Неправильно... или? (версия 2.0) (гет)

— Сэр, я могу с вами поговорить? Это касается задания на Преслопе, — раздался за спиной капитана Андерсона голос Рин. Мужчина выразительно глянул на Прессли, после чего повернулся к светловолосой невысокой девушке, стоящей навытяжку за его спиной. Мимоходом отметил, что броню она до сих пор не сняла, а следовательно — подозрения были вполне оправданы.

— Докладывайте, капитан.

— Сэр, майор Кайл говорит, что его люди не убивали тех двоих солдат и, проанализировав ситуацию, я склонна поверить его словам.

— Чем вызваны ваши подозрения, капитан?

Было видно, что девушке неуютно разговаривать при всех, выкладывать свои идеи и догадки. Тем не менее, ее голос не дрожал и с мысли она не сбивалась. Даже наоборот — заметив, что на нее смотрит недружелюбно настроенный Прессли и несколько связистов, находящихся по обе стороны от галактической карты, Рин расправила плечи, подняла голову и принялась говорить громко и четко, словно бы намекая всем любителям «погреть уши», что ей нечего скрывать.

— Они не собирались убивать тех военных. Хотя бы потому, что в этом случае точно не могло быть и речи о том, чтобы секту оставили в покое. Стазис, биотический пинок и выдворение за порог, просто пинок и выдворение за порог — все что угодно, но не убийство. Кроме того, я не заметила возле комплекса никакого транспорта, принадлежащего Альянсу Систем — только шаттлы гражданского образца и два транспортера.

Андерсон снова переглянулся с Прессли и окинул задумчивым взглядом девчонку, которая замерла перед ним, ожидая хоть какого-то ответа на свои слова.

— Хорошо. Капитан Шепард, берете лейтенанта Аленко и капрала Дженкинса, после чего отправляетесь на проверку одного интересного сигнала, идущего с поверхности планеты. Возможно, что-нибудь и о участи тех солдат узнаете. Только осторожно — возможно, мы имеем дело с «черными археологами», а эти ребята так просто в руки военным не идут.

— Вас поняла, сэр! Значит, берем «Мако», — при этих словах на губах девушки мелькнула едва заметная издевательская ухмылка.

Десять минут спустя десантная группа была сброшена с корабля в транспортере. По прошествии трех часов троица возвращается, на руках у них есть азарийская капсула с зашифрованными данными какого-то матриарха. А еще — сведения о том, что двое солдат Альянса решили поживиться и связались с «черными археологами», но впоследствии были убиты при дележе добычи. Обвинения с майора Кайла были сняты в тот же день.

Правда, долго эту маленькую победу Шепард и ее команде праздновать не довелось — уже неделю спустя снова вышли на связь руководители с требованием разобраться, кто именно убивает бывших ученых Альянса. Рин выслушала всю выданную Андерсоном информацию, при этом сама наверняка что-то подозревая… Ну еще бы тут не подозревать! Убитые ученые, равно как и тот единственный, оставшийся в живых, работали над каким-то проектом на Акузе! Той самой Акузе, где пять лет назад положили целый отряд космопехов Альянса. И никакой огласки, никаких объяснений, откуда там взялось существо под названием Молотильщик…

— Возможно, погибли не все, — осторожно вставила Шепард. — И кто-то из этих выживших загорелся идеей отомстить.

— Причины таких выводов? — капитан уже знал, что сама Айрин чаще всего сведения из игры причиной не считает. А следовательно — даже если там и было что-то такое, то эту информацию она будет принимать к сведению, но не будет считать ее основной доказательной базой.

— Читаю отчеты по прошлым ученым, — девушка щелкнула по паре кнопок на инструментроне. — Никто не забирал рабочую информацию по их проектам, никто не искал в квартирах и на базах какие-то заначки… А вот убивали… Кхм… Так скажем, я могу представить, как кого-то обливаю горючим и поджигаю только в том случае, если мне этот кто-то очень, очень сильно в свое время нагадил.

— Будьте осторожны, — провожает капитан напутствием десантную группу.

Как оказалось, осторожность именно в этот раз Айрин Шепард не понадобилась — вместо того, чтобы стрелять направо и налево, девушка вступила в разговор с неким капралом Тумсом. Андерсон слышал по включенной в тот момент связи ровный и спокойный голос, убеждающий капрала не становиться окончательно таким, как «эти ублюдки» и в который раз замечал, что взял на корабль как минимум… необычного человека. И дело было вовсе не в том, что Рин из другого мира, или же из прошлого — как показывали результаты медицинских обследований и слова самой девушки об укладе жизни, люди, по сути, везде были одинаковыми. И лишь иногда в серой массе проскакивали настоящие уникумы. Такие, как она.

Капрал Тумс по прибытии на «Нормандию» отправился под наблюдение доктора Чаквас. С ученым же церемониться никто не стал — бедолагу закинули в карцер, как тихо пробормотала Рин, «думать над своим поведением и привыкать к тюремным условиям».

— Ну и как тебе это удалось, Рин? — спросила девушку доктор Чаквас пару дней спустя, когда и Тумс, и ученый были переданы на другой корабль Альянса, предназначенный для перевозки такого рода «пассажиров».

— Не знаю. Мы просто поговорили. И Тумс, кажется, прислушался к голосу антиразума.

— К голосу разума, наверное, — поправила ее Карин.

— Ну, может и разума. Просто я сомневаюсь, что понятие «разум» вообще ко мне применимо.

— Это почему же? — до этого тихо слушавший доктора и подопечную капитан решил вступить в диалог. — Сиди, — прервал он жестом попытку Айрин вскочить на ноги и отдать честь.

— А потому, что разум — это когда инстинкты, логика, ну и всякое такое… А у меня интуиция, собственные догадки, предчувствия, ну и миролюбие, как ни крути.

— И отсутствие инстинкта самосохранения, — укоризненно произнесла Чаквас. — Вот выстрелил бы он в тебя и что тогда?

— Неа, — Айрин качнула головой. — Не выстрелил бы. Я это по глазам поняла.

— По реакции зрачка на свет? — уточнила Карин Чаквас.

— Да нет же! Вот говорю же, у вас у всех этот самый… разум только и работает, — девушка залпом допила свою кружку. — Глаза человека — это зеркало его души. С другими — азари там, турианцами, или саларианцами, это тоже работает. У некоторых они злые, некоторым в глаза посмотришь и сразу понимаешь, что им страшно. Кто-то добрый, как Тумс, но просто загнали в угол, запинали и заставили огрызаться, бороться за свою жизнь, существовать в страхе, что вернутся и заставят снова пройти через все то дерьмо, что он пережил…

— То есть, он даже не мстил? — скептически произнес Андерсон.

— Мстил, но там не месть была основополагающим фактором его действий. Почему первых трех ученых он убил? Намного менее гуманным было бы сдать в тюрягу, да посодействовать по своим каналам, чтобы угодили в места столь отдаленные и с таким контингентом, что сами бы через пару месяцев, помучившись, удавились в сортире на собственных портках.

— Шепард, следи за речью, не с компанией во дворе разговариваешь, — Андерсон чуть поморщился. При всей своей образованности Айрин порой выдавала такие «перлы», словно у нее за спиной было как минимум две судимости, проведенные с «контингентом» в «отдаленных местах».

— Простите, сэр, — девушка виновато пожала плечами и замолчала. В кают-компании стало непривычно тихо. Больше чтобы развеять эту тишину, Андерсон задал вопрос. Ни о чем, для поддержания разговора.

— А у злых людей глаза страшные, а, капитан Шепард?

— Нет. Страшные это не злые и даже не ненавидящие. Страшные — это… Ну вот видели когда-нибудь такое, чтобы вроде бы как человек живой, он дышит, ходит, выражает свои эмоции… А глаза у него не меняются. Мертвые потому что. Как и душа.

— Шепард, мы хоррора на ночь не просили, — Чаквас передернулась. — Пойду я, пожалуй.

— А вы ведь поняли, о чем я говорю, да, доктор? — тихо прошептала Айрин ей в спину.

Чаквас едва заметно кивнула, но так и не обернулась. Вдали зашумела дверь лазарета. Андерсон остался один на один с подопечной в кают-компании. До отбоя было около двух часов.

Этого самого отбоя не образовалось — на пути следования «Нормандии» произошло очередное ЧП — группа биотиков-экстремистов угнала грузовой корабль с находящимся на его борту председателем Бернсом. Глава подкомитета по исследованию сверхлюдей. От Андресона не укрылось, как передернулись Шепард и Аленко при упоминании данного человека.

— Успели пересечься? — заинтересованно уточнил он.

— Я — нет, но наслышана по самые уши, — брезгливо скривилась Рин. — Махинатор, взяточник, за пачку кредитов мать родную продаст.

— И двух бы продал, если бы был спрос, — в том же тоне подхватил Аленко. — Простите, сэр.

— Прощаю, — махнул рукой Андерсон. — Судя по всему, товарищ Мартин Бернс таки допродавался, поскольку был захвачен в заложники группой биотиков. Требований от биотиков не поступало, корабль находится в дрейфе и, судя по всему, поврежден. Шлюз открыть для вас труда не составит, карта корабля уже у вас есть.

— Цель? — холодно и спокойно спрашивает Айрин Шепард, но по ее глазам Андерсон видит, что в голове у девушки сейчас идет сложный процесс подсчета возможных вариантов и выбор в пользу одного из них.

— Командование настаивает на том, чтобы Бернс был спасен. Но вашей главной целью остаются биотики.

— Принято, сэр, — Айрин отдала честь, ее бойцы сделали то же самое. Судя по тому, как смотрели на нее Аленко и Дженкинс — сразу же за дверями радиорубки будет начат разговор, который и определит действительные цели этой высадки. И почему-то капитан Андерсон не сомневался в том, что они будут кардинально отличаться от тех, что установило для девушки и ее группы некое абстрактное «командование».

* * *

Инструктаж от Андерсона дал понять, что все как обычно: ясно, что ничего не ясно. Вот по идее, уж в двадцать третьем веке должны были появиться какие-то вообще нахуй навороченные технологии, которые бы позволяли вообще избежать необходимости воевать вот так вот, как это мы делаем… Но нет — два столетия спустя после моего времени происходит то же самое — ребята берут оружие, надевают броню и топают ебашить всех, кого встретят, согласно пророчеству. Хотя… лично я сейчас воевать не собиралась. Ну, по крайней мере, надеялась на благоприятный исход этой долбанной миссии. Очень уж не хотелось мне убивать, по сути, гражданских, которые, наверняка, наши с ребятами ровесники, а то и младше.

Да, что поделать, даже при всех этих тренировках и после всех перипетий я до сих пор не могла себя заставить даже подумать о том, чтобы просто взять оружие и нажать на спусковой крючок без причины. Нет, конечно же, когда в меня саму, а тем более, в моих друзей стреляют — это одно дело. Или когда я четко знаю, что за моей спиной находится кто-то, нуждающийся в моей защите, а я сейчас последняя линия обороны, возможно даже единственная. Тогда все нормально. Тогда я спокойно убью и мне ни капли не будет стыдно или больно потом. Как было с батарианцами на Элизиуме, как это было с наемниками на «Зэта-135» месяц назад, как еще наверняка будет множество раз, ведь мы же помним, что мне предстоит не добрая и светлая жизнь. Но выстрелить первой — нет, этого я не смогу никогда. Поскольку в этом случае через прицел я буду видеть не врага, а такое же живое существо, как я сама. Условно своего. А в условно своих стрелять не принято, вот такие дела.

— Ебическая сила, да сколько же тут этих, мать их во все щели, дверей? — едва слышно прошипела себе под нос я, сверяясь с картой корабля, но уже не особо на нее рассчитывая. Память о всевозможных «запасных ходах», о которых мне рассказал в свое время майор Кайл, еще не выветрилась из моей черепушки.

— Если верить плану, то еще один люк, потом вентиляционная шахта — и мы будем на месте. Ты сама это предложила, Рин, — фыркнул Кайден, — осторожно выглядывая из-за угла в коридор. — Чисто.

Ну да — выбирая между «вламываться по стандартному протоколу, звеня оружием и укладывая штабелем все, что шевелится» и «тихо проходим сразу в командный пункт и пытаемся договориться миром», я выберу второй пункт. Именно по этому второму пункту мы и поступили, вывалившись из вентиляционной шахты буквально на головы ошарашенным биотикам. Как они умудрились на нервах не пристрелить Бернса — непонятно. Итак, всего их тут восемь человек, причем один, судя по всему — главарь, явно не в форме. Бледный до синевы, губу до крови искусал, но в остальном виду не показывает — держится. Хм… По сюжету игры это должны были быть «двойки». Но Кайден, кажется, никого тут не узнал… Или узнал, но не подал виду? Или ребята вовсе не «двойки»? Ладно, это можно будет потом уточнить.

Сказать, что народ был малость растерян, когда мы оказались в командном пункте без звонка и смс-ки — ничего не сказать. Впрочем, для Бернса ситуация была все равно патовая — один из биотиков, судя по всему — главный, держал его под прицелом винтовки. Сам Бернс, что ожидаемо, был без сознания. Интересно, под наркотой, или просто под хорошим ударом прикладом по еблу?

— Ни шагу больше, или я вышибу ему мозги, — мрачно предупредил меня биотик.

— С удовольствием полюбуюсь на это зрелище, — поддакнула я. — Смотрю, кого-то эти типы из подкомитета заебали сильней, чем меня, да?

— А тебя-то чем? Они же Альянсовских не трогают.

— Трогать-не трогают, а мозги выебать периодически пытаются. Ну и наставили везде табличек из разряда «без усилителей вход воспрещен», я об них уже задрала спотыкаться, все увалы на корабле… Ладно, обо мне уже хватит, с вами-то что этот не поделил?

Часть винтовок была нацелена на меня, но не сказать, чтобы это шибко пугало — все равно первую волну выстрелов возьмут на себя щиты, ну а там уж и барьеры поставятся…

— Осторожней, она заговаривает нам зубы, — предупредил старшего один из самых нервных. Да ладно, ты прямо Ванга сегодня, мужик! Само собой — я заговариваю вам зубы, потому что чует мое сердце, что как только я заткнусь, вы разгоните психометр до такой степени, что откроете по нам огонь, а тогда уже мы просто обязаны будем «адекватно отреагировать», сиречь перестрелять вас всех. И уже будет наплевать, что вам-то, походу, некоторым и восемнадцати-то нет, а самый старший — ровесник Рича и Кэя. Вот герои мы будем, блять… Прямо так и вижу газету с кричащим заголовком «солдаты Альянса одержали победу над ордой малолеток». Ах, да, тут уже нет газет в привычном мне формате…

— Я говорю, потому что не хочу стрелять, — произнесла я, спокойно глядя на биотика глаза в глаза. — Сложи два и два, умный ведь мужик: кто сильней? Двое биотиков и солдат Альянса с современным вооружением и годами обучения за спиной, или ваша восьмерка, из которой как минимум один — вообще не боец? Если бы я хотела стрельбы, то не стала бы сюда на карачках полчаса ползти и разговоры разговаривать. Кстати, я Рин.

— Кир, — тихо произносит главный. — И все-таки, зачем вы здесь?

— Я пришла помочь. Не ему, — я кивнула на Мартина Бейнса, который или до сих пор не пришел в себя, или пришел, но благоразумно не подавал голоса. — Вам.

— Чем ты поможешь? — биотик зло прищурился и метнул злой взгляд на чиновника. — Думаешь, в мире так все просто — пришла, помахала пушкой, поговорила и все уладилось? Разочарую — это не так.

— Ну так просвети меня, в чем проблема, которую нельзя решить разговором. Кстати, пушкой пока что машешь только ты и твои помощники. Дико напрягает, если честно.

Судя по тому, как подобрались ребята за моей спиной — драки нам не миновать.

— Проблема в этой сволочи, — Кир дулом винтовки указал на Бернса. — Кое-кто решил, что установить компании биотиков гнилые усилители со всевозможными нарушениями — хороший способ набить собственный карман. И теперь нам требуется разрешение от этого урода, чтобы провели… чтобы имплантанты удалили. Вот только он его не дает, потому что это затрагивает его интересы.

Парень зажмурился и хрипло выдохнул.

— Кир! — девушка на пару лет младше меня метнулась вперед, встревоженно заглядывая парню в лицо.

— Все нормально, — чуть улыбнулся он, отнимая от лица руку, которой пытался незаметно стереть сочившуюся из носа кровь. — Отойди…

Он сполз по стене на пол, запрокинув голову, но по прежнему не выпуская оружия из рук. Вот же упорный, блин! Девчонку надо от него оттащить — мало ли, как она, верней, ее имплантанты, отреагируют на случайный выброс «темной энергии» от парня.

— Кир, спокойно. Я сейчас подойду к тебе, хорошо? У меня нет усилителей, то есть — случайные биотические всполохи погашу без вреда для кого-либо… — я демонстративно отстегнула с пояса пистолет и нажала едва заметную пластину на груди. За спиной с глухим звуком упала на пол штурмовая винтовка. Шаг вперед. Никто не стреляет. Второй. Третий. Я оказываюсь рядом с парнем и, мягко отстранив молодую девушку, обнимаю биотика за плечи, притягивая к себе. Падающая из рук парня винтовка запускает цепную реакцию — его бойцы опускают оружие.

— Лейтенант Аленко, вызываю «Нормандию». Пришлите челнок на «Онтарио» за группой высадки. С нами биотик, которому нужна срочная медицинская помощь, — голос Кайдена за спиной показывает мне, что наши с сокомандниками мысли идут в одном направлении.

— Эй, мы так не договаривались! — возмутился было один из биотиков. Тот самый, который говорил про то, что я заговариваю им зубы. — Мы не закончили с Бернсом.

— Вы ничего и не начинали, — зло рыкнула я, на миг отрывая взгляд от бледного лица замершего у меня на руках Кира. — Что, будете продолжать этот фарс? Ни корабль угнать, ни заложника нормально взять. Защитного периметра никакого, воинские таланты ваши весьма сомнительны. Любой отряд альянсеров сотрет вас в порошок, и вы это знаете. Не аргумент? Если нет, то напомню, что ему нужен нормальный врач. А ближайший медик сейчас на нашем корабле. В общем, ребята, оружие на пол и я сделаю все возможное, чтобы за этот фарс, что вы здесь устроили, вы отделались каким-то минимумом. И чтобы проблема ваша, из-за которой вы Бернса захватили, тоже была решена. Не через Бернса — тут, я так понимаю, все глухо.

— У нас есть… его данные. Всего этого хватит, чтобы… Но зашифровано… — Кир содрогнулся и пострался повернуться таким образом, чтобы свет не бил в глаза.

— Чшшш… Потерпи. Все будет хорошо. И Бернса твоего прижучим, и тебя сейчас врачу сдадим…

— Бесполезно. Я знал, что времени мало… Не для себя хотел… Сестра…

— Кир… — глухой вскрик. Девочка за моей спиной судорожно всхлипывает. Биотики стоят в растерянности, словно бы не зная, что делать. А они и не знают. И я не знаю. Вот такие они, экстремисты. И вот такие мы, мать вашу, космопехи…

В такие моменты я ненавижу себя за полное ощущение беспомощности. А еще — за то, что при выборе «характеристик», который давала мне Алика, не додумалась взять что-то, что будет полезно не только мне, но и кому-то другому. Эгоистка махровая! Вот штурмовой винтовкой, Рин, ты бы стрелять все равно научилась. А на Элизиуме бы выкрутилась имеющимися у тебя знаниями по обращению с пневматикой и опытом по пейнтболу на недостроях. Было бы целительство какое-нибудь, или хотя бы, по местным меркам, качественное медицинское образование, курсов эдак за пять универа. Ага, и зрение рентген, чтобы определять, что именно не так с человеком.

Полчаса спустя я сижу в лазарете «Нормандии» рядом с койкой, на которой лежит Кир. Сразу же память услужливо подсовывает происшествие с Кайденом. Более месяца назад все произошло, а такое ощущение, что как вчера это было… То же самое ощущение страха за другого, тот же самый вопль души «блять, да лучше бы я сама вот так вот на койке валялась, корчась от боли, лишь бы не видеть, как плохо другому».

Парень умирает. Знает об этом, относится так… спокойно. Не по-детски. А ведь он еще ребенок, по сути. На год младше меня на самом деле, хоть и выглядит взрослей. Реальной меня. Восемнадцать лет. Сестре шестнадцать. Им и еще группе людей-биотиков были вживлены имплантанты новой модификации. Что заставило компанию пойти в «тестовую группу» частной корпорации — история умалчивает, но кажется, ответ прост — деньги. Однако, Бернс, ведущий переговоры между поставщиком тестовых био-усилителей и непосредственно компанией, решил погреть на этом деле руки. Итог — ребятам вместо опробованной в лабораторных условиях модели была вживлена хрень из низкокачественных материалов, которая мало того что нестабильна, так еще и провоцирует интоксикацию организма продуктами распада нуль-элемента. Все это вкратце пояснила мне Чаквас, пока я выполняла роль добровольного ассистента, «снимая» на себя все импульсы темной энергии. Тирада была пространной, наполненной сложными терминами, но суть я уяснила. Для парня счет шел уже даже не на дни, а на часы.

И этих часов у него не было. Единственным шансом спасти остальных ребят, в том числе и Алину — сестру Кира, было удаление имплантанта. Операция сложная, опасная и дорогостоящая. Но средства на нее в подкомитете по изучению сверхлюдей были предусмотрены. Проблема в том, что для подтверждения целесообразности этой операции нужны были настоящие документы на биоусилители ребят, которые были у Бернса. И эта тварь их не отдавала. Как говорил он сам — их у него не было. Врет. Сто пудов врет. Сейчас эта сволочь лежит в дальнем конце лазарета и периодически отвлекает на себя внимание Чаквас, ноя о том, как ему плохо, больно и так далее. Сука...

Кир, в отличие от Бернса, лежал тихо. Ни крика, ни стона. Только судорожно сжавшаяся на простыне рука и белое до синевы лицо давали понять, насколько ему на самом деле плохо.

— Капитан Шепард? — тихий голос парня вывел меня из прострации. — Я могу попросить вас об одном… одолжении? Верней сказать, о двух, — добавил Кир после секундной заминки.

— Да, — так же тихо произнесла я. Даже не уточняя, о чем именно пойдет речь.

— Хорошо. Мне просто нужно, чтобы вы кое-что записали. С моих слов. Мне самому сейчас… трудно, — парень скривился и сел, обхватив руками колени и уткнувшись в них лбом. Чем еще сильней напомнил мне нашего Кайдена.

— Диктуй, — по-прежнему тем же тихим, бесцветным тоном произнесла я. — И можно на «ты».

— Я, Чершенко Кир, две тысячи сто шестьдесят пятого года рождения, признаюсь в создании преступной группы с целью… — начал парень практически без запинки произносить текст признания. Словно бы составил его в голове давно, словно знал, что рано или поздно ему придется произнести эти слова. — Только не пытайся меня отговорить, — едва заметно усмехнулся он, увидев потрясение на моем лице.

— Не буду, — мотнула головой я. — Диктуй дальше.

Прикусив щеку изнутри, чтобы не заорать от ощущения отчаяния и тоски, которое заполняло душу, я продолжаю выполнять последнюю волю этого странного парня. Он… правильно поступает. Берет всю вину на себя, выгораживая друзей и сестру. По сути — это верное решение. Ему уже не помочь и он это прекрасно знает, а ребята, оставшиеся на свободе, еще будут иметь призрачные шансы исправить ситуацию со своими имплантантами. Если не сделают глупости. Если найдут влиятельного покровителя, который им поможет. Если вдруг фишка ляжет так, что им повезет… Слишком много «если» — именно поэтому шансы и считаются «призрачными». Кир это понимает. Но не собирается отнимать у друзей и эти шансы. Поэтому диктует. Понимаю и я. Поэтому продолжаю писать.

Двадцать долбанных минут, во время которых Кир детально описывает свои действия по захвату грузового корабля, напоминает о том, что остальные, по сути, просто стояли рядом и смотрели, ну или же действовали по его принуждению. По прошествии этих двадцати минут парень замолкает, тяжело и часто дыша — разговор отнял у него практически все силы.

Сама не зная зачем, протягиваю руку вперед и осторожно провожу по темным жестким вихрам. Кир поворачивает голову, утыкаясь лбом мне в ладонь и чуть улыбается. Как вообще можно в таком состоянии демонстрировать какие-то положительные эмоции — мне непонятно. И чему тут вообще можно радоваться. Разве что лыбиться назло, чтобы не видели, как больно на самом деле, но улыбка Кира была совсем не такой. Доброй. Искренней.

— Шепард… А я ведь о тебе слышал… Герой Элизиума, а на деле — обычная девчонка… Забавно… — речь парня прервалась глухим вскриком.

Я едва успела подхватить его, не давая упасть с койки.

— Доктор Чаквас!

Женщина кидается к нам, тут же оценив ситуацию и вводя какое-то лекарство с помощью консоли. Кир стонет и пытается выдрать из руки катетер, мне приходится удерживать его силой. Что-то бормочет, зовет сестру, но когда я спрашиваю, хочет ли он ее увидеть, говорит, что нет — не хочет, потому что не надо ей этого видеть. Потом говорит, что и мне не надо, и что хочет, чтобы я ушла, но сам при этом продолжает сжимать в кулаке ворот моего комбинезона.

— Рин… Ты только… Если можешь им помочь, ребятам, дать ход делу Бернса… Что-то найти… Помоги, прошу тебя…

От этих слов почему-то пропадает комок в горле и слезы исчезают, так и не появившись. Это последние осознанные слова, которые парень произносит. Дальше начинается бред. Снова упоминание сестры, каких-то незнакомых мне вовсе людей. Слова — и мои, и его — уже проходят… мимо сознания. Не запоминаются. Все, что есть — свинцовая тяжесть чужого тела, чужие пальцы, вцепившиеся в ворот комбинезона и осознание, что прямо сейчас, фактически у тебя на руках кто-то умирает, а ты сидишь, обнимаешь его, бормочешь что-то успокаивающее, но ничего не можешь сделать.

Лучше под пули! В горячую точку, на войну, под фугасные гранаты и отравленные полонием пули! В облака ядовитого газа, под колеса транспортеров. И одной, одной, без кого бы то ни было, чтобы не понимать, что когда-нибудь ситуация повторится, и кто-то вот так же окажется у тебя на руках. Кто-то более родной… Если так реагируешь на смерть только встреченного парня, то какого будет потерять близкого? Поэтому — одной, чтобы никто даже не знал, где нахожусь… И чтобы вот так не оказаться самой рядом с кем-то, кто не сможет помочь и будет потом, возможно, всю оставшуюся жизнь вспоминать меня и мои последние минуты жизни… А ведь так и было бы, останься я в родном мире. А так что? Так — Горн, где рядом не будет НИКОГО. Где точно никто не пройдет через то же, через что я сейчас…

Сейчас… Сейчас ничего нельзя сделать. Сейчас можно было только смотреть. На последствия. Чужих ошибок, чужой жадности. Извлекать урок. Важный для себя урок. Что если я ошибусь, что если я, подобно Мартину Бернсу, продам душу за пачку кредитов, если поступлю не так… То у моих поступков тоже будут последствия. Дерьмо, увеличивающееся в геометрической прогрессии… наверное, так все и начинается — с одного человека. С одного урода. От которого страдают другие и уже они, словно отравленные одним лишь его прикосновением, начинают делать ужасные и неисправимые вещи.

Чаквас суетится рядом, демонстративно не замечая меня. Сначала — подключает парня к кислороду, чтобы было легче дышать. Потом — оставив попытку отцепить его от меня, встревоженно смотрит уже на мое лицо. Неизвестно, сколько продолжается игра в гляделки, но ее отвлекает Бернс, снова требующий к себе внимания. Сколько времени проходит? Час? Два? Десять? Я не знаю — сознание включается только когда Кир затихает, когда понимаю, что рука больше не сжимает судорожно мой измятый комбез, а сам парень не пытается прошептать что-то невнятное. Система пищит… Вот так вот жизни и заканчиваются.

Бережно укладываю тело на койку и, ни слова больше не сказав, выхожу из лазарета. Уже когда я в дверях, Чаквас начинает мне что-то говорить, но я лишь отмахиваюсь. Дойдя до своей каюты понимаю, что забыла в лазарете инструментрон. А он мне сейчас понадобится. Хочу кое-с кем попробовать связаться и, вдобавок, написать рапорт. Спать не хочу. Ночь глухая, отбой уже был, судя по всему, часа три назад. Интересно, почему капитан Андерсон до сих пор не потребовал у меня хотя бы устный отчет? Проходя мимо кают замечаю, что две из них находятся под охраной из четырех вооруженных бойцов, а сами замки на дверях заблокированы. Надо полагать — именно в этих каютах разместили «пленных». Пускай. Дерьмо, кто-то еще должен будет сообщить им про смерть Кира, только бы это была не я…

Дверь лазарета открылась, пропуская меня внутрь. Чаквас, судя по всему, вышла ненадолго или в хранилище, дверь в которое находилась в дальнем конце помещения, или же куда-то на корабль по делам. Первое, что я заметила на входе в обитель больных и несчастных — Мартин Бернс, копошащийся у накрытого простыней тела. Глухая волна злобы осталась невысказанной.

— Что-то потеряли? — тихим, спокойным голосом спросила я, забирая со стола Чаквас оставленный мною там давеча инструментрон.

— Капитан Шепард, — мужчина подался мне навстречу, протягивая руку для рукопожатия. Стоит ли говорить, что этот жест был мною проигнорирован. — Я так полагаю, именно вас мне следует благодарить за спасение. Дело в том, что я обычно не имею привычки мародерствовать, но этот биотик и его сообщники украли мои важные рабочие документы.

— Не думаю, что вы выбрали лучший способ вернуть их.

За спиной Бернса открылась дверь «подсобки» и оттуда вышла Чаквас. Заметив наш разговор, медик напряглась и невольно потянулась рукой к тревожной кнопке. Доктор, доктор, за кого вы меня принимаете… Чтобы я мочканула «клиента», да еще и на военном корабле, да еще и при свидетелях… Тем временем Бернс, судя по всему, не осмыслил ситуацию в целом, поскольку продолжил диалог.

— Я это уже понял. Не могли бы вы помочь мне с этим вопросом… — заискивающе произнес мужик. А глаза-то как забегали… мертвые глаза.

За моей спиной открылась дверь. По походке я узнала капитана Андерсона, ну а кто бы еще это мог быть… Наверняка пришел по своей привычке за отчетом медика… Не в его правилах гонять женщину к себе «на ковер» — к медику, я уже заметила, капитан относится прямо-таки с почтением. Хотя… К ней все так относятся, особенно на ее территории, то бишь в лазарете. Даже я уважение проявляю. Хотя сбегаю отсюда так быстро, как только могу.

— По директивам Альянса Систем и правилам, согласно которым мы действуем в подобных ситуациях, будет произведена, или уже произведена процедура описи изъятых у задержанных вещей и ваши документы, если таковые среди их вещей будут обнаружены, вернутся к вам в целости и сохранности в том случае, если не будут считаться важной уликой.

— Кто производит опись? — деловито уточнил у меня мужчина, уже прикидывая, во сколько кредитов ему обойдется преждевременное изъятие из лап моих сослуживцев собственных документов.

— Я командир группы высадки и не занимаюсь подобного рода вещами. Полагаю, вам следует обсудить вашу ситуацию с капитаном этого судна или первым помощником, — в этот момент я развернулась и «заметила» Андерсона. — Сэр! — сразу вытянулась в струнку, отдавая честь.

По глазам начальства я заметила, что он… взбешен — это мягко сказано. Ну да, небось на камерах-то уже отследил, что именно тут происходит и происходило все это время.

— Капитан Шепард.

— Да, сэр!

— В карцер.

— Слушаюсь, сэр!

Уточнять, почему именно, смысла не было. Я находилась после отбоя не у себя в каюте и даже не на пути из туалета в каюту. Грубо говоря — просто шарахалась по кораблю. Не по делу. Не по правилам. И что самое главное — на глазах у чужого.

Путь до славного помещения с голыми стенами и единственной койкой я преодолела за полминуты. Кивнула на входе часовому, привычному к моим подобного рода появлениям, сообщила, что я тут на сутки как минимум (а то и больше — если Андерсон решит продлить наказание) и, дождавшись звука запираемого магнитного замка на дверях, завалилась на койку, намереваясь набросать черновик рапорта. В спину что-то больно воткнулось. Едва подавив шипение, я осторожно поерзала лопатками по жесткой постели, проверяя свою догадку.

Кир… Артист эдакий… Я даже не заметила, когда именно он засунул мне за шиворот носитель с данными Бернса! Вот почему он просил меня помочь ребятам… Доверился… А я ведь просто незнакомый, случайно встреченный человек… Как и он для меня. Почему же так больно от его потери?

Я знала расположение камер, равно как и знала, что все мои перемещения записываются. А еще — что любую систему, в том числе и камеры, можно обмануть.

За сохранность носителя лично у меня я поручиться не могла — через пару-тройку часов мы будем в ближайшей колонии, где представители военной полиции Альянса просто перевернут вверх дном все судно по приказу Бернса. Там, где он не сможет взять своим именем, возьмет хитростью и кредитами. А значит — на «Нормандии» быть обыску, ведь за эту флешку и имеющуюся на ней информацию наверняка не жалко и убить. Любого. Например, меня. И возможно всех, кто встанет на пути между Бернсом и мною с этой флэшкой. Догадаться, у кого носитель, смогут быстро — контакт с Киром имели только я и Чаквас, а значит… О, черт, куда же я опять влезла и, главное — что мне со всем этим делать? Стоп, не паниковать! Я влезла в это дело, верно? Я пообещала Киру, что помогу его ребятам? Ну так и надо это делать, а не сопли разводить… Активировав инструментрон, я принялась набирать текст сообщения, которое отправилось на знакомый адрес. Только бы получилось!