Смерть и солнце (джен)

— Лорд Дарнторн — просто предатель и неблагодарная свинья, — донеслось из-за дверей ближайшего скриптория. Судя по голосу, говорил Мирто Миэльвитт.

Льюберт почувствовал уже знакомый холодок под ложечкой. Найдет ли он сегодня хоть одно тихое место, где не обсуждали бы его отца?!

— Другой бы радовался, что Валларикс его пощадил, а этот..... — тут рыжий лаконец выразился так, что Льюс в своем укрытии едва не подскочил, — ...воспользовался первой же оказией, чтобы затеять новый бунт.

— Ну, строго между нами, Валларикс и сам хорош, — лениво сказал князь Рейхан, как будто обсуждение поступков Императора было обыденнейшим делом, а не возмутительной крамолой. — Безусловно, это очень благородно, и так далее, но, если уж на то пошло, нужно было еще шесть лет назад казнить Дарнторна, а не отправлять его в изгнание, чтобы он мог опять пуститься во все тяжкие. Вы слышали, что эта мразь творит в Бейн-Арилле?.. — Сквозь щель в двери Дарнторн прекрасно увидел, как кивают Лэр и Миэльвитт. "Дан-Энрикс", наклонившийся над листом бумаги, притворялся, что полностью поглощен работой, хотя Льюберт был уверен, что южанин слышит все, что говорят в скриптории.

Как говорится, на ловца и зверь бежит.

"Давай, Пастух, — мысленно подбодрил его Дарнторн, чувствуя, что его почти физически мутит от нетерпения. — Не скромничай! Ужасно интересно знать, что ты об этом думаешь..."

Словно в ответ на его просьбу, князь Рейхан встряхнул соседа за плечо.

— Эй, Рикс, ты, часом, не уснул? Мы обсуждаем Сервелльда Дарнторна.

Поняв, что отмолчаться не удастся, энониец прекратил писать и поднял голову, задумчиво откинув волосы со лба.

— По-моему, наместнику не следовало подводить войска к Бейн-Ариллю, — заметил он. — Дарнторн сейчас похож на крысу, загнанную в угол. В его положении...

Дальше Льюберт не слушал. Он рывком открыл дверь аулариума и вошел. Краем глаза Льюс увидел насмешливую улыбку на лице Рейхана и сообразил, что князь отлично знал, что он стоит за дверью. Для других лаконцев появление Дарнторна стало полной неожиданностью. Лэр набычился, как будто бы прикидывал, не стоит ли вытолкать его вон. Но сейчас все это не имело ни малейшего значения. Важен был только Рикс, а он при виде Льюса тут же опустил глаза — должно быть, догадался, что тот слышал их беседу, и теперь жалел об этом. Это взбеленило Дарнторна даже сильнее, чем открытая враждебность остальных.

— Мне померещилось, или ты только что назвал моего отца крысой? — спросил Дарнторн, впившись в своего вечного противника глазами.

— Подслушивать под дверью некрасиво, Льюберт, — почти ласково заметил князь Рейхан, глядя на Дарнторна с насмешливым прищуром и как будто невзначай положив руку на эфес кинжала. — Но если тебя интересует мое мнение, то я склонен согласиться с Мирто. Твой отец не крыса, а свинья.

— Да прекрати, Афейн! — сердито сказал Крикс. — Послушай, Льюберт...

— Я уже достаточно наслушался. Я тебя вызываю. Закрой рот, Рейхан! — рявкнул Дарнторн, заметив, что князь собирается что-то сказать. — Тебя я тоже готов удостоить поединком, но потом. В порядке очередности.

На несколько секунд в скриптории повисла тишина. К радости Льюберта, южанин побледнел и отложил перо, которое до этого вертел в руках.

— Я не буду с тобой драться, — чуть помедлив, сказал Крикс.

— Нет, будешь!

— Хорошо, — кивнул "дан-Энрикс" с таким видом, словно успокаивал взбесившуюся лошадь или, того хуже, избалованного первогодка. — Только после окончания Лакона.

— Нет. Теперь! Сегодня же! — выкрикнул Льюберт, стиснув кулаки.

— Но слушай, Льюс... Это ты меня вызвал — значит, время, род оружия и место выбираю я, — слегка обескураженно напомнил Крикс.

— Оставь это для Ордена, Пастух. Ты меня оскорбил, и я не собираюсь ждать до окончания Лакона. Если не станешь драться, я тебя убью. При первой же возможности, может быть, в городе, а может, прямо в Академии. Так что решай, что ты предпочитаешь: поединок или нож под ребра.

Энониец недоверчиво смотрел на Льюберта, как будто бы пытаясь угадать, стоит ли относиться к его обещаниям серьезно. Но, должно быть, перекошенное лицо Дарнторна достаточно красноречиво свидетельствовало о том, что он действительно готов осуществить свою угрозу, потому что Крикс внезапно сдался.

— Хорошо, пусть будет поединок. Завтра, на рассвете, Малая турнирная площадка. Будем драться пешими и на мечах. Доволен?..

— В целом — да, — ответил Льюберт. — А теперь поклянись, что не пойдешь рассказывать об этом мастерам или своему сэру Ирему. И пусть твои дружки пообещают то же самое. Если, конечно, мы считаем, что им можно верить на слово.

— Мирто, Юлиан, как вы смотрите на то, чтобы спустить Дарнторна с лестницы прямо сейчас?.. — с изысканной любезностью осведомился князь Рейхан.

— Давно бы так, — заметил Юлиан, легко соскакивая с подоконника.

— Хватит! — повысил голос Крикс. — Афейн... достаточно. Пожалуйста, пообещайте ничего не говорить об этом поединке.

Юлиан поморщился.

— Ты что, действительно решил с ним драться? Много чести.

— Даже слишком! Твой приятель будет первым пастухом, который скрестит меч с Дарнторном, — огрызнулся Льюберт.

Раздосадованный энониец звучно хлопнул по столу ладонью.

— Льюберт, Юлиан! Это, в конце концов, невыносимо. Я ручаюсь, что никто не станет сообщать наставникам об этом деле. А теперь... — Крикс встал. — Если не возражаешь, я пройдусь с тобой. Нам еще надо обсудить детали поединка.

— Нечего тут обсуждать, — буркнул Дарнторн, злясь на себя за то, что сразу же не отказался от идеи Крикса наотрез. Он успел заметить разочарование, мелькнувшее в глазах Рейхана, и сообразил, что князь намеревался выйти вместе с ним. Льюберт смутно припоминал чьи-то слова о том, что старые знакомые, а может, дальняя родня Афейна находилось в Кир-Кайдэ, когда его заняли мятежники. Теперь князь считал, что он имеет право первым свести счеты с сыном Дарнторна. Не приходилось сомневаться, что, будь у него подобная возможность, он бы с удовольствием перехватил у друга право поединка.

Очевидно, энониец понял это даже раньше Льюберта, поэтому решил предотвратить неизбежную стычку самым простым способом — сопроводив Дарнторна до ворот. Было невыносимо снова ощущать себя обязанным проклятому южанину.

Словно в насмешку, Крикс шел по залитому абрикосово-закатным солнцем парку молча, глубоко задумавшись.

— Ты, кажется, намеревался обсуждать какие-то детали? — мрачно спросил Льюберт. Энониец удивленно обернулся.

— Что?.. Ах, это. Нет, какие там детали. Место и оружие мы уже выбрали, свидетели... ну, думаю, свидетели найдутся, — неуклюже скомкал свою мысль "дан-Энрикс", вспомнив, что, помимо Грейда, у его противника нет в Академии ни одного сторонника, а по общеизвестным правилам свидетелей должно быть минимум по двое с каждой стороны. — Думаю, обсуждать тут нечего, и так все ясно.

— Значит, ясно? — вспыхнул Льюберт. — Так какого Хегга ты за мною тащишься?! Боишься, что твои дружки до завтра не дотерпят?

— Прекращай истерику, Дарнторн, — устало сказал Крикс. — Я просто...

Договорить южанин не успел. Льюберт ударил его по лицу, неловко, почти без замаха. Энониец отшатнулся.

"А ведь у меня действительно истерика" — трезво подумал Льюберт, глядя, как его противник вытирает губы тыльной стороной ладони. Крови почти не было, если не брать в расчет одну, едва сочившуюся ссадину. Дарнторн ощутил прилив внезапного стыда за свою выходку. Видимо, он даже не успел решить, что хочет сделать — то ли ударить "дан-Энрикса", то ли просто дать ему пощечину, так что в итоге получилось нечто среднее.

В довершение всех бед Льюберт увидел, что в их сторону идет наставник Вардос, только что свернувший с боковой аллеи, и, судя по выражению его лица, успевший кое-что заметить.

— Дарнторн, Рикс, потрудитесь объяснить, что только что произошло, — брезгливо сказал глава Академии, остановившись в нескольких шагах от них.

— Ничего особенного, мастер, — мертвым голосом ответил Крикс. — Я попросил Дарнторна показать мне отвлекающий удар, который он использовал вчера на тренировке. Льюберт согласился... А я оказался так неловок, что не успел уклониться. Вот и все.

"Что он несет? — хмуро подумал Льюс. — Надо быть полным дураком, чтобы купиться на такое объяснение".

— Так значит, драки не было? — шелковым голосом переспросил наставник.

— Конечно, нет. Какие здесь могут быть драки, мастер... — вздохнул Крикс.

— Рад это слышать. Значит, вам будет гораздо проще вместе вымыть Южное крыло.

— Все целиком? — переспросил "дан-Энрикс", явно ошарашенный такой идеей.

— Именно, — безжалостно подтвердил Вардос. — Если поторопитесь, к полуночи наверняка закончите. И тогда не придется назначать вам новое взыскание за шум после тушения огней.

Льюберт почувствовал, что его сейчас просто стошнит от подхалимской вежливости Рикса и холодного самодовольства Вардоса.

— Знаете что, наставник?.. — сказал Дарнторн осипшим от досады голосом. — Пожалуй, с меня хватит вас и вашей вшивой Академии. Я ухожу. Можете помыкать другими идиотами.

Лицо "дан-Энрикса" заметно вытянулось, и Дарнторн довольно ухмыльнулся. Видимо, до Пастуха еще не полностью дошло, что им обоим уже нечего терять, иначе он не удивлялся бы, почему Льюберт так свободно разговаривает с ментором.

Льюс сделал шаг к воротам, но наставник поймал его за рукав и удержал на месте. Самое обидное, что это удалось ему без всякого усилия. Льюс скрепя сердце должен был признать, что Нытопырь по-прежнему очень силен.

— Если вы приняли решение покинуть Академию, Дарнторн, то это ваше право. Можете идти на все четыре стороны — но только после того, как выполните мое распоряжение, — сказал наставник совершенно равнодушно.

Этот тон мгновенно вывел Льюса из себя.

— Пустите руку, мастер! Хегга с два я стану отскребать ваши дурацкие полы... Я больше не намерен здесь учиться, значит, вы не вправе мне указывать. Идите и командуйте теми болванами, которые вам это позволяют.

Вардос выразительно приподнял брови, отчего пересекавший его лицо шрам нелепо изогнулся.

— Ведите себя потише, юноша. Раз вы бросаете Лакон, то правила насчет того, как мастера должны вести себя с учениками, на вас больше не распространяются. А это значит, что сейчас вы для меня просто очередной сопляк, который возомнил, что уже может разговаривать со мной на равных. Так что, для своей же пользы, выбирайте выражения, мейер Дарнторн. Вы меня поняли?..

Пальцы наставника впивались в его руку, словно гвозди. Льюс похолодел, сообразив, в какое положение он сам себя поставил. А Мастер-со-шрамом между тем невозмутимо продолжал:

— На территории Лакона могут находиться только менторы и их ученики. Для остальных назначены приемные часы и существует комната для посетителей. Так что решайте: либо вы прямо сейчас идете выполнять мое распоряжение и сохраняете хотя бы видимость достоинства, либо я прикажу вышвырнуть вас за ворота. Я уверен, большинство наших учеников будут в восторге. Вас здесь почему-то сильно невзлюбили.

Льюберт ощутил, что дышит ртом, как рыба, выброшенная на берег из воды.

— Не смейте намекать на моего отца, наставник!.. — просипел он.

— Не разыгрывайте оскорбленное достоинство, Дарнторн. Я, кажется, не называл имени лорда Сервелльда, — отрезал Вардос. — Да и почему вы, собственно, решили, что в Лаконе вас не любят из-за вашего отца?.. Мне представляется, что после ваших подвигов в Каларии вы вправе приписать эту заслугу исключительно себе.

Дарнторн помимо воли опустил глаза. Калария... опять Калария! Сколько еще ему будут напоминать об этом — раз за разом, раз за разом, словно людям больше не о чем поговорить...

— Наставник! — предостерегающе воскликнул Крикс. Глава Лакона мельком посмотрел на энонийца и брезгливо поджал губы.

— Кажется, ваш... друг со мной не согласен. Можете обсудить это, пока будете приводить в порядок Южное крыло. Вы ведь не бросите мейера Рикса заниматься этим в одиночку?

— Нет, наставник, — процедил Дарнторн.

— Ну и прекрасно. Где взять тряпку вы, надеюсь, помните.

— На что ты там уставился? — зло спросил Льюберт. — Я что, должен один работать за двоих, пока ты тут ворон считаешь?..

— Иду, — ответил Крикс, не отрывая глаз от фрески. Золотоволосый альд протягивал стоявшему перед ним мужчине меч, лезвие которого окутывало серебристое сияние. Картина явно была очень старой, может быть, такой же старой, как и сам Лакон, но краски до сих пор не потускнели.

Льюберт бросил тряпку на пол и демонстративно выпрямился.

— Хорошо, давай разглядывать картинки. Я, во всяком случае, не стану больше вкалывать, пока ты там торчишь.

Крикс искоса взглянул на Льюберта, вздохнул и взял ведро.

Все-таки иногда Дарнторн вел себя так, словно ему по-прежнему одиннадцать. Хотя, пожалуй, в чем-то он был прав. Если они не собирались ночевать на галерее, следовало бы поторопиться.

Сев на корточки, южанин выжал тряпку и с отвращением посмотрел на мокрые разводы на полу.

— Скажи, тебе это не кажется нелепым?.. — спросил он.

— Что именно, Пастух? — резко ответил Льюберт.

"Дан-Энрикс" тяжело вздохнул.

— Да все. Сейчас мы вместе отрабатываем какое-то дурацкое взыскание, а завтра утром будем драться насмерть.

— А, понимаю. Да, ты прав, — ответил Льюберт.

Крикс едва не уронил в ведро почти сухую тряпку. Чуть ли не впервые за все время их знакомства Льюберт в чем-то согласился с ним, да еще вслух.

Так, может, все-таки не поздно что-нибудь исправить?...

— Ты сам видел, мастера считают нас детьми, — заметил Льюберт с отвращением. — С их точки зрения, мы сопляки, которых нужно учить уму разуму и тыкать носом в каждую ошибку, как котят. Случалось, наши сверстники командовали армиями, а мы тут моем пол и трем песком котлы, будто прислуга. Ну да ничего. Сам понимаешь, после завтрашнего поединка все это так или иначе кончится. Проиграешь или выиграешь — учебе все равно конец. За незаконный поединок выгонят, как пить дать. А уж за убийство — Адельстан или изгнание, смотря как повезет. Но, конечно, это лучше, чем подохнуть, — криво ухмыльнулся он. — Как полагаешь, Рикс?

— Никак, — угрюмо сказал Крикс. Надежда, что Дарнторн поймет его, развеялась как дым. — Только учти, что я не собираюсь тебя убивать.

Глаза Дарнторна яростно сверкнули.

— Ну, значит, это я тебя убью. Я не шучу, понятно? Можешь сколько влезет притворяться миротворцем, эти штучки не пройдут. Я знаю, в чем тут дело: хочешь отвертеться и сорвать наш поединок?! Не получится!

— Ори погромче, — хмуро посоветовал "дан-Энрикс". — Тогда сам его сорвешь. Наставники услышат, как ты тут вопишь о поединках, нас посадят в карцер, и тогда будешь давиться своей желчью на обед, на завтрак и на ужин, потому что ничего другого все равно не будет.

Крикс почти надеялся на ссору. Может быть, даже на драку. Как в то время, когда выяснение отношений между ними грозило каждому разве что парой ссадин и суровым нагоняем от Наставника.

Вот только Льюберт ссориться не пожелал. Он отвернулся и стал ожесточенно тереть пол у парапета.

Несколько секунд понаблюдав за ним, Крикс тоже неохотно взялся за работу.

И младшие, и даже старшие ученики давно успели разойтись по спальням. Если учесть, что приглашенные на бой свидетели должны были зайти за ними в башню за час до общего подъема, разумнее всего было бы вовсе не ложиться. Крикс мыл пол и думал, что из-за дурацкой отработки им обоим нипочем не выспаться.

О чем думал Льюберт, оставалось неизвестным.

Выйдя, наконец, на улицу, Дарнторн направился к воротам. Крикс последовал за ним.

— Ты что, собрался провожать меня домой? — сердито буркнул Льюберт. — Твоя башня в противоположной стороне.

— Я не иду в Рейнсторн. У меня дело во дворце.

— Ах, да... — хмыкнул Дарнторн. — Давно хотел спросить: а Марк Этайн, он что, стоит на стреме, пока вы с принцессой наставляете рога Атталу Аггертейлу?

— Что?! — потрясенно выдохнул "дан-Энрикс".

— Чего ты на меня уставился, Пастух? — мрачно спросил Дарнторн. — Ты что, действительно считал, что все вокруг слепые? Если хочешь знать, о ваших шашнях с дочерью Валларикса знает весь Лакон!

Вот оно что, — подумал Крикс, похолодев.

— Заткнись, Дарнторн... если не хочешь, чтобы я действительно тебя убил, — процедил он. Но прозвучало это не особенно внушительно. Крикс знал, что сплетникам порядком надоело обсуждать его связь с Лейдой Гефэйр, так что со временем они попробуют придумать что-то еще более скандальное, но он не думал, что кому-то хватит наглости коснуться его давней дружбы с дочерью Валларикса. Да и идея, будто королевский секретарь помогает им тайком встречаться во дворце, была не так уж безобидна. Крикса вряд ли смогут в чем-то уличить, но Марк — совсем другое дело... Если эти слухи так распространились по Лакону, что о них стало известно даже Льюберту, подвергнутому окончательному остракизму — значит, дело в самом деле дрянь. Надо предупредить Элиссив, чтобы они с Марком были осторожнее.

Это было тем проще, что он так и так намеревался разыскать Этайна по совсем другому делу.

Во дворец лаконца пропустили беспрепятственно, даже не спрашивая, зачем он пришел. Никто не сомневался, что южанин ищет своего сеньора, находившегося на праздничном пиру в честь островных послов. На самом деле коадъютор был последним человеком, которого хотел бы сейчас увидеть Крикс. Сэр Ирем знал его достаточно давно, чтобы сразу почувствовать, что с ним что-то не так. А объяснять ему, в чем дело, энонийцу совершенно не хотелось.

Оказавшись во дворце и убедившись, что за ним не наблюдает кто-нибудь из слишком любопытных слуг, Крикс целеустремленно направился на второй этаж, к покоям дочери правителя. Благодаря частым визитам к Лисси он прекрасно разбирался в здешних переходах.

Крикс осторожно приоткрыл тяжелую резную дверь. Если бы в аулариум вошел кто-то другой, не знающий, куда смотреть, он бы наверняка решил, что в полутемной комнате никого нет. Но Крикс сразу увидел силуэты, едва различимые в оконной нише. Вероятно, Лисси с Марком любовались звездами, когда еле слышно скрипнувшая дверь и просочившийся из коридора свет заставили их обернуться. Ниша была тесной, и, чтобы хоть как-то поместиться в ней, два человека вынуждены были сесть так близко, что в колеблющемся полумраке могли показаться одним многоруким, двухголовым существом. Наверное, поэтому они и выбрали этот подоконник, игнорируя удобные резные кресла и лежавшие на них подушки.

— Все в порядке, это я, — тихо сказал "дан-Энрикс", притворив за собой дверь.

— Ф-фу, как же ты нас напугал! — вздохнула Лисси с явным облегчением.

Лаконцу сразу вспомнились слова Дарнторна. Несомненно, у Элиссив были все причины беспокоиться.

— Что-нибудь случилось? Ты какой-то взвинченный, — заметил Марк.

— Случилось. Завтра... то есть, собственно, уже сегодня утром я дерусь с Дарнторном. Он, видите ли, меня вызвал! — поделился Крикс.

— Так я и знал, что он выкинет что-нибудь подобное, — мрачно сказал Этайн.

— Ну да. Эта история с его отцом, да еще травля в Академии... Что-то давно должно было случиться. Я только не ожидал, что Льюс будет настаивать на поединке. Это так нелепо, что уже попахивает фарсом. Если бы я не пообещал ему, что ничего не расскажу наставникам и сэру Ирему...

— А ты пообещал? — спросила Элиссив тоном, в котором легко угадывалось "Ну ты и дурак!". Это задело бы "дан-Энрикса", не будь его мысли заняты гораздо более серьезными вещами.

— У меня не было выбора, — кратко ответил он. — Льюс заявил, что, если я не соглашусь с ним драться, он при первой же возможности пырнет меня ножом. Мне это как-то не особенно понравилось.

Глаза принцессы округлились.

— Он настолько тебя ненавидит?

— А Хегг его знает, — отозвался Крикс с прорвавшейся досадой. — Иногда мне кажется, что он гораздо больше ненавидит самого себя. Этот дурацкий вызов — худшее, что можно было сделать в его положении. Если он победит, его посадят в Адельстан и лишат титула. Но у него не так уж много шансов победить. А драться он желает непременно насмерть.

— И ты действительно его убьешь?..

— Если у меня будет выбор — нет. Но это не так просто, как ты думаешь. Я наблюдал за Льюсом на последней тренировке, когда он стоял с Декарром. Я фехтую лучше их обоих. Если бы дело было в том, чтобы убить Дарнторна, это бы не представляло больших затруднений. Но играть с Дарнторном в поддавки — совсем другое дело. В общем, я боюсь, что это может плохо кончиться для нас обоих. И это еще одна причина, по которой я пришел сюда. Я хотел попросить тебя присутствовать при поединке, Марк.

— Ты просишь меня быть твоим свидетелем?

— Почти. Но только не моим, — вздохнул "дан-Энрикс". — У меня уже есть два свидетеля — Юлиан Лэр и князь Рейхан. А у Дарнторна — только Грейд. Ему нужен еще один свидетель. Я решил, что попрошу кого-нибудь из наших.

Маркий приподнял бровь.

— И ради этого ты разыскал меня? Сходил бы к Миэльвитту или к Лен-Деннору.

— Ты же знаешь, они никогда не согласятся.

— А я, значит, соглашусь?.. Может быть, ты забыл, но у меня причин любить Дарнторна еще меньше, чем у Мирто.

Крикс нахмурился.

— Марк, нам ведь уже не по двенадцать лет. Неужели из-за каких-то детских глупостей мы должны теперь вести себя, как идиоты?..

— Если хочешь мое мнение, то это ты ведешь себя, как идиот. Спроси хоть у Дарнторна, что он думает по поводу твоих поступков.

— Марк, пожалуйста! Мне правда больше не к кому пойти.

Марк недовольно смотрел в сторону, гадая про себя, с чего южанин взял, что достаточно сказать "пожалуйста", и собеседник должен будет сделать над собой усилие и выполнить его бессмысленную просьбу.

— Ладно, — процедил Этайн в конце концов. — Мне что, прямо сейчас идти с тобой?..

— Необязательно, — "дан-Энрикс" с облегчением вздохнул. — До поединка еще несколько часов. К четвертой страже будь на Малой тренировочной площадке вместе с Грейдом.

— Хорошо, — сварливо отозвался Марк.

— Спасибо. Тогда я пойду, попробую чуть-чуть поспать. Встретимся утром, — подытожил Крикс.

Когда южанин снова оказался в скупо освещенном коридоре, от усталости уже кружилась голова. Пару мгновений он даже всерьез раздумывал над тем, не стоит ли ему пробраться в гостевые спальни и упасть на первую попавшуюся кровать, не тратя времени на возвращение в Лакон. Во дворце по случаю праздника было столько посторонних, что еще одного человека могли просто не заметить. Ну, а в самом крайнем случае он всегда мог отговориться тем, что устал дожидаться сэра Ирема... Вспомнив про пир в честь Атталидов, Крикс проглотил слюну. Проведя день в Лаконе, он не ужинал и не обедал. В Ордене в эту весну кормили относительно неплохо, во всяком случае, многие горожане позавидовали бы их трапезам, обычно состоящим из мясной похлебки и бобов. Но именно из-за того, что в качестве оруженосца коадъютора он числился в гвардии, Крикс не считал возможным есть еще и в Академии. Большинство его друзей сильно осунулись за эту зиму, а у некоторых новичков, которых Крикс встречал в Лаконе, вид был пугающе болезненным и бледным. Энониец спрашивал себя — всегда ли эта малышня была такой худой и низкорослой, или первогодки просто-напросто недоедают? После таких мыслей он не мог переступить порог лаконской трапезной и взять лишнюю порцию. Так что сегодня вся его еда ограничилась куском хлеба с сыром и глотком оремиса на завтрак. При одном воспоминании об этом в животе довольно громко заурчало.

"Нашел время думать о еде" — подумал Крикс. Завтра в это же время его, может быть, уже убьют, а он переживает, что не ужинал!

Мысли южанина оборвал ленивый голос лорда Ирема.

— Кого я вижу... Крикс "дан-Энрикс".

Крикс обернулся, ошеломленный тем, что рыцарь назвал его лаконским прозвищем.

Коадъютор стоял у колонны, небрежно опираясь на нее плечом и скрестив руки на груди. Свет факела падал только на одну сторону его фигуры, в то время как другая оставалась в густой тени. Крикс подумал, что его сеньор в эту минуту здорово напоминает знаменитые двуцветные гравюры Дель Герада, нарисованные алыми и черными чернилами.

"Дан-Энрикс" порадовался, что успел отойти довольно далеко от комнат Лисси.

— Что ты здесь делаешь? — осведомился рыцарь.

Не будь голова Крикса занята завтрашним поединком, он бы позаботился о том, чтобы заранее придумать парочку правдоподобных объяснений как раз для такого случая, но сейчас пришлось ответить первое, что пришло в голову.

— Я искал вас, мессер.

Ирем насмешливо поморщился.

— Ну конечно. Ты искал меня — и именно поэтому вместо того, чтобы прийти в зал Тысячи колонн, шатаешься по темным коридорам. Видимо, я так и не сумел внушить тебе главного правила по поводу вранья.

— "Рыцарю не пристало лгать"? — предположил "дан-Энрикс".

— Нет, другого. "Не умеешь — не берись".

Крикс против воли рассмеялся. Его сюзерен вздохнул, показывая, что нотация окончена.

— Ну ладно, Рикс. Будем считать, что ты меня нашел. А я, со свойственной мне черствостью, лишил тебя возможности повеселиться на пиру и сразу же забрал тебя с собой, — лорд Ирем отделился от колонны и внезапно фамильярно приобнял южанина за плечи. Должно быть, настроение у каларийца было просто превосходным.

Пройдя несколько шагов, Крикс с удивлением почувствовал, что рука коадъютора давит на его плечо значительно сильнее, чем этого требует обычный дружеский жест.

— Монсеньор, вы, видимо, очень устали?.. — спросил он сочувственно.

— Монсеньор мертвецки пьян, ханжа, — негромко рассмеялся лорд. — ...И это, в общем-то, неудивительно, так как закусывать там было почти нечем.

Крикс только сейчас почувствовал, что от мужчины в самом деле сильно пахнет островным вином.

При мысли, что пару минут назад рыцарь так эффектно опирался на колонну просто потому, что не вполне уверенно держался на ногах, Крикс чуть не рассмеялся в голос.

— Проводить вас в вашу спальню?.. — спросил он, подумав о покоях каларийца во дворце.

Лорд Ирем хмыкнул.

— Не наглей. Я возвращаюсь в Адельстан. А ты, естественно, идешь со мной, как полагается оруженосцу.

— Как прикажете, мессер, — ответил энониец с напускной покорностью. И тут же испугался, что переборщил с издевками. Но коадъютор только рассмеялся и пробормотал:

— Спустить бы тебя с лестницы... Ладно, пошли.

"Вот и поспал" — думал "дан-Энрикс", провожая сюзерена в Адельстан. Теперь, пожалуй, будет проще вовсе не ложиться, иначе завтра он проклянет все на свете, пытаясь продрать глаза. Впрочем, ночь была прохладной, и сонливость быстро слетела с южанина. На его спутника холодный ветер тоже подействовал хорошо. Рыцарь пришел в себя и, отпустив плечо своего спутника, пошел вперед обычным быстрым шагом. Если не приглядываться, можно было счесть, что коадъютор совершенно трезв.

"Дан-Энриксу" было немного жаль, что опьянение мессера Ирема прошло так быстро. Полчаса назад южанин словно заглянул под маску, которую носил его сеньор, и увидел совсем другого человека, бывшего спокойнее и проще, чем знакомый Криксу коадъютор. Таким рыцарь бывал нечасто, а в столице — вообще ни разу до сегодняшнего дня. Когда Крикс видел его при дворе, Ирем всегда напоминал ему взведенный арбалет. Холодный взгляд, режущая улыбка, и походка — не придворного, а фехтовальщика, как будто коадъютор каждое мгновение готовился к защите или нападению. Да так оно и было.

Несмотря на то, что рыцарь больше не нуждался в его помощи, Крикс дошел вместе с Иремом до двери его комнаты. Тот молча распахнул ее перед "дан-Энриксом", не тратя времени на приглашение войти. Смирившись с тем, что его сюзерен вряд ли намерен скоро отпустить его к себе, Крикс опустился в кресло у стола. Лорд Ирем одобрительно кивнул.

— Вина? — небрежно спросил он, ставя на стол два кубка и неторопливо зажигая свечи от углей в жаровне. Энониец беспокойно шевельнулся в кресле. Надо же, а он еще жалел, что коадъютор слишком быстро протрезвел... Накаркал, нечего сказать.

— Мессер, спасибо, но...

— Никаких "но". Я не намерен пить один. Держи.

Крикс обреченно принял у него вино, гадая, уж не вознамерился ли его сюзерен закончить начатое во дворце, надравшись до бесчувственного состояния. А если так, что делать ему самому — тихонько выливать ландорское под стол?.. Не может же он биться с Льюбертом не выспавшись, да еще с жесточайшего похмелья!

— Мне не нравится твое лицо. У тебя такой вид, будто случилось что-то исключительно паршивое, — заметил Ирем, глядя на лаконца сверху вниз. — Рискну предположить, что ты опять во что-то впутался. Видимо, бесполезно спрашивать, во что?..

Крикс отвел взгляд, и мессер Ирем тяжело вздохнул.

— Да кто бы сомневался... За что пьем?

— За окончание войны.

— То, что надо, — согласился коадъютор, осушая свой бокал. — Тем более, что у Дарнторна скоро появится очень веская причина, чтобы сдать Бейн-Арилль.

Энониец изумленно посмотрел на собутыльника.

— Что за веская причина, монсеньор?

Ирем вытащил из ящика стола пергамент и небрежно пододвинул его Криксу.

— Можешь прочитать, — разрешил он. — Это приказ о помещении Льюберта Дарнторна в Адельстан. Король сначала был против, но после известий о резне в Бейн-Арилле пообещал мне подписать эту бумагу. Теперь, когда лорд Бейнор и его сторонники в тюрьме, некому больше поднимать мятеж в столице. И вступаться за Дарнторна тоже некому. Мы сообщим мессеру Сервелльду, что его сын находится под стражей в качестве заложника. Надеюсь, после этого Дарнторну-старшему хватит благоразумия вступить в переговоры.

Крикс тупо смотрел на лежащий перед ним пергамент.

— А если лорд Сервелльд не захочет сдать Бейн-Арилль? Что тогда?..

Лицо мессера Ирема застыло.

— Тогда его сын останется в тюрьме.

— Просто в тюрьме?.. Вы его не убьете?

— Только в самом крайнем случае.

Крикс с ужасом смотрел на замкнутое, но вполне спокойное лицо мессера Ирема. А может, всего этого на самом деле нет? Ни тускло освещенной комнаты, ни коадъютора, ни расплывающихся у "дан-Энрикса" перед глазами строк в приказе... Что, если он все-таки вернулся в Академию, лег спать, и вся эта чудовищная сцена ему снится?

— Но, монсеньор, Льюберт не виноват, что его отец возглавляет заговорщиков!

— А в чем, скажи на милость, виноваты люди, которых отец Дарнторна вырезал в Бейн-Арилле? — холодно спросил лорд Ирем. — Сейчас Император должен выбирать между одним Дарнторном — и многими сотнями людей, которые могут погибнуть по вине его отца. Это не самый легкий выбор. Но не забывай, что на правителе лежит ответственность за всю страну. Ты вряд ли в состоянии представить, что это такое.

Ирем потянулся за бутылкой и налил себе еще вина. И, встретив потрясенный и расстроенный взгляд Крикса, суховато усмехнулся.

— Прагматичность редко воспевают в эпосах, но и сама жизнь, к несчастью, тоже не похожа на баллады. В настоящей жизни милосердие — штука довольно ядовитая. Если бы Валларикс когда-то не помиловал Дарнторна, нам бы не пришлось сейчас бороться с новым заговором. И я опасаюсь, что еще одного всплеска сострадания к этой семейке государство не переживет. Именно поэтому я приложил все силы, чтобы убедить Валларикса отбросить сантименты и принять рациональное решение.

Энонийцу показалось, что он где-то уже слышал почти то же, о чем толковал лорд Ирем. Точно, это говорил Афейн Рейхан... "Дан-Энрикс" залпом осушил бокал вина, но ощущение тяжелой, давящей тоски, возникшее в груди, пока он слушал коадъютора, не собиралось проходить.

— Мессер, это ловушка, — сказал он. И, поймав удивленный взгляд мессера Ирема, попытался объяснить. — Ну... знаете, иногда кажется, что действуешь разумно, а на самом деле загоняешь себя в угол. Вот как вы сейчас. Вы можете сказать, что я совсем не знаю лорда Сервелльда, но я довольно много о нем слышал. И если хотя бы половина тех вещей, которые о нем рассказывают, правда, то он слишком сильно ненавидит Валларикса, чтобы сдаться, чем бы вы ему не угрожали. А ведь если вы пообещаете казнить его наследника, то вам придется сдержать слово. Император же не может передумать или взять свои слова назад, иначе его посчитают слабым. И тогда получится, что Льюберта убьют, но никому не станет легче. Это же бессмысленно! И очень подло. Кодекс...

Коадъютор сгреб его за шиворот и припечатал к креслу с такой силой, что южанин на секунду задохнулся.

— Хватит, — глухо сказал он. — Ни слова больше, Рикс.

Крикс молчал, и через несколько секунд взгляд Ирема оттаял. Выпустив рубашку Крикса, рыцарь коротко и резко рассмеялся.

— Прости. Честно говоря, я сам хорош — совсем забыл, с кем разговариваю. Ступай-ка к себе, "дан-Энрикс". Полагаю, нам обоим нужно отдохнуть.

— Спокойной ночи, монсеньор, — мрачно сказал южанин, поднимаясь на ноги.

Выйдя из комнаты, он прислонился к каменной стене, с трудом удерживаясь от желания бессильно сползти на пол.

Как только Валларикс подпишет составленный Иремом приказ, Льюберта арестуют. Разумеется, если Дарнторн останется в живых после их поединка.

Вернувшись в свою спальню, Крикс, не раздеваясь, упал на кровать и закрыл глаза. Пропади оно все пропадом. Лучше всего будет сейчас заснуть, а утром — не ходить на Малую турнирную площадку. Льюберт будет в бешенстве, но какое это может иметь значение, если учесть, что уже завтра к вечеру Дарнторн будет в Адельстане? А бесчестье... даже его сюзерен считает, что война — особенное время, когда следует забыть про Старый кодекс. Может, он и прав. Но если допустимо шантажировать Сервелльда Дарнторна жизнью его единственного сына, то об остальном можно уже не беспокоиться. Жизнь не похожа на баллады, а в ряды имперской гвардии вступают не затем, чтобы заботиться о своей чести. Для того, кто взялся охранять порядок в государстве, сострадание к его врагам — непозволительная роскошь.

Только что "дан-Энриксу" казалось, что он умирает от усталости, но сейчас сон не шел. Мысли все время возвращались к поединку.

Может быть, самым простым — и даже милосердным — было бы убить Дарнторна, пока коадъютор не прислал за ним своих людей. Во-первых, Льюберт, судя по всему, именно этого и добивался. Во-вторых, дальнейшая судьба Дарнторна в любом случае будет плачевной. Мятежники не сдадут Бейн-Арилль. Даже странно, что сэр Ирем этого не понимает. Или — понимает, но хочет воспользоваться даже самым ненадежным шансом?.. Все равно; другие заговорщики скорее убьют лорда Сервелльда, чем позволят ему пойти на попятную. Слишком уж очевидно, что из осажденного Бейн-Арилля есть только три пути — либо в Совет нового императора, либо на плаху, либо в подземелья Адельстана.

Нет, Дарнторну в любом случае конец, ну разве что... разве что кто-нибудь предупредит его об угрожающей ему опасности, и Льюс каким-то чудом скроется из города.

До этого момента Крикс лежал на кровати ничком. Теперь перевернулся на спину, уставившись на начинающий светлеть проем окна.

Предупредить... Перехватить Дарнторна, когда он отправится на поединок, и все ему рассказать — а дальше пусть решает сам. Если он не дурак — поймет, что ему нужно спасать свою жизнь, а не сводить старые счеты.

Нет, нельзя. Это измена. Император уже согласился подписать приказ, и теперь каждый, кто пойдет против него, сам, в свою очередь, станет предателем и государственным преступником. Почти таким же, как лорд Бейнор. Наконец, сэр Ирем доверял "дан-Энриксу". Он показал оруженосцу неподписанный приказ только потому, что был уверен: на Крикса можно положиться. Воспользоваться этим знанием, чтобы разрушить планы коадъютора — это немногим лучше, чем ударить в спину после боя. О чем вообще тут можно думать? Неужели предать своего врага сложнее, чем старого друга и наставника?

Можно себе представить, что сказал бы Лэр или Рейхан, узнай они о его колебаниях... Вне всякого сомнения, они нашли бы, что сказать! А общий смысл их речей сводился бы к тому, что Крикс — слюнтяй и полный идиот, жалеющий именно тех, кто совершенно не достоин жалости.

Южанин прикусил губу. Бывают положения, когда поступить верно просто невозможно. Что бы ты ни сделал, все равно кого-нибудь предашь. Так — короля, которому ты присягнул на верность, сюзерена, заменившего тебе отца, и всех своих друзей. Иначе — самого себя и все, во что ты верил.

Знать бы только, что из этого страшнее.

Когда-то каждый обладатель синего плаща казался ему почти сверхчеловеком. А уж Ирем... Коадъютор часто доводил его до бешенства, но в воображении "дан-Энрикса" он всегда оставался Идеальным рыцарем. Лучшим из лучших. Мог ли он тогда представить, что лорд Ирем станет с таким хладнокровием ставить на кон чужую жизнь?

А мог ли ты тогда представить, что пойдешь и будешь резать пленных "Горностаев", как свиней на бойне?.. — шепнул голос в его голове.

Крикс резко сел в постели, пораженный, почему он раньше не рассматривал проблему под таким углом. А между тем, это было предельно очевидно. Коадъютор взял на себя непосильную ответственность за жизнь других людей, и сам загнал себя в ловушку, как и Крикс — тогда в Каларии. Ни один человек, кем бы он ни был, не должен считать, что только от его поступков — или от его бездействия — зависят судьбы окружающих. Или исход войны. Или благополучие целого города.

От этого слишком легко сойти с ума.

Крикс пружинисто поднялся на ноги, стянул с себя несвежую рубашку и вытащил из сундука с одеждой новую. Распахнул ставни, впустив в крошечную спальню поток ледяного ноябрьского воздуха. Небо за узким стрельчатым окном светлело медленно и будто нехотя, совсем не так, как летом или хотя бы в мае, но по ощущению "дан-Энрикса", утро уже настало. В это время суток Крикс обычно чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, даже если накануне не ложился спать две ночи — усталость и сонная одурь временно рассеивались, чтобы перестроить свои силы и начать новое наступление ближе к обеду.

Крикс окинул взглядом свою комнату, чтобы прикинуть, что забрать с собой, а что — оставить. Результат слегка обескураживал — выходило, что оставить надо будет почти все. На большинстве вещей, которые он привык считать своими, стояла эмблема Ордена. Единственная рубашка, на которой не было пресловутой вышивки, давно была ему мала — жала в плечах, а руки из обтрепанных коротких рукавов торчали, словно грабли. Да и сукно от старости сделалось мягким, словно шелк. Верхней одежды, на которой не было бы орденского знака, среди его вещей не нашлось вовсе. Ни дублета, ни даже простой кожаной куртки вроде тех, какие носят городские стражники.

Придется, видимо, идти на Малую турнирную площадку в том, что есть.

Хотя, пожалуй, это было не так плохо. Завтра он уже не будет ни гвардейцем, ни оруженосцем лорда Ирема. Ну а сегодня он в последний раз послужит Ордену и его коадъютору, не допустив, чтобы тот совершил непоправимый и бессмысленный поступок.