. Риппли вряд ли выражает свои мысли так стилизованно, — ответил Рики.

— Появление дементоров тебя не пугает?

После этих слов звоночек интуиции еле уловимо, но звякнул. Читая, Рики не чувствовал ничего, кроме интереса, но теперь вдруг стало очевидно, насколько это может быть опасно.

— А должно пугать? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Лео. — Просто о них стали упоминать… слишком часто, с тех пор, как закончилось твое слушание. Точно знаю, что они и до этого попадались, то есть…

— Они высовывались, — вмешался Артур. — После войны их было не видно и не слышно, попрятались на глухих болотах. Конечно, время от времени кто-то пропадал, за всем магглами не уследишь, но чтоб как сейчас! Мама говорит, почти каждую неделю всякие очевидцы являются с заявлением, будто видели дементора.

— А почему в газетах появилось только две небольшие заметки? — прокурорским тоном спросил Эди.

Рики, прочитавший в силу равнодушия к прессе лишь одну, тем не менее, тоже желал бы это знать, и потому даже обиделся, когда гриффиндорец снисходительно скривил губы.

— Ты прямо как маленький, — ответил он. — Кому сейчас нужна паника?

— Точно! Я меньше всех заинтересован, если «Пророк» начнет напирать на всякие странности. Ведь это по времени совпадает с моими неприятностями, — согласился Рики. — Ты прав, Лео, нельзя сейчас высовываться из школы.

Он явственно ощущал тревогу и не сомневался, что именно поэтому испытывает дефицит прорицательских качеств, о которых все громче вопила профессор Трелони. Больше всего на свете Рики хотелось сейчас не рыться в туманном будущем, а разобраться, какова наличная ситуация. По «Хогвартсу» шастали непонятные типы, которые якобы намеревались высушить болото, дядюшка Барти околачивался возле общежитий «Слизерина», а профессор МакГонагол на своих уроках старалась даже не смотреть на него. Последнее обстоятельство очень устраивало бы Рики, но, к несчастью, на это обратила внимание Марго Фэрли. Причем, когда Лео не сумел назвать ей никакой вразумительной причины, у простодушной девицы хватило любопытства, и она обратилась за разъяснениями к своему завучу. По словам Лео, принципиальную гриффиндорку сбило с толку, почему учительница сразу переключилась на критику ее курсового проекта.

— Лучше бы Марго этого не делала, — вот все, что мог сказать Рики.

— Судя по твоему тону, она задела больное место, — проницательно заметил Лео.

— Не только она проявляет интерес к этому делу, ты знаешь, — недовольно проворчал Рики. — Френк постарался?

— Признаюсь, то, что я узнал от него, меня удивило, — не стал отпираться Лео. — Он еще с прошлого года удивлялся, а после слушания просто подошел ко мне…

— А ты его и выслушал! Том Реддл не встречался с МакГонагол! — прошипел Рики.

— Ну и пожалуйста, — сказал Лео. — Но я думаю, тебе же будет лучше, если ты объяснишься.

— Ты все равно не сможешь рассказать это Марго, — раздраженно бросил Рики. — Если только не собираешься посвятить ее во все с самого начала до рождества Назойликова.

Разговор происходил в библиотеке, куда шестикурсников и прочих загнало приближение сессии. Лео не настаивал — он был слишком занят этапами ухода за цветущим папоротником. Рики же после этого разговора поспешил удалиться.

Уже за дверью библиотеки он обнаружил, что за ним хвост. Характерная фамильная черта — рыжие волосы — позволяла легко вычислять Уизли даже в толчее, а когда после пары поворотов парень обнаружил, что обладательница приметной шевелюры сворачивает туда же, куда и он, стало очевидно, что настырная малолетка его преследует. Эта формулировка, Рики признавал, была не совсем уместна, возможно, девочка просто хотела о чем-то заговорить с ним, но, будучи не расположен к этому в данный момент, слизеринец неблагосклонно относился к любому желанию составить ему компанию. Предположив, что именно ей нужно, он счел за лучшее остановиться, отойти в сторону от потока учеников и подождать ее.

— Извини, но я сегодня не смогу тебе погадать, — сказал он Гермионе. Но та как будто и не услышала.

— Ты что, целовался с МакГонагол? — бестактно поинтересовалась мисс Уизли.

У Рики перехватило дыхание. По коридору сновало прилично народу, и хотя никому, в общем-то, не было до них дела, он сразу вспомнил поговорку «у стен есть уши». Гермиона в своей детской непосредственности вновь показалась ему невыносимой, а хуже всего, он был не в состоянии решить, как правильно повести себя.

— Как не стыдно подслушивать?! — только и смог выдавить он.

— Нечего было так громко болтать в библиотеке! — парировала девочка.

— Мы не болтали! — рассердился Рики.

— Давай пойдем куда-нибудь, где поспокойнее, — предложила Гермиона и, не успел он опомниться, как она уже тащила его за руку наверх, в астрономическую башню.

Кабинет был закрыт, но, судя по скрипу пера, приглушенно доносящемуся из-за двери, профессор Зловестра находилась внутри и работала. Рики расположился на ступеньках, прислонился спиной к стене, поднявшись чуть выше основания витой лестницы, а девчонке вздумалось повисеть на перилах.

Рики был ошарашен: она вела себя так, будто за тем сюда и пришла. Скоро ей это надоело, она подошла и потянула парня за руку, заставлял встать, и подвела к перилам.

— Вижу, ты здорово прибалдел, если даже не пытался помешать мне, — сказала она.

— Я как раз собирался, — пробормотал Рики, привстал, глянул вниз, и ему сделалось дурно; никогда еще его голова от высоты не кружилась так сильно. То, что сестренка одного из его друзей только что раскачивалась здесь, и он ей это позволил, привело его в ужас.

— Смотри, сам не свались, — грубовато заметила Гермиона и пихнула его обратно. — Не пойму я, чего ты так дергаешься из-за МакГонагол. Она, конечно, не пряничная тетя…

— Ну ты сказала! — вскинулся Рики. — Почему ты все время лезешь, то в Тайную комнату, то в «понос»?! Тайны тебе подавай! Если бы ты знала…

— Попробуй. Меня ты ничем не удивишь, — сказала девочка.

Рики с сомнением поглядел на нее. До сих он воспринимал Гермиону большей частью как представительницу клана Уизли, но сейчас ему показалось, что она все же напоминает и свою мать — профессора Лавгуд, к которой Рики относился очень хорошо. Чувство, что терять ему нечего, и недавно пережитый приступ паники в итоге развязали ему язык.

— Дело в том, что Волдеморт… — неуверенно начал он, косясь на Гермиону.

Она даже не подумала вздрагивать, просто пялилась довольно настырно, не сомневаясь, что это не конец.

— …он убил человека, которого она любила. В числе первых, и — с особой жестокостью, — сказал Рики. — А до этого тот парень, когда учился в школе, окаменел из-за василиска — он увидел его в отражении, когда находился в ванне. И полгода валялся в больничном крыле в таком состоянии.

— Да, невесело, — посочувствовала хуффульпуффка.

Рики знал, что теперь ему придется договорить до конца.

— В общем, когда Лорд спросил Минерву, почему она не вышла замуж, это было такое изысканное, по его мнению, издевательство. У него было отвратительное чувство юмора, Гермиона.

— А что, он был хороший человек? — уточнила девочка. Рики стало ясно, что она подразумевает, конечно же, убитого, а не лорда Волдеморта.

— Так себе, — ответил юноша, хорошо порывшись в памяти. — Он был эффектным, но, знаешь, можно встретить людей и получше. Это, разумеется, вовсе не говорит о том, что его можно убить, — заверил он, спохватившись.

— Я знаю, — сказала Гермиона. — Ты думаешь, если твои друзья узнают об этом, то не захотят с тобой водиться?

— Нет, наверное, хотя их это не обрадует, — честно ответил Рики. — На самом деле, я просто не хочу поднимать эту тему и подобные ей.

— Но ведь МакГонагол не всегда так с тобой обращалась, — предположила Гермиона.

— Да, она вела себя со мной, как со всеми, хотя я понимал, что она меня недолюбливает. Я, кстати, тоже не люблю трансфигурацию, но дело не в этом. Просто сейчас она знает, что я все помню. Было бы проще, если бы она была такой же туповатой, как Хагрид.

— Не смей так говорить о Хагриде! — ощетинилась Гермиона.

— Извини, — Рики даже отпрянул. Ее сверкающие адским пламенем глазенки напомнили ему, что, даже погружаясь в себя, полезно помнить о том, с кем рядом находишься. — Я хотел сказать, он не переживает так сильно.

— А профессор МакГонагол — тонкая штучка, — с пониманием Гермиона.

— У тебя есть какое-нибудь почтение к учителям? — невольно поддался праведному гневу Рики.

— Какое-нибудь есть, но это не твое дело! — напомнила девчонка. Добившись своего, она скрестила руки на груди, и почему-то не казалась такой довольной, как он ожидал.

— А с тобой что? — спросил Рики.

— Ничего, — с преувеличенным недоумением произнесла Гермиона.

— Перестань! Видно же, — с упреком заметил он и добавил чуть более сердито: — Вот когда научишься прилично притворяться, тогда ври, а пока не надо. Ну?

Гермиона насупилась, подумала и все же выдала:

— Мы с Лавинией поссорились.

— Вот как, — Рики рассудительно кивнул.

— Ей не нравится то, что я делаю, — дополнила Гермиона.

— Ну, это неудивительно, — честно признал Рики.

— Но она — моя подруга! — возмущенно воскликнула Гермиона, закипая. — Мало ли что ей кажется безобразием! Должны друзья нас поддерживать, я тебя спрашиваю?

Рики приходилось обсуждать эту тему, поэтому он незамедлительно ответил:

— Не всегда.

Такое заявление явно ошарашило девочку, и вовсе ей не понравилось.

— Я бы на тебя посмотрела, если бы твои друзья отказались тебе помогать, — сказала она гордо.

— Так было, — ответил Рики.

Фыркнув, малявка недоверчиво покосилась на него, но любопытство пересилило недовольство, и она спросила:

— Когда это?!

Рики сделал глубокий вдох, запасаясь воздухом. Ему вспомнился напыщенный профессор Малфой, охотно выдающий назидательные истины, ибо накопленная мудрость, видимо, требовала выхода. Парень отметил, что ему самому в этом году пришлось выслушать и даже самому прочесть великое множество проповедей для малолеток, и в данный момент он даже мысли не допускал, что может распрощаться с Гермионой, не объяснив ей, в чем она неправа.

— Ну вот, например, ты же знаешь, что я связан с Темным лордом? До некоторого времени он не пробуждался во мне, но временами давал о себе знать.

Гермиона кивнула. Судя по выражению ее лица, скучнее темы, чем Рики со своим Лордом, на свете не существовало. Несговорчивость Лавинии волновала ее куда больше.

— В прошлом году я еще ничего не знал о Темном лорде во мне. Но очень хотел выяснить, почему я так притягиваю к себе неприятности и опасных типов. Понимаешь, когда с тобой происходят такие вещи, хочется понять, от чего надо защищаться, и к чему тебе следует быть готовым.

— Дядя Гарри и мой папа так ругались, что ты продолжаешь в этом копаться, — сказала девочка. — Они чего только не придумывали, надеялись, ты квиддичем увлечешься или чем-то нормальным.

Рики философски воззрился в потолок.

— Дело в том, что у меня бывали приступы — наплывы воспоминаний, чувств, явно не моих. А это отвлекает лучше, чем квиддич. Пойми, ну не может человек не замечать, что у него едет крыша, — сказал он. — В прошлом году приступы стали сильнее. Лео уже тогда сопоставил, что со мной происходит, и подозревал, что к чему. И вот однажды на истории магии…

Рики умолк, только сейчас поняв, что он сам толком не знает, как тогда получилось.

— Ты что, уснул на истории магии? — с большим пониманием спросила Гермиона.

— Не совсем. Но я задремал и, кажется, впал в транс. Дело в том, что я, сам того не замечая, в это время что-то записал. В общем, я так понимаю, Лео решил, что мне совсем ни к чему читать это потом, когда очнусь. Он переставил мою чернильницу поближе ко мне. Я толкнул ее и залил тетрадь.

— Ничего себе, дружеский поступок! — оценила Гермиона.

— Он считал, что так будет лучше для меня, — сказал Рики. — И я на него совсем не сержусь.

— Что ты там такого написал? — пожелала узнать критично настроенная Гермиона.

— Самое смешное, что мне до сих пор не известно, что. Мы с Лео это не обсуждали, — ответил Рики.

— Значит, ты считаешь, мне надо помириться с Лавинией? — задумчиво протянула Гермиона.

— Думаю, она хорошая подруга, — кивнул Рики. — А что ты собиралась сделать?

— Я попросила мою сестру Гриззи прислать один такой бутылек. Не подумай, мы эти капли сами сделали. Вот хочу накапать на Ларри Огдена, и от него тогда будет вонять!

— Достойное занятие для дочки аврора, — вскинулся Рики. — Ты знаешь, я лично не согласен, чтобы в нашей гостиной витали неприятные запахи. Вроде бы я пока ничего тебе не сделал.

— Прости, я об этом не подумала, — призналась Гермиона, искренне огорчаясь. — Это было бы нечестно. Но Огден стал невыносимым. Он так задается!

— Многих впечатляет его знаменитая фамилия, — согласился Рики. — Это одна из самых трудных особенностей «Слизерина» — у нас любят носиться с представителями древних магических династий.

— «Трудных особенностей»! — передразнила Гермиона. — Мой папа это по-другому называет. Ну и что, у меня тоже знаменитая фамилия! Должен человек вести себя прилично?

Рики согласился, удержавшись от замечания, что сама Гермиона не очень-то хочет обычно отвечать за свое поведение.

— Когда мы будем гадать? — спросила она.

— Когда тебе удобно, — ответил ей Рики. — Скоро закончим, — он даже зажмурился от удовольствия.

— Ричард, а если гороскоп плохой, что будет? — спросила Гермиона очень доверчиво.

— Первое, что следует знать, занимаясь гаданием — все зависит от тебя. Есть, конечно, всякие общие тенденции, но они ни в коем случае не должны мешать тебе жить.

— У меня дома считают, что хороший гороскоп — это тот, который предсказывает счастье и удачу, — кивнула Гермиона.

— Очень верная точка зрения, — согласился Рики.

— В этом смысле с тобой нормально работалось, — солидно похвалила Гермиона. — Я, конечно, тогда тебя доставала и все такое, но что мне понравилось — ты только один раз пытался меня запугивать. Ой, а это была правда! — подскочила девчонка. — Сбылось ведь!

Рики вопросительно поглядел на нее.

— Ты предупреждал, что тогда, первый раз, с шаром… — медленно произнесла маленькая хуффульпуффка, кивая Рики.

Он помотал головой, так как совершенно не помнил, что именно наплел ей в тот раз.

— Этот твой слуга — мое предупреждение, — заявила она, теперь уже поражаясь короткой памяти и бестолковости некоторых типов. — Ты же мне сказал, что я влипну, если не буду вести себя хорошо. А ты его сколько раз потом видел?

Рики мгновенно вспомнил, что беседует с дочерью аврора.

— Не скажу, — ровно произнес он, становясь уморительно серьезным.

— Ты что, стыдишься своих знакомых? — скуксилась Гермиона.

Вот чего он терпеть не мог! Эта детская непосредственность и все, что с ней связано, столько раз выводила его из себя. Но теперь он не собирался идти на конфликт с первокурсницей.

— Зачем же? Но чем меньше мы говорим на эту тему, тем лучше для всех, знаешь ли, — Рики поморщился. — Не обязательно, например, показывать свои убеждения на каждом шагу. Бывает, этим ты никому ничего не доказываешь, а только усложняешь себе жизнь.

— Но ведь это нечестно! — возмутилась Гермиона.

— Честность и глупость — это разные вещи, — возразил Рики.

— Но ты же полез головой в унитаз! — торжествующе указала девочка.

— Но ты же не похвалила меня за это! И твои подружки тоже не оценили мою принципиальность, — устало напомнил Рики. — И вообще, лучше бы ты не увлекалась подобными экспериментами…

— Рики, как ты убедил ее не носить все амулеты сразу? — поражался Артур пару дней спустя, когда они выходили из Большого зала. — Она ведь может же вести себя вполне нормально, оказывается!

— Ну, если даже я могу вести себя нормально, то почему бы и кому-нибудь из Уизли не справиться с этой задачей? — ответил Рики, сохраняя серьезный тон.

— Я слышу, ты больше не жалуешься на бессмертие, — ехидно произнес Артур.

— Нет, я больше не собираюсь жаловаться, — уверил его Рики. — Мне теперь еще приходится учить других жизни! В общем, я изменился, и в лучшую сторону.

— Завидую тебе. Я вот тоже изменился, — проворчал Уизли. — Но не уверен, что так, как бы мне хотелось. Сам себе напоминаю старину Эди. Вместо того, чтоб заигрывать с девчонками, превратился в наседку. Весь год только о том и думаю, как бы кузина Гермиона чего не натворила.

«Я тоже превратился в наседку из-за твоей кузины и ее дружков», — подумал Рики.

— Ну почему же? Ты еще опекаешь Мирру Жанн, — заметил он.

На это Артур раздраженно фыркнул.

— Ты только не повторяй эту чушь! — попросил он кисло. — Надо же додуматься! Кстати, еще София начала встречаться с этим книжным очкариком из «Хуффульпуффа»! Не год, а светопреставление!

Тяжкие испытания Артура нашли свое логическое продолжение на ближайшем же уроке Хагрида, ибо он, как один из лучших учеников лесничего, и к тому же автор рационализаторского предложения, попал вместе с Ральфом в первую партию ребят, которых отправили знакомиться с пауком.

Рики не понравилось, что, отведя их туда, преподаватель вернулся к остальным и как ни в чем не бывало продолжил урок, рассказывая о привычках нунды. Рики об этом уже слышал от колдуна, которому доверял куда больше, поэтому всячески пытался прислушиваться к тому, что происходит по ту сторону хижины. Наконец, минут через двадцать лекция прервалась.

— Ну, вы, значит, сортируйте корма, — распорядился лесничий. — А я пойду погляжу, как там дела.

Вскоре он возвратился вместе с четырьмя пионерами. Вид у них был далеко не радостный. Когда Эдгар шепотом поинтересовался, как прошло, Артур закатил глаза:

— Как меня угораздило попасть в группу с МакКинли?!

— Но она не может быть хуже гигантского паука! — убежденно откликнулась Бетси.

Артур неопределенно помотал головой.

— Представляете, мы только поздоровались, а она как запищит: «Так и знай, мы невкусные!».

— А он что? — спросил Рики.

— А он сказал, что еще не выяснил этого. И как давай клацать этими клешнями! Но не напал, понял, наверное, что у нас палочки. Разговаривать-то с ним особо не о чем…

Рики оглянулся на Каролину: судя по всему, она пересказывала Мелани нечто ужасное. В общем, мирная деятельность и прекрасная погода, а также то, что прошедшие испытание вернулись в целости и сохранности, не отдалили в сознании Рики тот неоспоримый факт, что на следующей неделе ему предстоит то же самое.

— Можно узнать, почему ты не можешь сосредоточиться? — недовольно спросила Гермиона, когда они расположились в штабе с ее почти готовой прорицательской картой.

— Потому что, знаешь ли, существует вероятность, что этот труд мне не понадобится, — ответил Рики и закрыл тетрадь. — Удивляюсь, как можно восторгаться огромным пауком! Вот твоему отцу они, точно знаю, не нравятся!

Давно Рики не приходилось наблюдать такого удивления! Девочка подалась вперед и даже шею вытянула, уставясь на него во все глаза.

— И как тебе, Ричард, только не стыдно, — сказала она. — Разве Лорд боялся?

— Я не Лорд, сколько можно! — рявкнул на нее Рики, и когда она отпрянула, продолжил уже поспокойнее. — Вот если я буду уверен, что эта тварь ко мне не подойдет, вот тогда и не буду бояться.

Ответом ему был снисходительный — почти как у Мери Малфой — взгляд. В голове немедленно вырисовалась задачка: «Сколько маленьких всезнаек помещается в желудке взрослого акромантула, при условии, что каждая вооружена волшебной палочкой и обута в туфли на шпильках»…

— Да это же элементарно! — указала Гермиона. — Все животные реагируют на запахи. Говорят, они даже унюхивают больше, чем люди!

— Точно, — согласился Рики. — Ну и что?

— Вот, значит, если ты не хочешь, чтобы Глазург тебя укусил, надо намазаться чем-то таким, чего он не переваривает, и порядок, — как дважды два, объяснила Гермиона.

Рики об этом как-то не подумал.

— А какого запаха не выносит акромантул? — спросил он уже заинтересованно.

— Я не знаю, — ответила девочка, ничуть не смущаясь. — Надо Мери спросить. И вообще, я думала, ты подскажешь. Ты же должен все знать!

— Мне стыдно, но это не так, — покачал головой Рики.

— Ладно, я ее спрошу, — милостиво согласилась Гермиона и резво поднялась из-за стола. — Должны же мы поблагодарить тебя за то, что ты нам помог с ПУКНИ. Может быть, она тебе даже что-нибудь даст. Или сварим.

«Помог с ПУКНИ…Услышали бы это мои родители, — усмехнулся Рики. — Да уж, чем только не занимаются в магической школе «Хогвартс»!».

Между тем девчонка, позабыв о прорицаниях, взяла твердый курс на выход.

— Подожди, а почему вы с Мери не сделали это для вашего кузена, Артура Уизли? — с подозрением осведомился Рики.

Обернувшись, рыжая первокурсница наивно пожала плечами.

— А он нас не просил, — ответила она. — И, между прочим, Артур гораздо больше доверяет Хагриду, чем ты. Хагрид никогда бы не допустил, чтоб моего брата съели у него на уроке.

«Блажен, кто верует», — подумал Рики, но тут новая мысль заставила его подскочить и кинуться к двери, за которой барышня успела скрыться.

— Стой, Гермиона, ведь надо же, чтоб это неприятное для паука людям было терпимо! — окликнул он. — Я бы не хотел… ммм… благоухать на весь замок!

— Само собой! — прокричала в ответ мисс Уизли.

Проходящие мимо ребята останавливались и с любопытством поглядывали на парочку сумасшедших, которым вздумалось раскричаться в школьном коридоре. Слизеринец поспешил укрыться в штабе.

«Надо надеяться, что симпатии этих деток все же лучше, чем борьба с ними», — подумал Рики и, протянув руку, снял с полки «Единение с йети».