Последний полёт над пропастью (джен)

Питер с Остером завернули за угол и остановились у массивных металлических решёток лифта. Они тут же разъехались в разные стороны, и ребята, молча, вошли внутрь.

— Послушай, — обратился к мальчику Маккинон, видя его напряжённое лицо. — Их бояться нечего, они справедливые.

Тот лишь скептически фыркнул, но возражать не стал.

— Ты главное это… — Питер дождался, пока кабина остановится, но выходить не стал, заговорщически наклонившись к собеседнику, — если эти старикашки будут спрашивать что-нибудь сомнительное, отвечай «не знаю». Вот увидишь, это всё упростит. — он в который раз похлопал Фореста по плечу и подтолкнул к выходу.

— Иди прямо, пока не увидишь старую дверь. — и подмигнув на прощание, он нажал кнопку три, и лифт с лязгом исчез под потолком.

Остер передёрнул плечами, и, спотыкаясь, побрёл по коридору, такому тихому, что шаги эхом отдавались от мраморных стен и взлетали куда то вверх.

Мальчик неуверенно постучал и дверь из чёрного дуба с глухим треском отворилась, открывая взору довольно просторное помещение, больше напоминающее гостиную какого-нибудь старомодного джентльмена.

По углам были расставлены бархатные диванчики, а в самой середине, совершенно не вписываясь в общий дизайн комнаты, стоял жёсткий деревянный стул с прямой спинкой. Внезапно, словно из ниоткуда, на пороге появился невысокий полноватый мужчина с зеленоватым котелком на седой голове.

— О, здравствуйте, юноша, — важно кивнул он.

— Что вы делаете в самом сердце министерства, да ещё и без сопровождающего? — его голос звучал слегка брезгливо, но на губах играла располагающая улыбка, так что Остер ответил:

— Мне прислали сову с сообщением, что я должен пройти обследование у вас, кажется так? — он не знал, как вести себя, особенно под хищным взглядом этого чиновника.

— Конечно, Остер Фогреус Форест, всё верно, как я мог не догадаться! — воскликнул мужчина и, радостно хлопнув в ладоши, затянул мальчика в помещение и усадил на софу. Затем, взмахнув палочкой, он призвал кофейник, немного неуклюже разлил чай по чашкам и, протянув одну из них гостю, тоже уселся в одно из кресел.

— Мы, по правде говоря, не ждали вас, поэтому были готовы в ближайшее время послать за вами нашего человека… — пробормотал он, окидывая юношу отеческим взглядом.

— В письме было сказано, что это необязательный осмотр, — озабоченно заметил Остер, неуютно ёрзая на диване. — О, ну разумеется, — несколько сконфуженно произнёс тот и, желая сгладить неловкое молчание, отхлебнул из чашки.

— А когда мы начнём? — мечтая поскорее убраться отсюда, поинтересовался Форест, не глядя на чиновника.

— Сейчас придут все остальные, и мы начнём, — улыбнулся мужчина и закинул ногу на ногу.

— Ах да! — вдруг спохватился он и драматично всплеснул руками. — Забыл представиться. Я Корнелиус Фадж, первый заместитель министра — Руфуса Скримджера, — и он протянул широкую ладонь.

— Приятно познакомиться, — Остер совершенно не представлял, как нужно себя вести с этими важными высокопоставленными лицами, но пока что вроде ничего страшного не произошло. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату по очереди вошла компания строгого вида чиновников и остановилась посреди гостиной. Они выглядели очень комично в своих чёрных мантиях в этом ярком уютном помещении, а Фадж всё время широко улыбался, глядя на коллег.

— У вас здесь, безусловно очень мило, но вам не кажется, что лучше было бы переместиться в специально оборудованное место для данного… мероприятия? — чопорно поинтересовалась женщина с длинной чёрной косой.

— Разумеется, Аманда, — мягко кивнул тот и неторопливо встал, поправляя брюки.

— Пойдёмте, мистер Форест, — пропищал над ухом Остера чей-то тоненький голосок, и, обернувшись, он увидел низкую пухлую женщину с пепельными кудряшками, одетую в нелепую розовую пушистую кофточку. Она крепко вцепилась короткопалыми пальцами в его запястье и практически поволокла к выходу.

— Помягче, он и сам справится, Долорес, — озабоченно проговорил Фадж, выходя последним и закрывая за собой дверь.

-

Они вошли в небольшое помещение, напоминающее зал суда, и Фореста усадили на каменный стул внизу, а остальные заняли свои места на возвышениях, все как один воззрившись на мальчика.

— Двадцать восьмого июля в 13:20 дня у вас случился сильный выброс магии, — лекторским тоном начала женщина с косой, не поднимая глаз от каких-то бумаг.

— Н-наверное… — запинаясь, кивнул Остер, стараясь не смотреть на них.

— И палочки при вас не было? — уточнил Фадж.

— Она лежала в кармане, я не успел её вытащить, — волнуясь, объяснил мальчик.

Судьи замолчали, некоторые качали головами, что-то записывая.

— Опишите свои ощущения, — попросила мадам Стоун и взглянула на него поверх круглых очков, сидящих на самом носу.

— Ну, я… — происходящее становилось всё более странным.

— Я испугался, что сейчас упаду, и всё случилось внезапно, я просто взлетел, понимаете?

— Понимаем, — улыбнулся Корнелиус, но выглядело это крайне неуместно и фальшиво.

— Такой необычный дар в столь юном возрасте, — пропищала чиновница по левую сторону от главы совета и изобразила на своём рыхлом лице сочувственное выражение.

— Да нет у меня никакого дара, — раздражённо огрызнулся Остер, и его волосы в который раз побагровели, впечатлив окружающих.

— Мы же все здесь волшебники, разве нет? Тогда что в этом удивительного? Его вопрос повис в воздухе безответным. Затем Фадж встал, и за ним поднялись другие члены собрания.

— Чтобы завершить… данный осмотр, нам необходимо определить степень силы вашего магического ядра, дабы дать соответствующий диагноз, — он поманил юношу к одной из многочисленных дверей.

— Ладно… — с недоверием протянул Остер. — Это ведь не больно? — мальчик не успел договорить, как его ослепила белизна помещения. Они шли по абсолютно пустому длинному коридору без ламп и люстр, который, впрочем, в них и не нуждался. Здесь не было ни одного цветного пятнышка, ни одного живого предмета. Фадж приложил ладонь к гладкой стене, и в ней тут же образовался дверной проём.

— Входи-входи, не бойся, — ласково пригласил тот и обернулся на коллег, не решившихся пройти дальше зала заседаний. Форест опасливо сделал шаг вперёд, и его окутал непонятный молочно-белый туман, который быстро отступил, открывая взору довольно просторную комнату — самую обычную спальню, отличающуюся от обычных только отсутствием окна. Здесь пахло свежепостиранным бельём и чем-то ещё — он не смог разобрать чем.

— Я что, буду тут спать? — удивился Остер, проводя рукой по мягкому одеялу, отметив, однако, что матрас довольно-таки жёсткий.

— Это на случай, если осмотр затянется, — объяснил тот.

— Ты присядь, а я пока принесу всё необходимое. — Фадж повернулся к нему спиной.

— А если мне… захочется в туалет? — без обиняков полюбопытствовал юноша и пытливо закусил губу.

— Справа есть уборная, — понимающе проговорил Корнелиус и скрылся. Несмотря на всё своё недоверие ко всем этим людям, мальчику здесь нравилось, не считая мёртвых белых стен и потолка без всяких устройств освещения — помещение словно само излучало ослепительный свет, не нуждаясь в дополнительных средствах. Справа действительно оказалась ванная комната с огромной овальной раковиной и прямоугольным зеркалом над ним. Но в остальном тут было невыносимо скучно, и кроме как спать, делать было нечего. Через некоторое непродолжительное время в стене вновь появился проход, однако вместо запоминающейся фигуры заместителя министра в спальню размашисто прошествовал высокий худой человек с длинной серебристой бородой и сверкающими голубыми глазами. Не успел Остер даже рот раскрыть, как его голову сдавило что-то холодное, и он провалился в пустоту.

-

Питер Маккинон толкнул дверь и погрузился в шумиху и возню улиц Лондона. Откусывая пирожок с мясом, он едва не наступил на кого-то, сидящего у подножия каменной лестницы.

— Альберт, Септимус… Что вы здесь забыли? Ребята от неожиданности вскочили на ноги, словно ожидали нападения.

— А где Остер?

Тот недоумевающе нахмурился.

— А вам разве не сказали? Его осмотр будет длиться около двух недель.

— Почему?

— Это лучше не у меня спрашивать, — с коротким смешком Питер развернулся, и добавил на прощание:

— Кстати, Джеймсу очень интересно где это вы гуляете.

* * *

Он стоял под раскидистым клёном на их любимой поляне и нетерпеливо теребил в руках маленькую бархатную коробочку.

Несколько раз он открывал её, затем удовлетворённо кивал и закрывал, вглядываясь в чернеющий горизонт.

Наконец послышались тихие шаги, и на пригорок взобралась стройная девушка с двумя чёрными косичками. Она улыбнулась, едва завидев юношу.

— Здравствуй, Дугал, — она позволила ему чмокнуть себя в щёку.

— Я боялся, что ты не придёшь, — он зажал в кулаке коробочку и принялся неловко перебирать ботинком сухие листья под ногами.

— Да, отец не хотел отпускать меня, — грустно кивнула Минерва, но её лицо вскоре вновь просветлело.

— А где Лора?

— В конюшне обедает, — ухмыльнулся Дугал. — Привести её? Или, может, хочешь пойти к ней?

Девушка покачала головой и серьёзно взглянула на него.

— Я хотела поговорить с тобой.

— Я тоже, — просиял тот. — Ты первая.

— Нет, давай сначала ты, — она заправила светлую прядку ему за ухо.

Макгрегор бережно извлёк из кармана шкатулочку и дрожащими пальцами открыл её.

На мгновение Макгонагал замерла, слегка приоткрыв рот. Внезапно по её щекам побежали слёзы, и она спешно заслонила лицо ладонями.

— Тебе не нравится? — печально спросил юноша. — Минерва…

Дугал беспомощно обнял её, абсолютно не представляя, что нужно делать.

Через некоторое время всхлипы утихли, и девушка, вытерев глаза, тихо прошептала:

— Я не могу… Ты замечательный, но это… нет… я не буду делать тебе больно…

— Что-то я запутался, — пробормотал он, поглаживая её по спине. — Неужели кольцо настолько некрасивое?

— Не в кольце дело! — воскликнула Минерва. — Я не думала, что всё зайдёт так далеко…

— Тебе нужно время? — быстро уточнил Дугал. — Я подожду. Три, пять лет — всё равно.

— Я не могу сказать… Ты… возненавидишь меня… — её глаза вновь заблестели.

— Как я могу возненавидеть тебя?.. — задохнулся юноша. — Да я никогда…

— Я не могу объяснить, не сейчас… — девушка отстранилась и, развернувшись, побежала в сторону деревни, отчаянно пытаясь унять рыдания.

— Минерва! — в слезах воскликнул Макгрегор, но этот дикий вопль затерялся в ветвях клёна и растворился в воздухе.

* * *

Дугал вошёл в гостиную, сонно потирая глаза, и плюхнулся на ближайший стул.

Сколько бы ночей он ни размышлял над этим сном, он не мог объяснить странную реакцию Минервы и её беспричинные слёзы.

Он не понимал, почему эти обрывки прошлого заполняют его мысли, если это было так давно…

Тихо скрипнули половицы, и в комнату вошёл Лероп.

— Доброе утро! — пожелал мужчина и призвал тарелку с хлопьями.

Мальчик уселся за стол и задумчиво пробормотал:

— Воспоминания порой не дают нам шагнуть в будущее, — и, помотав головой, словно отгоняя назойливую муху, уже более бодро произнёс:

— Расскажешь, что тебе снилось?

— Проницательный юноша, — рассмеялся Макгрегор и рассказал о своём видении.

Какое-то время они не говорили ни слова, размышляя о своём.

— Что думаешь? — не выдержал Дугал.

— О том, что я совсем не знаю тебя как человека, — печально вздохнул Лероп, барабаня пальцами по столешнице. — А потом? Ты пытался найти её?

Тот не замедлил с ответом:

— Конечно. Я вернулся в деревню, но её и след простыл. Отец сочувствовал мне, но я не придал этому значения. Я разозлился на неё, на себя, и вообще на весь свет. А потом… Ты же знаешь, как это бывает… — мужчина растеряно подпёр голову руками и взглянул на сына. — Что-то стирается, а потом через многие годы вдруг опять всплывает, а ты не представляешь, что с этим делать.

Ольяр молчал, обдумывая сказанное.

— Ты, наверное, хочешь найти её? — наконец медленно проговорил он, уставившись в тарелку с завтраком.

— Во мне больше нет прежнего огня. Я просто храню память о ней где-то внутри, и этого достаточно. Но как насчёт тебя? Чем хочешь заняться сегодня?

— Пойдём в ту деревню, в которой ты жил, — мигом откликнулся мальчик, вскинув голову, пронизывая отца своими янтарными глазами.

— Почему такой нестандартный выбор?

— Я должен увидеть место, которое столько значит для тебя, — серьёзно ответил Лероп.

Дугал понимающе и даже немного торжественно кивнул и поднялся с места.

— Тогда завтракай, а я пока соберусь. Пешком или трансгрессией? — он остановился у лестницы, терпеливо скрестив руки на груди.

— Немного пройдёмся, не хочу упускать деталей, — не думая, отозвался Лероп, и мужчина торопливо зашагал наверх, не забыв тепло улыбнуться сыну.

Вскоре они уже вышли.

Прохладный степной ветер гулял между маленькими деревянными домиками, трепал зелёные кроны деревьев и разгонял кучевые облака. Эти двое медленно брели по ухабистой дорожке, несмотря на разгар лета занесённую сухими разноцветными листьями.

Лероп дышал полной грудью впервые за долгое время, вертя головой в разные стороны, заворожённо заглядывая в светлые окна, а Дугал только улыбался, видя столь искреннее восхищение сына. Да и ему самому было тепло вновь оказаться там, где он провёл множество счастливых дней и ночей.

Когда они спустились в ложбину, обоих тут же ослепила гладкая поверхность озерца, отражающая яркий солнечный свет.

На другом берегу простиралась небольшая берёзовая роща, а где-то вдалеке что-то кричали утки. А может, просто смеялись.

Дугал остановился у самой кромки воды и умиротворённо вгляделся в пугающую глубину озера.

— Здесь мы с Минервой кинули камушек в форме сердца, загадав всегда быть вместе.

Несколько солёных росинок сбежали по его щекам, и мужчина улыбнулся, смакуя на языке вкус того счастливого времени.

Лероп сел на землю, усыпанную мелкой галькой, и закрыл глаза, Дугал вскоре присоединился к нему и приобнял за плечи.

— Ты даже не представляешь, что это значит для меня, — тихо проговорил он, стараясь вложить в слова все свои эмоции.

— Я чувствую, — мальчик прижался к отцу, не поднимая век. — Теперь я понимаю, почему ты не хочешь её найти. Она была твоей жизнью, и воспоминания о ней ещё теплятся у тебя внутри. Но сейчас больше нет той девушки, которую ты знал тридцать лет назад. Глупо пытаться искать того, кто стал другим человеком, — он прерывисто втянул в себя холодный воздух.

Так они и сидели, отец с сыном, вслушиваясь в тишину.

* * *

Внезапный хлопок, сотрясший воздух, резко вывел её из забытья. В полумраке материализовался чей-то высокий силуэт.

— Мэрэлин?

Из её глаз брызнули слёзы.

— Джеймс… о боже… — она подалась вперёд, но тот отшатнулся.

— Так ты… была жива? — его голос прозвучал хрипло, а на лице отразилась боль.

— Я… я всё объясню!

— Я видел газету, — прервал её Поттер. — Ты действительно теперь с Ним?..

— Ты ненавидишь меня, — сквозь рыдания констатировала девушка и беспомощно обхватила себя руками в тщетных попытках успокоиться.

— Нет. Дорогая, я в недоумении… У меня столько вопросов… — Джеймс взял её холодные ладони в свои и мягко сжал.

— Он… он заставил меня присоединиться к Пожирателям Смерти, он шантажировал меня, и мне пришлось, иначе бы он убил вас… — зашептала Мэрэлин, заглядывая ему в лицо.

— Но ты мне ничего не сказала, — нахмурился мужчина. — Я думал, что ты умерла, а сам… Моя жизнь перестала иметь смысл, и только Альберт заставлял меня существовать, ведь я не мог просто бросить его… — он сделал паузу, но с языка всё же сорвалось: — Как это сделала ты.

Она согнулась пополам, словно её тело пронзили кинжалом, сотрясаясь от внутренних терзаний, а Джеймс безмолвно наблюдал её страдания, не предпринимая, впрочем, никаких попыток остановить её.

— Ты могла бы всё рассказать мне, и мы бы вместе придумали выход, — холодно продолжил он, глядя, как она распрямляется. — Ведь так обычно поступают?

— Всё случилось внезапно, я даже не успела ничего предпринять! — задохнулась Мэрэлин.

— И ты оставила свою семью оплакивать себя и даже ни разу не написала! Ни одного раза, не единой крохотной записки о том, что жива! — взорвался Поттер, с яростью пиная переполненный мусорный бак.

— А теперь пришла! Здравствуйте, мол, я вернулась! И то, если бы Снейп не поговорил с тобой, я вообще ничего бы не узнал! Когда ты собиралась мне всё рассказать, а? Когда Волан-де-Морт сгинет? — он подлетел к ней и, схватив её за левое запястье, стряхнул рукав мантии.

На предплечье светилась Чёрная Метка, и такой отчётливой она ещё никогда не была.

Джеймс с отвращением отшатнулся.

— Нет, прошу!.. — взмолилась Мэрэлин, но тот уже трансгрессировал.