Практическая география (джен)

Оказывается, Бернар жил теперь в палатке Пьера: Рон все время забывал, что директор, как ни крути, только что потерял друга, и когда вспоминал, становилось стыдно. Ненадолго — до очередного фортеля.

Бернар обернулся на ходу, коротко мотнул головой:

— Располагайтесь, мсье Фарах! Уизли, ждать здесь, — и пошел прочь.

Рон помедлил, вздохнул, все-таки влез в палатку, встал, упираясь головой в потолок.

Фарах и впрямь устроился как дома — уселся в кресло и разглядывал Рона, будто купить собирался, — никаких сладких улыбочек.

— Что же вы, мсье Уизли? Садитесь!

Рон присел на очередной шаткий стульчик, для устойчивости расставив ноги, поймал еще один взгляд Фараха и застыл, отчаянно стараясь не шевелиться и не краснеть.

— К моему прискорбию, наше пребывание наедине будет недолгим, мсье Уизли, не то мы успели бы скрасить его…

Чем именно, Рон так и не узнал: в палатку ворвался директор, а следом, лишь немного поотстав, вошли Джордж с Гейбом.

— Садитесь! Да хоть на койку, неважно.

Рону показалось, что Бернар вот-вот сорвется, но тот отдышался, сел ровнее и уставился на них — как в первый раз, в Женеве.

— Надеюсь, теперь вам ясно, господа, чем для вас может обернуться сложившаяся ситуация?

Джордж еле слышно фыркнул.

Рон решил, что будет молчать — при любом раскладе.

— Все еще нет? Хотите знать, как оно будет выглядеть со стороны?

Он выдержал паузу.

— Так вот: два человека, отвечающие за безопасность миссии — собственно, составляющие всю службу безопасности, — в разгар рабочего дня покидают территорию госпиталя, никого не предупредив, под смехотворным предлогом: якобы один из них — да-да, Уизли, вы! — заметил нечто подозрительное. Притом что мсье Фарах, который стоял рядом с вами, ничего подобного не увидел и готов это засвидетельствовать, не так ли?

Все роновы благие намерения полетели псу под хвост:

— Он! Да он сам мне!.. меня!..

Фарах поерзал в своем кресле:

— Ваш пыл, мсье Уизли, — он поистине восхитителен! Тем более я сожалею, что никакого «я вас» так и не случилось… хотя разве не вы виною тому, что я смотрел в другую сторону?

Рон сжал кулак, так что ногти впились в ладонь, — и удержался. Смолчал.

— Ничего подобного не увидел, — повторил Бернар, — и наш с вами, Уизли, поход в пещеру это доказывает. Ни-че-го.

— И на лагерь, конечно, никто не нападал, — спокойно заметил Джордж.

— Вы не задумывались, Холловэй, почему на лагерь напали именно тогда, когда вас там не было? А вы, Уизли, — он скривился, — не вздумайте орать, я вас не в сговоре с террористами обвиняю. За госпиталем, несомненно, следили, выбирали момент. И выбрали.

Он снова обвел их взглядом — одного за другим — Рон смотрел в пол, но все равно чувствовал.

— Ну и как следствие — похищение и ваша попытка отбить заложников. И каков результат? Кстати же, Уизли, обстоятельства смерти Пьера известны только с ваших слов. И я в курсе, кому принадлежит нож, которым…

Сбоку кто-то кашлянул — Рон не понял, кто, но в голове прояснилось. «Сука, — подумал он тоскливо. — Нарочно Фараха позвал, чтобы мы молчали о магии. Или он, сволочь, уже так омагглился, что про думосбор или сыворотку правды не помнит? Или… или он нас к ним не подпустит?!»

— Именно так все и выглядит, коллеги, — для убедительности Бернар потряс головой. — И расследования избежать не удастся. Ваши рапорты… думаю, над ними следует поработать.

Он помолчал — как будто давал им время подумать.

— Так за каким чертом вы полезли в пустую пещеру? Ну?

— Ваше милосердие поистине безгранично, — заметил Фарах. — Если бы, к несчастью, случилось так, что кто-то из моих людей покинул пост, чтобы предаться греховной страсти, я бы судил и наказал их сам.

— Какой еще греховной... — пробормотал Бернар и вдруг подался вперед — так что скрипнули ножки складного стула. — Холловэй, вас ведь, кажется, судили за харрасмент? И тот студент, напомните — он был несовершеннолетним?

— Вы же знаете, что там было, Бернар, — сквозь зубы проговорил Джордж. — Не притворяйтесь, смотреть тошно.

— Прежде всего я знаю, что решил суд. Запрет на профессию, верно? Хотите еще?

Рон осторожно поднял глаза: Бернар смотрел сверху вниз, Фарах сыто жмурился.

— А что решил суд про тебя?

Гейб! Рон и забыл, что он тоже здесь.

— Отлично, Вардаи! А теперь спроси, кто должен был сидеть рядом со мной на скамье подсудимых, когда речь шла о Косово? И почему тебя там не было?

— Что вам от нас нужно? — спросил Джордж.

Бернар дернул плечом.

— Вернее, чего мне не нужно. Я не скажу ничего нового, Холловэй, — мне не нужны эксцессы. Если оставшаяся неделя пройдет в рабочем режиме и ваши рапорты меня устроят, я могу гарантировать вам только внутреннее расследование.

— Но они же нападут!..

— Успокойтесь, Уизли, никто на вас не нападет. Мсье Фарах провел переговоры с сепаратистами, вопрос решен. Завтра утром я возвращаюсь в Женеву, — он потер лоб. — С Пьером и мадемуазель Лафоре. Рапорты должны быть готовы до этого — надеюсь, вы уяснили, чего там писать не нужно. Сошлитесь… да хоть, Холловэй, на ваш интерес к археологии. Со всеми вопросами после — к мсье Фараху. Все его распоряжения касательно безопасности выполнять неукоснительно. Свободны.

Рон неуклюже поднялся — ноги затекли.

— Да, еще, — сказал Бернар. — После ужина общее собрание. Ваше присутствие обязательно.

«Завтра утром, — подумал Рон. — Если постараться — успею».

Они не должны были его поймать, но все-таки поймали, как только завернули за угол, — вернее, Гейб схватил за рукав. Джордж дохромал следом и вцепился в другую руку:

— Куда?

— Допустим, в сортир, — огрызнулся Рон. — Проводишь?

— Тоже блевать потянуло? — любезно поинтересовался Холловэй.

Рон дернулся — держали крепко.

— Так куда ты собрался?

— Обязательно здесь объясняться?

Это была какая-то другая злость — холодная, как чужая. Будто кто-то стоял за спиной и подсказывал, что говорить и что делать. Но он-то знал — не мог не знать — никого там нет. И больше не будет.

— Кейт, — сказал он.

— Что — Кейт?

— Вы спросили, куда я шел. Вот, к ней.

— Ээээ… опровергать? — вкрадчиво предположил Джордж.

Ну да, он же не поймет.

— Гейб, у нее портключ.

— Ты хотел сбежать?

Рон вдохнул поглубже — и решил, что ему плевать.

— Само собой. А то ты меня не знаешь.

Гейб взглянул в упор:

— Знаю.

Драный Мерлин!

— Если она уедет прямо сейчас и успеет поднять шум раньше, чем Бернар там появится…

— Портключ? — кисло спросил Джордж. — Может быть, кто-нибудь снизойдет…

Рон остановился на полуслове, повернулся к нему:

— Портключом именуется предмет, зачарованный для перемещения существа одушевленного и разумного на расстояние, посредством оных чар заранее установленное… — забормотал он. Определения их заставляли зубрить; он никогда не понимал, зачем, а вот — пригодилось.

Джордж растерянно оглянулся на Гейба.

— Это правда? — и, дождавшись кивка, взорвался: — У вас, гребаные уроды, есть штука, которая всех может отсюда вытащить! А вы!

Он потер руками лицо:

— Погоди… Или не всех?

— …Основными характеристиками которого являются: грузоподъемность, дальность, направление и широта захвата…

— Понял, — сказал Джордж, остывая. — А сколько может? И широта — это что? И почему, черт возьми, оно не у тебя, а у Кейт?

— Понятия не имею, — пожал плечами Рон. — Широта захвата — это на кого рассчитано. Можно только на магов настроить, или на магглов тоже… не суть, в общем.

— На троих, — сказал Гейб. — Про магглов не знаю.

«Второй курс, — подумал Рон, влезая в палатку. — Оборотное зелье — и именно что в сортире».

— А что она им скажет? — спросил Джордж. Он лег на койку и задрал ноги на стену. Отчетливо воняло потом и носками. — Доказательств-то нет!

— Какие еще тебе доказательства? — едва не заорал Рон. — Думаешь, Бернару все его разговоры сойдут с рук? И похищение тоже?

Джордж присвистнул.

— Уизли, ты записывал?

— Что записывал? Где?

— Память, — сказал Гейб. — Рон пошлет свою память, и все увидят.

Оба уставились на него.

— А-а-а… — сообразил Рон. — Да. Пошлю. Пусть послушают, как он там врет про нас про всех.

— Вообще-то не врет, — деревянным голосом сказал Джордж.

Рон сел прямо, закрыл глаза. Досчитал до десяти, потом еще раз.

— Ладно. Ладно, парни, как хотите. Ты, значит, трахаешь детишек, а ты что? Пациентов режешь? Сойдет. Нормальная отмазка, не хуже других. Только я вас вообще-то никуда…

Он хотел сказать «не звал» и не успел: Джордж рванулся вперед, Гейб выкрикнул «Protego!», кулак с хрустом впечатался в щит.

— Стоп! Сели оба!

«Большой палец точно сломал», — подумал Рон.

— Чертовы англичане! Всегда деретесь!

Гейб снял заклинание, плюхнулся на пол:

— Руку дай. Сейчас залечу, и пойдем к Кейт.

— Он не пойдет, — упрямо сказал Рон.

— Почему это?!..

— Кейт вообще-то не в курсе. Ты ей про что хочешь объяснять — про Бернара или про оборотня?

— Сволочь! — Джордж снова дернулся, но Гейб удержал.

— Тихо, Дьюри, тихо… Тебе правда не надо идти…

— Ей тоже нельзя уезжать, — пробормотал Джордж. — Собрание.

— Подумаешь, собрание. Прикроем!

— Это Бернар, детка. Думаешь, он не проверит?

— Ну, тогда сразу после.

Холловэй, как всегда, держался до последнего.

— И она что-то успеет? Ночью?

— Там есть дежурный, — сказал Гейб. — Ты же знаешь.

— А Бернар? Он же тоже может этим, как его? Портключом?

— С Алекс и Пьером? Не-е-ет, придется ему, как магглу, на самолете.

Выходя первым, Рон решил не оборачиваться — еще чего!

— Ногу лечи! — сказал за спиной Гейб, но что ответил Джордж, он уже не расслышал.

Дошло до него шагов через десять.

— Ногу? Это… оборотень сказал? Они же говорили, да? Джордж перекинулся?

Гейб кивнул:

— Не сам. Оборотень ему помогал. Теперь должен сам, чтобы прошло. — И вдруг рассмеялся беззвучно, сверкнув зубами.

— Что?

— Если ты признаешь Долг…

«Когда признаю», — подумал Рон, но вслух говорить отчего-то не стал.

— Вы с ним будете родня.

— С оборотнем? Ну да.

— С Джорджем. Он ему теперь вроде сын.

Рон захлебнулся воздухом и выругался по-маггловски.

* * *

— Вы с ума сошли, — сказала Кейт. Она все еще была в халате и шапочке и оттого казалась совсем чужой. Рон боялся смотреть на нее, взглядывал, только когда отворачивалась. — Это же не просто портключ, он на крайний случай, форс-мажор…

— А у нас что, по-твоему?

— А у нас неоднократное нарушение Статута секретности! Бернар гад, конечно, но ведь не идиот! Нас действительно есть за что…

Рон вздохнул.

— Меня. Воспоминания будут только мои, больше некому. — И все-таки посмотрел на нее в упор: — А мне без разницы.

— С ума сошел, — повторила она беспомощно. — Ты же себя подставишь.

Рон ухмыльнулся.

— Что с меня взять!

Она отвела глаза, помолчала, глядя куда-то мимо.

— Кое-что меня все-таки смущает.

Рон вздохнул — Кейт выглянула и пропала, а пялиться на мадам Берк было бесполезно.

— Портключ завязан на тревожную кнопку — через минуту весь штаб будет на ногах. И с кем они, по-вашему, свяжутся первым делом, до всех моих объяснений?

— Не свяжутся, — почти не помедлив, сказал Гейб. — Mortuus macula. Я поставлю.

— Что это? — шепотом спросил Рон.

— Мертвая зона. Нельзя связаться.

— Гейб!

Он поклонился — как тогда, в Женеве.

— Ваш слуга, мадам.

* * *

У входа в палатку сидели йибир — все трое. Мальчик сейчас же вскочил, прижимая кулаки к груди:

— Рональд Уизли!

— Далмар, — одернул его отец.

Мальчик мотнул головой: слышу, мол, — и только.

— Прошу прощения, Рональд Уизли, я... Смею ли я задать вопрос?

— Далмар!

Мальчик прикусил губу и сел.

Геди не шелохнулся, только смотрел не отрываясь и, кажется, даже не моргал.

Рон переступил с ноги на ногу — неловко было до ужаса.

— Вы не уходите пока, хорошо? Я после собрания приду и скажу. Скажу, точно!

Кори Исмарис кивнул:

— Мы ждем твоего решения, Рональд Уизли.

* * *

— Сколько у нас еще? — спросил Рон, отойдя.

— Час. Чуть меньше.

— Ты иди, ладно? Я тут пока того… посижу у себя. Устал.

Гейб посмотрел с сомнением.

— Ты не будешь спрашивать? Про Джорджа и про меня?

Рон пожал плечами:

— Живы будем — спрошу.

Конечно, сидеть он не собирался. Брел понуро, глядя под ноги, пиная подвернувшиеся кочки — думать не получалось, — и остановился, едва не уткнувшись носом в брезентовую стену палатки. Хотел было возмутиться вслух — по плану никаких палаток здесь не полагалось, а от этой вдобавок несло чарами на несколько шагов. Даже рот раскрыл — и застыл на месте: внутри разговаривали. Человек — один — говорил негромко, бесцветно, будто сам с собой. Рон прислушался, узнал голос и болезненно сморщился: не сам с собой, конечно, — с мертвым. «И чары наверняка консервирующие», — догадался он, но уйти не мог, хоть и стыдно было подслушивать; и оттого что Бернар, естественно, обращался к Пьеру по-французски, легче не становилось. И понятнее тоже. Рон различил знакомое «пардон», почти следом за ним «demain» — все правильно, завтра, — и потом, после целого потока незнакомых слов, когда Рон уже собирался уйти по-тихому, Бернар сказал «аппарировать». Не совсем так, но он же и говорил не на английском? Рон несколько раз повторил слово, запоминая, осторожно отступил назад, краем уха уловив еще «pour toujours», а через пару шагов не выдержал — пустился бежать.

Как назло, Кейт в палатке уже не было. От кухни слышались голоса — должно быть, все решили прийти на собрание пораньше, и Кейт тоже. Рон подошел, но не успел ровно ничего: Софи как раз обернулась, заметила его, взвизгнула и кинулась на шею. Рон подхватил ее, обнял — и через мгновение понял, что она плачет.

— Рон, ты где был? Мы приходили, а тебя нет и нет, нас не пускали, мы уж думали — ты умер или что еще, а они не хотят говорить…

Рон нерешительно похлопал ее по спине.

— А потом кто-то сказал, что видел — ты на машине ехал, и мы подумали, тебе не до нас, и Стив говорит: «Не лезь, жив — и ладно», а я…

— Ну что ты? — сказал он, в очередной раз чувствуя себя идиотом. Ведь действительно забыл, столько всего сразу… — Я не нарочно, честное слово! Я… просто занят был!

Он оглянулся: Стивен стоял в двух шагах и смотрел странно.

Драный Мерлин! Стивен же видел! Вообще-то много чего видел и вроде бы никому не сказал, но…

Рон едва не застонал — еще и это!

— Ты как? — спросил Стивен. Софи уцепилась за его локоть, свободной рукой вытирая слезы. — Нормально?

Рон кивнул.

— Потом что делаешь? Разговор есть. Даже два.

— Сегодня? — растерянно спросил Рон.

Стивен пожал плечами:

— Хорошо бы сегодня, но если ты не можешь…

— Завтра, в обед, — быстро сказал Рон, на мгновение позабыв, что никакого обеда они могут и не дождаться, — и тут же спохватился. — Или нет, лучше утром, перед завтраком — все равно вставать рано, Бернара провожать.

— Бернара? Он завтра уезжает? Точно?

— Ну… да. Собрание из-за этого.

— А мы? Остаемся?

Рон кивнул.

— Здесь? — Стивен недобро сощурился. — То есть на ультиматум он положил?

— А… — Рон в последний момент проглотил «откуда ты знаешь». — Какой ультиматум?

— Я не глухой вообще-то. Того душмана даже из кабины было слышно.

— Кого — того?

Стивен сплюнул.

— Ну, душман, сэнд-ниггер… какая разница! Главное, ты ведь Бернару все рассказал? Да? Получается, до начальства донес, а начальство забило, так? И что, по-твоему, они теперь сделают?

— Сколько их там осталось-то, — осторожно заметил Рон.

— Ага, жди! У них конкурс десять человек на место! Ну вот, теперь Бернар сваливает, а эти должны держать слово — в смысле, еще раз явиться по наши души. Я понятно объясняю?

Рон только глазами хлопал; хорошо, что ответов Стивен не ждал, говорил за двоих.

— Значит, прямо сейчас, на собрании, надо шум поднимать. Забастовку ему пообещать, скандал в газетах — не важно что, но чтобы нас отсюда забрали! У Бернара небось личный самолет, как-нибудь поместимся, а если ему барахла жалко — пусть хоть женщин вывезет, я вон на машине могу до города…

Дождался очередного кивка и удовлетворенно заключил:

— Согласен? Начнешь? Или я? Сонечку не хочу напрягать, ей и так досталось...

Рон очнулся — Стивен говорил так, что хотелось сразу куда-то бежать, поднимать шум, требовать справедливости. Кстати, насчет справедливости… Он подергал Стивена за рукав.

— Погоди, я забыл совсем… Бернар сказал, что договорился с этими — то есть Фарах договорился от его имени, что типа нас не тронут.

Стивен вскинул голову:

— Правда?

— Откуда я знаю?

Стивен помолчал.

— Этот Фарах, конечно, скользкий тип, но так хотя бы понятно, что к чему.

— Понятно? — спросил Рон.

Ему самому не было понятно ровно ничего.

— Смотри, — сказал Стивен, — я могу представить, зачем Бернару надо, чтобы мы молчали. Но на кой ему, чтобы нас всех того? — он провел ребром ладони по горлу. — Вроде незачем. Ну вот.

Он бодро кивнул.

— Посмотрим, что сейчас будет. Так насчет разговора — завтра утром, договорились?

— Ты ему веришь? Бернару?

— А ты, выходит, нет? Вот и правильно, я тоже. — Он похлопал себя по карману: — Все свое ношу с собой. Мало ли что.

Ничего нового Бернар не сказал: кроме собственно информации, обличил — без имен — паникеров, распространяющих необоснованные слухи, призвал следовать высокой миссии врача, напомнил о какой-то клятве — Рон точно знал, что никаких клятв не приносил, так что эту часть пропустил мимо ушей. Ужасно хотелось поверить, что Бернар действительно договорился и можно будет доработать спокойно, а потом… Он вдруг понял, что в первый раз представляет это «потом» и что оно, оказывается, — не Лондон, не Нора и тем более не Гермиона, а неминуемое внутреннее расследование, почти привычные разборки с Холловэем и, может даже, свадьба Софи и Стивена.

…И да, обещание, данное йибир. Семья, драный Мерлин! Двое детей, два чокнутых оборотня, один то ли слуга, то ли раб — и он, Рональд Уизли. И Гейб еще, в качестве… друга семьи, что ли? «Нет, — подумал он в ужасе, — я еще ничего не решил! Еще есть время!»

С собрания расходились в темноте.

Рона вдруг затрясло — так захотелось остановиться, все отменить, поверить, что начальству виднее.

Но Джордж с Гейбом молчали, и тогда сам он, будто заразившись от Стивена, начал болтать: сначала про их разговор перед собранием — Джордж только хмыкнул, Гейб припечатал: «Русские!» — потом, почти не испытывая угрызений совести, про Бернара в палатке и его вроде-бы-«аппарировать».

— Может, disparaître? — спросил Гейб.

— Точно!

— Это значит не «аппарировать», это значит — «исчезнуть».

«И кто там исчез? — подумал Рон. — Пьер? Ну, Бернар же сказал «навсегда», так что, наверно, Пьер… хотя кто его знает, того Бернара!»

Джордж кивнул им и, почти уже не хромая, свернул в сторону.

— Турнир, — вдруг сказал Гейб. — Я вспоминаю Турнир, уже много раз. Когда ваш директор говорил про выбор, а наш уже выбрал. Сбежал, помнишь?

«Самое время, — подумал Рон. — Мордой в дерьмо».

— Не хочешь говорить?

Рон нервно усмехнулся:

— Не хочу. Я это… самая для вас подходящая компания. Я ведь тогда, на Турнире, Гарри предал, — набрал воздуха побольше и договорил, — в первый раз.

Гейб внимательно взглянул на него, медленно поднял руку и — Рон глазам не поверил — похлопал его по плечу.

— Доберемся до «Пиквика» — расскажешь. Пиво с тебя.

— А вы?

— А потом мы.

* * *

Кейт уже собралась и переоделась — Рон только сейчас сообразил, что там, в Женеве, зима. На пластиковом столике лежал портключ — серебряный свисток, в который вполне закономерно полагалось дунуть.

Больше ждать было нечего. Рон, как во сне, прикоснулся палочкой к виску, слил воспоминания в склянку из-под какого-то зелья, Гейб четко произнес:

— Mortuus macula!

Кейт решительно застегнула молнию на куртке, взяла свисток и вдруг посмотрела на Рона — снизу вверх, растерянно, как тогда.

Он зажмурился, шагнул вперед. Кто кого обнял первым, Рон так и не понял. Кейт часто, со всхлипами дышала ему в плечо, а он что было сил держал ее и не понимал, как сам сможет разжать руки.

— Проклятье, — пробормотала она еле слышно — и оттолкнула его.

— Время!

Рон оглянулся: Гейб, бледный и взмокший, с трудом удерживал палочку.

Он понимал, что должен сказать что-нибудь важное, что обычно говорят в таких случаях, но только стоял и смотрел, как Кейт подносит свисток к губам — и исчезает в слепящей вспышке.