Братство Плотвы (джен)

Примечания:

Саундтрек:

Ост Гурут и эгланы — Ennio Morricone, Swinging Rope.

Небезызвестная таверна "Забытый приют", что близ Заверти, вызывала у ведьмака противоречивые чувства.

Геральту категорически не нравился мрачный дух, царивший в этом последнем шалмане на многие мили отсюда чуть ли не до самого Эсгарота. Не нравились рожи доброй половины постоянной клиентуры "Приюта". В лучшем случае это были пройдошистые кладоискатели вроде Теодора Утёсника или Фальстера Лиса, норовившие снарядить ведьмака охранять их в очередных кишащих нежитью развалинах, а потом расплатиться обломками арнорской керамики, которые потом хрена с два сбудешь с рук. В худшем — прямые разбойники, подкарауливавшие торговцев на Тракте, а то и вовсе окутанные тёмной тайной личности с ангмарскими амулетами, бормочущие себе под нос заклятия. Пару раз Геральту приходилось просто прибить этих последних. Хотя "просто" было сильным преувеличением.

С другой стороны, в "Приюте" нередко останавливалась и вполне надёжная клиентура Белого Волка — негоцианты-краснолюды, их коллеги-эгланы и жители Бри, а то и следопыты, выслеживающие какого-нибудь сукина сына на службе Лже-Короля Ангмара, так что эта корчма могла служить надёжным источником заказов. К тому же трактирщик Анлаф после того, как Геральт повывел призраков из подвалов "Приюта", оформил ведьмаку значительную скидку на жратву и выпивку — клянясь, что не приложил рук к появлению призраков и получил их в нагрузку к заброшенному зданию рыгаловки.

Во многом по этим причинам Геральт сейчас обедал здесь и наблюдал, как Лютик, расхаживая с лютней по залу, исполняет в несколько разудалой тональности свежую балладу, основанную на встрече ведьмака с неким Голлумом на глухих берегах Бруинен недели три тому назад:

В ночь погода зашумела,

Взволновалася река,

Уж лучина догорела

В дымной хате мужика,

Дети спят, хозяйка дремлет,

На полатях муж лежит,

Буря воет; вдруг он внемлет:

Кто-то там в окно стучит.

— Фу-у-ух, Махал Кователь, ну и скачка! — забасил Атли Паукобор, войдя в зал — тёплый и вполне уютный, если не считать дырявой крыши, чахлого освещения и въевшихся в пол пятен самого позорного происхождения. Краснолюд целенаправленно зашагал к столику ведьмака, раскланявшись с Лютиком, плюхнулся напротив Геральта и с места в карьер крикнул:

— Эй, половой! Мне жарёху с потрошками, да чтоб прям только со сковороды, а то ты меня знаешь! И пива похолодней! Ах, да: привет, ведьмак! Тебя-то, достопочтенный собрат, мне и надо!

— И тебе привет, милсдарь паукобор. Ни жвал, ни педипальп, — сказал Геральт. — Тебе нужен сейчас опытный ведьмак или общительный собутыльник?

— От второго не откажусь, но вообще-то первое, — усмехнулся Атли.

И мужик окно захлопнул:

Гостя голого узнав,

Так и обмер: «Чтоб ты лопнул!»

Прошептал он, задрожав.

Страшно мысли в нем мешались,

Трясся ночь он напролет,

И до утра все стучались

Под окном и у ворот,⁽¹⁾ — продолжал Лютик.

— Я сейчас из Ост Гурута, — сказал Паукобор.

— Снова арахноморфы? Мне говорили, что с последними ты как раз разобрался, — спросил Геральт.

— Вообще-то да, — деланно скромно опустив очи долу, ответил краснолюд. — Но нашлась в тех местах зараза и похлеще. В общем, на одну местную торговку стих напал.

— Возомнила себя новым Лютиком?

— Да иди ты! Видения посещают. Является ей в ночных кошмарах Алая Дева, что на болотах, и призывает к себе, в гнилую воду среди мертвецов и чудищ, — сказал Атли Паукобор. — Уже неделю.

— Однако, — задумался ведьмак. — Снятие проклятия — дело недешёвое. Эгланы потянут?

— Награду даст волшебник, который сидит там у них в башне, — ответил краснолюд и, предупреждая вопрос Геральта, добавил: — Нет, не Гэндальф. Ещё какой-то другой... Все время из головы вылетает! Кажется, Пендергаст.

— Странно. Если в Ост Гуруте теперь есть целый чародей, для чего ему нужен ещё и ведьмак? — не понял Геральт. — С проклятьем мэтр Пендергаст и сам справится.

— Он, как это принято у волшебников, туманно намекнул, что там дело снятием не ограничится, а придётся кого-то бить. И как всегда, охал и кряхтел про тёмные времена, будто поел несвежих огурцов, — сказал Атли. — Ну так что, ведьмак?

История эгланов темна и непонятна. По одной версии, они повелись после ангмарских войн от смешения местных жителей с северянами, которые пришли из-за Мглистых то ли наёмниками в армию Артедаина, то ли просто грабить остатки разорённого Ангмара. По другой, предки эгланов всегда жили где живут, и это как раз от них пошли как северяне, так и местные "люди Бри".

В любом случае, по состоянию на 3018 год Третьей эпохи эгланы были малочисленным народом, влачащим жалкое существование в посёлках на руинах рудаурских городов Пустошей, где их кормило скотоводство, в меньшей степени — земледелие, и нередко — выгребание и продажа всех уцелевших в их округе арнорских древностей. Потому отношения с дунаданами у эгланов складывались сложные. Но и без трений со следопытами им хватало неприятностей.

С севера, из Ангмара и со склонов горного массива Грэм, набегали гоблины, орки и горцы-креоты, всё чаще и всё яростнее. Под грудами обломков крепостей и в туннелях древних водопроводов копошились пауки, поджидая неосторожных. Из болот Харлэга к югу от Тракта приходили тролли. Из могил, которыми после войны изобиловали Пустоши, стали восставать умертвия и изводья. В болотах промысловикам грызли ноги сколопендры и норбоги.

Так что ведьмаку уже неоднократно доводилось выполнять заказы эгланов из Ост Гурута, Дол Ваэга, Ост Ладена и других руинных посёлков на каменных "костях" одноименных городов. И в какую бы переделку эгланы ни попадали, они всегда нехорошо косились на северные болота, затянутые скверным, явно магическим багровым туманом, поминая загадочную "Алую Деву". Когда Геральт начинал расспрашивать кметов о ней более подробно, те с опаской замолкали и омахивались большим пальцем, отгоняя Тьму.

Поэтому Геральт на следующее утро после приятного времяпрепровождения с Лютиком, Атли, женским полом и крепкими напитками выехал из "Забытого приюта" на восток, в область, известную как Найн Энид — Средние Долины, где и обосновались эгланы. Дорогу до Ост Гурута ведьмак помнил хорошо и добрался до него быстро — всего дня за полтора.

В былые века Ост Гурут был важным торговым городом на Тракте и процветал, но его изрядно подкосили рудаурская смута четырнадцатого века и Первая ангмарская война, когда город переходил из рук в руки пять раз, с подобающими насилиями и разграблениями. Окончательно его добила Великая Чума семнадцатого столетия. Когда к осыпающимся руинам былой жемчужины Арнора прилепились хижины эгланов и закурился над ними дымок, уже никто и не помнил.

Так что теперь ведьмак ехал по обыкновеннейшему посёлку, не лучше веленских или аэдирнских, где облезлых овец и тощих паскудных свиней было больше, чем двуногих жителей. Впрочем, эгланы, в отличие от темерских кметов, не норовили запустить в Геральта камнем и не поминали нечистого — наоборот, охотника на чудовищ здесь приветствовали с явной радостью. Другое отличие от кметов Северных королевств заключалось в том, что всё самостоятельно таскающее ноги население Ост Гурута было при оружии — включая баб и сопляков-подпасков. Без оружия эглан уже в паре стае от околицы рисковал обрести достойное погребение в животе местной живности.

— Привет тебе, Герольд из Ливии, друг эгланов, — кивнул ведьмаку белобрысый кузнец Альфбальд — среди эгланов было больше белобрысых и рыжих, чем меж горожан и фермеров Бри, Примостья и Кардолана. "Герольд" уже и обижаться не стал.

— Ну, здрав будь, Альфбальд. Где мне найти торговку Ханну, дочь Тортвилы? — ответил Геральт.

— Они все сейчас собрались в Башне Мудрости, у заезжего волшебника, — ответил кузнец. Сторговавшись с Альфбальдом на новые подковы для Плотвы, ведьмак побрёл к Башне мудрости, где в арнорские времена были не то грамматическая школа, не то библиотека, остатки которой теперь лопатили малочисленные эгланские учёные мужи на предмет указаний на ненайденные ещё древние клады.

В единственном покое Башни с сохранившимся потолком и незатопленным полом и впрямь собрался целый консилиум. За круглым столом собрались Фридерик — солтыс Ост Гурута, крепкий мужик, из-за ранней седины сам похожий на ведьмака; ещё один старшина эгланов, рыжеволосый Станрик; молодая жилистая баба с волосами цвета замаранных пелёнок и пустыми глазами — видимо, та самая Ханна; держащий её за руку русобородый муж или родич; и, наконец, собственно чародей — похожий на бродягу старый гриб в коричневой мантии и с характерных для этих краёв посохом, которого Геральт последний раз видывал ещё весной на Ирисном озере.

— Mae govannon, мэтр Радагаст Карий, — со всем вежеством молвил Геральт.

— Приветствуем и тебя, ведьмак из Ривии, — ответил магик. — Вижу, Атли Паукобор передал тебе мою весточку. Мы здесь, чтобы защитить юную Ханну от...

И тут юную — а по виду и не скажешь — Ханну прорвало.

— Ох, Владычица. Они-все-волнуются-и-говорят-что-должны-меня-защитить. Не-знаю- как-вы-все-хотите-защитить-меня-от-моих-снов, и-ты-тоже, мастер-ведьмак. На-каждом-рассвете-я-просыпаюсь-в-холодном-поту! По-ночам-ко-мне-взывают-болота! Дева-заставляет-болотных-норбогов-петь-моё-имя, — девушка тарахтела, как добрая махакамская камнедробилка, и Геральт уже пожалел, что пришёл сюда.

— Уже неделю ей только это и снится, ведьмак. Алые болота. Затянутые туманом развалины города. Стрекот норбогов и пение козодоев. Затхлые могилы с подземными ходами, ведущими в никуда, — прервал её солтыс Фридерик. — Она нас всех доконала этим, но нельзя оставить это просто так. Недобрые это знаки, Геральт из Ривии.

— Если бы они были добрыми, у меня были бы для тебя плохие новости, Фридерик, — сказал Геральт.

— Их-песни-о-крови-и-смерти! Дева-хочет-забрать-меня-насовсем! С-тех-пор-как... — продолжала торговка.

— Так. С этого места помедленнее. И поподробнее, — ведьмак взял Ханну за руку и пристально посмотрел ей в глаза. — Когда это дерьмо началось?!

— В-болотах, что-на-севере, за-стеной, — теперь эгланка старалась тарахтеть помедленнее, — мы-с-сестрой встретили-деву. Её-тело-прикрывали рваные-одежды и сплетённые-лозы-вьюна. Её-улыбка была-прелестна, но-внезапно она-содрогнулась, взметнула-болотные-воды и погнала-нас-прочь. В-какой-то-миг она-меня-настигла...

— И прокляла? — сообразил наконец Геральт, о чём речь. — Похоже на духобабу или полуденницу. Если так, то ты ещё легко отделалась. У них бывают проклятья и хуже.

— Помоги-мне! Спаси-меня! Норбоги-трут-лапками-о-брюшки-и-стрекочут! Принеси-мне-их-лапки, чтобы-им-больше-не-петь-моё-имя-ведьмак! — Ханну опять бросило в холодный пот, и она вцепилась в руку Геральта так, что Тортвиле — тому самому русобородому милсдарю — пришлось оттаскивать её силой, а ведьмаку на память осталось несколько глубоких царапин.

— Постараюсь, — бросил Геральт единственно, чтобы успокоить Ханну, и обратился уже к Радагасту и Фридерику: — Но думаю, вы меня позвали не только ради лапок инсектоидов?!

— Что ж ты, Геральт из Ривии, смеёшься над нами?! Для того, чтобы восстановить связь с разведчиками, среди которых были она и её сестра Эльза. Как раз с тех пор от них ни слуху ни духу. Даже зверушкам господина Радагаста тяжело их сыскать в Алом Болоте, в Агамауре, — проворчал Фридерик и едва сказав слово "Агамаур", омахнулся большим пальцем. Присутствующие эгланы повторили жест солтыса.

— Да и ближние болота, в Харагмаре, давно меня беспокоят, — добавил Радагаст Карий. — Вода в них постепенно багровеет, а туман плотнеет, превращая их во второй Агамаур. Думаю, ты сам всё увидишь там. Я изучал мох из гнёзд болотных кочунов и болотную воду — и обнаружил в них признаки присутствия нежити, поражённой Тьмой.

— Да на болоте мертвецов отродясь никто не видал! — воскликнул обалдевший Станрик.

— Вот это ты перво-наперво и проверишь, Геральт из Ривии, — непреклонным голосом сказал Радагаст. — Если есть, упокоишь их обратно и разузнаешь, откуда они являются — ведь в самом Харагмаре захоронений не бывало.

— С этим мы разобрались, мэтр, — ответил Геральт магику. — Поговорим о награде?

— Зная ведьмачье сребролюбие, я припас для этих целей девять золотых Короля-под-Горой, — съехидничал Радагаст. — Кроме того, если что-то пойдёт не так, ты можешь рассчитывать на моё колдовство.

— Звучит неплохо. Даже с учётом Агамаура. Только попробуйте тогда призвать хотя бы волка, что ли, — выдохнул ведьмак.

Строго говоря, Харагмаром назывался весь край к востоку от Ост Гурута, а болотистая котловина, раскинувшаяся на самом коротком пути из посёлка в Дол Ваэг — Кругом Крови. В годы ещё первой ангмарской войны район Ост Гурута и Гарт Агарвена стал полем нескольких сражений, в которых основные силы враждующих арнорских королевств Рудаур и Артедаин перемололи друг дружку, что, по мнению позднейших историографов, и задержало ангмарский натиск на юг и запад на несколько столетий. А по мнению суеверных эгланов, пропитало земли на севере до самой Митейтели кровью так, что породило зловещую Алую Деву и другую нечисть.

Геральту же истории про Алые Болота говорили скорее о магическом загрязнении, чем-то напоминавшем по своему действию старый добрый Туман Войны под Вергеном. Но это вовсе не означало, что ведьмаку там будет легче.

Белый Волк бывал в Харагмаре ещё весной, и тогда Круг Крови был таким, скорее, символически — но теперь он явно оправдывал своё название. Вода в бочагах и омутах стала похожей по цвету на клюквенный морс. Побагровела и растительность — осока, ряска, камыш. А вот животный мир почти исчез отсюда — птиц, лягушек и даже комаров Геральт не слышал.

Это скрашивали только пресловутые норбоги. Крупные насекомые с жёсткими панцирями, которых низушки звали кровопросцами, а жители Арчета — никербрикерами, трещали не хуже, чем Ханна, и ведьмак давил их сапогами, просто чтобы не одуреть от их стрёкота. Кроме того, норбоги давали ведьмачьему хозяйству свои ценные потрошки, железы и хитин для некоторых эликсиров и масел.

— Опять же милсдарыня Ханна стала коллекционировать лапки, — напомнил себе Геральт.

Ведьмак бродил по болоту час с лишним, но ничего, кроме норбогов и дрожания своего медальона, не обнаружил. Геральт направился к Багровому проходу — узкой теснине в холмах, отделявших Харагмар от пресловутого Агамаура, который не принято было у эгланов поминать к ночи. Дрожание медальона усилилось, но простояв там минут пять-десять, охотник на чудовищ так ничего и не обнаружил.

— Зараза. Ну, тогда пора и честь знать. Сыт по горло вашими боло... — едва ведьмак развернулся, чтобы уйти, на него — среди бела дня-то! — с воем бросилось умертвие.

Ведьмачья ловкость позволила Геральту избегнуть гниющих, но цепких лап твари, и когда она навернулась в болото, встретить её с серебряным мечом. Умертвие, встав из воды, попыталось облевать ведьмака желчью, наверняка трижды заразной — но он и от струи защитной рвоты увернулся, нанеся беспокойному покойнику сокрушительный удар. Правда, когда Геральт делал это, то заметил, что они с умертвием не одни.

Со стороны Багрового прохода по холмам полз и карабкался вниз уже, похоже, десяток умертвий разных калибров и сортов. Одну сильно распухшую мразь Геральт нейтрализовал, из озорства уронив о камни знаком Аард, и она лопнула, разбрызгав гниль. Но остальные, хоть и умирали красиво под ведьмачьим мечом, всё-таки теснили ведьмака, теснили в заплывшую багровым воду, попадание которой на кожу вызывало бешеный, до крови, зуд.

— Твою-то мать, — присмотревшись, ведьмак увидел, что из прохода выплывают ещё и несколько призраков, и мысленно приготовился к весёлому вечерку. Но к его удивлению, призраки сами бросились на умертвий, нанося им удары своим эктоплазменным оружием. Оставшихся рвали зубами в клочки лисы, которых, видимо, наслал сюда гроссмейстер Радагаст.

Когда всё кончилось, духи расположились полукругом вокруг Геральта, который на всякий случай встал в защитную стойку с серебряным мечом. Но вместо драки один из них — в антикварном призрачном доспехе, который вышел из употребления в Эриадоре полторы тысячи лет назад — выплыл вперёд и заговорил.

— Остановись, чужеземец! Мы видим, что ты стремишься к тому же, к чему и мы — помешать Алой Деве и пробудившим её тварям завоевать весь Север! Я Далассен, и в былые времена, когда по жилам моим текла кровь, я был солдатом Аргелеба, короля Артедаина!

— Вот тебе на. Гражданская война в загробном мире, — ухмыльнулся ведьмак. Он ждал всего чего угодно, но только не этого.

Вечерок всё-таки обещал быть весёлым.

1) Да, автор замахнулся на Александра нашего, Пушкина ("Утопленник")

Вернуться к тексту