За северным ветром. Часть I: Возлюбленный (гет)

Взошло солнце. Славий, заснув вторым, проснулся первым и снова ощутил теплоту возлюбленной, которая продолжала безмятежно спать у него на груди. Он не хотел её будить, поэтому даже не пошевелился, а лишь с удовольствием смотрел на её милое личико.

Но что-то вокруг было не так. Стояла та же гнетущая тишина, усиливающая тревогу. Что-то должно было произойти.

«Тихо. Веет смертью», — подумал Славий и вспомнил о Дмитрии Александровиче, который, очевидно, уже был мёртв.

Наконец, Русана проснулась. Дёрнувшись, она приоткрыла глаза, взглянула на возлюбленного, а затем машинально потянулась к нему и поцеловала в губы.

— С добрым утром, любимая, — произнёс Славий, улыбнувшись уголками губ, но девушка заметила, что он несколько мрачен.

— Что с тобой? — спросила княжна, вопросительно глядя на него.

— Ничего, Русана, — ответил сирота, присев вместе с ней на диване.

Неожиданно раздался стук в дверь.

— Кто это? — настороженно проговорила Русана, опасаясь, что это пришли люди от великого князя.

— Сиди, я открою, — сказал Славий, вскочил с дивана и спешно отворил дверь.

На пороге стоял запыхавшийся Авдей Романов.

— Ваше сиятельство, вас желает видеть его величество, — сообщил царский камердинер.

— Кто именно? — уточнил сирота, полагая, что царём уже может быть Георгий.

— Я служу только государю Дмитрию Александровичу, — гордо произнёс слуга, оскорблённый вопрос юноши.

— Он ещё жив?! — воскликнул сирота, обрадованно. — Слава Светомиру! Я сейчас же иду.

Вдруг за спиной царского камердинера появилась великая княгиня Мария.

— Молодой человек, мой супруг хочет с вами поговорить, — обратился она.

— И он тоже? — удивился Славий. — Но мне нужно к государю.

— Хорошо, ваше сиятельство, — проговорил спешно Авдей Романов, — поговорите сначала с великим князем, но затем спешите скорее к государю. Времени мало. Я возвращаюсь в царский дворец.

Слуга монарха отвесил всем поклоны и, несмотря на возраст, резво поспешил по коридору обратно.

— Ваше высочество, что случилось, объясните? — спросил Славий, обращаясь к великой княгине.

— Мой супруг вернулся несколько часов назад из царского дворца, — ответила Мария, — бледный, как стенка, сказал, что государь очнулся, позвал его к себе и сообщил своё завещание. Георгий сказал, что поклялся выполнить последнюю волю умирающего. Сейчас он в своём кабинете. Он отправил меня сюда, чтобы я позвала к нему вас. Кабинет на втором этаже по парадной лестнице, большая дверь прямо. Идёмте, Славий, я вас провожу.

— Я найду дорогу. Пожалуйста, присмотрите за Русаной, — сказал Славий и перешагнул через порог, но его вдруг задержала возлюбленная.

Задрожав во внезапном порыве ужаса, трепещущая княжна накинулась на него, едва не плача.

— Нет, не уходи, Славий! — закричала она, повиснув у него на шее — Умоляю, останься со мной! У меня плохое предчувствие. Он может навредить тебе.

— Я должен, Русана, — ответил юноша. — С тобой останется её высочество, она ведь хозяйка этого дома и с ней тебе ничто не угрожает.

— Прошу, не ходи к нему! Не надо! Не оставляй меня. Пошли вместе к государю, а лучше давай плюнем на всё и уедем, как мы собирались. Славий, останься, прошу!

— Сейчас я вернусь и мы пойдём вместе в царский дворец, — сказал ласково Славий, приложил свои ладони к лицу возлюбленной и заглянул в её испуганные слезящиеся глаза. — Ничего не бойся. Помню, я всегда буду с тобой, что бы ни случилось.

Вне себя от волнения и дрожа всем телом, княжна страстно поцеловала возлюбленного, а затем с неохотой отпустила.

— Люблю тебя, — прошептала она завороженно.

— А я тебя, — ответил юноша, улыбнулся и пошел по коридору.

Русана беспокойным смотрела ему вслед. В душе у неё скреблись кошки и щемило в сердце.

Славий уверенно прошел по коридору, не встретив на пути никаких слуг, и стал подниматься по парадной лестнице на второй этаж. Добравшись до нужной двери, он постучал в неё, но ему никто не ответил. Прислушавшись, он вдруг услышал какой-то непонятый шум внутри, а затем раздался треск разбитого стекла.

— Что такое? — спросил сам себя сирота и толкнул дверь, чтобы проверить, не заперта ли она.

Дверь оказалась открытой. Славий её распахнул и увидел перед собой Георгия, который стоял к нему спиной, оперевшись рукой на шкаф. У его ног лежали осколки опрокинутой на пол вазы.

— Вы звали меня, ваше высочество? — спросил сирота, уверенно войдя в кабинет и лучше разглядев великого князя.

Георгий не отвечал и вдруг пошатнулся, казалось, готовый свалится с ног, и юноша понял, что с ним что-то не так.

— Вам плохо? — кинулся он на помощь и на ходу поймал падающего великого князя.

Только тогда Славий увидел, что из груди Георгия торчит рукоятка кинжала, одного из тех, что висели здесь же на стене в коллекции оружия. Кровь залила руки и одежду юноши. В ужасе от увиденного, он положил ещё живого царского племянника на спину и попытался вытащить кинжал.

Дрожа в агонии и жадно глотая воздух, Георгий вцепился в руку Славия, приподнял к нему голову и прошептал:

— Спаси мою жену и ребёнка от… Ааа! — издав последний крик, великий князь Георгий откинул голову и умер.

Тяжело дыша в полном смятении, Славий смотрел на умершего, не веря во всё происходящее.

— Стража!!! — внезапно, как гром, раздался вопль, который вывел юношу из оцепенения, он поднял глаза и увидел на пороге камердинера великого князя. — Убийца! Князя убили! Стража!

— Я его не убивал, — с заиканием проговорил Славий и вскочил на ноги.

Только тогда сирота заметил, что небольшая дверь в спальню, которая находилась за рабочим столом, была распахнута, — очевидно, что убийца, ударив кинжалом в грудь Георгия, услышал стук в дверь и быстро выскочил в спальню. Славий решил не ждать прихода стражи, которая вряд ли бы ему поверила, а молниеносно кинулся в эту дверь, казалось, следуя по следам убийцы. Пробежав сквозь спальню, он выбежал через другую дверь в коридор, соединяющий с будуаром великой княгини, и вскоре оказался на небольшой винтовой лестнице, по которой стал спускаться вниз.

Весь дворец наполнился голосами: слуги и солдаты кричали об убийстве и призывали скорее поймать убийцу. Ему повезло, что все побежали на второй этаж и стали искать его в личных покоях великого князя.

«Русана! Нужно скорее забрать её и бежать отсюда», — в голове Славия была одна единственная мысль.

Оказавшись на первом этаже, он вновь сориентировался, попав в знакомый широкий коридор с красным шерстяным ковров, затем добежал до покоев возлюбленной и буквально ворвался внутрь.

— Русана! — закричал он, зовя девушку, но в гостиной и в других комнатах никого не оказалось. — Где ты? Проклятье! Её здесь нет!

Выбежав обратно в коридор, Славий услышал женские крики и побежал в сторону парадного входа. Добравшись до передней, он с ужасом увидел распластавшуюся на полу великую княгиню Марию — у неё было перерезано горло и её алая кровь растеклась лучьём по мраморному полу.

— Спаси Светомир! — проговорил он, ошарашенными глазами глядя на несчастную. — Да кто же способен на такое зверство?!

Услышав снаружи кричащий голос Русаны, Славий выскочил через парадную дверь и увидел, как княжну тащит на себе, как мешок, высокий аристократ северянин с гладко зачёсанными назад седыми волосами.

«Найрад!» — юноша сразу узнал того человека, которого он не добил в лесу.

— Отпусти её, негодяй! — закричал разгневанно сирота и кинулся за ними.

— Славий! — закричала рыдающая Русана, увидев возлюбленного. — Помоги!

Она билась ногами и руками, кричала и пыталась вырваться, но её сил не хватало, что сопротивляться.

Найрад невозмутимо передал ношу своим подручным в санях, которые сразу схватили княжну, стали её вязать верёвками и грубо закрыли ей рот кляпом, чтобы она не вопила.

— Убить его! — скомандовал наёмник и запрыгнул в сани следом.

Санный экипаж рванул с места и заскользил прочь.

— Нет! Русана! Нет! — закричал в отчаянии Славий, побежав за ними следом, но тут же ему путь преградили несколько солдат, выскочивших из привратницкой сторожки.

Недолго думая, они вскинули ружья и выстрелили, но юноша успел сотворить заклинание:

— Протиктор осенити! — закричал он и взмахнул рукой перед собой.

Защитные чары создали невидимые барьер вокруг него, от которого отскочили пули.

— Окружайте его! Возьмём живым убийцу! — скомандовал кто-то за спиной Славия, и он увидел, что из дворца выбегают ещё солдаты.

Юноша успел заметить по нашивкам на мундирах, что это были уже не стражники великого князя, которые сторожили ночью, а царские гвардейцы, которых здесь быть не должно. Вся охрана Георгия исчезла, вместе с прислугой.

Сирота остановился и замер, а со всех сторон на него уставились штыки ружей. Положение было безвыходное.

Закрыв глаза и не двигаясь, Славий вспомнил уроки по защитному чародейству в монастыре. Затем он сделал глубокий вдох и, сосредоточившись, прочитал мысленно заклинание:

«Вал смага!»

Вокруг него мгновенно загорелись яркие огненные чары, которые вспыхнули, как бочки с порохом, и волной пламени откинули солдат, сбив их с ног.

Воспользовавшись посеянным замешательством, Славий рванул наутёк через ворота. Оказавшись за пределами территории Склавинского дворца, он пересёк дорогу и побежал по заснеженному внутреннему царскому парку на восток. На другой стороне парка уже вырисовался фасад Властимирского дворца, но туда ему спешить было рано — нужно сначала избавиться от погони.

Гвардейцы преследовали сироту, посылая ему вдогонку пули, которые свистели у него под ухом, вздымали снег и с треском врезались в деревья. В конце концов один из пущенных из ружья свинцовых шариков попал в цель.

Подкошенный, Славий на ходу свалился в сугроб и, стиснув зубы, закричал от боли — пуля прострелила ему навылет предплечье, но ноги были целы, поэтому он, превозмогая боль, поднялся и последовал дальше, на бегу заклинанием «Лекование целва» останавливая кровь и снимая боль. Ускорив бег и добравшись до густо растущих елей, он забежал в них и скрылся из виду, но преследователей это вряд ли остановило бы.

Память Славия в такой ситуации продолжала напряженно работать, и он вспомнил все те уроки, которые ему преподавали в монастыре, и которые, как ему казалось, он не запомнил, поскольку не желал ничего учить.

— Несть гнати! — произнёс он старое диаконское заклинание, с помощью которого можно было заметать следы и уводить преследователей в другую сторону.

Волшебные чары наложились на его ботинки, и он пошел по снегу, как по мягким подушкам, не оставляя следов, но это было ещё не всё — чары начали создавать ложные следы Славия, только уходя в противоположном направлении, чем он сам.

Так, скрывшись в парке и уведя преследователи на восток, сирота отправился на запад, прямиком к Властимирскому дворцу. Оставив справа от себя гигантский купол оранжереи, он вышел к восточному парадному входу, через который в день встречи Новолетия он впервые вошел в царский дворец.

Славий думал про Русану и корил себя за то, что оставил её, а ведь она умоляла его не уходить:

«Никчёмный дурак! Зачем ты бросил её? Обнадёжил, говоря, что все буду рядом. Бедная моя Русана… Нет, я не успокоюсь, пока не освобожу тебя».

Он надеялся попросить помощи у государя, если тот ещё жив, но беспокоило то, что именно царские гвардейцы атаковали его, притом они выполняли приказ иностранца — северянина Найрада, что не вязалось ни с какой логикой. Во всём этом было трудно разобраться, но юноша знал только то, что ему нужно спасти возлюбленную.

Перед входом во дворец и по его периметру были расставлены караульные в тёмных мундирах с рисунком парящего белого ястреба на груди — отличительный знак отряда «Тень».

Увидев запыхавшегося молодого человека в одном зелёном фраке, раннего и запятнанного кровью, солдаты подхватили его без грубости и подвели к командиру — это был Виктор Данилович Войцехович, но Славий не знал его в лицо, слышав про него лишь рассказ Русану.

— Что с вами случилось, юноша? — спросил командир тайной службы, сведя брови. — Это по вам стреляли? Вижу, вы ранены. Помощь нужна?

— Мне нужно к государю, — коротко ответил Славий, тяжело дыша после бега.

— Идёмте за мной, он ждёт вас, — кивнул Виктор Данилович солдатам, и они отпустили юношу.

Войцехович провёл Славия во дворец и повёл на четвёртый этаж в царские покои. Властимирский дворец, как и дом великого князя Склавинского, пустовал. Не было ни слуг, ни придворных, только военных в тёмных мундирах расставленные по этажам.

Когда они вошли в царскую спальню, то увидели там у кровати царя чародея-лекаря Горислава Исаева и Авдея Романова, который сидел за секретером и писал что-то на толстой гербовой бумаге пером и чернилами.

Дмитрий Александрович лежал на кровати под одеялом, оголив исхудавшую грудь и распустив длинные седые волосы. Со стороны он касался здоровым — всё тот же ясный пронзительный взгляд серых глаз и вычерченное лицо, подобное изваянию.

Виктор Данилович и Славий молча подошли к кровати и поклонились монарху. Затем командир тайной службы отошел к окну, внимательно вглядываясь вдаль, оставив сироту одного перед царём.

— Где вы были столько времени? — спросил было Горислав Феодосиевич, но затем увидел, что на юноше кровь. — Спаси Светомир! Вы ранены. Давайте я помогу.

— Времени мало, — вдруг сказал государь властным голосом, заставив лекаря отойти от молодого человека.

— Ваше величество, мне нужна помощь, — обратился Славий к царю дрожащим от волнения голосом. — Они украли Русану, убили великого князя Георгия, он умер у меня на руках, и перерезали горло его супруге… она была беременна. Погнались за мной… это были ваши гвардейцы.

— Этого следовало ожидать, — проговорил Дмитрий Александрович и стиснул в гневе зубы. — Какой же я глупец!

— Может вы мне скажете, что происходит? Я вчера считал, что это Георгий хочет убить вас и занять трон, но теперь я понимаю, что он был ни при чём.

— Это дворцовый переворот, мальчик. Пётр предупреждал меня об этом, но я его не слушал, как наивный дурак. Вот и поплатился. У меня мало времени, поэтому я не смогу говорить долго.

— Но вы выглядите здоровым, ваше величество, — позволил себе заметить Славий.

— Я дал его величеству ядовитой чеверской травы, — пояснил чародей-лекарь, — она на время ослабила действие проклятия и вернула его в сознание, но когда…

— Когда её воздействие прекратится, то я мгновенно умру, — окончил за лекаря монарх. — Я попросил вернуть себя в сознание, чтобы оставить последние распоряжения перед смертью. Я велел Георгию поднять сегодня утром армию и ввести в город… он не успел. После моей смерти он должен был с войсками присягнуть на верность законному наследнику и поддержать его власть… Авдей, всё готово?

— Да, государь, — кивнул камердинер и поднёс гербовую бумагу с пером монарху, — осталась только ваша подпись.

Царь взял перо и расписался. Затем слуга сложил бумагу несколько раз, нагрел у свечи сургуч и приложил к документу царский перстень-печать.

— Всё готово, ваше величество, — сообщил Авдей, подав царю запечатанную бумагу и перстень.

— А теперь выйдите все, кроме Славия, — приказал Дмитрий Александрович. — Авдей, стой у двери, я тебя позову.

— Я отправлюсь на своё пост, государь, — сообщил Войцехович, указав через окно на цепочку гвардейцев, которые вышли из парка и направились ко дворцу. — Я придержу их со своими людьми, насколько это возможно.

Все вышли и в комнате перед царём остался только Славий.

— Подойди ко мне, — сказал царь и протянул правую ладонь.

Сирота послушно взял обеими руками кисть монарха.

— Теперь слушай, мальчик, — начал говорить Дмитрий Александрович, — Лукоморье пало и теперь на него слетятся жадные вороны. Царство моих предков больше не будет существовать в том виде, что и раньше. Обидно, что меня предали те люди, которым я доверял. Пророчество сбывается, но только враги не знают его истинного смысла, а когда он им откроется, то они будут рыдать кровавыми слезами и молить, чтобы всё вернулось на круги своя, но маховик уже запущен и события пойдут своим чередом. Держи эту бумагу, мальчик, и эту мою личную печать… печать царей Лукоморья. Придёт время, и ты с их помощью выдвинешь свои права на трон.

— Но разве я имею права на трон? — спросил Славий, не веря тому, что слышит. — Я же безродный сирота.

— Ты обо всём узнаешь, когда вскроешь это завещание, но не торопи этот момент, мальчик. Придержи для важного случая.

Государь стал тяжело дышать и лоб его покрылся испариной, было видно, что действие чеверской травы подходит к концу.

— Пригнись поближе, — приказал он, — я скажу тебе кое-что очень важное. Ты должен сделать всё в точности, как я скажу. Это моя последняя воля.

Славий приставил ухо почти к самому рту монарха и тот что-то шептал ему несколько минут.

— Понял всё? — спросил царь, начиная тяжело хрипеть.

— Да, ваше величество, — кивнул сирота, — но как мне быть с Русаной? Я должен освободить её.

— Я понимаю, что ты любишь её… но она в руках у страшных людей, рядом с которыми мы с Петром невинные младенцы…

— И после сказанного вы хотите, чтобы я сложил руки? — взволнованно произнёс Славий. — Я должен её спасти!

— Послушай меня! Она дочь императора, ей не причинят вреда, поэтому не гонись за ней пока… Отложи любовь и сделай всё то, что я тебе велел, и ты получишь… возьмешь её в жены, как и мечтал. Не лезь пока на рожон. Сбереги себя, дождись возвращения Белояра и находи сторонников. Не гонись раньше времени за северным ветром, ибо он уведёт тебя в объятия смерти.

— Я не могу её бросить, государь! Она ждёт, что я спасу её. Вы должны меня понять. Я люблю её больше всего на свете, больше собственной жизни. И моя душа рвётся на части, когда я думаю о том, как она сейчас страдает.

— Тогда ты рискуешь потерять всё, ещё не получив ничего. Думай сам, у тебя своя голова на плечах… Ааа… А мне пора к Светомиру… Авдей!

Слуга моментально вошел в комнату.

— Покажи юноше путь, — приказал царь.

Камердинер подошел к высокому гардеробу, распахнул его, дёрнул за какой-то потайной рычаг и открыл заднюю стенку шкафа, за которой показался тёмный потайной проход.

— Как жаль… что я не твой отец… — проговорил государь, становясь всё слабее. — Ты так похож на свою мать… А мой сын и моя супруга уже ждут меня там… я иду к ним.

— Моя мать! — воскликнул Славий, подскочив на месте. — Вы знаете мою мать? Прошу, скажите, кто она!

— Спросишь у Белояра, он знает твоих родителей. А теперь, Славий… спасай свою жизнь… Светомир, прими мою душу… — начал царь шептать молитву.

Сирота не уходил и, с выступившими на глазах слезами, продолжал держать руку умирающего монарха.

По телу царя прошла дрожь — началась агония. Глаза закатились и всё тело пронзила невыносимая боль. Ещё минута и всё кончилось.

Его царское величество всепресветлейший и державнейший великий государь и самодержец Лукоморский Дмитрий Александрович Святославич — был мёртв.

Авдей, продолжавший стоять у потайного выхода, не сдержался и зарыдал. Славий закрыл царю глаза и тоже заплакал, но почти сразу его привел в себя выстрел, который раздался снаружи.

Подскочив к окну, сирота увидел, что на улице находятся гвардейцы и бойцы отряда «Тень», наставив друг на друга оружие, а на ступеньках сидит раненый в плечо Войцехович. Гвардейцев оказалось больше и они, миновав оцепление, ворвались во дворец.

— Поспешите, ваше сиятельство, — поторопил Авдей, указывая на проход.

— Куда ведёт этот коридор? — спросил Славий, положив завещание царя и его печать во внутренний карман фрака.

— В подземелья Ильи Великого, но вам лучше туда не ходить. Властимир Мудрый приказал построить сеть потайных ходов по всему дворцу. Идите по указаниям и скоро найдёте выход за пределами дворцового ансамбля. Будьте осторожны.

— А как же вы?

— Я остаюсь со своим господином. Идите же. Скоро они пробьются сюда.

Славий кивнул, восхищаясь преданностью слуги, и вышел в потайной проход. Почти сразу камердинер вновь дернул за потайной рычаг, и задняя дверь шкафа закрылась. Сирота оказался в кромешной тьме.

— Лихийа зьрети, — прочитал он заклинание и создал чарами рядом с собой святящийся шар.

Тем временем во дворце продолжалась драка. Гвардейцы, прокладывая дорогу штыками, шли вперёд, этаж за этажом, беря числом и сметая караулы бойцов в тёмном.

Авдей Романов уже слышал возню в соседних комнатах. Заботливо поправив одеяло на постели мёртвого государя, камердинер поцеловал ему руку и прошептал:

— Прощай, мой господин.

После этого он снова сел за секретер, снял с шеи небольшой пузырёк и залпом выпил его содержимое.

Когда гвардейцы ворвались в спальню, то застали там только двух мертвецов: царя в постели и слугу, сидящего на стуле свесив голову.