Merry dancers: дальше некуда (гет)

— Что думаешь? — спросила Джоконда, едва они вернулись в номер, она несколько нервно обняла себя за плечи и села на кровать.

— Не так он прост… — ответил Персиваль, снимая пиджак и запонки.

— Абсолютно не прост, какова вероятность, что он может быть связан с Гриндевальдом?

— Высокая, но он вроде бы адекватный и трезво мыслящий человек. Я вижу хитрость в его глазах и что-то, что не могу дешифровать...

— Он нас тоже проверяет, хотя мы, очевидно, люди честные, если не считать моей биографии… Невзирая на то, что ты его проверял, всё еще думаю, что у него есть какие-то проблемы с законом из-за поиска цветов. Как минимум та его вылазка в Нотр-Дам…

…Три дня они провели в обществе Доплера, понемногу узнавая его лучше. Из его биографии, добытой Персивалем, они знали, что он занимался химической промышленностью — бытовые средства, стиральные порошки, мыло, полироли — и неплохо наживался на магглах, их истребление, очевидно, негативно сказалось бы на его бизнесе — одно это могло помешать ему встать на сторону Гриндевальда. К тому же, он был полукровкой — бизнес перешёл к нему от отца-немага. Мать Доплера работала артефактологом в Министерстве Магии Австрии и по сей день: вот откуда у него страсть к вещам, подобным компасу Слизерина, вот от кого он мог что-то услышать о нем — артефактологи могли получить допуск в недоступные для простых волшебников секции библиотек по всему миру.

Они побывали в магической библиотеке в Рейкьявике, чтобы попробовать подобрать чары, способные активировать компас, на всякий случай купили подробную карту мира, но ничего не работало. Доплер пару раз выразился весьма витиевато о том, что он об этом думает на немецком, громко захлопнув очередную бесполезную книгу. Джоконда была уверена, что на этом языке и признание в любви будет звучать довольно грубо, но, судя по экспрессивному “шайсе!” Доплер вряд ли выражал одобрение или восхищение. Он даже побагровел, а Персиваль с Джокондой в этот момент переглянулись. Джоконда не знала наверняка, сработает ли парселтанг, но у нее теперь только октограмма, а проверить теорию можно лишь в присутствии Доплера. Персиваль понимал, что она все больше склоняется к мысли открыться ему и всё так же стоял на том, что это весьма опасно, хотя их поиски затягивались, а завтра Грейвзы уже должны будут покинуть Исландию.

Доплер заводился с полоборота и злился от беспомощности, понимая, что они ходят кругами. Он сообщил, что ищет их уже более десяти лет и постоянно упирается в тупики. Он, похоже, был довольно образованным и умным волшебником и действительно создавал впечатление увлеченного человека — все время производил какие-то математические расчеты, даже лежа на шезлонге, покусывая кончик карандаша, он составлял формулы заклинаний.

— Он так старается, — заметила Джоконда, присоединившись к мужу у бортика в воде, — а я ведь знаю ответ, и…

— Тебя не образумить? — спросил Персиваль, почесав нос о ее плечо.

— Это в наших интересах, быстрее найти дурацкие цветы, вернуть воспоминания Дамблдору и жиьь дальше, — сказала Джоконда, наблюдая за тем, как Доплер по обыкновению достал фляжку и отхлебнул, крякнув в кулак: на его глазах проступили слезы, увидев их интерес, он качнул в их сторону фляжкой, предлагая, судя по всему, шнапс, но они дружно отказались, а она прошептала: — Алкоголик…

— Человек в отпуске, да и потом, крепкий алкоголь расширяет сосуды, может, ему так думается лучше. Впрочем, я не видел его пьяным.

Джоконда наблюдала как в очередной раз искривилось лицо Доплера от злобы, когда он просто скомкал листок бумаги и швырнул его на стол к груде таких же. Он уже привычно взял новый лист и положил его поверх книжки, чтобы было удобно писать, и снова ушел в астрал заклинаний. Джоконда покачала головой и поплыла к лестнице, а Персиваль не остановил ее, понимая, что сейчас случится, лишь весь обратился во внимание.

— Хельмут, простите что отвлекаю…

Он даже не сразу поднял на нее взгляд, а только когда что-то дописал. Джоконда в отельном халате застыла перед ним, не в силах произнести то, что хотела.

— Да, Пруденс?

Наконец, она набрала в легкие побольше воздуха, собирая смелость, и сказала:

— Бросьте это.

— Что, простите? — сощурился он в непонимании.

— Вы не сможете найти или придумать заклинание, способное заставить компас работать, — она осмелилась сесть на соседний шезлонг и постаралась сделать доверительный взгляд и даже коснулась его предплечья.

— И вы действительно предлагаете мне бросить мечту, к которой я шел десять лет? — Его ноздри расширились от недоумения, а может, даже от злости, но Джоконда сжала его предплечье и качнула головой.

— Я, кажется, знаю, как эта штука работает, но… есть один нюанс.

Он перевел взгляд на ее ладонь на предплечье.

— Стало быть, вы все это время знали и…

— Я должна знать, что могу доверять вам, герр Доплер, — невзирая на то, что они уже ушли от формальной речи, назвала Джоконда его по фамилии, стараясь донести важность своих слов.

Он пытался вникнуть в ее речь, а видя ее серьезный взгляд понимал, что ее молчание не было капризом или попыткой задеть его. Доплер, очевидно, был зол, но постарался сдержаться, а еще он был зачарован. Джоконда снова использовала свою особенную магию — влияние на людей. Она знала что говорить и когда уместно касаться, и сейчас ее касание было успокаивающим, подготавливающим почву.

— Очевидно же, что можете, Пруденс, — без зла, но чуть резко сказал он, возвращая взгляд на ее пальцы на своей коже.

— Хельмут, этот артефакт создал Салазар Слизерин, — понизив голос почти до шепота, сообщила она, — на одной из граней октограммы я заметила маленькую змейку, этот символ я уже видела. Слизерин был змееустом, и, скорее всего, им был и маркиз де Кюстин, ведь он родственник Гонтов, а те прямые потомки Слизерина. Я думаю, что компас может активировать только змееуст.

Глаза Доплера вспыхнули, похоже, он не мог подумать об этом.

— Это может… — он соединил брови. — Это может сработать, но почему вы не хотели мне говорить об этом, Пруденс? Вам не надоело проверять меня? — все прекрасно понимая, сказал он несколько оскорбленно. — Получается, чтобы проверить теорию, нам нужно найти змееуста.

— Я молчала не потому, что не хотела делиться с вами догадкой, а потому что это повлечет за собой открытие еще одной тайны, и довольно личной. Змееуста искать не придется. — Она неуверенно пожевала губу, на миг отведя взгляд, — потому что я змееуст, Хельмут.

Доплер только открыл рот, а в глазах загорелось неверие, подозрение, следом — попытка осознать, что она не лжет.

— Это же исключительно редкая способность… Откуда она у вас?

— Я бы хотела сохранить это в тайне, — сообщила она, не давая больше информации, чем нужно.

Хельмут не стал докучать с расспросами, демонстрируя удивительную для его въедливой натуры деликатность. Джоконда могла только надеяться, что он не опустится до того, чтобы глубже копнуть в ее биографию и не обнаружит некоторые нестыковки — именно это сильно волновало Персиваля да и саму Джоконду.

— Что ж, у всех есть тайны, но, не могу не заметить, наша встреча два года назад, похоже, оказалась судьбоносной…

Позабыв о приличиях и не переодевшись, трое в халатах уже сидели в номере Джоконды и Персиваля. Доплер положил перед Джокондой диск и закусил костяшку пальца в ожидании чуда. Персиваль тоже заметно нервничал, ему не нравилось, что Джоконда открылась человеку, которому они до конца не доверяли. Соединив части артефакта, Джоконда положила его перед собой и шумно выдохнула через нос.

— Предупреждаю, я не уверена в том, что это сработает, но…

— Других зацепок у нас нет, — продолжил за нее Доплер, махнув ладонью на артефакт.

Она кивнула и обратила взгляд на маленькую змейку на одном из ребер октограммы, силясь представить, что она настоящая. Персиваль вновь ощутил то странное чувство, даже подобие страха, когда его жена утробно зашипела, в какой-то момент показалось, что он различает в шипении что-то похожее на слова, произнесенные задом наперёд с примесью хруста пластинки граммофона. Доплер не изменился в лице, но с каждым новым звуком в его глазах все отчетливее проступало удивление и даже неверие. Однако с компасом ничего не происходило. Кажется, это обескуражило Джоконду, невзирая на озвученную неуверенность в результате, она, казалось, знала точно, что это должно сработать. И сейчас, несомненно, начала жалеть о том, что поведала Доплеру одну из своих тайн. Не желая сдаваться, она нервно покосилась на присутствующих и взяла компас в руки, чтобы повторить тот набор звуков. Что-то изменилось: стрелка-изумруд засветилась зелёным, а октограмма пришла в движение. Джоконда перестала дышать, глаза ее, отразившие зеленый блик, были полны изумления, как и глаза Доплера, тотчас склонившегося ближе. Изумрудная стрелка нерасторопно, словно неуверенно внезапно указала на Персиваля, и он удивленно вскинул бровь.

— Надо же, компасу нужен тактильный контакт, — сообразил Доплер и тут же стал задумчив, возможно, понимая, что без Джоконды артефакт действительно не сработает. — Что вы пожелали, Пруденс?

— Просто попросила указать на самое ценное для меня, — сказала она, поймав озадаченный взгляд Персиваля, на которого указывала стрелка.

— Похоже, самое ценное уже находится рядом, — усмехнулся Доплер. — Можно? — Она протянула компас в его раскрытую ладонь, и он тотчас потух, снова став бесполезной безделушкой и подтвердив версию о тактильном контакте змееуста. — Это просто невероятная удача, что вы змееуст! — наконец, воодушевленно сказал он, однако ей показалось, что несколько наигранно. — Я устал ломать голову над тем, как он работает, но теперь все кристально ясно. Гонты, Кюстин… У Бербиджа был Кюстин, чтобы воспользоваться компасом, да и вообще выйти на него… А у меня есть вы, Пруденс — это, несомненно, удача.

Его глаза сверкнули жаждой, он наконец-то сможет найти цветы, которые так долго искал, а Джоконда в очередной раз подумала, что Время подталкивало ее к находке, не М.П.Г, а само Время, словно живой организм, влияло на ее жизнь уже в который раз. Для нее было большой удачей, а, быть может, судьбой встретить Хельмута Доплера. Взгляд его на Джоконду изменился, он смотрел на нее, как на величайшее сокровище, которое когда-либо видел в своей жизни. Персивалю стало не по себе, он всё еще не доверял этому волшебнику, а теперь не сомневался ни секунды, что они с Джокондой ринутся на поиски цветов незамедлительно. Эта надоевшая история с цветами должна поскорее закончиться.

— Попробуете подумать о Кусулумбуку, Пруденс? — нам нужно узнать их расположение…

Она достала свернутую в рулон карту, не желая отвлекаться на то, чтобы наколдовать магическую, и, произнеся заклинание, расправила её, сориентировав точно по сторонам света. Вздохнув, Джоконда постаралась сосредоточиться на том, чтобы сделать цветы главным желаемым в жизни, но компас упрямо указывал на Персиваля. Доплера это потихоньку начинало раздражать, он молчаливо наблюдал за ней, не вставляя комментариев, а только крутил между пальцами короткий карандаш.

Она правда старалась, но ничего важнее в жизни, кроме Персиваля у нее не было, пришлось идти от обратного, представить, что если не будет цветов, то их с ним встреча не состоится, и только тогда изумрудная стрелка, дернувшись, неуверенно двинулась в сторону и замерла, указывая на юго-юго-восток.

— Можно? — кивнув на карандаш в руках Доплера, спросила она, и он только сейчас заметил, что вертит его между пальцев.

Получив предмет, Джоконда достала волшебную палочку, но, вместо того, чтобы применить какое-нибудь заклинание, использовала ее в качестве линейки. Линия двинулась через Европу правее Африки и Мадагаскара, пересекая Индийский океан.

— Ну, учитывая направление, возможно, нам стоит попробовать отправиться в Сомали, — нашла Джоконда последнее пересечение с сушей на пути линии, — и применить компас еще раз. Полагаю, это даст нам возможность понять, находятся ли цветы на материке или же на каком-то неизвестном острове в океане, если там вообще есть острова…

Она задумчиво почесала затылок карандашом и взглянула на Доплера.

— После возвращения домой и получения официальных портключей, мы действительно можем встретиться в Сомали, — рассудил он, — а дальше уже решим, как быть.

— Мне кажется, что это остров в море, — прислушалась к интуиции Джоконда.

— Тогда нужен корабль, однако давайте вернемся к этому вопросу после исследования в Сомали….

* * *

Джоконда с воодушевлением смотрела на то, как из морских пучин поднимается величественный корабль Джона Бербиджа, совершенно завороженная зрелищем. На глазах он избавлялся от вековых слоев морского ила, налипших ракушек, палубы возвращали былой лаковый лоск, а из бурых клоков саванов ткани мачт вырастали изумрудные, в честь Слизерина, паруса с горящей пожаром эмблемой феникса, расправившего необъятные крылья. Резные буквы “Леди Астория”, словно таблоид на бейсбольном матче, заменялись на звучное “Джоконда” — так она решила себя увековечить, так она решила рассказать о себе настоящей, устав от фальшивого имени. Они с Персивалем похоронили Джона Бербиджа на пике Морро со всеми почестями, запечатлев на каменном памятнике его величественный корабль. Джоконда сожалела, что нарушила его последнее желание — покоиться на дне морском вместе с его единственной любовью — “Леди Асторией”, но этот корабль был им нужен.

В Сомали компас все так же указывал на юго-юго-восток — на Индийский океан в нескольких сотнях милях от африканского континента, а идея поднять корабль принадлежала Доплеру, пророчившему судну очередное приключение. Он станет символом их путешествия, этот корабль уже видел цветы Кусулумбуку и должен стать их путеводной звездой. Доплер учился в Дурмштранге и сказал, что школа использует парусный бриг для путешествий на Турнир трех волшебников, но магия, способная превращать корабль в субмарину, оказалась довольно сложной. Однако для поставившей цель Джоконды не было ничего невозможного, тем более, Хельмут прислал несколько довольно редких и не совсем разрешенных в США изданий, за которые им с Персивалем пришлось долго выслушивать от Пиквери. Однако все было официально. Корабль числился за Грейвзами, и некоторые в МАКУСА крутили пальцем у виска, не понимая, что побудило их к такому шагу. Пилигриму, конечно, никто не собирался сообщать о находке, а то он непременно потянет к ней руки. Они выдумали легенду о том, что корабль они случайно обнаружили у берегов Исландии во время своего отпуска. Доводя всё до ума, Джоконда поставила тезку на якорь в сотне футов от пирса, укрыв отвлекающими чарами; она, конечно, перемещалась между кораблем и сушей при помощи аппарации, а Стелла, как и несколько шлюпок, нашли свое место на верхней палубе. Современный по меркам двадцатых катер немного дико смотрелся на трехмачтовом барке двухсотлетней давности, но из-за цвета — “Стелла” была коричневой — более-менее сочетался с деревом корабля.

Две недели назад нечто не оставило от Бликер-стрит камня на камне, погиб немаг — какой-то не пойми откуда взявшийся ураган — так описали очевидцы явление. Авроры как всегда замаскировали все под взрыв газа — стандартный протокол при таких разрушениях, но Джоконда и Персиваль прекрасно знали, что из этого следует. Очевидно, начали происходить события, о которых она помнила из истории магии североамериканского континента. Нью-Йорк терроризировал обскурий, а это означало одно — совсем скоро здесь появится Гриндевальд, и Персиваль был даже рад, что на какое-то время его жена отправится в путешествие. Пускай это может быть две недели или месяц, но все же…

Он все крепче ощущал приближение неизбежного, и сейчас смотрел на свою дурашливую супругу, где-то раздобывшую пиратский костюм: поправив кушак и треуголку, она сунула в ножны реквизированную из оружейного зала поместья саблю и, взмахнув волшебной палочкой, наколдовала усы и повязку на глаз. Улыбаясь во все зубы, она игриво смотрела на мужа, развалившегося на узкой койке, не понимая, почему он не разделяет ее настроения. Перед отплытием они решили заночевать на корабле и, вдоволь налюбовавшись закатом на палубе, спустились в каюту. На дубовом столе с вещицами в морской тематике — картами, компасом, циркулем и моделью оригинальной “Леди Астории” — высилась бутылка шампанского в ведерке со льдом. Завтра утром прибудет нанятая команда матросов-волшебников, а пока на корабле они были совершенно одни.

Ее наряд и эти дурацкие усы напоминали Персивалю о славных деньках в обществе Чарльза Уилби — любителя тусовок и маскарадов, но он не мог сполна насладиться ностальгией, потому что у него сильно болела голова из-за нервов. Его жена, несомненно, была самой красивой и желанной женщиной на Земле даже в этом нелепом костюме, но она тщетно пыталась его развеселить…

— О, нет, только не Абернети… — простонала Джоконда.

— Я не могу отправиться с тобой, сама знаешь, что происходит в Нью-Йорке, — заметил Персиваль. — У тебя должна быть защита, а на Абернети можно положиться.

Она тяжело вздохнула, понимая, что заразить его хорошим настроением не получится и, стянув с головы треуголку и оставшись в красной бандане, бросила шляпу на стол и приблизилась к мужу, присев на краешек койки. Он положил ладонь на ее бедро и, закрыв глаза, прошелся по нему пальцами, стараясь отогнать тревоги и насладиться ощущением ее близости.

— Он очень душный.

— Я не прошу тебя с ним общаться, просто пусть находится рядом.

— У меня от одного его присутствия сводит скулы, Перси, — сквозь зубы недовольно проговорила Джоконда, но спорить не стала, понимая, что ему тяжело отпускать ее одну неизвестно куда. — Но если ты просишь, то я не стану препятствовать, тем более, мы всё еще не уверены в Доплере.

— Вот именно, — покивал он, не открыв глаз, а поднял веки только когда жена опустилась в его объятия, пощекотав ему щеку фальшивыми усами. — Фу, убери это, — усмехнулся Персиваль, тронув похожие на четки деревянные украшения, свисающие из-под банданы.

Персиваль шевельнул пальцами, и повязка на глазу растворилась вместе с усами. Улыбка Джоконды погасла, она, похоже, как обычно чувствовала его настроение и сегодня отчего-то не могла на него повлиять, потому ощущала некое разочарование. Она хотела романтики, а он был слишком хмур.

— Перси, всё будет хорошо, я наконец-то найду цветы, и мы сможем жить дальше, — прошептала она, по-матерински ласково гладя его по голове, а он только молча кивнул и обнял ее крепче, ощущая тяжесть в груди. — Я очень хочу родить тебе сына. А может даже трех сыновей…

Ему почему-то казалось, что это путешествие несвоевременно, а еще преследовало чувство страха, что они могут больше не увидеться. Вдруг это последняя их совместная ночь, а когда она вернется, это будет уже не он? Эти мысли были невыносимы, он только сжал ее в новых судорожных объятиях. Он был на грани того, чтобы всё ей рассказать, и в какой-то момент, глядя в ее лучащиеся теплом и заботой карие глаза, уже даже набрал в легкие воздуха, но так и не решился. Куда ведут их Дамблдор и Джоконда из будущего? Сможет ли он выжить? Сможет ли Джоконда спасти его, как завещал Дамблдор? Почему, черт возьми, Персиваль вот уже несколько лет хранит эту чудовищную тайну? Ради чего… Он хотел бы знать, зачем намеренно отдает жену в руки террориста… Ведь это было именно так… Джоконда и Гриндевальд должны повстречаться, должно произойти что-то, что спасет Персиваля, а затем ей нужно отправиться в будущее, чтобы оставить инструкции себе и Альбусу.

Все было слишком запутанно, но Персиваль знал точно, что путешествие в Индийский океан будет успешным, Джоконда, наконец, найдет то, что мучило ее на протяжении шести лет.

Он постарался выдавить из себя улыбку, но губы его дрожали, а глаза предательски защипало.

— Да что случилось… — обхватив его лицо ладонями, Джоконда обеспокоенно прижала свой лоб к его лбу.

— Все хорошо, просто не хочу отпускать тебя надолго… — неправдоподобно соврал он, придав голосу уверенности, а она коснулась его век поцелуями, стараясь забрать тревоги, и раньше это работало.

— Я надеюсь, что это не займет много времени, ведь у нас есть компас. На “Джоконде” я дня за четыре доберусь до Мадагаскара, заклинания ускорения, присланные Доплером, позволят мне это сделать, а после того как мы найдем цветы, я могу просто воспользоваться портключом в ближайшем Министерстве Магии, а команда пригонит корабль обратно.

— Хорошо, только умоляю, береги себя, — попросил он со всей серьезностью.

— И ты себя…

Захватив ее волосы на затылке, он поцеловал ее так нежно, как никогда прежде, но на миг отстранился, чтобы взглянуть в наполненные привязанностью глаза самого близкого человека на свете, чтобы сказать то, что говорил вслух слишком редко:

— Я очень люблю тебя, Джоконда…

* * *

Как только корабль, едва отплыв на достаточное расстояние, исчез в морской пучине, подняв столб воды и направив волны в разные стороны, Персиваль стер непривычно стеклянную улыбку, ощущая зияющую пустоту в сердце. До отплытия он больше не позволял себе беспокоить Джоконду своими тревогами. Абернети за ней присмотрит, нечего переживать. До той статьи о Гриндевальде еще около шести месяцев, и он всё думал о том, когда же произойдет их встреча, а главное при каких обстоятельствах. День ото дня Персиваль становился всё мрачнее и мрачнее, и только надеялся, что советы Дамблдора помогут ему не выдать опасные тайны: пить в малых дозах Веритасерум — счастье, что Джоконда не заметила — да тренировать окклюменцию. Без неё рядом тревога усилилась многократно, а она, такая довольная своим кораблем, отплыла, испытывая подлинное счастье от того, что наконец-то сможет найти эти цветы, ставшие проклятием для ее семьи. Персиваль не хотел отпускать ее, но не мог запретить, понимая важность миссии. Он муж путешественницы во времени и обязан играть по правилам. А еще его очень пугало будущее, Вторая мировая, то, что будет творить Гриндевальд, ведь падет он только в сорок пятом и, несомненно, приложит руку к немагической войне, а после — зло начнет творить уже отец Джоконды, еще больший психопат, по ее словам. Как у такого чудовища могла появиться такая правильная и справедливая дочь? Да, она хитра, да, умеет манипулировать, но Джоконда хороший человек, у нее есть то, чего не было заложено в ее отце — она умеет искренне любить и сопереживать. Она так на него похожа внешне, но душа у нее от матери. Кажется, она взяла от родителей всё лучшее, но судьба у нее — не позавидуешь. Только человек с сильным характером смог бы преодолеть все невзгоды, которые на нее свалились, и, видимо, не зря Время выбрало ее, но что ждет впереди?.. Будущее, кажется, предопределено, но что, если Альбус Дамблдор соврал Персивалю, чтобы сохранить временную линию, и на самом деле он погибнет… Что тогда будет с ней?..