Реальность Джеймса (джен)

Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью⁽¹⁾

Сириус, надув губы, сидел на подоконнике. Джеймс не проклинал его этим запахом, пока нет. Он не был дураком. Если он проклянет его сейчас, Джеймсу придется иметь дело с запахом, пока Альбус не закончит с ними разговаривать. Это было бы наказанием для всех них, а не только для Сириуса. Но это приближалось, и Сириус знал. Он старался держаться как можно дальше от Поттера.

Джеймс сел на стул у стола Альбуса. Гарри сел рядом с ним, а Римус с другой стороны от него. Джеймс видел, как напряглась спина Гарри, и посмотрел на Римуса. Он не мог представить, что его больше нет. Разумный, спокойный Римус исчез. Было больно просто думать об этом. Он не знал, что делать, когда Гарри сказал ему, что он мертв. Эгоистично, он был просто рад, что это был не тот Римус, которого он знал. Вскоре он почувствовал себя виноватым за эти мысли. Он не знал, что сказать, чтобы помочь Гарри. Он был рад, что Сириус прервал их. У него может быть ухудшиться ситуация, если он скажет что-то не то.

— Я хотел показать это вам четверым. Я не думаю, что кто-то еще в Ордене должен знать. Чем меньше людей будут знать об этом, тем лучше. — сказал Дамблдор

Он протянул Джеймсу очень старую коричневую табличку. Она была толстой и тяжелой. Кусок на дне его был отломан.

Джеймс взглянул на символы на табличке, прежде чем передать ее Гарри, чтобы тот посмотрел. Он вопросительно посмотрел на директора. — В чем дело? Я не узнаю этот язык.

Гарри напряженно передал его Римусу. Люпин притворился, что не замечает, как напряжен Гарри. Вместо этого он посмотрел на табличку.

— Это шумерский язык. — Он посмотрел на директора.

Альбус кивнул. — Римус прав. Он был найден девяносто один год назад в южном Уэльсе в Долинах.

— В Уэльсе? — спросил Римус, передавая табличку Сириусу. — Это далеко от того, где была их культура. — Римус повернулся к своим сбитым с толку друзьям, чтобы объяснить. — Шумерская цивилизация существовала среди рек Тигр и Евфрат около 4000 года до нашей эры, это в Юго-Западной Азии.

— Я знаю свою географию, Римус. — сказал Сириус, возвращая ему табличку. — Если они жили так далеко, как табличка оказалась в Уэльсе? Почему это вообще так важно?

— Это мой дядя нашел его. Он не знает, как она оказалась в Уэльсе, но у него были теории, как только он перевел ее. Я так и не узнал, что было написано на табличке. Мой дядя обещал рассказать мне, но после того, как он перевел это, он отказался рассказать мне. Он рассказал мне в «содержи тайну», которую никогда не следует разглашать. Он сказал мне перед смертью и передал его мне, что я должен переводить его только в случае необходимости, когда я не знаю, что еще делать. Он также взял с меня обещание не делать пожертвований музею и не показывать никому, кому я не полностью доверяю.

— Это очаровательно и все такое, Альбус, но почему это важно? — снова спросил Сириус. — Ты перевел это?

Римус положил табличку обратно на стол, и Альбус ответил.

— Одна из многих теорий, которые выдвинул мой дядя… — Он продолжал говорить, игнорируя вопрос Сириуса. -…заключается в том, что автор этой таблички не хотел, чтобы ее кто-нибудь нашел. Должно быть, он уехал в Уэльс, далеко от своего дома, чтобы скрыть это. После перевода мне придется согласиться с этой теорией. Я верю, что тот, кто написал эту табличку, понимал риск того, что такая информация станет достоянием общественности и попадет не в те руки.

Джеймс наклонился вперед.

— Какая информация, Альбус? — серьезно спросил он.

Директор выглядел на свой возраст, старым и усталым, когда взглянул на четверых мужчин. — Человек, написавший эту табличку, нашел способ забрать магию у волшебника или ведьмы.

— Что?

— Этот человек нашел способ превратить волшебника или ведьму в сквиба.

— В основном, в маггла. — сказал Сириус. Альбус кивнул. — Ты думаешь, что это сработает на Волдеморте?

— Я не знал, что это возможно. — Гарри наконец заговорил.

— Этого не должно быть, — сказал Римус, выглядя усталым. — Альбус прав. Эта информация, попавшая не в те руки, может быть разрушительной.

— Есть одна проблема. — сказал Альбус. Он указал на недостающую деталь. — Кусок с заклинанием на нем отсутствует. У нас есть информация о его существовании, но нет самого заклинания.

* * *

Джеймс сидел на своей личной кухне с Римусом. Он отказался впустить Сириуса, пахнущего так, как навоз гипогриффа, и Гарри был отправлен обратно в Общую гостиную Гриффиндора. Джеймс знал, что ему следовало отвести Гарри в сторону и поговорить с ним о Римусе, но он не знал, что сказать или как это сказать. Он понятия не имел, что делать. Поэтому, вместо того чтобы поговорить с Гарри, он отправил его обратно в общежитие. Гарри не выглядел счастливым, когда его отослали, но что еще оставалось Джеймсу делать.

— Что у тебя случилось, Джеймс? — спросил Римус, ставя сливочное пиво перед своим другом.

Джеймс посмотрел на бутылку с гримасой. — Мне действительно не помешали бы Огневиски.

Римус закатил глаза, не удивляясь, что Джеймс захотел бутылку (или две) огневиски. — Ты находишься в школе, где много несовершеннолетних учеников. Это незаконно.

Джеймс сделал глоток сливочного пива. — Это моя личная комната. Никому из студентов не разрешается входить сюда.

— И все же студент только что покинул твою личную комнату, даже спал здесь. — указал Римус, доставая сливочное пиво для себя.

— Правильно. — пробормотал Джеймс, совершенно не сосредоточившись на их разговоре.

Римус вздохнул и сел по другую сторону стола. — Что случилось, Джеймс? Это из-за того, что мы узнали в кабинете Альбуса? Или это что-то насчет Гарри?

Джеймс вздохнул. — Гарри сказал мне кое-что, на самом деле сказал мне две вещи, которые мне все еще нужно полностью осмыслить.

— Что он тебе сказал? — спросил оборотень, делая глоток своего сливочного пива.

Джеймс покачал головой, зная, что разговор об этом сделает его более реальным для него. Он также знал, что в конце концов ему придется снова поговорить об этом с Гарри. Они не успели закончить свой разговор, как их прервали. Хотя было бы полезно получить совет о том, что сказать и что делать.

— Это о том, что произошло той ночью, когда Гарри вышел из общежития после комендантского часа и столкнулся с дементорами.

Римус понимающе кивнул. — Ты не обязан рассказывать мне, что вы обсуждали, Джеймс. До тех пор, пока Гарри сейчас говорит об этом. То, как он это делал, было нездорово.Джеймс вздохнул. — Я знаю, но я…я не знаю, что ему сказать.

Он почти ненавидел себя за то, что признал это, но это была правда. Последовала небольшая пауза, пока Джеймс собирался с мыслями. — Сначала мы поговорили о том, что Гарри видел вокруг дементоров. Именно после того, как мы поговорили об…об этом, мы заговорили о том, почему он вообще вышел из общей комнаты.

Он сделал глоток сливочного пива. Он поморщился, увидев это. Это не то, что ему нужно. Ему нужен был огневиски! Он поставил бутылку на стол и отодвинул ее.

— Джеймс? — спросил Люпин, возвращая своего друга в настоящее.

Поттер вздохнул. — У Гарри было одно из тех видений его мира. Он видел… — Он сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. — Он видел, как умирал твой двойник. Он, кажется, совсем расстроен из-за этого.

Римус удивленно сел. — Умер? Я мертв в его мире, и он видел, как это произошло? Джеймс, ты должен поговорить с ним об этом. Тебе не следовало просто отсылать его с этим, висящим у него на душе.

Джеймс кивнул и поморщился. — Я знаю, я знаю. Я просто…я просто не знал, что ему сказать или сделать, не после того, как он сказал мне это.

Он вдруг почувствовал, что был очень, очень плохим отцом. Он уже знал это, но это только делало ситуацию в десять раз хуже. Был бы он таким, если бы у него был шанс вырастить сына? Будет ли он знать, что делать, или отправит мальчика за советом к Римусу? Если бы Лили была жива, то именно она позаботилась бы о подобных проблемах.

Одна только мысль о жене причиняла ему боль. Он отогнал мысль о ней, прежде чем она снова поглотила его, как это всегда случалось в течение многих лет после ее смерти. Это было достаточно трудно с двойником его сына.

Сириус выбрал этот момент, чтобы ворваться на кухню, запах исчез. Он широко улыбался. — Теперь я пахну свежестью и чистотой, и, Джеймс, ты ооооочень пожалеешь об этом.

Затем он замер, увидев потупленные взгляды двух своих друзей. Он вопросительно поднял брови.

— Кто умер? — спросил он, не понимая, что «невинный» вопрос не был таким уж невинным.

— Я.

— Римус.

Они ответили одновременно.

Сириус выглядел еще более смущенным. — Ну, Римус, ты неплохо выглядишь мертвым.

Джеймс покачал головой. — Другой Римус умер. Тот Римус, которого Гарри знает…или знал, из своего мира.

— О, — сумел сказать Сириус, прежде чем сесть рядом с Джеймсом. — И вы, ребята, знаете это…как? — Гарри.

Сириус схватил брошенное Джеймсом сливочное пиво и сделал глоток. — Что случилось? Как?

* * *

Рора сидела рядом со своим надоедливым братом в Большом зале. Как только она вышла из лазарета, он начал приставать к ней, прилипая к ней, как клей. Это было странное поведение для Рональда Уизли. Единственное, что он обычно делал, это начинал кричать на нее за то, что она пошла в дом отца из всех мест, за то, что обратилась за помощью к отцу в трудную минуту. Очевидно, мать тоже рассказала ему, куда убежала. Скорее всего, это была вина матери, что Рон ни на секунду не оставлял ее в покое. Все, что сделала Джинни, это оскорбила ее интеллект снобистским заявлением: — Ты пошла к отцу! Почему, клянусь душой Мерлина, ты пошел к нему? Никто в здравом уме не пошел бы в этот свинарник! — Рора промолчала в ответ. Как, черт возьми, Рора могла объяснить им свои чувства к отцу? Как она может объяснить, почему пошла туда? Они никогда бы не поняли, даже если бы действительно попытались понять.

Рора посмотрела дальше по столу. Гарри Джеймсон был там, выглядя, как обычно, серьезным, сидя между Грейнджер и Долгопупсом. Гарри только что появился в Хогвартсе с двумя действительно замечательными друзьями. Это ее четвертый курс, и она все еще не может найти таких замечательных друзей. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.

Она встала и собрала свои книги. Рон поднял глаза. — Куда ты идешь? Я еще не закончил есть!

Она закатила глаза к небу и перекинула сумку через плечо. — Ты можешь закончить есть, как свинья. Я сумею добраться до библиотеки живой, это я тебе обещаю. Я делала это уже сто раз.

Прежде чем Рон успел сказать еще хоть слово, Рора повернулась и вышла из Большого зала.

— Гарри, тебе действительно нужно что-нибудь съесть. — обеспокоенно спросила Гермиона. Она посмотрела на еду, которую Гарри гонял вилкой по тарелке.

— Я не голоден. — мрачно сказал он.

Гермиона взглянула на Невилла через плечо Гарри, умоляя его что-нибудь сказать. Невилл пожал плечами, выглядя неуверенно.

— По крайней мере, сейчас он говорит. — сказал он. Раньше Гарри просто пожал бы плечами, а затем полностью проигнорировал бы их.

Гарри уронил вилку на тарелку и отодвинул ее.

— Я должен был знать, что разговор со взрослым совсем не поможет. — Он вдруг сказал.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Гермиона, радуясь, что наконец-то у нее что-то получилось со своей новой подругой.

— Ты знаешь, как я был…был задумчив в последнее время? — Гарри спросил. Двое его друзей кивнули. — Ну, я решил… Ну, у меня действительно не было особого выбора… В любом случае; я решил поговорить об этом с профессором. — Гарри покачал головой. — Мне следовало держать рот на замке.

— К кому ты ходил? — спросил Невилл.Гарри закатил глаза, глядя на себя. — Кому-то, к кому мне действительно не следовало идти, я думаю. Профессор Поттер.

Глаза Невилла расширяются. — Профессор Поттер? Как в случае с Джеймсом Поттером? Твой…

Он не закончил фразу, зная, что Гермиона понятия не имела о том, что Гарри из другого мира. Но Гарри понял, что он имел в виду, и кивнул.

Гермиона замолчала, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Она не была глупой. Она знала, что есть что-то, о чем они ей не говорят. Какая — то совершенно секретная вещь, которую они знают, а она нет. Мне больно, что они ей не сказали. Это заставляло ее чувствовать себя бесполезной прямо сейчас.

— Ты бы видел его, — Гарри покачал головой. — Он выглядел таким неловким. Он облегченно вздохнул, когда Сириус прервал нас. Затем он отослал меня без каких-либо утешительных слов или…или чего-либо еще. Он ничего не сказал, просто отослал меня прочь. Мне не следовало ничего говорить.

— Гарри, ты должен просто дать ему немного времени. Я уверен, что он придет в себя. — сказал Невилл, пытаясь помочь.

Гарри покачал головой, не веря ему. Затем он повернулся, чтобы посмотреть на Гермиону, прежде чем снова переключить свое внимание на Невилла. — Я доверяю ей. Я думаю, мы должны сказать ей.

Глаза Невилла расширились. — Сказать ей сейчас? Тебе не кажется, что мы должны сначала спросить профессора Дамблдора?

— Мне не нужно спрашивать профессора Дамблдора. Я доверяю Гермионе. Она никому не скажет. — уверенно сказал Гарри. — Пойдем, — сказал Он, вставая.

Поттер схватил Гермиону за руку и вытащил ее из кресла и вывел ее из Большого зала.

— Подожди, Гарри. Гарри! — крикнул Невилл, вскакивая со своего места, чтобы последовать за ними.

* * *

Гарри оглядел пыльный угол библиотеки. Было легко сказать, сколько людей на самом деле пришло в эту часть библиотеки. Окно над одним длинным потертым диваном было так покрыто пылью, что почти не пропускало света. Книги на полках разваливались на части. Было странно видеть это в волшебной библиотеке с самым строгим библиотекарем, которого когда-либо видел мир.

Когда Гарри сказал Гермионе, что им нужно попасть в уединенное место, он думал о «Выручай-комнате», но она остановила его, прежде чем он смог сказать что-либо еще.

— То, что я собираюсь тебе рассказать, не может, и я имею в виду, не может быть подслушано никем, иначе будут проблемы не только для меня. — сказал Гарри

Гермиона закатила глаза и села на потертый диван. Когда она это сделала, в воздух взлетела пыль. — Гарри, посмотри на этот угол. Похоже ли, что здесь кто-нибудь будет? Кроме того, все еще на обеде— Она права, Гарри. — сказал Невилл, садясь рядом с ней. — Я все еще думаю, что мы должны, по крайней мере, сказать Дамблдору, что мы планируем рассказать ей, прежде чем говорить ей. Тогда, по крайней мере, он будет знать.

Гарри сел рядом с Невиллом. — Я скажу ему после того, как мы скажем ей.

Невилл все еще выглядел неуверенным, но откинулся на спинку стула и позволил Гарри говорить.

Гермиона села боком на диван, чтобы лучше видеть Гарри. Она выглядела взволнованной тем, что ее посвятили в эту тайну. Это был первый раз, когда кто-то посвящал ее в тайну, кроме ее отца, когда он хотел удивить ее мать подарком или ужином.

Гарри отказывался смотреть на нее. Он решительно уставился на пыльный пол.

— Профессор Поттер-мой…ну, …он мой отец. — сказал он на одном дыхании. Он взглянул на Гермиону. Она смотрела на него, изучая его черты, пытаясь найти связь.

Она покачала головой. — Ты на самом деле не похож на него… Ну, на самом деле, я думаю, я вижу это по тебе.

Поттер сухо усмехнулся, глядя на свои светло-каштановые волосы. — Это на самом деле чары. Мне приходится заново наносить их каждое утро и каждый вечер следить за тем, чтобы мои шторы были закрыты. Это всего лишь шестичасовое заклинание. И это отстой, потому что мне приходится повторять его столько раз в день. Действительно, я очень похож на профессора Поттера.

— Почему ты называешь его профессором Поттером? И как это вообще возможно, Гарри? Я слышала, что его жена и ребенок умерли много лет назад. Тебе пришлось бы быть близнецом его сына или что-то в этом роде, и я ничего не слышал о том, что у него близнецы. Если только профессор Поттер не изменил своей жене!

— Держись, Гермиона! — быстро сказал Гарри, останавливая ход ее мыслей. — Он не изменял своей жене, я почти уверен в этом. Его жена и сын действительно умерли около пятнадцати лет назад. — Он вздохнул. — Ты умная, ты магглорожденная. Я знаю, что ты, должно быть, слышала о теориях времени и пространства Альберта Эйнштейна, верно? Каковы возможности этого?

Гермиона встала, уперев руки в бока и прищурив глаза. — Ты хочешь сказать, что ты будущий сын профессора Поттера? Ты предлагаешь мне поверить в это?

— Нет, нет! — быстро сказал он, тоже вставая, чтобы посмотреть ей в лицо. — Я не его будущий сын. Я говорю о теории Эйнштейна о… — Он поморщился. Если Гермиона начнет отказываться от возможности путешествовать во времени так далеко в прошлое, то она просто взорвется, когда он скажет ей правду. -… альтернативных вселенных. — Он слабо закончил.

Наступила тишина. Гарри взглянул на ее неубедительное лицо.

— Твоё полное имя Гермиона Джейн Грейнджер. — сказал он в спешке, прежде чем она успела начать кричать на него. — Родилась 19 сентября 1979 года в семье двух дантистов. Ты — единственный ребенок. Прожила очень одинокую жизнь. Твоей единственной компанией были книги, так как родители всегда были заняты, и тебе было трудно подружиться с другими детьми.

— Ты очень серьезно относитесь к заданиям, занятиям и школьным правилам. Любимый предмет — Чары, но ты также любишь арифмантику. У тебя проблемы с Полетами и Гаданием. На самом деле ты ненавидишь их обоих. Ты действительно не видишь смысла в Гадании. Для тебя это просто куча догадок. Ты был действительно близка к тому, чтобы попасть в Когтевран.

— Твоя палочка длиной 10 ½ дюйма, виноградная лоза, с сердечной нитью дракона. Твой патронус — выдра. Ты веришь в освобождение домашних эльфов. Ты думаешь, что их не следует заставлять работать на волшебников. У тебя есть твердая вера в равные права для всех существ и волшебников. Как у меня дела до сих пор? — Гарри спросил.

Гермиона выглядела ошеломленной, но быстро скрыла это. Она скрестила руки на груди и, прищурившись, посмотрела на него. — Ты мог бы легко все это выяснить. Хотя я никогда не создавал патронуса, но вы могли бы узнать это и догадаться, каким может быть мой патронус.

Гарри закатил глаза. — Хорошо. Наши миры разные, я тебе это скажу. Итак, я предполагаю со своей стороны, когда говорю это. На третьем курсе ты использовали маховик времени, чтобы попасть на все свои занятия. В тот год у тебя был настоящий стресс, ты взорвалась на учителе гадания и, в конце концов, бросила занятия в середине учебного года.

— Твои родители верили, что ты хотела стать учителем, когда вырастишь, но ты втайне хотела быть врачом, но теперь ты хочешь работать в министерстве. Ты хочешь работать над получением равных прав для всех волшебных существ.

Ошеломленного лица Гермионы было достаточно, чтобы Гарри понял, что она хочет того же самого здесь, в этом мире.

— Это правда, Гермиона. — Заговорил Невилл. — В это трудно поверить, но это правда. Обоим моим родителям пришлось объяснить мне это.

— Теперь ты мне веришь? — в отчаянии спросил Гарри.

Гермиона медленно опустилась обратно на диван. Гарри последовал ее примеру.

— Это случалось раньше, и если ты мне не веришь, ты можешь попытаться найти Годрика Хэмасона или пойти к Дамблдору.

Наступила еще одна минута молчания, когда Гермиона вошла в свой режим мышления, где она обдумывала все возможности и взвешивала свои варианты. Затем она повернулась на своем стуле лицом к нему. Она глубоко вздохнула, прежде чем сказать: — Я не могу поверить, что говорю это без дальнейших доказательств, но я верю тебе.

Гарри улыбнулся с облегчением.

— Но как? — Она спросила. — Как это случилось?

Гарри начал рассказывать ей все, что он знал о путешествии в другое измерение и о Годрике Хэмасоне. Гермиона задавала вопросы, пока он говорил, и он делал все возможное, чтобы ответить.

Они были так сосредоточены на своей дискуссии, что никто из них не заметил рыжеволосую девушку по другую сторону книжной полки, слушающую каждое слово с широко раскрытыми глазами.

1) Альбус Дамблдор, Гарри Поттер и Философский камень, глава 17.

Вернуться к тексту