Ложь за ложь (гет)

— Ледибаг, подожди, серёжки!

— Что?

Адриан зажмуривается — и как раз вовремя. За закрытыми веками он видит лишь оранжеватую вспышку. Ледибаг взвизгивает.

— Я ничего не видел, — заверяет её он. — Всё в порядке. Тайна твоей личности в безопасности.

— Ты правда ничего не видел?

— Клянусь.

Она тяжело вздыхает, и ему представляется, как с неё спадает напряжение и она расслабляется в облегчении.

— Ладно. Хорошо, это ещё не полная катастрофа. Ты больше не под властью Соединительницы Сердец, моей квами всего лишь нужно перекусить, и… — Она сдавленно вскрикивает и хватает его за предплечья, так что он едва не открывает глаза от неожиданности. — Нам надо идти.

— Ч-что?

— Нам надо идти! Соединительница Сердец наступает.

— Но ты в своём гражданском облике. Если…

— Просто унеси меня отсюда, Кот! — Она запрыгивает ему на спину, обвивая его руками и ногами. — Быстро!

Он открывает глаза. На них несутся зачарованные парижане. Позади маячит Соединительница Сердец; она хохочет и повсюду пуляет сверкающими сердечками. Адриан сглатывает, доставая шест.

— Ты ничего не говорила про маленькую армию.

— Кот! Меньше болтовни! Больше дела!

Верно.

* * *

Адриан рассеян. Просто это так странно — нести на спине Ледибаг, а точнее, её вне трансформации. Она так близко: руки обвивают шею, ноги — талию, лицо прижато к плечу. Ни маски, ни пятнистого костюма. Только она.

Его сердце колотится как сумасшедшее.

Он несказанно рад, что она додумалась запрыгнуть к нему на спину. И пускай он никогда бы не предал её доверие, попытавшись на неё взглянуть, намного проще, когда не приходится бороться с этим искушением в принципе. (Хоть ему и совсем не удаётся сохранять ей верность как единственной девушке в своём сердце. Чувство вины скручивает его внутренности в узел каждый раз, когда он вспоминает, как сильно ему хотелось поцеловать Маринетт на берегу Сены).

— У нас проблема, — раздаётся тоненький голосок у него над ухом.

Он вздрагивает и с трудом удерживает себя, чтобы не оглянуться.

— Кто это?

— Это моя квами. — Ледибаг слегка поворачивается. — Что случилось, Тикки?

— Печенья нет.

— Что? Но я готова поклясться, что пополняла запас сегодня.

— Боюсь, что нет.

Адриан откашливается.

— Эм, а почему, собственно, отсутствие печенья — это плохо? То есть, я согласен, что печенье — это всегда хорошо, но…

— Моя квами не может восстановить силы.

Ох.

Да, это плохо.

Тикки говорит, что они должны найти ей что-нибудь сладенькое: лучше всего печенье или макарун.

— Маринетт живёт неподалёку отсюда, — замечает Адриан. — Её родители — пекари, так что…

— Нет! — вопит Ледибаг, сдавливая его шею, словно питон.

— Л-Ледибаг, — хрипит он. — Не могу дышать.

— Прости. — Она ослабляет свой удушающий захват. — Мне просто, эм, кажется, что это плохая идея. У Соединительницы Сердец явно зуб на Маринетт. Ты же не хочешь втянуть в это ещё и её родителей, верно?

Вернее не бывает.

Тикки напоминает, что ей всё ещё необходимо поесть, иначе Ледибаг не сможет трансформироваться. К несчастью, это не так просто, как кажется, учитывая, что Соединительница Сердец и её зачарованная армия следуют за ними по пятам. Останавливаться или разделяться рискованно, особенно когда Ледибаг настолько уязвима.

— Эм, Тикки? — окликает квами Адриан.

— Да, Кот Нуар?

— А это обязательно должно быть что-нибудь сладкое?

— Сладкое мне нравится больше. А что?

— У меня в кармане есть сыр.

— Сыр, — повторяет Тикки тоном глубочайшего отвращения.

Он смеётся.

— Понимаю. Не могу назвать поклонником и себя, однако мой квами отказывается есть что-либо кроме, поэтому мне приходится повсюду таскать его с собой.

Тикки что-то бормочет насчёт ужасных вкусовых предпочтений Плагга. И всё же она с неохотой признаёт, что что-либо съедобное пойдёт — сладкое просто придаёт ей больше энергии.

— Значит, решено, — говорит он. — Погодите минутку, я найду, где спрятаться, и быстренько детрансформируюсь, чтобы дать тебе сыр.

— Спасибо, — произносит Ледибаг и, подавшись вперёд, целует его в щёку. — Ты настоящий спаситель.

Его лицо заливает румянец.

— В-всегда пожалуйста. Ты же знаешь, что я никогда не брошу вас с Тикки в беде.

Она крепче прижимается к его спине.

— Да, знаю.

Его глаза округляются, и он едва не спотыкается, готовясь к очередному прыжку. И чего это вдруг она стала такой ласковой? Она никогда себя так не ведёт. Уж точно не с ним. Только если прикидывается, чтобы отвлечь акуму или…

Аа, сыр. Думай о сыре!

* * *

В конце концов они укрываются в одиночном общественном туалете. Локация оставляет желать лучшего, но, по крайней мере, на двери есть замок, и никто (насколько ему известно) не видел, как они туда входили. В кабинке не так уж много места, так что его спина оказывается прижата к её спине, и он старается побороть странное ощущение дежавю. Сейчас не время думать о Маринетт и фотосессии.

— Не волнуйся, — говорит Ледибаг. — Я не стану смотреть.

— Я знаю. Я доверяю тебе.

По правде говоря, не было нужды это даже озвучивать. Они через слишком многое вместе прошли, чтобы не верить, что тайна их личностей в полной безопасности.

Тикки подлетает к нему, ободряюще улыбаясь.

— Давай.

— Снимаю трансформацию.

Магия спадает в отсвете зелёных искр, являя его внешнему миру. Он скорее чувствует, нежели слышит, как Ледибаг резко вдыхает. Сейчас они стоят спина к спине, не отделённые ни масками, ни костюмами. Это кажется до странного личным.

— Наконец-то, — начинает Плагг, потягиваясь. — Мне уже надоело… Тикки! — Он замирает, огромными зелёными глазами оглядывая кабинку и тех, кто в ней находится. — Ясное дело. Стоит мне только прикорнуть, устав выслушивать болтовню этих влюблённых идиотов…

— Ч-что? — взвизгивает Ледибаг. — Что ты такое говоришь?

— …и происходит что-то по-настоящему интересное. Ну ладненько, Сахарок, что я пропустил?

— Может, тебе стоило быть повнимательнее, — отрезает Тикки.

Адриан улыбается ей, доставая спрятанный в кармане кусочек сыра, и протягивает его Тикки.

Плагг сдавленно вскрикивает.

— Мой камамбер! — Он подлетает и выхватывает сыр у Адриана из рук. — Что это вы делаете с моим драгоценным камамбером?

— О, да хватит уже так драматизировать, — отчитывает его Тикки. — Мне нужно восстановить силы.

— Но ты ведь не оценишь его по достоинству! Тебе наплевать на его божественный мягкий центр. На то, как он тает на языке, и на пикантный сырный аромат.

— Ты прав. Я бы с большим удовольствием съела что угодно, кроме этой вонючей пародии на еду.

У Плагга отвисает челюсть.

— Извинись!

— Я не собираюсь перед тобой извиняться.

— Не передо мной. Перед камамбером.

Тикки выгибает бровь.

— Перед твоим мерзким сыром я извиняться тоже не буду.

Спина Ледибаг начинает трястись. Он думает, не разозлилась ли она, но потом из неё вырывается смешок, а затем ещё и ещё один. Её смех заразителен. Вскоре и он присоединяется к ней.

— Н-не волнуйся, Плагг, — произносит Ледибаг, стараясь не смеяться. — Не сомневаюсь, что Кот Нуар до отвала накормит тебя камамбером, когда всё это закончится.

— Она права, — соглашается Адриан. — Незачем жадничать. У тебя дома камамбера целый мини-холодильник.

Плагг надменно фыркает.

— Это дело принципа.

— О, да хватит уже! — закатывает глаза Тикки. — Давай сюда сыр.

— Но…

— Давай сюда сыр!

Плагг вздыхает, с преувеличенным страданием отдавая ей кусок вонючего камамбера. Тикки запихивает его в рот. (И на её лице отражается вся гамма отвращения, пока она его жуёт). Это совершенно не умиротворяет Плагга, который смотрит на неё с таким видом, словно она только что на его глазах зверски убила его первенца. Доев, Тикки улетает на сторону Ледибаг, исчезая из поля зрения Адриана.

Ледибаг берёт его за руку. Он вздрагивает от неожиданного прикосновения кожи к коже, и его пульс учащается.

— Готов? — спрашивает она.

— Ты же знаешь, что да.

Они синхронно перевоплощаются.

Она улыбается ему, когда они поворачиваются друг к другу лицом, и его внутренности устраивают настоящие американские горки, чередуя взлёты и падения. (Потому что она смотрит на него с таким неприкрытым теплом и выражение её лица идентично ласковым улыбкам Маринетт, а то обстоятельство, что он в принципе думает о Маринетт, когда его леди оказывает ему знаки внимания, только доказывает, что он самый ужасный человек на планете. Такой ветреный. Такой неверный. Соединительница Сердец ошиблась, когда разозлилась на Маринетт, потому что это он разрывается между двумя девушками, это он в смятении и замешательстве).

— Пойдём, — говорит Ледибаг.

Он выдавливает нечто неопределённое и следом за ней выходит из кабинки.

* * *

Соединительница Сердец не желает признавать поражение. Даже после того, как они изгоняют акуму, девушка продолжает настаивать, что она была бы куда лучшей подружкой Коту, нежели Маринетт Дюпэн-Чэн. Этот разговор неловок и неприятен, особенно принимая во внимание, что она практически вешается на него. (Не говоря уже о том, что ей по виду лет восемнадцать, а может даже и немного за двадцать).

— Прости, — говорит он, стараясь хоть немного от неё отгородиться. — Мне правда… правда пора.

Возможно, сбегая он поступает как трус, но у него по телу бегут мурашки, и он не знает, как действовать в таких ситуациях, чтобы не расстроить её ещё сильнее и не подвергнуть себя ещё большему стрессу. (У Адриана Агреста для избегания подобных происшествий есть телохранитель. Чего нельзя сказать о Коте Нуаре).

Ледибаг догоняет его, когда он уже оказывается на крыше. Звук его имени, слетевший с её губ, останавливает его.

— Эй. — Она касается его руки. — Всё нормально?

Он выдавливает из себя улыбку.

— Да-да. Цена популярности и всё такое. Да и кто может их винить, когда я выгляжу так? — Он наигранно выделывается.

— Кот.

Его улыбка лишь едва заметно опадает.

— Всё в порядке. Я просто не ожидал, ну, понимаешь, такого напора. К тому же, мне правда нужно к Маринетт.

— О. Разумеется.

Он отдаёт ей честь и готовится к прыжку.

— Подожди.

— Что такое? — Он вновь оборачивается к ней лицом.

Её руки обвиваются вокруг него. Он моргает, слишком ошарашенный, чтобы обнять её в ответ.

— Спасибо за то, что ты сегодня для меня сделал, — шепчет она, прижимаясь к нему ещё ближе и пряча лицо у него на груди.

Его сердце колотится с такой силой, что он уверен, что она его слышит.

— Для этого и нужны напарники, верно?

Она сжимает его ещё разок и отстраняется. (И у неё на лице снова эта ласковая улыбка, та самая, что напоминает ему о другой девушке с веснушчатыми щеками, которой каким-то образом удалось поселиться у него в сердце).

— Удачи, котёнок.

— Да. И тебе.

Они расходятся в разные стороны. У него всё ещё тяжело на сердце, когда он вновь встречает Маринетт.