Гарри Поттер и Таинственное наследие (джен)

— Ты прав, давно нужно было сделать это, — заметила Джинни, разглядывая принесенный мужем эскиз. — Что ж, мне нравится. Просто, в таком же стиле, как и прежнее. Продержится еще минимум пару веков.

— Да, как только земля немного прогреется, установим новое надгробие, — откликнулся Гарри. — Одно упоминание имени Игнотуса Певерела помогло нам сбить с толку этого безумного призрака. Полагаю, я должен как-то выразить свою благодарность ему. Да и кому еще поддерживать могилу в порядке, если не его потомкам? Сказать по правде, я не знаю, есть ли еще прямые потомки, кроме меня...

— Кто ж может знать об этом? Восемь веков… И вообще братья Певерелы — это легенда. В том числе и поэтому на кладбище всегда толчется куча народу, туристы, просто любопытные. Пусть уж тогда смотрят не на замшелые развалины. И не бегают по всему кладбищу в поисках нужного места.

— А еще вот это, — Гарри подал ей второй лист. — Хочу закрепить на надгробии родителей.

Джинни с интересом склонилась над рисунком. Потом подняла голову.

— Хочешь тоже в камне заказать?

Гарри покачал головой.

— Нет. Из прозрачного стекла.

Джинни отложила в сторону эскиз, погладила его по голове.

— Знаешь, я никогда не заговаривала с тобой об этом, — тихо начала она. — Не люблю ворошить все это. Но я думаю, что давно нужно было сделать какой-то знак в память о крестном. У тебя ведь даже нет места, куда можно прийти вспомнить о нем. От Сириуса не осталось даже могилы… И этот знак… Они снова навеки вместе. Мне всегда казалось, что если ты напишешь на камне его имя, тебе самому станет легче. Ты освободишься, наконец. Наступит хоть какая-то завершенность.

— Да, именно так, — вздохнул Гарри. — Когда они тем вечером вместе явились из палочки, это было так… Чудо. Настоящее чудо. И когда я на следующий день проснулся в больнице св.Мунго, в голову пришла эта идея. Потом как-то дела закрутили, детишки пошли друг за дружкой, хлопоты, крестины. Некогда было даже вздохнуть. А сейчас, пока есть немного времени подумать, надо закончить это дело в Годриковой впадине.

— Будет очень красиво, — откликнулась Джинни. — Отличная идея. Четыре прозрачных силуэта на белом мраморе, как единое целое. Олень, лань, волк и собака. Можно даже сделать так, чтобы они немножко светились в темноте голубым светом, как настоящие патронусы.

— Все вместе, — тихо закончил Гарри. — Навсегда. И у Падфута, наконец, тоже будет вечное пристанище…

* * *

Они сцепились руками, держа друг друга за локоть.

Кингсли Бруствер и Артур Уизли стояли рядом. Гарри, подняв Рябиновую палочку, негромко, но отчетливо произносил вопросы.

— Обещаешь ли ты, Джейкоб Пикк, называемый также Яков Рекун, впредь никогда не причинять вреда другим людям, волшебникам и маглам, из личной корысти, выгоды, мести и жажды власти?

— Обещаю.

— Обещаешь ли ты, Джейкоб Пикк, использовать свою палочку в сражениях только для самозащиты и защиты других людей?

— Обещаю.

— Обещаешь ли ты, Джейкоб Пикк, помогать Алексу Шумову, главному мастеру Китежской школы волшебства, и разделять с ним все тяготы, труды и опасности, быть ему надежной опорой и союзником до тех пор, пока он сам не пожелает освободить тебя от этой обязанности?

— Обещаю.

— Обещаешь ли ты, Джейкоб Пикк, искупить свою вину усердным трудом, помогая другим, передавая свои знания ради их блага, общей справедливости и добра?

— Обещаю.

Одна за другой вырывались из палочки блестящие ленты, обвивая сцепленные руки и скрепляя непреложный обет. Наконец, Гарри произнес последнее заклинание и опустил палочку. Сияние угасло. Дело было сделано.

— Что ж, мистер Пикк, — проговорил он, улыбаясь, — теперь вы действительно свободны. Насколько позволяет данный вами обет, разумеется.

— Интересный способ борьбы с преступностью, — заметил Артур Уизли. — не могу не признать, что это гениальная идея, Гарри.

— Согласен, — вставил Кингсли своим бархатным, спокойным голосом. — Дебаты в Визенгамоте и в Министерстве были очень горячие, но твоя поправка к закону о наказаниях все же была принята. И я этому рад. Даже у жителей Азкабана должна быть надежда.

— Да. Но не у всех, — хмуро откликнулся Гарри. — Джейкоб, я наблюдал за вами. И видел, как сильно вы изменились за эти годы. Я лишь надеюсь, что мне никогда не придется пожалеть о своих хлопотах ради вас.

— Не придется, мистер Поттер, — тихо ответил Пикк. — И не потому, что я связан обетом. Вы правы: у меня было очень много времени на раздумья. Никто не знает, сколько нам отмерено судьбой, но надеюсь, у меня еще будет время, чтобы сделать что-нибудь стоящее. Хоть отчасти исправить то, что я наворотил в прошлом.

— Все позади, — сказал Шумов. — Джейкоб, поскольку я теперь официально твой старший мастер… Полагаю, тебе некуда пойти и не на что даже тарелку супа купить. Что ж, вот мое поручение. Отправляйся в «Дырявый котел», пусть все расходы запишут на мое имя. Позже я с ними расплачусь.

— А вот это — на всякий случай, — Гарри протянул онемевшему Пикку несколько золотых галлеонов. — Тебе ведь понадобится новая одежда, обувь, разные мелочи. Возьми, не сочти за оскорбление. Это от чистого сердца.

Пикк сжал в кулаке большие монеты. Долго стоял молча, низко опустив голову. Потом поднял взгляд, в котором горела невыразимая боль.

— Вы… Вы сможете когда-нибудь простить меня, мистер Поттер?

Гарри улыбнулся.

— Если бы это было не так, я ни за что не стал бы помогать тебе, Пикк. Я не держу зла, честное слово. Пусть прошлое останется в прошлом.

Они еще некоторое время смотрели друг другу в глаза. А потом Пикк сделал то, чего никто из присутствующих не ожидал: он схватил Гарри за руку, прижал к губам и заплакал.

У Гарри не хватило духу даже отнять ладонь, которую бывший узник крепко сжимал пальцами. У него перехватило дыхание от этого безумного жеста, в котором смешалось все — раскаянье, боль, отчаянье и вместе с тем невероятное облегчение и благодарность. Все остальные замерли, безмолвные и потрясенные этой неожиданной сценой. Через несколько мгновений Шумов осторожно взял Джейкоба за плечи и произнес что-то по-русски. Тот кивнул, сразу отпустил руку Гарри, торопливо вытер лицо и, не глядя ни на кого, вышел из кабинета вместе с Шумовым.

Кингсли, Артур и Гарри смотрели друг на друга в полном молчании, пока Артур не выдохнул сдавленным от волнения голосом:

— Клянусь бородой Мерлина, я никогда не видел ничего подобного.

— Сегодня получил хороший урок, Гарри, — проговорил Кингсли. — Благодарю тебя. Я запомню это на всю жизнь.