Да уж лучше я буду играть в Stellaris (джен)

Когда думают о лаборатории, обычно представляют себе стерильные помещения. Колбы там, пробирки. Может быть, какие‑нибудь футуристические штуковины. У Зелёного Алмаза были и такие — места, где чистота имела важнейшее значение. Была даже лаборатория для опытов с гравитацией, где в воздухе буквально парили машины. Но сейчас он находился не там.

Лаборатории для тестов слияний представляли собой впечатляющий беспорядок. На то были две причины. Во‑первых, один сектор здесь изначально предназначался для разрушения — это была площадка, где слитые формы могли ломать всё под присмотром. Во‑вторых, половину пространства занимали уникальные массивы датичков. Эти устройства, собранные буквально на скорую руку, приходилось почти каждый день разбирать и собирать заново — то для проверки новых комбинаций, то из‑за срочного ремонта. Для не-самоцвета такое место было бы смертельно опасным хотя бы из-за уровня излучения.

— Хо-хо! — в воздухе с оглушительным треском проскочил разряд. — Перегрузка по датчику Девять-А! — крикнул Зелёный Алмаз, отступая от прибора, который осматривал.

Вокруг датчика снова заметно забегали искры, но тут же стихли с шипением — питание отключили. Зелёный подошёл, осмотрел прибор и покачал головой. Сгорел дотла, жаль, но ожидаемо.

— Девять-А поджарился! — крикнул Алмаз техникам, вздохнул и обернулся к самоцвету рядом. — В этом тесте обойдёмся без него.

— Поняла, мой Алмаз, — спокойно ответила Сапфир.

— Так, все. Проводим тройное слияние: Сапфир, Топаз и Рубин, — громко объявил Зелёный. — Все посты готовы?

Одна из Перидот подняла руку и покачала головой. Алмаз недовольно поморщился.

— Ну конечно, как же иначе, опять этот. Снять показания можешь? — он вздохнул, услышав отрицательный ответ. — Тогда подключай канал данных и чини по ходу дела, а мы пока используем остальные.

Когда говорят «датчики», обычно не задумываются об их устройстве. Их два типа: активные и пассивные. Активные что‑то излучают и наблюдают за откликом. Пассивные просто наблюдают. Оба вида датчиков важны по-своему и требуют разного подхода.

Представьте термометр — это пассивный датчик. У него есть свой диапазон: слишком горячо или слишком холодно, и он уже ничего не покажет. Радар уже активный: он посылает радиоволны и по их отражению видит объект.

Для Зелёного это было важно, потому что «термометра для слияний», так сказать, в природе не существовало. Каждый датчик приходилось конструировать с нуля, со всеми «детскими болезнями». Они пытались получить экзотические данные, для сбора которых раньше никто и никогда не создавал датчиков. Его особый взгляд подсказывал, что там «что‑то» есть, но увидеть это «что-то» обычными средствами было отдельной задачкой. Ему нужны были измерения, а не оценка «на глаз».

— Итак, испытуемые, порядок вы знаете. Сливайтесь, когда будете готовы, — распорядился Зелёный, отступив ещё на несколько шагов; некоторые датчики были настолько чувствительны, что реагировали даже на его присутствие рядом с центральной зоной.

К этому моменту все прекрасно знали, как проходит слияние. Эти трое и вовсе стали почти экспертами. Сапфир с Топаз были самой стабильной из межкастовых пар, а Рубин — одной из тех, кто делал это регулярно, ради развлечения. Тем не менее, соединяя руки и сосредотачиваясь, они на миг замялись.

— Стоп, — приказал Зелёный и едва не шагнул вперёд, но вовремя вспомнил, почему держится в стороне. — Мы знаем, что в процессе есть ментальная составляющая. Если вам не по себе, скажите. Попробуем техники расслабления.

— Если мне ещё раз включат этот умиротворяющий саундтрек, я взорвусь! — со смешком выкрикнула Рубин, крепче сжимая руки двух других. — Погнали!

Лабораторию залило сияющим светом — слияние произошло. Зелёный чуть было не опустил очки, но удержался: его взгляд обладал активной сканирующей способностью, которая мешала чувствительным датчикам. Обычно это не было проблемой, но сейчас ему нужны были записи, а не собственная память. Да и вряд ли он увидел бы что‑то, чего ещё не видел.

Через несколько секунд форма стабилизировалась. Итоговый самоцвет вышел необычным: четыре руки, пять глаз и мощное телосложение, будто у культуриста. С первого взгляда Зелёный не понял, стабильна ли форма, что было любопытно. В слиянии двух это обычно видно сразу, а слияния троих, похоже, по природе своей хаотичны.

— О да-а-а-а! — новый самоцвет эффектно напряг мышцы. — Явилась Величайшая Волкана! — она приняла ещё одну позу.

— Выглядит относительно стабильно, — заметил Зелёный, обращаясь к технику.

— Энергопоказатели выше, чем у стандартного тройного слияния, но без колебаний, — отчиталась Перидот.

— Готова играть мускулами, мой Алмаз, — отдала честь Волкана.

— Вижу, — Зелёный усмехнулся и слегка покачал головой. — Перво-наперво, имя ты, получается, выбрала из списка?

Самоцвет вдруг смутилась и почесала затылок:

— Не знаю. Оно само пришло ко мне в момент формирования.

— Что ж, это подтверждает одну гипотезу, — кивнул Зелёный.

Гештальт-личности обычно выбирали себе имя при появлении. Как именно, было загадкой. Сбивало с толку и то, что они нередко брали имена существующих типов самоцветов. Перед этим опытом Зелёный дал троице список случайных прозвищ. «Волкана» была одним из них.

Улыбнувшись, Зелёный дал команду начать испытания. Волкана ещё пару раз поиграла мускулами, а затем перешла к проверкам силы и энергии: перемещать груз, стоять неподвижно и попытаться активировать особую способность.

— Хм. Будущее не могу видеть, — почти бесстрастно отметила Волкана, дойдя до этой части теста. — Прошлое тоже.

— Значит, дар мутирует ещё сильнее, — произнёс Зелёный Алмаз. — Есть ли у тебя...

Он не договорил — Волкана топнула ногой.

Хорошо, что половина лаборатории была рассчитана на такое, — крошечный вулкан, выросший в центре, разнёс бы всё остальное. Волкана, похоже, была в полном восторге от своей способности: она подошла, зачерпнула расплавленную породу и стала мять её, как глину. Это давало полезную информацию, и Зелёный не мешал, хотя и отметил явный недостаток самоконтроля.

Однако спустя несколько минут он заметил проблему:

— Волкана, идём дальше по протоколу, пора разъединяться. Отойди от лавы, чтобы не навредить никому.

— Да чё-то не хочется, — отозвалась слияние.

Улыбка сошла с лица Зелёного. Такое уже случалось: иногда гештальт отказывался распадаться. Это не было большой проблемой, но пара Сапфир и Топаз обычно демонстрировала образцовую стабильность и послушание.

— Датчики всё ещё показывают стабильность? — уточнил он.

— Да, мой Алмаз. Активировать протоколы сдерживания и принудительное разделение? — спросила одна из его помощниц.

— Нет, пока рано. По отдельности они бы подчинились, и сейчас тут скорее инфантильность, чем агрессия, — Зелёный расправил плечи и принял подчёркнуто властную позу. — Рубин, Топаз и Сапфир. Ваш Алмаз приказывает вам: разъединиться.

Лицо Волканы вытянулось от удивления; она вспыхнула, словно борясь с чем‑то, и начала распадаться. Зелёный быстро шагнул вперёд и подхватил Топаз с Сапфир, чтобы они не упали. Им явно было неприятно от жара, с которым только что играла Волкана. Рубин плюхнулась в остывающую лаву с лёгкой гримасой, но в целом была в порядке.

— Ну что ж. В целом тест успешный. Но такое слияние больше не делаем, — бодро сказал Алмаз, усаживая двоих в сторону. — С данными всё в порядке?

— Часть придётся подчистить из-за вашего присутствия, мой Алмаз, но всё записалось, — отчитался оператор главного датчика.

— Отлично.

Зелёный сделал пометку усилить протоколы сдерживания. Слияния троих самоцветов, похоже, были заметно более разрушительными и куда менее предсказуемыми, чем слияния двоих. В общем-то, оно и логично: гештальт наследует черты базовых самоцветов, а при трёх вариантах комбинации могут выдавать нечто совершенно неожиданное.