Киберпанк для Учихи. Перезапуск (гет)

Итачи даже не надеялся быстро уснуть. Произошедшее этим вечером совершенно не входило в его планы, но оказалось настолько пьяняще и до безумия упоительно, что, пожалуй, и сравнить было не с чем. Даже сейчас отголоски наслаждения то и дело прокатывались по венам вместе с гулко колотящимся пульсом. Итачи лежал на спине и смотрел в потолок, боясь лишний раз пошевелиться, чтобы не помешать спящим в одной с ним комнате Джирайе и Фукасаку.

Как же стыдно было возвращаться в потрепанном виде к старейшинам. Шима решила, что Джирайя спас их от взбесившихся жаб, а Фукасаку долго и пристально разглядывал, будто подозревал в преступлении. Спасибо Джирайе, тот не уточнил обстоятельства, при которых обнаружил «потеряшек».

В который раз мысленно прокрутив падение с горы, Итачи невольно улыбнулся. Не поцелуй Наамы лишил его контроля, не ее крепкие объятия. Контроль испарился, когда она, смеясь, просила отпустить, когда брызнула жабьим маслом в лицо. Ее искренняя радость и светящиеся счастьем глаза притянули, словно магнит. Счастье, рядом с которым хотелось находиться. Отпустив кунай и полетев с горы, Итачи уже знал, что поцелует ее, и даже присутствие Джирайи неподалеку нисколько не смутило, если не наоборот — раззадорило. А когда Наама провела по его голой спине прохладной, влажной от жабьего масла рукой, в голову ворвались безумные мысли. Если бы не притаившийся в роще Джирайя, чем бы все закончилось?

Итачи скосил взгляд в сторону спящего на боку и отвернувшегося к стене шиноби. Его силуэт плохо угадывался в темноте. Он дышал глубоко и мерно, будто в самом деле спал. Но правда ли это? Итачи вновь уставился в темный потолок и попытался очистить разум. Вот только безрезультатно. Мысли, как примагниченные, крутились вокруг одного, и в какой-то момент сделалось совсем нестерпимо. Хоть в помещении было довольно прохладно, он весь взмок и в конце концов тихо выскользнул на улицу, прихватив рюкзак.

Ночью небо в жабьей стране окрасилось в темно-фиолетовые тона, и мир вокруг теперь тоже казался фиолетовым. Пение лягушек слегка поутихло, но не исчезло совсем. Свежий ветерок остудил разгоряченное тело и слегка привел мысли в порядок. Теперь Итачи думал о другом. Что он натворил? Как мог поступить так глупо и неосмотрительно? Что теперь думает о нем Наама? Что она будет чувствовать? Он же обещал держать дистанцию, обещал отправить ее домой. А что делает сам? Если так продолжится… Если они окончательно переступят черту, не будет ли это жестоко по отношению к ней? Хотя она ведь знает, что уйдет, сама говорила: даже любовь всей жизни не заставит остаться в этом месте.

Любовь всей жизни, значит… На подобное «звание» претендовать было даже странно. Кто бы полюбил такого, как он? Но ведь Наама с таким желанием отвечала ему, обнимала так крепко, так ласково касалась…

— Проклятье… — пробормотал он и сел недалеко от входа в жилище, достав из рюкзака свиток и чернила.

Хотелось разбить себе голову или окунуться в ледяную воду, чтобы наконец перестать думать о всякой ерунде. Если Наама спросит, он должен сказать, что это было случайно и такого больше не повторится. Если не спросит — не заговаривать об этом вообще. Это единственный выход. Он не имел права думать о том, чтобы быть с ней.

Итачи написал послание для Хокаге, а потом, дабы вновь не вернуться к нежелательным раздумьям, принялся за силовые тренировки. Он тренировался нарочно без усиления тела чакрой, чтобы сильнее устать. Вещи, которые ему выдали взамен старых, были несколько великоваты, но так даже лучше — легче было двигаться.

— Не спится? — раздался задорный голос Джирайи. — А я думал, не увижу вас обоих до полудня.

Итачи перестал отжиматься и сел.

— Вы преследуете меня? — спросил он. — Или следите за Наамой?

— Ни в коем случае. Но ты своей гнетущей аурой не давал мне заснуть.

— Джирайя-сан. — Итачи не верил ему ни на миг. — Вы же не считаете меня идиотом, правда?

Тот заулыбался и сел рядом.

— Ты интересный человек, Итачи Учиха. — Он наконец перестал дурачится. — В ту ночь в борделе Наама рассказала о тебе. Вырезал весь свой клан, работал на преступную организацию… По правде говоря, Конохе стоило бы относиться к тебе с бóльшей осторожностью.

— Ах вот как. — Итачи кивнул. Такое отношение привычно. В прошлом ему не доверяли даже собственные родители.

— Даже то, что ты заставил Хирузена приблизить Учих к власти несколько подозрительно. И вообще, как ты убедил его? Насколько я его знаю, учитель невероятно осторожен и консервативен.

— Ему пришлось выбирать.

— Угрожал? — Джирайя удивленно округлил глаза.

— Можно сказать и так. — Итачи опустил взгляд.

А ведь это правда — он не настолько искренен. Его желания эгоистичны. Он просто хотел спасти свой клан, оставить Учих частью Конохи. Возможно, в будущем это принесет проблемы. Но Итачи не желал думать о них и просто поддался собственным чувствам. Прав он сейчас или был прав в собственном прошлом — покажет лишь время.

— Да уж… неудивительно, что Хирузен испугался. Есть в тебе нечто такое темное, — проговорил он. — Убить весь свой клан… Даже звучит жутко.

— Люди видят только результат наших решений, но не видят, какой выбор у нас был, — сказал Итачи, глядя себе под ноги. Никто и никогда не узнает, чего ему стоил этот выбор.

— Ты прав, я не был на твоем месте.

Итачи глянул на него.

— Джирайя-сан, как бы вы поступили, если бы находились в Конохе и узнали о готовящемся перевороте?

Тот нахмурился.

— Кто знает. Но я бы точно не согласился на уничтожение всего клана. В Конохе рождались выдающиеся Учихи, верно служившие своей деревне и стране. Убить всех… Пожалуй, это просто безумие. Данзо сошел с ума, раз приказал такое. — Он покачал головой. — И учитель бездействовал. Я не понимаю его.

Итачи с подозрением всмотрелся в саннина. Так он опасается или сочувствует?

— Извини. — Тот вдруг широко улыбнулся и почесал затылок. — Мне и правда было любопытно наблюдать за тобой. Ты интересен мне для личного дела. Видишь ли, у меня тоже есть план по изменению мира. Я намерен сделать это с помощью своих книг. А для создания персонажа полезно понаблюдать за кем-то интересным в жизни.

— Книг? — Итачи удивился, вспомнив автором какой серии издания стал Джирайя. — Думаете, я подхожу для ваших произведений?

— Почему нет? Очень даже подходишь. — Джирайя самодовольно выпятил грудь. — Не беспокойся, я изменю твое имя и внешность. Но твоя жизнь зацепила меня, думаю, из этого может выйти неплохая героическая история.

Итачи вздохнул с облегчением. Если речь о героической истории, тогда все в порядке.

— Ты выглядишь удивленным. Ох, точно! Ты ведь, можно сказать, из будущего! — Джирайя хлопнул в ладоши. — Скажи, стал ли я известным писателем?

Итачи нахмурился.

— Не уверен, что должен говорить о таком. Вдруг мои слова плохо повлияют на вас.

— Да брось! Если скажешь, что был популярным, то я загорюсь энтузиазмом, а если скажешь, что никто обо мне даже не слышал, приложу больше усилий.

— Вам так важно знать это?

— Разумеется!

Итачи пожал плечами.

— Те книги, которые были популярны от вашего имени, не были героическими повестями.

— Правда? — Тот округлил глаза, но сразу прищурился. — Но какие-то же были?

— Истории для взрослых, — выдохнул Итачи, невольно смутившись.

Однажды в пути ему попалась одна из книг легендарного саннина, от скуки он даже прочел. Мягко говоря, история была довольно откровенная. Джирайя рассмеялся.

— Надо же, а я ведь только подумывал сменить жанр. Значит, действительно стоит.

Пожалуй, неплохо было вот так разговаривать об отстраненных вещах. К тому же чувствовалось облегчение от того, что его все-таки не подозревают. Но нельзя забывать и о делах.

— Джирайя-сан, вы можете передать послание Хокаге тайно? Мои вороны не очень подходят для этого.

— Конечно могу. — Джирайя прищурился.

— Это сведения об Акацки. — Итачи вытащил из рюкзака свиток и передал в руки саннину.

— Акацки?

— Если хотите, можете прочесть, — Итачи прилег на траву.

В этом месте было спокойно: можно расслабиться и не ожидать шпионов, можно говорить на любые темы, не понижая голос до шепота. В конце концов, просто отдохнуть.

— Спасибо. — Джирайя немного удивился и развернул свиток. — Вероятно, мне пригодятся эти сведения.

— Если я попрошу вас защитить Нааму и помочь с ее возвращением, вы согласитесь? — спросил Итачи. Кто бы что о нем ни говорил, Джирайя — сильный шиноби, на него действительно можно положиться.

Тот повернулся и нахмурился.

— Прощаешься с жизнью?

— Я не смогу победить Лидера Акацки.

— Почему думаешь, что придется сражаться именно с ним?

— Мадара видел мои способности. И не станет посылать ко мне других. В этом не будет смысла. Его козырь — способности Пейна. Шиноби, управляющий сильнейшими отступниками, просто обязан быть сильнее остальных.

Джирайя бегло просматривал записи на свитке.

— Глаза с рисунком будто рябь на воде? — ошарашенно пробормотал он. — Как у Рикудо Сеннина из легенд…

— Вы что-то знаете? — Итачи снова сел.

— Хм… Это не может быть Нагато. Я слышал, они погибли. — В голосе легендарного отшельника слышалась тоска. Джирайя оторвался от свитка. — Думаю, у Наамы и без меня защитников хватает. Моя помощь может пригодиться тебе.

— Вряд ли я имею права впутывать вас. — Итачи прикрыл глаза.

Джирайя хмыкнул.

— Если уж рассуждать справедливо, это мы впутали тебя в свои проблемы. Если ты вправду уверен, что он нападет, то я останусь с тобой хотя бы до тех пор, пока не увижу его лично.

Итачи слегка улыбнулся. В этой реальности у него столько помощников. Как жаль, что в своем прошлом он был один. Наверное, то, чем следовало заниматься в детстве, это искать товарищей. Хотя это сложно сделать, когда являешься предметом зависти у большинства сверстников и недоверия у старших.

— В идеале я надеюсь, что мы успеем отправить Нааму, и я пойду к ним сам. Тогда ваше присутствие рядом со мной вызовет у них опасение.

— Но ты можешь попасть в ловушку.

— У меня есть, что им «предложить» во время первой встречи, — произнес Итачи. — А что будет дальше, неважно.

— Вот как. — Джирайя свернул свиток. — Вижу, ты даже не рассматриваешь вариант, где тебе не придется жертвовать жизнью.

Итачи посмотрел на небо. Розовые облака лениво ползли по начинающему светать небосводу. Вопрос, который задал Джирайя, заставил его задуматься. Кажется, он и правда не рассматривал иные варианты.

— Все ясно. — Джирайя хохотнул в свойственной ему открытой манере. — Вот, значит, какой ты, Итачи Учиха. Но, все же, советую подумать над этим вопросом получше. — Он поднялся на ноги. — Я скажу тебе одну вещь: героем проще стать посмертно, чем прожить как герой долгую жизнь.

— Героем мне уже не быть, Джирайя-сан.

— Тогда тем более. — Он назидательно махнул свитком. — Грех молодому здоровому мужчине умирать понапрасну. Ты был бы куда полезнее живым. Подумай хотя бы о нежном девичьем сердце, что ты разобьешь своей чрезмерной самоотверженностью.

Итачи непроизвольно сморщился.

— Джирайя-сан, не часто ли вы говорите о Нааме?

— Как можно не упомянуть столь прекрасное создание? — Он вновь дурашливо рассмеялся.

Итачи стиснул зубы. «Прекрасное создание» — надо же, как он отзывается о ней…

— Попрошу быть с ней аккуратнее, — холодно произнес Итачи. Пусть даже собеседник всего лишь провоцирует, он не собирался терпеть шуточки в адрес Наамы. — И не забывайте, Наама тут временный гость. Ей незачем привязываться к чему-либо здесь.

Джирайя покачал головой и закатил глаза.

— Ох уж эта молодость! — заявил он. — Попробуй получше присмотреться к ней, тогда, может быть, увидишь, как ошибаешься.

Итачи нахмурился и упрямо повторил:

— Наама уйдет домой.

— Ладно-ладно. — Джирайя прикрыл глаза рукой, демонстрируя крайнюю усталость. — Подумай хотя бы над тем, чтобы стать чуточку полезнее, чем смертник. — Он встал и потянулся. — Пойду отправлю послание.

Итачи проводил его взглядом. Да что им всем от него надо в конце концов? Почему каждый второй делает какие-то замечания и считает своей обязанностью дать парочку советов? Это обратная сторона тесного дружеского взаимодействия между людьми? Почему они думают, будто знают, что лучше для него, а что хуже? Хотя, безусловно, зерно правды в словах Джираий есть. Итачи и сам знал — прожить жизнь с целью искупления, служа своей родине изо дня в день, стоит больше, чем самоубийство. Вот только у него было оправдание. Его самоубийство должно принести неоценимую пользу — он обязательно добудет ценные сведения для победы над Мадарой.

* * *

Наама тяжело дышала, вжавшись спиной в стену, а по щекам текли слезы. Она не смогла заснуть и хотела выйти прогуляться, но услышала голоса и села в коридоре под окном, решив послушать, о чем будут говорить шиноби без ее присутствия. Как она и думала, Итачи собирался умереть. И не потому, что в этом есть какая-то острая необходимость, потому что по-другому он просто не мог. Он так долго планировал собственную смерть, что был не в состоянии полностью свернуть с намеченного пути.

Слезы катились по щекам, а на губах все еще ощущался его поцелуй. Если бы у него была другая цель? Если бы он нашел причины жить дальше? Итачи чувствует себя здесь чужим, чувствует себя виноватым перед теми, кого оставил в другой реальности. Вот бы доказать, что он изменил именно свое прошлое! Тогда стало бы ему легче? Но как сделать это, если она и сама не уверена?

Наама решительно вытерла лицо. Надо было что-то делать. Она понимала, что заставлять не имеет права, да и если заставит, не будет ли он сильнее страдать? Вот если бы он сам согласился, если бы захотел выбрать другой путь... Но чтобы у него был выбор, она должна этот выбор предложить.

С другой стороны, если она вернется домой с ним, что он будет делать там? После всего, что они пережили вместе, после того отчаянного поцелуя было бы жестоко оставлять его на правах «друга». Да и сама бы она не смогла. Поэтому ей пришлось бы взять ответственность за его сердце и душу. Но сумеет ли она в своем-то юном возрасте? Для его мира это вполне нормально, а вот для ее — нет. Готова ли она поступиться личным пространством, своей свободой прямо сейчас?

Как жаль, что рядом не было мамы. Последнее время они редко говорили на личные темы. Но сейчас Наама хотела послушать, как ее родители поняли, что они друг для друга «те самые».

Она потихоньку вернулась в комнату, где все еще спала хозяйка. Завернувшись в покрывало, Наама прикрыла глаза. «Мама, папа, как же мне поступить? — обратилась она к ним мысленно. — Я не хочу бросать его здесь…»

* * *

— Коринор? — Бывший начальник махнул рукой перед лицом. — Что с тобой?

— А, прости, задумался… — на минуту показалось, будто Наама зовет его. Сердце тревожно сжалось, но он взял себя в руки. — Таким образом выходит, моя дочь открыла портал самостоятельно.

— Вот как. — Краун прищурился. — Ты уверен, что ей никто не помогал? — Подробностей я не знаю, но на записи она одна дома. К сожалению, помещение с медицинским модулем отключено от общей сети, поэтому подробностей мы не узнаем.

— Хм… После ритуала у нее осталась татуировка. Тогда у нее вполне могло быть столько энергии, сколько нужно. Сектанты используют эти напыления на теле человека для контроля реальности. Именно поэтому они вне закона. Их устранили?

— Тех, кто проводил с Наамой ритуал, наверняка, но ведь я показывал видео, они все еще в городе.

— Это нельзя так оставлять, — покачал головой Краун. — Если позволить этим фанатикам творить, что вздумается, Вселенная окажется под угрозой. Они еще более опасны, чем сошедшие с ума Отсутсуки. При воздействии на ткань Вселенной подобным образом возникают артефакты, и их свойства абсолютно непредсказуемы.

Коринор скептически сморщился.

— Чтобы разрушить ткань мироздания, нужно очень много энергии, они не смогут достать столько, какими бы каналами ни пользовались на черном рынке.

— Но накопленные ошибки в конце концов способны дать сбой, может произойти пространственно-временной катаклизм.

— Хорошо, я подключу к этому власти. — Коринор вздохнул. Он до конца не хотел впутывать Нааму во все это, но, видимо, ничего не поделаешь…

— Подожди. — Краун нахмурился. — Не делай это сейчас. Нам нужно найти проход, иначе власти могут помешать своей суетой и ограничениями. Правда, сектантов тоже нельзя оставлять без внимания… Я придумаю что-нибудь. А пока жди моих указаний.

Он встал и накинул плащ на плечи. Сегодня на улице испортилась погода — температура упала и бушевал ветер. Даже на планете, где практически все, вплоть до климата, было искусственно созданным, природа находила лазейки, чтобы показать свою мощь.

— Спасибо. — Коринор улыбнулся. Все-таки он был прав — его бывший наставник ни перед чем не остановится.

— Итак, мне нужен генетический код твоей дочери и сведения о структуре ее энергии. Это для начала.

Коринор колебался лишь мгновение. Да, генетический код нельзя давать кому попало, тем более в совокупности со сведениями о структуре энергии, но если это позволит отыскать дочь, то он готов пойти на такой риск.

* * *

Шисуи вечером забрался в палатку к Кимико. Это была мера предосторожности. Неизвестно, кто и зачем проник к ним в лагерь утром. Но они пообещали защищать Кимико, так что других вариантов не было. Они с Какаши условились дежурить по очереди. Один полночи дежурит снаружи, второй в палатке, и наоборот. Конечно, отдохнуть при таком раскладе не удастся обоим, но ничего не поделаешь.

Кимико уже приготовилась ко сну и завернулась в походное одеяло.

— Спокойной ночи, — пробормотала она и улеглась спиной к нему.

— Спокойной ночи, — ответил Шисуи.

Костер ночью не жгли, сумеречный свет в палатку почти не проникал, и силуэт Кимико угадывался с трудом. Еще немного, и они погрузятся в непроглядную темноту.

— Ты не будешь против, если я включу свет? — Шисуи достал из рюкзака небольшой фонарик.

— Неа, — ответила Кимико, не поворачиваясь.

Шисуи включил его, накрыл кусочком ткани, чтобы уменьшить яркость, и задумался. Чем сейчас занимаются в жабьей стране товарищи? Какая она, вообще, жабья страна? И что из себя представляет великий старейшина? А ведь, кроме жабьей страны, есть еще несколько тайных мест. Теперь, когда проблема клана разрешилась хотя бы временно, он впервые подумал, чем бы хотел заняться, что повидать и кем стать. И, оказывается, мечтать об этом было так здорово! Мечтать жить, а не выжить. Шисуи разрывался между стремлением поскорее вернуться в Коноху, чтобы продолжить работать на благо деревни, и желанием подольше задержаться в странствии. Пусть нависшая над миром угроза в виде Акацки никуда не делась, но дышалось легко и свободно, а сердце наполнялось надеждами на будущее.

— Шисуи, — голос Кимико прервал его мысленные рассуждения. Она, оказывается, сидела. — Ты ведь замерзнешь. Возьми.

И она протянула свой плащ.

— Спасибо, — не стал отпираться Шисуи и улыбнулся. Свой плащ он забыл в сумке. В принципе, в походной одежде не было холодно, но отказаться Шисуи не смог.

Кимико коротко кивнула и снова легла спиной к нему. Шисуи укутался плащом, вдохнул поглубже непривычный, мягкий запах и продолжил размышлять над будущим, только теперь чаще поглядывая в сторону Кимико.

* * *

Еще два дня Наама провела в жабьей стране за тренировками техники барьера, а в свободные минуты раздумывала над тем, как и что скажет Итачи. Она взвесила для себя все и решила взять его с собой, попытаться помочь... Но нужно было подобрать такие слова, чтобы он хотя бы выслушал. Это было ужасно тяжело, учитывая строгую отстраненность Итачи. Он был вежлив и заботлив, но опять отдалился и словно всеми силами избегал оставаться с ней наедине.

Настал день возвращения, а Наама так ничего и не сказала ему. Удрученная этой мыслью, она даже не очень удивилась, когда поняла, что времени в жабьей стране прошло больше, чем в обычном мире, где близился закат только второго дня. Они уселись вокруг костра в ожидании, когда Шисуи приготовит рыбу.

— Значит, шиноби с пространственно-временной техникой… — задумчиво произнес Какаши, когда Джирайя закончил рассказывать о встрече с жабьим мудрецом.

— Хоть это и совершенно секретно, нам дали кое-какую информацию о шиноби с пространственными техниками, — сказал Итачи. — Прошу, изучите свитки, вдруг кто-то сталкивался с чем-то подобным ранее.

Какаши нахмурился.

— Может быть, моя Камуи подойдет? Если научить Нааму подпитывать меня чакрой, может быть, получится открыть портал? Я, конечно, не уверен, но попробовать стоит.

— Хм, Какаши. — Джирайя погладил подбородок. — Покажи-ка свою технику.

Какаши поднял повязку, показав свой второй глаз. Наама тут же перестала жевать, уставившись на него с жадностью. Только теперь она обратила внимание, что под его глазом-шаринганом проходит вертикальный шрам. Радужка изменилась с просто красной на красную с черным узором. Какаши отвернулся.

— Камуи! — быстро сказал он.

Но что он собирался сделать, Наама так и не поняла, так как пространство вокруг лежащей рядом с костром ветки исказилось, закрутилось, появилась черная точка, которая, словно воронка, всосала сучок.

— Мамочка! — Наама подскочила и заозиралась. Она помнила — когда в ее комнате появился странный человек в маске, то же самое случилось с подушкой и чуть не произошло с ней.

— Наама, ты чего? — Джирайя помахал руками, чтобы привлечь внимание.

— Человек в маске… — пролепетала она и с мольбой посмотрела на своих спутников. Неужели никто не заметил?

А потом столкнулась взглядом с Какаши — на его левом глазу стали видны мелкие сосуды, словно от перенапряжения. И до нее дошло. Все выглядят так спокойно, потому что это сделал Какаши. Наама выдохнула и опустилась на место.

— Ужас… — С укоризной она посмотрела на Какаши. — И почему у вас одинаковые техники?

— У кого? — Джирайя тут же присел поближе и заботливо проверил, не горячий ли у нее лоб.

— У Какаши и того в маске. — Наама вздохнула. Она ни за что не хотела бы встретиться с тем человеком снова. — Извините, пожалуйста, кушайте спокойно дальше. Не обращайте на меня внимание.

Но почему-то все, кроме растерянной и удивленной Кимико, смотрели на Нааму серьезно и почти с тревогой. Ей стало неловко.

— Ты уверена? — Какаши выглядел самым обеспокоенным. Пожалуй, он даже побледнел.

— Ну да, — осторожно сказала она. — Тогда моя подушка провалилась в такую же дыру. Я не знаю, каким чудом я успела отскочить, а то полетела бы вместе с ней. Но появился ты, Какаши, и он убежал. Помнишь?

— Ты тогда сказала, что его правый глаз имеет такой же рисунок, как у меня?

Как этот?

Он снова изменил свой глаз. Наама кивнула.

— Да, такой.

— Не может быть… — Он отшатнулся, мотнул головой. — Я тогда подумал, ты имеешь в виду другое. Ведь ты не могла разбираться в техниках нашего мира на тот момент. Ты уверена, что рисунки идентичные?

— Совершенно. — Наама кивнула и стукнула себя по виску. — Если меня что-то впечатляет, модулятор помогает запомнить образ в деталях. Теперь все смотрели на Какаши, явно ожидая объяснений.

— Не может быть идентичных способностей и рисунка у владельцев разных шаринганов, — подал голос до этого молчаливый Итачи. — Кто дал тебе левый глаз? Ты говорил, что это была последняя воля твоего друга. Выходит, он жив?

Какаши мотнул головой, сгорбился, плечи его опустились.

— Обито… — прошептал он. — Почему ты не вернулся? Почему на тебе плащ Акацки?

— Обито? — Шисуи оживился. — Учиха Обито? Кажется, я помню его. Такой шумный парень?

Какаши схватился за голову. Похоже, ему было действительно нехорошо.

— Извини. — Наама подбежала к нему. — Прости, я сказала что-то лишнее?

Она села рядом и аккуратно положила руку ему на плечо. Какаши поднял измученный взгляд — та же пустота, та же тьма плескалась на дне его глаз, что была и у Итачи. Какаши тоже пережил нечто подобное? Стало больно. Какой отвратительный мир! Такие хорошие, добрые люди вынуждены терпеть ужасные страдания, и из-за чего?

— Извини, — снова прошептала она.

— Прости, Обито. — Он прошептал хрипло и едва слышно — так, словно видел своего друга в Нааме. — Я знаю, почему ты не возвращаешься. Это моя вина…

Он прикрыл глаза, глубоко вздохнул, и вот — он уже привычный Какаши, лишь там, на дне его разноцветных глаз, отражались одиночество и печаль.

— Все в порядке, Наама. Ты правильно сделала, что сказала, — в ответ он положил руку ей на плечо. — Иди поешь.

Наама вернулась и принялась дожевывать еду, правда уже без удовольствия. Кимико с любопытством всех оглядывала, и Наама понимала — как только они останутся наедине, она обязательно засыплет вопросами.

Теперь все молчали. После ужина перемолвились несколькими фразами и, умывшись, Наама с Кимико отправились в палатку. Только теперь Наама заметила в ней дыру. Но не успела она спросить об этом, Кимико набросилась с вопросами первая.

— Я сама толком не поняла, — нахмурилась Наама. — Кажется, Какаши связан с этим человеком в маске.

Неожиданно в палатку заглянул Шисуи.

— Итак, я первый. Через пять минут зайду к вам, переоденьтесь, если нужно, — сообщил он и снова скрылся.

— Эм… Что? — Наама скосила взгляд на смущенную Кимико. — В каком смысле «первый»?

— Какаши и Шисуи кого-то заметили в нашей палатке вчера днем, — вздохнула Кимико, копаясь в собственных вещах. — Поэтому решили, что нам нельзя оставаться одним.

— Ах вот как… — Наама нахмурилась. Теперь она догадывалась, откуда могла взяться дыра в палатке.

Она достала вещи из рюкзака и сменила одежду. Кимико тоже быстро переоделась и улеглась, укрывшись чуть ли не с головой. Наама легла рядом и зевнула. За последние дни она изрядно устала. «Интересно, — подумалось ей, — Итачи тоже будет дежурить? Просто сидеть и смотреть, как мы спим?»

Пока Наама крутилась и устраивалась, Шисуи уже вошел. Он извинился за вторжение в личное пространство, с непроницаемым выражением на лице уселся рядом с выходом и облокотился на вбитый крепкий кол. Не успела Наама подумать о том, что, должно быть, ему неудобно и холодно, как Кимико протянула ему плащ. Наама улыбнулась. Ну что ж, кажется, о Шисуи есть кому позаботиться.

Несмотря на усталость, Наама спала плохо. Каждый раз, когда менялся «часовой», она просыпалась и долго крутилась, прежде чем уснуть. Особенно тяжело было засыпать в присутствии Итачи. Нет, он не мешал ей, он вообще не разговаривал и даже не смотрел в ее сторону, но в голову сами по себе лезли навязчивые мысли. В конце концов она должна была поговорить с ним.

Уже набравшись смелости, Наама села и открыла было рот, но Итачи поднес палец ко рту и кивнул в сторону Кимико. Наама с обидой поджала губы и улеглась обратно. Вот как с ним поговорить? На мгновение, всего на одно, но она увидела улыбку на лице Итачи. И этого оказалось достаточно, чтобы сердце вмиг успокоилось, душевные метания испарились, а сама она расслабилась.

* * *

— Они больше не оставляют девчонку без присмотра. — Широ Зетцу появился как всегда внезапно. — Они даже ночью ее охраняют.

Обито хмыкнул.

— Интересно, кто такой умный и догадался, что ее нужно охранять? Уж не Какаши ли?

— Понятия не имею. — Зетцу пожал плечами.

Ходячее убожество. Как же он был противен Обито! Как и сам себе, впрочем, ведь уже много лет он наполовину такой же кусок биомассы. Если бы Рин увидела его таким, смогла хотя бы подойти? Не говоря уже о том, чтобы прикоснуться… Тьфу! Никакой Рин больше нет, спасибо, Какаши! Но когда наступит вечное Цукуеми, Обито вновь будет с Рин, и на этот раз навечно.

Воплощение планов продвигалось хоть медленно, но все-таки гладко, пока не появился этот «Мадара». Человек, который знал о заговоре в Конохе, об истинной причине нападения Кьюби на деревню семь лет назад, знал, что под маской — «Мадара». Мертвы шпионы в Учиха, мертв Данзо. Да откуда же он взялся?!

Обито швырнул кунай в противно скалящегося Зетцу. Кунай угодил ему в ногу.

— Ах, ты такой грубый. — Зетцу скорчил обиженный вид и достал кунай. Рана тут же затянулась. — А ведь я преданно служу тебе.

— Преданно? Ты привел девчонку? — издевательски напомнил Обито.

— Прости. — Зетцу снова скривился в ухмылке. — Тебе так не терпится развлечься с ней?

Вдруг из стены появился черный Зетцу и, подойдя к своему белому двойнику, слился с его половиной.

— Кстати, я видел любопытную сцену… — произнес он. — Какаши был чем-то расстроен, и она очень заботливо его утешала.

— Утешала? — Обито не смог сдержать нервного смешка.

— Кажется, между ними теплые дружеские чувства, — продолжил подливать в огонь масла Зетцу. — А может быть, даже несколько больше…

— Заткнись! — Адреналин ударил в голову. Конечно, это вполне логично, Какаши здоровый мужчина и рано или поздно найдет себе девушку, а то и не одну. Личико у него было смазливенькое, хоть тот и скрывал его под маской. Но почему-то сейчас Обито бесился, будто все произошло только вчера. Да как он посмел вообще смотреть на девушек после того, как не сберег Рин. Ведь он обещал! Обещал…

— Довольно! — Обито быстрым шагом пошел к выходу. — Больше я не буду ждать!

— Давно пора, — прошипел с радостной ухмылкой Зетцу. — Но что будем делать с лже-Мадарой? Если учесть все то, что он сотворил, это довольно сильный шиноби.

Обито замер у выхода. Он надеялся захватить его и допросить. Но будет ли это так легко?

— У меня есть план, — кивнул он и вышел.

* * *

Наама проснулась от визга Кимико. Распахнув глаза, Наама увидела прямо над собой Джирайю. На крик прибежали остальные, палатка улетела вверх.

— Ох уж эти крикливые юные девушки, — нахмурился Джирайя, но отстраняться не спешил, напротив, наклонился ниже к лицу Наамы и пальцем провел по ее лбу к виску с встроенным модулятором.

— Джирайя-сан, слезьте, пожалуйста, с Наамы, — от холодного голоса Итачи бросило в дрожь.

Джирайя сел, но также пристально продолжал смотреть на лоб Наамы, она невольно провела пальцами по коже.

— Этот механизм. — Джирайя коснулся теперь собственного виска. — Обычно днем или поздно вечером я не замечал, чтобы он светился. Но сейчас под утро он замигал синим. Ему нужна подпитка? Как это работает?

Наама напряженно сглотнула. Причина, по которой модулятор мог мигать, была только в одном — он записывал сон. А она настроила его на запись снов только с участием одного человека.

— Просто сон, наверное, приснился, — пробормотала она.

— А почему за все два часа, что я тут сижу, он мигал лишь минут пять? Хочешь сказать, тебе почти не снится снов? — Джирайя явно хотел разобраться.

Наама совсем растерялась. Он смотрел с неподдельным интересом, даже записную книжечку достал…

— Он мигает, когда Нааме снятся кошмары, — внезапно пришел на помощь Итачи.

— Кошмары? — Глаза Джирайи загорелись. Он принялся быстро что-то записывать.

Какаши мельком заглянул ему через плечо, Итачи протер глаза пальцами и устало вздохнул, Шисуи почему-то залился краской и уставился себе под ноги, а Кимико тут же нырнула под одеяло.

Наама вздохнула.

— Палатку верните, — попросила она. — Девочку засмущали совсем.

Джирайя отошел в сторону, продолжив с увлечением писать в блокноте, а Какаши с Итачи поставили палатку на место.

— Кимико, — позвала Наама, — можно вылезти.

Кимико выглянула и с облегчением вздохнула.

— Стыдно-то как, — пробормотала она и быстро принялась переодеваться.

— Да, — в этот раз Наама была согласна. — Кажется, Джирайю к нам больше не пустят.

А сама мысленно дала команду модулятору для просмотра сна. И в следующий миг тьма заволокла ее. А потом она поняла, что сидит на скамейке у детской площадки, где не так давно гуляла с Наруто. Но она сидела одна ночью под светом уличных фонарей. К ней вышел мальчик с черными волосами. Наама видела этого ребенка один раз в Конохе — он ругался с Наруто на улице, и видела в воспоминаниях Итачи. Кажется, его младший брат. Мальчик подошел и остановился прямо перед Наамой. Он смотрел серьезно, даже строго.

— Ты спасла моего брата, — тихо проговорил он.

— Я ничего особенного не сделала.

— Но ты уничтожишь все, что он так любит, — продолжил мальчик.

Наама почему-то не удивилась во сне, она чувствовала — ребенок прав. А мальчик развернулся и скрылся в темноте.

— Кто это был? — раздался справа голос Итачи. Оказывается, он сидел рядом на скамейке, но почему-то не видел своего брата.

— Твой брат. — Наама повернулась к Итачи и поняла, почему он не мог видеть, у него не было глаз, только раны — как у Шисуи, когда тот снял повязку.

Наама вскрикнула, сон закончился.

— Ты чего? — Кимико схватила ее за руку. Полог палатки вновь откинулся, внутрь заглянул Итачи — привычный Итачи с красивыми выразительными глазами.

Наама выдохнула.

— Ты прав, — сказала она, глядя на него. — Это был кошмар.

После завтрака Итачи подошел к Нааме.

— Сегодня начнем работать над порталом, — сказал он.

— Что? Уже домой? — Наама едва не подавилась водой.

— Нет, еще очень долго до этого. Пока только пробовать. Я не знаю, что получится. Но ты должна помочь. У Какаши мало собственной чакры, тебе придется влить в него как можно больше энергии. Учитывая твои способности к накоплению, это не должно быть проблемой.

— Эм… а как?

— Поэтому я и говорю, что еще долго. — Итачи кивнул. — Нам повезло, в нашей группе есть тот, кто может тебе помочь научиться делать это. Кимико, подойди пожалуйста.

Та с воодушевлением вскочила.

— Я? Я готова помочь, да!

— Из нас только ты владеешь медицинским дзюцу, а эти техники построены на вливании чакры в тело другого человека.

— Ага, — радостно кивнула Кимико. — Но это может занять много времени.

Наама, приготовься, я буду учить тебя хоть сутки напролет!

Вид у нее сделался самый серьезный, и Наама обрадовалась.

Тренировки в самом деле оказались сложными. Нужно было не просто концентрировать чакру, а медленно выпускать ее из рук. Так медленно, чтобы не навредить хрупкой структуре несчастной рыбины, которую поймали специально для этой цели. Нааме пообещали, что если она сумеет вылечить рыбешку, то ту отпустят в воду, а не съедят. И Наама в самом деле старалась.

Вот только первую рыбину спасти не удалось, вторую тоже, как и еще несколько подряд. Зато на ужин все наелись до отвала, а Наама просто свалилась без сил и глазела на удивительно кристально-ясное небо. Звездочки мерцали, будто зовя за собой. И Наама полетела бы навстречу далеким светилам, искала бы среди них одно единственное — сдвоенную звезду АмиРрину, звезду, которую она видела большую часть своей жизни над головой. Звезду, под которой остался ее дом, все ее планы и возможности, друзья и родные.

Но не было в ее мире этого свежего воздуха, от которого кружится голова, если глубже вдохнуть; не было кристально чистого неба — ночные огни не давали пробиться звездам сквозь их неоновый свет. Не было гигантских разговаривающих тысячелетних лягушек, не было огромного океана энергии Джи, наполняющего живительной силой планету. Не было его… Наама скосила взгляд на Итачи.

«Я досчитаю до трех, и ты повернешься», — подумала она с уверенностью.

Раз…

Он кивнул говорившему что-то Шисуи.

Два…

Он замер, опустив голову.

Три…

Он повернулся, и их взгляды встретились. Наама улыбнулась. С некоторых пор она стала чувствовать его. Не так, как в прошлом, когда была связана с ним кристаллом. Она чувствовала его на ином уровне и была почти уверенна, что и он чувствует ее. Итачи задержал на ней взгляд, а потом прикрыл глаза и вздохнул, будто одернув себя.

«Зачем ты прячешься? — мысленно обратилась она к нему. — Ты ничего мне не должен. Просто будь рядом, пока можешь».

Он снова посмотрел на нее, и во взгляде читалось: «Как я могу? Я не имею права».

Наама улыбнулась едва-едва, чтобы заметил лишь он. «Отпусти себя», — подумала она. Итачи болезненно свел брови и отвел взгляд.

Наама вздохнула и снова повернулась к небу. Хотелось подойти и обнять упрямца, провести по его волосам и сказать то, что когда-то она сказала ему во сне на берегу блестящего моря: «Я излечу тебя». Сегодня она точно поговорит с ним, и что бы он ни сказал, как бы ни ответил, она примет любое его решение.

Постарается принять.

Наама лежала на траве и краем уха слушала болтовню у костра. Джирайя рассказывал про свои приключения, Кимико то и дело переспрашивала подробности, а Шисуи и Какаши периодически вставляли свои комментарии. Эта компания успела полюбиться Нааме. Даже бестактный, по всем меркам, Джирайя нравился ей и напоминал чем-то Гиониса — друга детства, с которым Наама пережила много трудностей и проблем, добилась успехов и к которому могла обратиться с любой просьбой. Что бы ни говорил Итачи о здешних жителях, они нравились ей все больше.

Наама решила потихоньку помедитировать, так, чтобы не впитывать в себя энергию, а лишь почувствовать ее, прикоснуться к ее могуществу. Вдох-выдох, вдох-выдох… Она закрыла глаза, сосредоточилась.

Мягкая, но мощная, спокойная и бесконтрольная, энергия наполняла каждый миллиметр этого мира, буквально сочилась из земли и плавала в воздухе. Наама чувствовала присутствие живых существ — сидящих рядом шиноби. Их чакра тоже была спокойная, пусть более концентрированная, чем природная, но тоже мягкая и чистая.

Наама расширила свои ощущения и натолкнулась вдруг на сгусток тьмы. Маленький, бесформенный, он скрывался неподалеку. Наама резко села. Она подумала, ей померещилось, мало ли в конце концов, что это могло быть, но разговоры затихли, шиноби напряглись, Шисуи и Какаши достали кунаи. Итачи активировал глаза. Темное пятно Наама больше не ощущала, впрочем, ее чутье уже сбилось.

— Что-то случилось? — прошептала Кимико, обеспокоенно озираясь.

А в следующий миг Шисуи перехватил летящий в ее спину черный металлический штырь. Она вскрикнула, пригнулась к земле. Наама подскочила, но тут же Итачи одернул ее, заставив последовать примеру Кимико. И она увидела: из-за деревьев вышел человек с рыжими длинными волосами, а на его лице выделялись странные черные пирсинги.