К Еве (гет)

Фрэнсис поправлял галстук, стоя перед зеркалом, и лицо его абсолютно ничего не выражало. Ровном счетом ничего; однако Кристофер чувствовал некую нависшую тяжелую трагичность, которая меньше чем через час раскроется над их головами в полной мере. Кристоферу казалось, что прямо над ними появится мрачная туча и прольется на их макушки соленой водой. Соленой — потому что горечь, и потому что слезы вроде как соленые.

— Спасибо, что пришел, — произнес Фрэнсис, затянув галстук, словно удавку на шее. Да, Кристоферу правда виделось, что Фрэн затянул именно удавку, собственноручно. — После той нашей перепалки…

— Я не мог тебя оставить в такой день, — Кристофер опустил взгляд и тут же снова вернул к другу, — не представляю, насколько тяжело тебе сейчас.

— Тяжело? — усмехнулся. — Да, смотреть на это всё легко мне точно не будет, но не стоит относиться к этому столь серьезно, Крис. Всё идет как надо.

Кристофер не понял ничего, особенного этого «всё идет как надо». Мисс Лоос, по которой Фрэнсис сохнет уже лет двести, выходит замуж за его отца, а он говорит: «всё идет как надо». Кристофер на его месте повесился бы, ну или, как минимум, пропустил бы всё это дерьмо в Соборе. Но Фрэнсис прилежно собирался на «праздник», будто для него всё столь же радостно.

— О каком «как надо» ты говоришь? — Кристофер нахмурился, и Фрэнсис обернулся к нему:

— Попробуй меня сейчас понять, — начал он и, сделав несколько шагов к Крису, продолжил объяснение: — Это некая жертва. Моя жертва, жертва Евой… Если периодически чем-то не жертвовать, то никогда ничего не добьешься.

— Ты так же и мной пожертвовал, — вот теперь усмехнулся Крис, печально так усмехнулся, думая про паршивую историю с Биллом. Да, хреново тогда в кабинете мистера Келлера вышло.

— И собой, своим лицом, — Фрэнсис провел пальцами по скуле, губам, подбородку, — сейчас всё замазано, но вообще-то я всё еще пятнистый как далматинец.

И они оба засмеялись. Шутка вышла как нельзя кстати, расслабила обоих, хотя, кажется, Фрэнсис и так был расслабленным.

— Крис, честно, научись подставляться и подставлять под удары, безо всяких сожалений, — заговорил Фрэнсис, когда они собирались выходить, неожиданно холодным голосом. — Мы получили в тот раз и, возможно, получим еще от Билла. Но, как сказал мой отец, никаких шансов, что ему позволят остаться в школе. У него никаких шансов. Мы подставились под удары, пустяковые, а его отправили в нокдаун.

И Кристофер кивнул, словно зачарованный. Он почувствовал правду в этих словах, некую силу.

— Больше не надо будет терпеть оскорбления и периодически чувствовать жжение в желудке от предчувствия побоев, — продолжал Фрэнсис. — Нет Билла, нет одной из проблем, — положил руку ему на плечо, будто собрался обнять, но еще не надумал до конца. — Друзья?

Кристофер вновь кивнул, и они наконец обнялись. Крепко, по-мужски и с теплом.

— Я буду этим наслаждаться, запоминая каждую деталь каждой секунды, — говорил Фрэнсис громко и без стеснений, пока они шли по длинному коридору. — И потом, когда я получу ее в свою постель, буду смеяться без остановки, всё это говно вспоминая.

Хотелось спросить, а что будет, если он не получит Еву в свою постель, но портить Фрэну настроение в и так не лучший денек не хотелось. Кристофер подумал, может быть, это говорит во Фрэнсисе отчаянье, когда люди получают очень плохие известия, они начинают придумывать всякое, чтобы найти хоть что-то положительное, а то и вовсе притворяться, что всё хорошо. Так люди сходят с ума.

Но потом Кристофер увидел его взгляд и понял, что никакого зарождающегося сумасшествия и в помине нет. Фрэнсис не думает, что будущее сложится именно так, как он сказал, не надеется трепетно, он просто-напросто дьявольски уверен. Сам Сатана, наверное, нашептал ему будущее на ухо.

По изначальной задумке Фрэн и Зои должны были рассыпать розовые лепестки, а затем встать у алтаря по обеим сторонам. Но те отказались наотрез не только маяться с лепестками, но и «тупить стоя» всю церемонию. Вот поэтому они и сидели сейчас в первом ряду, и Кристофер чувствовал боль в заднице, но вовсе не от жесткости скамейки. А от собственной бесхребетности, от того, что он снова на стороне своего «друга» Фрэнсиса, снова рядом с Фрэнсисом. Но так безопаснее, особенно теперь, когда Билл на волоске, и волосок этот вот-вот порвется. Значит, Фрэнсис станет одним из самых значимых учеников в школе. К боли в заднице прибавилось жжение в желудке.

Маленькие дети разносили лепестки роз в корзинках и подбрасывали их воздух, навязывая ощущение романтики и любви.

— Ты мог бы делать то же самое, — подметил Крис, видя, что Фрэнсис не сводит взгляда с детей, и тот засмеялся:

— Я бы кидал их всем лицо. Жалею, что не согласился.

— Тебе бы пошло быть ангелом, — Зои, сидящая рядом с братом, улыбнулась, но Фрэн не отреагировал, притворяясь, что ничего не услышал.

И Зои пришлось отвернуться к подружкам. Нежно-розовое платье ей подходило, с этими атласными лентами, бантиками на плечах — выглядело воздушно и как-то мило. Распущенные и чуть подкрученные волосы не смотрелись сальными, как обычно бывало, а совсем легкий макияж красил. Не Мисс Вселенная, конечно, но и не уродина.

В Соборе собралось огромное количество народу, большую часть из которых Кристофер никогда не видел. И все настолько важные, что, скорее всего, не родственники, а коллеги и полезные знакомые мистера Вульфа.

Мисс Минха так же была тут, и когда Фрэнсис впервые ее заметил, то не сдержался и неприлично громко захохотал. Платье подружки невесты висело на ней словно на вешалке. Ни груди, ни ровных ног, ни прямой осанки.

— Горбун с женским лицом, — смеясь, обозвал Фрэнсис, и Кристофер тоже посмеялся в кулак.

А потом торжественная музыка, мистер Вульф в красивом черном традиционном костюме у алтаря весь сияет в ожидании невесты. Снова дети, снова лепестки в воздух, и Кристофер чувствовал эту трагичность, исходящую от друга, замершего в ожидании.

И вот она, вся в белом, под руку с седым мужчиной, ведущим ее к будущему мужу. Статная, с открытыми плечами, фата закрывает лицо, букет белоснежных лилий в руках.

— Белые лилии… — прошептал Фрэнсис, заметив, интересно, выдумал ли он в этом какой-то знак?

Кристофер вновь посмотрел на медленно идущую, словно плывущую невесту, и в голове вертелось только одно определение. Хрупкая. И да, он согласен, что красивая, но Крис всё равно не догонял, как можно влюбиться в училку. Тем более эту. Неинтересная, немолодая… хрупкая. С ней только книжки читать, да книжки писать, а если вдруг захочется на американских горках прокатиться, то она посмотрит так, будто ты дикий или вообще не человек, ведь она разобьется… Да, с мисс Лоос только о любви говорить, хотя, может Фрэнсису именно это и нужно.

Зазвучали слова традиционной молитвы, мистер Уильям держал руку мисс Лоос в своей и казалось, никогда не собирался отпускать.

— Это несколько скучнее, чем я предполагал, — Фрэнсис нагнулся к нему и прошептал с беспокойством: — И что-то в груди болит, может, мне надо к доктору?

— Нет, вот если бы не болело, то надо было.