Рики Макарони и Наследники Врагов (джен)

К сожалению, никакого зелья против Глазурга Мери так и не придумала.

– Увы, пауки едят все, – сказала она. – Поэтому вам, чтоб отпугнуть его, надо пахнуть ненатурально. Попробуйте намазаться одеколоном!

Рики полагал, что благодаря этому совету ему удалось сильно удивить дядюшку Гарри. «Возможно даже, он никогда от меня такого не ожидал», – предполагал проблемный крестник. Парень подключил воображение, представляя, как отнеслись мистер Поттер и его супруга к просьбе «прислать как можно быстрее какой-нибудь хороший дезодорант».

Со своей стороны, дядюшка Гарри удивил крестника, выполнив его просьбу в рекордно короткий срок. Вечером того же дня, когда Рики отправил сообщение, причем – с Ракетой, он уже стал обладателем гантелеобразного флакончика с вязким содержимым, отдающим сильным запахом гвоздики. Называлось благоухающее средство «Парфюм-магия», и мистер Поттер в ответной записке выражал надежду, что Рики «это подойдет».

– Пусть бы Глазургу это не подошло, – выразил надежду Рики.

Он был удивлен, и не скрывал непонимания, когда обнаружил, что милейшее существо с восемью ногами и размером с лошадь – не единственное, что способно волновать его одноклассников. Произошло это в часы так называемого отдыха, когда ребята собрались в штабе, чтоб в очередной раз заняться исправлением своих курсовых.

– Почему Джим так счастлив, не знаете? – поинтересовался Эдгар, не скрывая беспокойства.

Как и все присутствующие, Рики понятия не имел. Однако вопрос хуффульпуффца усилил его раздражение трансфигурацией. «Чертовы гриффиндорцы», – подумал он, суммируя Джеймса Поттера и МакГонагол в назойливое, добавляющее проблем целое.

Злость прибавила ему сил, и в конце дня Рики таки одержал победу: трансформационные концепции роста легли на пергамент так логично, вытекая одна из другой, что даже сам он мог объяснить, что к чему. Впрочем, Рики взял самые простые отрывки из книг, и не мог быть так уж уверен, что МакГонагол будет довольна. «А, пусть ее!», – решил слизеринец.

За ужином он не обратил бы внимания на стол гриффиндорцев, но после слов Эди заметил все же, что Джимми, в самом деле, какой-то торжественно притихший. Он сидел возле Тони Филипса, причем они оба были явно взбудоражены, и Летти Перкинс тоже, но она, скорее, нервничала, в то время как они оба ликовали. «Квиддич», – решил Рики.

И ошибся. Уже на следующий день Эдгар притащил своего кузена в штаб для назидательной беседы.

– Я не знаю, как тебе такое в голову пришло! – кипел негодующий хуффульпуффец.

Рики и Марго, а больше в штабе никого не было, отложили свои занятия. Причем Марго уронила учебник на пол и скрылась под столом, подбирая его почти минуту.

– Надеюсь, это не повесили на доске объявлений в «Гриффиндоре»? – обратился к ней Эдгар, терпеливо дождавшись ее появления из-под стола.

– Нет, – тихо произнесла Марго.

Рики вежливо уставился на ребят, надеясь, что кто-нибудь из них соизволит объяснить, что происходит.

– Представь, он опять написал стишок! – проинформировал слизеринца кузен Джима.

– Такой же, как обо мне? Сатирический? – получив на каждый ответ по утвердительному кивку, Рики не удержался, хотя не хотел вмешиваться в разборку, и все же спросил: – Неужели опять обо мне?

– Если бы! – вздохнул Эдгар. – О профессоре Снейпе!

– Ты сдурел, парень! – вскинулся Рики; то, что секунду назад ему хотелось возразить другу, который предпочел бы, чтоб Джим опять написал сатиру на него, вылетело из головы. Старый конфликт Снейпа с семейством Поттеров на его глазах получал новое, неожиданное направление. Конечно, у них сложились далеко не идиллические взаимоотношения. Джеймс со своей стороны делал все, чтобы подлить масла в огонь. А Снейп, учитывая его сам по себе скверный характер, никому не собирался давать спуску, и на него вряд ли подействовало бы, что Джим – всего лишь мальчишка.

– А что, он неприкосновенная персона, да? – не пожелал отступить Джеймс.

– Ты не смеешь так отзываться об учителе! – наставительно изрек Эдгар.

Марго кивнула, сцепив пальцы и глядя прямо перед собой.

– Смею! – возразил Джим. – Надо людям говорить правду!

– Я понимаю, почему дяде Гарри порой хочется тебя убить за твои репортерские замашки, – Эди провел ладонью по лбу, словно безумно устал от своей воспитательной функции.

– А Тони сказал – это классно! – выкрикнул Джим, и его щеки запылали от гнева.

– У Тони по зельям всегда был клинический позор, – ответил Эдгар.

– Это правда, – еле слышно произнесла Марго.

– А можно взглянуть? – Рики нахмурил брови, всячески демонстрируя, что он заранее не одобряет покушение Джима на преподавательский авторитет.

Эдгар поверх головы братца передал ему свернутый пергамент. И вот что Рики там прочел:

Худший из учителей,

Зелья все свои разлей!

Патлы сальные висят

Всех грязнее поросят.

А носище так и прет,

Он везде его сует.

Нечестно присуждает баллы

Чтобы пусто ему стало!

Любит только «Слизерин»,

В школе он такой один.

Придираться очень рад,

Словом, настоящий гад.

– Если так пойдет и дальше, дядю Гарри будут вызывать в школу каждый день! – сокрушался Эдгар. – Он же – глава попечительского совета школы, как тебе не стыдно!

– А его уже вызвали?! – забеспокоился Джим.

– Вот Снейп повеселится, – добавил Рики, пока Эди неохотно мотал головой, показывая, что дело до этого еще не дошло, но уже недалеко.

Кажется, они нажали на правильную кнопку – Джим несколько утратил свой воинственный видок и даже задумался.

– И все равно так ему и надо, – сказал он, но уже без прежнего запала.

– А тебе должно быть стыдно! – не отступал Эдгар. – Куда проще вылавливать недостатки других, чем научиться нормально варить зелья, с этим я согласен. Между прочим, у профессора Снейпа есть и положительные качества, – когда в ответ Джимми только фыркнул, Эди, кажется, решился добавить то, чего надеялся избежать: – А сейчас мы с тобой найдем Тони Филипса, и я попрошу его не влиять на тебя подобным образом.

– Никто на меня не влияет! – возмутился Джим.

– А я в этом не уверен, – в голосе Эдгара зазвенели металлические нотки. – Если хочешь, я это сделаю без тебя, но такие вещи нельзя оставлять без внимания. Он должен знать, что старосты не бездействуют.

И, кивнув Марго, хуффульпуффец удалился. Джим сразу помчался за ним; было слышно, что в коридоре они снова заспорили, однако Рики не стал выглядывать и подслушивать.

– Мерлин! Я надеялась, что после того, как Уизли им запретил, это дальше не пойдет, – вздохнула Марго.

Ребята вернулись из библиотеки через пару минут и, конечно, Лео не мог не заметить, что она расстроена. Рики ничего не оставалось, как показать старостам новое творение Джима.

– Вы знаете, Джеймс больше всего гордится, что скоро экзамены, – пояснил Артур. – Хочет всем показать, что нисколечко Снейпа не боится.

– Я так понял, он в любом случае сдаст не блестяще, – сказал Рики. – Очень удобно говорить потом, что Снейп срезал ему оценку, потому что злился на него. Не знаю, как дядя Гарри такую версию проглотит, но сильно спорить не станет.

– А ты откуда знаешь? – спросил Лео.

Рики с радостью заметил, что на вопрос Лео никто не обратил особого внимания. Вдобавок он не очень хорошо помнил фразу, которую только что произнес. Поэтому он ответил как можно небрежнее.

– Да так, догадываюсь. Неужели я надеялся, что Джим успокоится? – Рики все никак не мог выпустить из рук бумажку. Он, собственно, не знал, какая из сторон тут больше виновата, поэтому злился на обе стороны в равной степени. Однако Снейп, судя по всему, стихов еще не видел, иначе Джимми, вероятно, был бы наказан не Эдгаром.

– Нет смысла утверждать, что это Филипс плохо влияет, – сказал Артур. – Джимми сам по себе хорош.

Рики угрюмо кивнул. И в самом деле, звездные детки, независимо от того, как он к ним относился, были из тех личностей, которые притягивают к себе самые разнообразные события, а за неимением таковых создают их сами.

– Не хочу сейчас отвлекаться на его фокусы! – заявил Дик. – Надо попросить его, в самом деле, отложить презентацию шедевра хотя бы до тех пор, пока мы не защитим наши курсовые.

– Какие у тебя скромные притязания! А Эдгар хочет заставить братца вообще не высовываться с этими стихами, – сказал Рики. – И вообще, вам не кажется, что, чем больше внимания мы им уделяем, я имею в виду звездных деток, тем они наглее?

Одноклассники единодушно согласились и взялись за свои дела, только от Рики не укрылось понимание во взгляде, который метнул на него Лео, прежде чем отвернуться к Марго. «Он понял, что я знаю, почему Снейп не любит Поттеров», – предположил Рики, но, поскольку лучший друг ни о чем не спросил его, объяснять не стал.

С профессором Снейпом им пришлось вскоре встретиться. Завуч собрал шестикурсников в своем классе и ознакомил всех с очередностью защиты курсовых работ, констатировав со всей неизбежностью, что от столь значимых дат их отделяет всего дне недели.

– С такой формой экзамена вы еще не сталкивались, – сурово произнес он, – и, не исключаю, это единственная репетиция, которая предстоит вам перед экзаменами на ЖАБА.

Встретившись после этой беседы с гриффиндорцами, Рики получил возможность лишний раз оценить преимущество того, что он – слизеринец.

– МакГонагол заявила: «Повторение еще никому не повредило!» – ворчал Ральф. – Мерлин, она нас больше часа продержала!

– Я считаю, нас уже поздно воспитывать, – присоединился к мнению друга Артур.

После этого в атмосфере что-то неуловимо изменилось. Появление расписания, в некотором роде, заставило многих мобилизовать свои усилия; даже Селена решила проводить больше времени за своим ткацким станком, который ее подруги по колледжу именовали не иначе, как орудием пыток. Кроме того, шестикурсники легко выделялись среди других учеников тем, что стали нервными, и крайне трепетно реагировали, если их отвлекали от учебы. Да, как оказалось, далеко не все чувствовали себя подготовленными для предстоящих испытаний. Однако многие ученики Хагрида предпочли бы, чтобы время текло быстрее. Или медленнее.

Когда Рики осознал, что настал тот день, когда ему предстоит уход за магическими существами, он почувствовал сильнейшее желание не пойти под любым предлогом. Он даже позавидовал лучшему другу, который все эти годы мирно и размеренно изучал арифмантику.

Но Хагрид, не выйди он на свидание с акромантулом, наверняка посчитал бы его трусом, а Рики этого никак не хотел. Кроме того, имелась высокая вероятность, что Дора расскажет о его хитростях Селене, и пусть та вряд ли осудила бы благоразумное, в принципе, уклонение от учебного подвига, все же слизеринцу амплуа безрассудного героя улыбалось больше. Поэтому, когда лесничий в числе прочих назвал и его фамилию, он невозмутимо сделал шаг вперед, хотя и считал, что ему сейчас не вредно будет вспомнить все молитвы, которым учила его бабушка.

Согласно списку, компанию гигантского паука с ним делили Эдгар, Бетси, а также Тони Филипс. И все они благоухали – кто во что горазд; Бетси потихоньку продемонстрировала бутылочку с лимонным одеколоном, которую «на всякий случай» положила в карман. Велев остальным подождать, Хагрид сморщил нос и поманил их за собой.

Ученики еле успевали за его широкими шагами, и потому, когда они только завернули за угол, профессор ухода за магическими существами почти приблизился к своему так называемому другу. Пока он не смотрел на подопечных, те, конечно, не теряли времени даром. Рики сунул палочку в рукав; остальные прятали их в карманах, делая вид, что там лучше всего рукам, просто так, без всякой причины.

– Мерлин! Чего все-таки Хагрид от нас хочет? – вздохнула Бетси.

– А ты забыла? Чтоб мы общались вон с тем красавцем! – кивнул Тони.

– У Хагрида, ясное дело, великая цель, – сказал Рики. – Он хочет нас обучить тому, чему еще никому никогда не удавалось обучить. Но хотел бы я знать, чего ради этим занимается акромантул.

– А если прямо спросить, какие у него намерения насчет нас? – прикинул Эди.

Пока что паук не демонстрировал никаких намерений. И все же Рики отдавал должное Хагриду – лорду Волдеморту не удалось в свое время приручить ни одну такую тварь. «Тут без любви не обойтись», – подумал он, с неохотой приближаясь к косматому чудищу вслед за преподавателем.

– Вот они и пришли! – счастливо возвестил великан, до того беседующий с пауком на удивление тихо. – Я вас туточки оставлю ненадолго, лады? Не скучай, Глазург, я скоро вернусь.

Хлопнув милое создание по клешням, лесничий подмигнул ребятам и отправился обратно.

Наступил момент, которого Рики в глубине души всегда боялся: они остались с акромантулом наедине. Некоторое, впрочем, недолгое время они просто стояли и пялились друг на друга.

– Вы странные существа, люди, – пророкотал Глазург.

– В каком смысле? – осторожно уточнил Тони.

– В прямом. Лысые и дурные, – ответил паук.

Рики откровенно растерялся, и ему было очевидно, что товарищи по исследовательской команде испытывают те же чувства. Слизеринец быстро перебирал в уме варианты возможных реакций. Самым логичным было бы обидеться; но ссориться с мерзким существом как-то не хотелось. Можно переменить тему; однако Рики не знал перечня подходящих тем для светских бесед с гигантскими пауками, и предполагал, что другие тоже не знают.

– Мы вовсе не лысые! – возмутилась Бетси.

От резкого выдоха твари мантии ребят рвануло назад. Должно быть, его позабавили слова девушки.

– ТО, что у вас на макушке, волосами не считается, – сообщил паук. – Но даже если бы вы были равномерно покрыты волосами, вам все равно не стать такими красивыми, как я, – паук завертелся на месте, перебирая щупальцами, так что ребята инстинктивно отпрянули, пока он демонстрировал свою великолепную черную шерсть. – Глаз почти нет! Ног недостает! И подумать только, что природа создала таких существ.

– Мы как-то об этом не подумали, – с вызовом произнес Тони.

– Еще и воняете, – пророкотал гигантский монстр.

– Мы не воняем! – возмутилась Бетси. – Мы благоухаем!

Акромантул яростно задвигался. Невзирая на безопасное расстояние, Рики даже с палочкой отнюдь не чувствовал себя уверенно. Юноше казалось, что существо гораздо ближе, чем есть, и преодолеть это расстояние – пара пустяков.

– Нет такого слова – «благоухаем», – заявил он. – Это все человеческие выдумки. И такие, как вы, захватили землю, – казалось, что в голосе адского создания слышится печаль. – Понять не могу, как такое могло получиться.

– Ну, мы работаем, строим дома, – неуверенно начал Эдгар.

– Как будто недостаточно того, что и так есть, – осуждающе заметил паук. – Зачем вам новые шкуры? Мне в сеть как-то попался один такой вот двуногий, когда холода стояли. Так из-за того, что он был весь обмотан, его есть было так неудобно!

У Рики язык не повернулся посочувствовать Глазургу в связи с постигшими его затруднениями. Какое-то время еще мудрый паук выражал недовольство людьми и свою глубочайшую к ним антипатию. Но, по счастью, в один божественный момент, вспомнив о своем долге, появился Хагрид – двуногий уродец, которого прекрасный Глазург все же наделил своей симпатией…

– Мерлин! Только не говори, что нам попался акромантул-исследователь! – возопил Артур, когда друзья поделились своими впечатлениями от общения с любимцем Хагрида.

Ребята занимались тем, что чистили нарлов для предстоящего экзамена у пятикурсников. Занятие было не из легких – недоверчивые создания сами в руки не давались, их приходилось обездвиживать. Но даже в этом случае оставался риск уколоть пальцы, поскольку иглы у них торчали под самыми неожиданными и неудобными углами.

– А что тут плохого? – не поняла Бетси.

– Знаю я эту породу. Только и мечтают, чтоб тебя развинтить на составляющие, – мрачно изрек гриффиндорец. – Помню, как нас два года назад заманил этот придурковатый маггл.

Филипс, услышав это, подошел ближе. Событие, на которое сослался Уизли, непосредственно касалось его, поскольку он имел все шансы стать тогда подопытным. Уж наверное, ему бы не хотелось, чтобы акромантул проявил к нему научный интерес подобного рода.

– А мой дядя, профессор Малфой! – продолжал Артур, не обращая внимания на одноклассника. – Не поручусь, конечно, что он своих родственников сунет под микроскоп, но вообще мне дядя Рон говорил, у него с детства были пакости на уме. Сделать что-нибудь и посмотреть, как человек на это отреагирует – это по нему. Уж получал он по мозгам, причем знал же, что получит. Хотя у дяди Драко есть здравый смысл, он сначала думает, что какие будут последствия. А большинство исследователей становятся совсем как психи, лишь бы опыты ставить, он мне сам говорил.

– Думаешь, этот Глазург точно таким способом хочет изучить что-нибудь сверхценное для паучьей науки? – спросил Тони.

– Не для науки, а для самых простых вещей. Например, отличаются ли по вкусу парни от девчонок, – вздохнул Генри.

– Перестань нагнетать обстановку! – возмутилась Каролина.

В общем, благодаря этому уроку в рядах шестого курса возникло стойкое взаимное недовольство. По возвращении в замок половина ребят, включая Рики, отправилась в больничное крыло, потому что контакт с колючками нарлов оказался вреден: царапины ужасно чесались.

Не то чтобы он сильно удивился, когда обнаружил на территории мадам Помфри Гермиону Уизли. Она сидела на стуле в приемной комнате и сосредоточенно терла тарелку.

– Привет, – сказала она, кивнув прежде всего любимому кузену.

– Привет. А что это ты делаешь? – с подозрением поинтересовался Уизли.

– Интересуюсь, как можно сводить заколдованные надписи с такой вот посуды, – дружелюбно ответила сестренка и больше не вмешивалась в процесс лечения. Выходя после довольно неприятной процедуры с все еще замороженными руками, Рики заметил, что на тарелке, которую девочка старательно оттирает «Универсальным пакостеснимателем», выгравировано: «Ложитесь спать ровно в десять часов». Парень еще подумал, спросить, зачем она так усердно трет, а потом решил – не стоит. Занятие маленькой Гермионы выглядело настолько мирным и невинным, что он посчитал излишним какой-либо контроль, хоть это и была все так же мисс Гермиона.

Рики отметил, что перестает быть подозрительным и видеть в поведении других людей возможные негодящие мотивы. Все больше к нему возвращалось убеждение, поколебленное в ту памятную ночь почти год назад, что других людей можно и нужно предоставлять самим себе, а не следить за ними и не искать повода покритиковать их. Это чувство, знакомое по детским годам и говорившее, что все вокруг в основном обычно хорошие, снова укреплялось в его душе. Оно называлось доверием и позволяло Рики чувствовать себя спокойно даже на уроках у Хагрида. Да, в сравнении с началом года он стал, бесспорно, по-другому относиться к некоторым фактам. Вскоре очередное происшествие заставило его убедиться в этом.

Рики медленно спускался по Главной лестнице, рассчитывая погреться на солнце во внутреннем дворике, когда на этаже повыше раздались взвизги и крики ужаса. Он остановился, подумал, что ему все равно нечего делать, а старостам может понадобиться помощь, и направился туда, откуда раздавались голоса.

Судя по всему, происшествие не относилось к разряду общественно опасных, поскольку толпа не разбегалась, а лишь увеличивалась. Слизеринец сразу заметил светловолосую Мери Малфой и с неудовольствием предположил, что источником беспорядка, судя по всему, является именно она. Лицо девчонки было до неузнаваемости искажено бешенством, и Рики сразу понял, что палочкой она уже поработала. Еще до того, как обратил внимание на результат ее трудов.

Уилларда Брэдли, третьекурсника из «Слизерина», было трудно не заметить рядом с маленькой и хрупкой Мери; так что Рики сразу вспомнил один из давних разговоров с Питом, утверждавшим, что разум оберегает себя от гадких зрелищ. У незадачливого третьекурсника отовсюду росли щупальца, они шевелились и под одеждой, где, судя по всему, невероятно страдали от тесноты.

Как Волдеморт Рики повидал многое, но, когда ему открылось печальное положение Брэдли, его накрыл такой мощный приступ отвращения, что он едва справился с собой. «Зачем тратить деньги на декорации для съемки ужастиков, когда можно просто зайти в школу?» – подумал он.

Народ кругом безмолвствовал, что позволило Рики собраться с мыслями. Итог был неутешителен – из всех собравшихся он, похоже, оказался самым старшим, а раз так, то в отсутствии старост предпринимать действия по стабилизации дисциплины надлежало именно ему. Как назло, вспомнилось, что в свое время Реддлу приходилось справляться с такими ситуациями, и довольно успешно. Рики вынул палочку, стараясь, чтоб не тряслись руки.

– Фините…

– Не поможет! – отрезала Мери.

– Бог с тобой! – Рики повернулся к малявке, не скрывая обескураженности. – За что ты его так, Мери?!!

Губы Мери были все время сжаты в тонкую линию. Для Рики так и осталось загадкой, как ей удалось что-то произнести.

– Никому не позволено обзывать мою маму! – проскрежетала она.

– А! Тогда да, – стушевался Рики, даже не желая предполагать, каким словом можно оскорбить леди Гермиону.

– Мерлин! Вот придурок, – отчеканила подошедшая Мелани, обращаясь к пострадавшему; очевидно, она успела услышать маленькую равенкловку и сделать свои выводы. – Иди в больничное крыло! – сказала она пострадавшему. – Дейвис тебя, возможно, проводит, – под конец ее тон стал просительным, и она даже ввернула слово «возможно».

– Нет проблем, провожу, – согласился Дик. – Но ведь это происшествие ведь не ограничится больничным крылом.

– Мери, идем в комнату старост, – миролюбиво попросил Рики, беря ее за руку.

Она неохотно, но подчинилась. Толпа расступилась, когда они двинулись по коридору. У слизеринца возникло такое чувство, словно он сопровождает или принцессу, или знаменитую бандитку; Мери держалась скованно, но с гонором, и было заметно, что она не собирается оправдываться, хотя и понимает, что не совсем права.

В комнате старост она, впрочем, без возражений позволила себя усадить и в этом положении как-то сразу вся сжалась, так что Рики даже стало жаль ее.

– Он оскорбил твою маму без всякого повода, или ты что-то сделала? – осторожно поинтересовалась Дора.

Рики одобрительно кивнул; перейти сразу к делу казалось ему наилучшим решением из всех возможных, хотя он понимал, что сделать это не так просто. Мери, впрочем, была вполне в состоянии отвечать.

– Я знаю, что он обзывал Гермиону и эту ее подружку, Лавинию, магглофилками, – девчонка покраснела от злости. – А он, наверное, вообразил, что может называть маму всякими словами!..

– Он ее как обычно обозвал? – уточнила Дора.

– Да. Грязнокровкой! – прорычала Мери.

– Смена Эйвери растет, – пробормотал Рики, но его никто не услышал. Мелани, до того колеблющаяся в оценке проступка маленькой равенкловки, поначалу даже выругалась, ведь, будучи магглорожденной, не могла приветствовать оскорбления подобного сорта. Дора же всегда с пониманием относилась к людям, которые умели постоять за себя.

Даже при том, что сам он теперь относился к Мери гораздо лучше, Рики с трудом сдерживал удивление тем, как быстро, в принципе, склонны люди забывать, с кем имеют дело, если находят общие убеждения. В атмосфере сочувственного понимания маленькое чудовище мгновенно оттаяло.

– Я, конечно, не стану писать об этом дедушке, – доверительно сообщила она.

– И что вы будете делать? – спросила Мелани.

– Надо сказать профессору Снейпу, чтоб наказал Брэдли, – не усомнился Рики.

– Я тоже так считаю, – сказала Дора, опередив Хатингтон, которая – Рики это просто читал в ее глазах – намеревалась одернуть его, напомнив, что он, между прочим, все-таки не староста.

– Но и тебе, мисс, я, к сожалению, должна сделать предупреждение, – быстро сориентировалась Мелани. – Нельзя пользоваться палочкой так… импульсивно. Возможно, профессор тебя накажет, я не гарантирую.

Отыскать подходящее слово, описывающее поведение Мери, ей удалось не без труда.

– Я поняла, – насупилась Мери.

– Ладно, леди, – заговорил Рики, вставая. – Нам с вами пора на маггловедение.

Девушки спорить не стали. Однако по пути к Строгусу Мелани сердито проворчала, почему это всякие происшествия всегда происходят с одними и теми же персонами.

– Знаешь, некоторых людей само их существование ставит в центр событий, – сказала Дора.

– Наверное, и ты, и я как раз из таких людей, – ответил ей Рики. – Вроде бы ничего не делаешь для этого, но происходит то одно, то другое.

Событие собственной биографии напомнило ему о себе, конечно, тогда, когда он этого не ждал и полагал, что все новости дня исчерпаны.

– Я получил известия от дяди Рона, – сообщил Артур, когда они выходили из Большого зала.

– Привет дяде Рону, – пробубнил Рики.

– Кажется, напали на след твоих денег, Рики, – пояснил Уизли, замедляя шаг.

– Мифических денег, – слизеринец остановился в холле, подальше от двери, откуда валили школьники, так было удобнее слушать. – Я их, если помнишь, так и не получил.

– Их номера очень давно нигде не светились, – продолжал Уизли. – Как будто лежали себе в сундуке или в тайнике, в общем, дома. Дядя Рон пишет, что некое лицо в последние полгода тратило монеты той же серии. Открыто, в лавках и магазинах.

– Лицо сомнительное? – осведомился Рики.

В глазах Артура блеснула жесткость.

– Напротив. Абсолютно чист, подозрений никаких не вызывает. Может, это и ошибка, и он никак не связан с десятью галеонами, поэтому мне дядя его имя не назвал, – с сожалением произнес Артур. – Но он утверждает, что такое часто случалось в прошлом. Упивающиеся смертью нередко вербовали колдунов с безупречной репутацией. И не всех – запугиванием, между прочим. Некоторые сами по себе оказывались такими… Да что я тебе-то об этом рассказываю? – спохватился Артур.

– Спасибо, что не всегда держишь в голове детали моей биографии, – улыбнулся Рики.

Очень скоро стало очевидно, что история с Мери не могла закончиться просто так. Ибо свою лепту в нее внести пожелала и Рози Гойл. Разобидевшись за любимых подружек и желая им удружить, она подвергла Брэдли дополнительному наказанию. Утром, узнав о способе наказания, Рики подумал, что к нему маленькая слизеринка, пожалуй, всегда испытывала симпатию, поскольку никогда такого не устраивала.

– Мерлин! В ясельках тебе место! – бушевала, узнав об этом, староста, поскольку Брэдли, посчитав себя на этот раз однозначно пострадавшим, пожаловался всем, кому мог, разве что не Дамблдору.

– Слушай, остановись на своем «поносе», – посоветовал девочке Рики из самых дружеских побуждений. – Мерилна ради, не надо расширять сферу применяемого оружия!

Рози довольно потирала руки. Она ведь самостоятельно придумала довольно примитивную, но по-своему хитроумную месть: накопив, культурно выражаясь, жидкое содержимое ночного горшка, она с этим горшком пробралась в комнату Брэдли, предварительно разузнав, где находится его кровать, дабы не было осечки.

– Ну зачем! Ты же прибавила работы домашним эльфам, – укорила ее расстроенная Гермиона.

Мери ничего не говорила, но было заметно, что она считает себя виноватой в том, что поделилась с Рози, но не предусмотрела необходимости укрощать ее энтузиазм.

– Им же теперь стирать, сушить всю постель этого типа! Ужас! – вздыхала Гермиона.

Они с Мери добровольно пожелали явиться на взыскание вместе с Рози, чему Филч был неслыханно рад. Впрочем, скоро стало известно, что благодаря вмешательству Дамблдора после двух дней изнурительного труда в трофейной малявок перевели помогать мадам Помфри.

– И зачем он только их выгораживает? – недовольно проворчал Артур, узнав об этом. – Хотя, наверное, Филча с них должно быть достаточно.

Рики не мог не заметить, что занятость большинство звездных деток в очистительных работах успокаивающе действовала на старост. Целую неделю казалось, что вообще ничего не происходит. Разумеется, многие из слизеринцев обратили внимание, что Тиффани, получив очередное письмо из дома, помрачнела. Когда в тот же день она появилась в комнате старост, никто не удивился, и даже Мелани, предчувствуя сенсацию, отложила перо. Ральф поднялся навстречу слизеринке, однако она лишь нетерпеливо кивнула ему; было заметно, что далеко не все в порядке. Одноклассница остановилась с противоположной стороны стола точно напротив Рики, так что он, в свою очередь, посчитал себя обязанным отвлечься.

– Ричард, – очень ровно произнесла Тиффани, – Ты хорошо разбираешься в художественном творчестве?

– Вроде да, – ответил он, предчувствуя подвох.

– Тогда что вот это?!

То, что она предъявила компании, представляло собой коллаж, довольно занимательный. На половину листка была наклеена фотография Ральфа, в алой квиддичной форме колледжа, сделанная, когда он стоял, опираясь на метлу. Вторая часть изображала какую-то знаменитую манекенщицу, чье имя Рики помнил до школы, в балетной пачке; она была сфотографирована колдовским фотоаппаратом и тоже двигалась. Предполагалось, вероятно, что Ральф будет одной рукой обнимать метлу, а другой – балерину. Но в данный момент он кисло улыбался зрителю, в то время как особа в пачке, делая па, заехала ногой ему в ухо.

– Мерлин! Что это за дикость! – ужаснулся Лео.

А Тиффани с мрачным торжеством вынула из кармана исписанный пергамент и потрясла им.

– Мой дорогой папочка тут написал, что на моего парня якобы девицы вешаются, хотя он лично и не видел, – фыркала она. – А еще он доподлинно знает, что Вам, мистер Джордан, нравятся тощие и маленькие девушки.

– Мерлин! Да выкинь ты это! – засуетился Ральф, но тут Дора, оттеснив его и потянув к себе произведение искусства, ткнула куда-то пальцем.

– Подожди! Да ведь этой тетке лет пятьдесят, – заметила она.

– Прекрати, Ральф! – раздраженно бросила Тиффани, злая на всех на свете. – Ничего я не выброшу. Я это маме отправлю и спрошу, откуда у папочки такие идеи!

– Похоже, твоего папу и в самом деле потянуло на творчество, – ехидно заметила Мелани.

– Плохо дело, – сказал Ральф, когда за Дорой и Тиффани закрылась дверь.

– Да, невесело, – согласился Рики, не представляя, что можно сделать в таких обстоятельствах.

– Ты не понимаешь! – помотал головой Ральф; судя по этому жесту, у него перед глазами до сих пор мельтешила движущаяся картинка. – Они договорились! Наши отцы договорились между собой! Иначе как объяснить, что я сегодня утром получил вот это!

Ральф покопался в сумке и вынул оттуда глянцевый журнал – из тех, какие продаются в кисках на улицах маггловских городов. Судя по обложке, изображающей улыбающуюся на всю челюсть красавицу в красном облегающем платье, журнал рекламировал моду.

– Тут есть что-нибудь неприличное? – поинтересовался Рики, не вполне понимая смысл посылки.

– Нет, конечно, зачем? – опешил Ральф.

– За это могут наложить взыскание, особенно если Филч увидит, – зачем-то проинформировал Эдгар.

– Папа хочет, чтоб я посмотрел, какие бывают красивые девушки, – усмехнулся Джордан. – А я тут прочитал рецепт одной диеты, так мне плохо стало. Тертая репа на завтрак, обед и ужин. Очень мне надо знать, почем нынче чулки на подтяжках! Вот что мы с тобой сделаем…

И, вынув палочку, гриффиндорец одним заклинанием превратил журнал в птичку. Та, как и положено всем вольным созданиям, тут же вылетела в окно.

– И все-таки я не уверен, чтоб ваши родители договорились между собой, – высказал Артур, который, должно быть, был лучше других осведомлен о проблемах Ральфа.

– Может, у них синхронизация мозгов, – предположил Рики.

– Я думал, Тиффани как-то узнала про этот журнал, потому и психует, – признался Ральф.

Тиффани злилась несколько дней, в течение которых дожидалась ответа от матери. Когда он пришел, это, разумеется, мало что изменило. По уверениям миссис Флинт, ее супруг сделал и склеил картинки самостоятельно, но у кого не спрашивая.

– Она просит, чтобы я с ним не ссорилась, – с огорчением сообщила Тиффани.

– Еще бы, как вы оба маме надоели, – фыркнул на нее Генри.

Бурная активность отцов, как всегда до сих пор, оказала на влюбленных обратное воздействие. Ральф задумал пригласить Тиффани на романтическое свидание в Запретном лесу.

– А она согласится? – с сомнением спросила Дора, с которой он догадался посоветоваться по этому поводу. – Тиффани не очень любит всякую экзотику.

– Я же не стану водить ее туда, где страшно, – оскорбился Ральф. – Достаточно просто постоять под сенью деревьев, глядя на замок. Да она дальше идти и не захочет. Она говорила, ей там не понравилось в прошлом году из-за фестралов.

– Наверное, это будет хорошей прогулкой после экзаменов, – согласился Эдгар.

– Разумеется, нет, – нетерпеливо отмахнулся Ральф. – Бесполезно ждать до после экзаменов! Сейчас!

Беседа происходила в штабе как раз в субботу накануне защит, когда Мел Хатингтон тактично нашла себе занятия в другом месте. Гриффиндорец, разумеется, ни на секунду не усомнился в том, что друзья согласны обеспечивать страховку и прикрывать его, если вдруг он кому понадобится. Кроме того, поспешность Ральфа была опревданна с практической точки зрения: накануне утром профессор Дамблдор уехал по делам в Министерство, и существовала высокая вероятность того, что в его отсутствие никто не следит, как перемещаются точки на карте.

Когда в воскресенье стало известно, что директор в школу не вернулся, Джордан еще более укрепился в своем намерении прогуляться с Тиффани в сторону Запретного леса под мантией-невидимкой.

Возможно, хозяйка Морганы и не согласилась бы на авантюру, но как раз накануне вечером она поссорилась с братом.

– Конечно, я создаю ему трудности, – соглашалась она потом, вняв аргументации Доры. – Понимаю, что все дело в папе! Но зачем он мне советует без конца придуриваться?! Как будто дома меня сразу не раскусят, а тогда будет хуже.

С утра Генри, вопреки планам, вывел свою команду на тренировку, хотя в этом году она уже не принесла бы результата – в последнем матче должны были встретиться «Гриффиндор» с «Хуффульпуффом». По опыту зная, что брату и сестре требуется время, чтоб дуться друг на друга, Лео пригласил Тиффани в штаб, где ей довольно скоро надоело, тем более что Дора ушла в библиотеку.

– Ладно, пойдем, погуляем, – согласилась она с Ральфом, – а вечером мой братец, может, станет нормальным, и я с ним поговорю, как с нормальным.

– А мы будем работать в штабе, как будто ничего не происходит, – смиренно вздохнула Селена.

В целом тот факт, что они, будучи старостами, не пресекают подобного рода прогулки, друзей Рики особо не беспокоил. Скоро в комнате прочно установилась атмосфера сонной зубрежки, так что даже серьезный сэр Финеан посчитал ее скученной и куда-то пропал.

Когда в один прекрасный момент до ребят донесся отрывистый звук, похожий на размах крыльев, никто, включая Рики, находящегося на продвинутом уровне прорицаний, не заподозрил, что это – весть, от которой спокойствие улетучится. До тех пор, пока влетевшая в окно белая сова остановилась напротив Рики.

– Похоже, от Джима! – определил Артур. – По-моему, это его сова.

Ребята оторвались от своих дел и лениво проследили за тем, как Рики отвязывает от лапки почту. Гордая птица тут же распушила перья и была такова.

Записка даже не была свернута. Ее содержание без труда схватывалось одним взглядом.

«Дорогой Ричард! – гласила она. – Мы пошли погулять. Пожалуйста, ни в коем случае не рассказывай старостам, что мы ушли. Только, если про нас будут спрашивать, скажи, пусть не волнуются. Мы можем до ночи задержаться. Рози».

Выполнить ее просьбу у Рики не оказалось никакой возможности, да он и не считал себя вправе скрывать от друзей вопиющее нарушение дисциплины. Не прошло и минуты, как каждый, кто присутствовал в штабе, собственными глазами убедился, что первокурсники не собираются успокаиваться.

– Мерлин! – разволновался Эдгар.

– Вот так новость! – осуждающе покачал головой Рики, будучи смущен тем, что друзья косятся на него. Похоже, он переборщил в установлении дипломатических отношений с малявками, которые теперь избрали его для своих противозаконных откровений.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что пергамент склеен вдвое. Когда Рики попытался разлепить листок, у него ничего не вышло. И тут ему в голову кое-что пришло.

– Фините Инкантатем! – произнес парень, и пергамент сразу же развернулся. Более того, оправдал его худшие опасения, поскольку на внутренней стороне тоже виднелись строчки.

«Ну, если ты догадался, то не обижайся, – продолжала Рози. – Мы тоже хотим гулять вне школы, как ты. В Запретном лесу столько классного! Джимми знает потрясающее место, ему еще Хагрид показывал, когда он был маленький. Триста шагов от нашего берега, если идти, как вы с ним ходили, там деревья расступаются». На этом послание заканчивалось.

Некоторые друзья Рики растерялись; другие рассвирепели.

– Надо же, мы столько раз говорили между собой, что нельзя высовываться из школы, а им-то не сказали, – произнес Лео.

– Думаешь, если бы мы предупредили, они бы послушались? Выше вероятность, что милые детки поступили бы наоборот! – логично заключил Дик.

– Ох, найду я их там! – Артур сразу и без колебаний направился к двери.

– Ты что собираешься делать? – окликнул его Дик.

– За ними, конечно! Не пойду к учителям. Если б не Гермиона… Не могу позволить, чтоб ее еще раз поймали! – Артур треснул кулаком по косяку так, что посыпалась штукатурка.

– А если это ловушка? – рискнул все же произнести Рики.

Этого нельзя было не принять в расчет, и все же он сделал над собой усилие, чтобы обратить на себя внимание друзей. То обстоятельство, что он оказался удостоен такой симпатии Рози Гойл, что она доверила ему свое тайну, смущало его. Рики чувствовал, что в глазах друзей это могло бы вызвать нарекания в его адрес, но, похоже, до сих пор никто из них об этом не задумался.

– Где карта? – потребовал Уизли.

Увы, карта более не отображала три из четырех интересующих старост точек. Последняя – Джим Поттер – приблизилась как раз к границе Запретного леса и исчезла за ней.

– Ну вот, – беспомощно произнес Эдгар. – Можно, конечно, про них поспрашивать…

– Замечательная идея! – вскипел Артур. – Моим кузинам и прочим бестолочам опять вкатят взыскание накануне экзаменов!

И он снова направился к двери.

– Подожди! На подходе к лесу тебя остановят, надо взять мантии-невидимки, – резонно высказался Лео.

– Мы пойдем с тобой – на всякий случай, – твердо произнес Эди.

– Тогда нам надо поторопиться. Через полчаса будет темно, – прикинул Дик, бросив оценивающий взгляд на окно. – Когда они, интересно, собрались возвращаться?

– Так неизвестно, сколько они там, – напомнил Рики. – Надеюсь, никто еще не утонул.

– Не говори так! – возмутилась Селена.

Стало неловко. Рики не хотел бы предстать перед ней бесчувственным недалеким болваном.

– Можно, я с вами? – спросил он старост, очень стараясь, чтоб Селена уловила беспокойство в его голосе. – Ты ведь не станешь на нас доносить? – повернулся он к ней.

Селена внимательно поглядела на него.

– Думаю, что не стану, – ответила она серьезно, с еле различимой улыбкой во взгляде.

Пока Рики спускался в подземелья вместе с Лео, состояние его чувств можно было охарактеризовать как нетипичное. Он не назвал бы это дурным предчувствием, и не поручился бы, что его волнение не связано с приближением сессии. Обычно точно так же он чувствовал себя накануне экзаменов.

Вновь собраться членам Клуба удалось только минут через пятнадцать. Артур, позабывший, что Ральф забрал свою мантию, был сильно не в духе оттого, что зря сбегал за ней в гриффиндорскую гостиную.

– Может быть, как-нибудь дать ему знать? – робко предложил Эдгар, придавленный перспективой очередного нарушения правил, целесообразность которого, похоже, была ему не совсем понятна.

– Не будем искать Ральфа, – отрезал Артур. – Времени нет, и вообще нечестно портить вечер приличному человеку из-за всякой мелюзги.

– Зачем ты свою метлу взял? – поинтересовался Рики у Дика.

– Может, придется подниматься в воздух, если в лесу заблудимся, – ответил равенкловец. – Мало ли в какой чаще тайное место Хагрида, да и пауки, опять же.

Эдгар, который, похоже, собирался спросить о том же, что и Рики, и явно не считал, что брать метлу разумно, не нашел, что на это возразить.

Сознание Рики уже прониклось запретностью того, что они собрались совершить: пройти через Запретный лес, отыскать тайное место Хагрида! В принципе, пока им не возбранялось выходить на улицу, и все же он был рад, что в холле никого нет, и никто не видит, как Уизли рывком открывает высокие Главные двери.

Крыльцо освещали красные блики заката. Возле озера, как и следовало ожидать, все еще околачивались школьники.

– Пройдем по берегу. Пожалуй, никто не заметит, там камыш высокий, – предложил Дик.

– Тогда я и Лео пойдем напрямую и подождем вас возле поваленных деревьев, – предложил Артур. – Ричард, ты ведь заколдуешь меня?

– Конечно, заколдую. А что, если это очередная ловушка? – рискнул все же высказаться Рики.

– С такими детками никаких ловушек не надо, – резко произнес гриффиндорец. Когда он исчез, а после него – и Лео, Рики с Диком и Эдгаром ничего не оставалось, как спуститься к воде, насвистывая с невинным видом и притворяясь, будто они любуются красотами природы. В принципе, никому не было до них дела.

К месту встречи те, кто без мантий-невидимок, как ни странно, добрались быстрее. Вообще-то, день был довольно теплый, но здесь, возле воды, Рики вдруг почувствовал, что не зря на нем мантия.

– Может, они уже впереди? – предположил он. – Артур так рвется побеседовать с Гермионой…

– Нет, они без нас бы не ушли, – не усомнился Эди.

– Как получилось, что они опаздывают?

– А ты забыл, как это – ходить через лес в темноте? – ностальгически вздохнул Дик.

Когда-то Рики казалось, что эти воспоминания впечатаны в его память намертво. Но теперь только то, что он и сейчас был в сумеречном лесу, оживляло немного память об их первой прогулке. Впрочем, конечно, продираться сквозь заросли тогда было действительно трудно.

Все эти сучья, заросли, терновник, конечно, оставались в стороне, но зато ребята то и дело поскальзывались. Рики уж предпочел бы идти по берегу, где было светлее, но тогда кто-нибудь мог заметить. Машинально он вынул свою палочку и уже собирался произнести заклинание.

– Не надо светить! Еще засекут! – раздраженно распорядился Артур. Рики легко представлял содержание его мыслей: серьезный разговор со своенравной сестренкой, безусловно, требовал подготовки.

Сумерки опускались на землю подозрительно быстро.

– Мерлин! Год сушат это несчастное болото! Как видно, оно тут насовсем, – пробормотал Эдгар.

Рики не ответил даже мысленно; ему уже приходилось смотреть, куда он встает, ничего даже смутно похожего на просвет в деревьях, обещанных картой, не было. Несколько шагов спустя Дик вдруг остановился, указав просвет.

– Знаете, а ведь я узнаю место, – сказал он. – Разве не отсюда первокурсники каждый год отплывают на лодках?

– Ну наконец-то! – прозвучал на все озеро недовольный голосок Гермионы Уизли.