Хорошо подготовленный разум - The Well Groomed Mind  (джен)

Он слишком хорошо меня изучил, — подумал я, после того, как положил свои очки на бортик. Я никогда бы не отважился сделать это, если бы кто-то находился достаточно близко, чтобы схватить меня. Я сделал глубокий вдох, выдохнул через нос и опустил лицо в воду. Воздух у меня закончился быстрее, чем я успел сказать хоть одно слово, но я улыбался, довольный и таким результатом. Пока я владею ситуацией и цель достижима, надо только побольше тренироваться.

Моуди притворялся, что не обращает внимания на то, как я тренируюсь. С пятой попытки я освоился, оставив только немного воздуха, чтобы было, чем дышать через нос. Я открыл рот, но занервничал и быстро вытащил лицо из воды. Спустя еще шесть попыток, я произнес пару слов и засмеялся, когда мой голос исказился.

— Хорошо. Следующая попытка и следующий шаг будут завтра утром, — сказал он и поплыл к лестнице. Он вылез из бассейна. Окрыленный успехом, я быстро последовал за ним.

— Внимательно смотри, Поттер. Я покажу тебе это только один раз, — сказал он и указал палочкой на себя. Сделав полукруг по часовой стрелке и взмах направо, он произнес нараспев Siccus.

Я повторил движения его палочки и заклинание. Вода полностью исчезла с моей кожи.

— Siccus образован от латинского корня sicc, что означает "сухой". Если бы я использовал его с корнем «ar», как в «āreō», вместо этого, что бы у меня получилось?

Я поджал губы. Латинский глагол āreō имел значение высушенный, обожженный или сухой, где siccus означает сухой, трезвый или томимый жаждой. Разница была лишь в интерпретации слова "сухой".

— Боевое или бытовое заклинание? — спросил я, надевая свои очки.

Моуди бросил мне мою одежду.

— Заклинание для дуэли.

— Иссушающее проклятье, — ответил я, продевая голову через ворот. — Учитывая, что человеческое тело примерно на шестьдесят процентов состоит из воды, а вместе с мозгом — семьдесят процентов, если проклятие с корнем «ar» попадет в кого-нибудь, он сразу же умрет.

Он одобрительно кивнул.

— Поскольку сейчас дуэлянты не выкрикивает заклинания, за исключением редких кретинов, тебе остается определить их только по цвету. Так, какого цвета будет это проклятие?

Я закрыл глаза, вспоминая известные мне проклятия. Почему-то вспомнилось смертельное — Авада Кедавра. Зеленый — это цвет весны, рождения новой жизни. Смертельное проклятие зеленое, потому что оно отбирает жизнь.

— Светло-голубой, — ответил я.

— Точно, — он хлопнул меня по спине. — Я знал, что запоминание корневого слова проклятия было хорошей идеей. Действенный прием. Давай соберем твои вещи и выберемся отсюда. Не занимайся в это время завтра. Мы проверим твои парсельруны, поработаем над подготовкой ингредиентов и проверим твою память по таблице реакций. Будь готов обсудить Международный Статут Секретности за обедом.

Я поморщился и кивнул. Хотя я ненавидел тратить свои выходные дни на уроки с Моуди, но четко понимал, как жизненно они мне необходимы. МакГонагалл хотела, чтобы все ее ученики учились хорошо, но она была ответственна за всех гриффиндорцев, плюс она исполняла обязанности заместителя директора и проверяла домашние работы. Она не могла уделять внимание только мне, даже если бы захотела.

В отличие от нее, Моуди не приходится регулярно заниматься такой рутинной работой. Он делает это в удобное для себя время, а до тех пор, эссе лежат у него на столе. Потом он единственным взмахом палочки ставит галочку в своем классном журнале каждому, кто сдал эссе, и возвращает их обратно. Его система была специально разработана, чтобы отсеивать всех, кто не учится; однако эта система не поощряет зубрилок, которые прекрасно знают теорию, но не могут скастовать заклинания, что означает, что эссе Гермионы, даже если оно длиннее на два фута, чем требуется, получит такое же количество очков, что и эссе Крэбба. Практика в десять раз эффективнее многочасовой зубрежки теории, вот, почему он велел мне просто писать свое имя на листе пергамента и сдавать. Он не требовал от меня писать эссе по своему предмету, зато по другим предметам я обязан был получать только "П".

Большую часть времени, которую другие учителя проводят за проверкой домашних заданий и выставлением оценок, планируя уроки и собрания учеников из других факультетов, или просто отдыхают, Моуди проводит со мной. Впервые кого-то моя жизнь волнует больше, чем меня самого. Он вдохновляет меня на изучение всего и вся: насколько большим должен быть стандартный слизень или почему разные движения палочки приводят к разным результатам. Нет запретных тем, но если он велит мне изучить что-то конкретное, то мне лучше вызубрить ее всю, — от начала до конца. Я мысленно добавил, что нужно изучить Статут Секретности.

— Профессор, — сказал я, когда мы шли обратно в класс, — почему мы произносим некоторые заклинания на греческом языке, а другие на латыни?

— По двум причинам. Первое, это потому, что мы были покорены римлянами. Вторая — римляне ассимилируются с другими культурами и даже заимствуют слова из чужого языка. В то время как большая часть наших заклинаний латинского происхождения, некоторые из них, такие как episky, сохраняют свое греческое происхождение, но не оригинальное значение. Поэтому, в таких случаях значение корневого слова не так важно. Что означает «epi»?

— «На» или «за», — ответил я, когда мы вошли в его покои.

— Но ты не можешь постичь его смысл, определив корневое слово, не так ли?

— Нет, — сказал я, повесив свою сумку через плечо.

— Это потому, что слово мутировало почти до неузнаваемости. В таком случае, тебе необходимо прислушаться к его произношению, которое близко к episkevi, что по-гречески означает "удалить". В общем, чем старше язык оригинала, тем больше шансов, что мы забыли, как правильно произносить заклинание. А чем ближе ты к оригинальному произношению, тем лучше будут результаты заклинаний, но, только если ты знаешь значение слова. Большинство исключений — заклинания на магическом языке.

— Как тот, — разглядывая портреты сказал я, — который вы знаете?

— Русалочий или любой другой магический язык тоже. Теперь, беги на урок. Минерва сдерет с меня шкуру, если ты опоздаешь.

Неделю спустя, я впервые сумел свободно поплавать. Моуди сказал, что это что-то среднее между брассом и плаванием по-собачьи, но я держал голову над водой и проплыл на поверхности, не решаясь нырнуть глубже. Знаю, это не эффективно, и конечно я не могу держать палочку в руке во время плавания, но у меня хоть что-то начало получаться.

Вторым этапом шло обучение полупрофессиональному оверарму*, который я выбрал, только потому, что так моя голова все время оставалась над водой, а делая неторопливые, гребущие движения руками, я мог плавать до пятнадцати минут под водой без паники. Моуди поклялся, что никому не расскажет о том, как мне понадобилось успокаивающее зелье, чтобы научиться, спокойно плавать больше двух минут. После того, как я проделал это несколько раз, приноровился, но первые две попытки... пусть лучше меня поймают на воровстве ингредиентов у Снейпа, чем я пройду через это снова.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

*мое прим.: Оверарм (англ. overarm stroke) — усовершенствованный англичанами стиль плавания брассом, в середине XIX века это был народный способ плавания на боку (англ. sidestroke)

__________________________________________________________

* * *

Я всплыл на поверхность, таща Рональда Уизли на буксире, и догадываясь при этом, чьей "замечательной" идеей было это «купание». Я начал размышлять об этом после того, как Дамблдор бесцеремонно столкнул меня в озеро. Тот, кто охотно прыгает в озеро в Шотландии, в середине февраля, просто проклятый дебил. Любой, кто думает, что подвергать своих студентов гипотермии вполне приемлемо, полный безумец.

— Что? — сказал Рональд, мало что соображая.

— Заткнись и плыви, — процедил я сквозь зубы. Затем я снова нырнул под воду и поплыл к подмосткам так быстро, как только мог, с Рональдом, висящим у меня за спиной как свиная туша. Порция жаброслей, которую я заказал через совиную почту в аптеке Хогсмида, была рассчитана лишь на час. У меня осталось десять минут, чтобы доплыть до подмостков.

Аконит. Двести пятьдесят видов. Также известен, как клобук монаха или волчья отрава. Мысленно я начал вспоминать стандартный список ингредиентов для зелий.

К тому времени, как я добрался до корня одуванчика, подмостки появились в поле зрения. Я поплыл к лестнице, подергал веревку до тех пор, пока не убедился, что он сам схватился за лестницу руками и ему уже помогают подняться. Потом высунул голову на поверхность достаточно, чтобы меня узнали, и снова нырнул под воду, ожидая, пока эффект от жаброслей не пройдет. Следующие две минуты я прождал, наблюдая за секундной стрелкой своих часов, отсчитывая время, пока мои легкие не начнут гореть от нехватки воздуха. Я терпел, стараясь не дышать под водой. Жжение прошло, я вынырнул на поверхность, хватая ртом воздух, и тут же почувствовал, как в мои легкие резко хлынули потоки воздуха. Ледяная вода попала на кожу, промораживая до костей. Из всех людей только Снейп был рядом и вытащил меня из воды. Он набросил полотенце мне на голову, прежде чем Моуди скастовал на меня заклинание просушки и обернул уютное теплое одеяло вокруг моего трясущегося от холода тела. Я посмотрел на Дамблдора и других судей, которые стояли на краю трибуны и вглядывались в мутные глубины зимнего озера.

— Будет ли это ужасно, сэр, если я их слегка подтолкну?

Глаза Снейпа на минуту расширились.

Моуди покачал головой.

— Не надо, Поттер. Я бы не хотел, чтобы ты предстал перед Визенгамотом за покушение на судей.

— Тем не менее, — сказал я, сверля взглядом их спины. — Не я тот душевнобольной, который решил, что плавание на открытом воздухе в Шотландии, в середине долбанного февраля, совершенно безопасно для учеников.

Снейп кашлянул в кулак, прикрывая свою ухмылку. Моуди повел меня к мадам Помфри, которая ждала в маленькой палатке с одеялами потеплее и перцовым зельем. Поблагодарив ее, я принял снадобье и быстро проглотил его. Тепло моментально разлилось по всему телу.

Я посмотрел на Рональда, который уже перестал дрожать.

— Морозит, приятель, — шепнул он мне.

Еще сильнее закутавшись в одеяло, я кивнул.

— Маленькая девочка-вейла все еще там, внизу?

— Думаю, что да, — пробормотал я.

— Мы должны были спасти ее.

Я покачал головой.

— Каждый может спасти только одного, Рон, — тихо сказал я. Его имя застревало в горле. Может быть, учиться плавать, чтобы потом спасти Рональда-Предателя не так уж плохо. Может быть, мы с Роном снова можем стать друзьями.

— Нам надо вернуться, — объявил он. — Как ты это сделал?

— Что сделал?

— Задержал дыхание так надолго. Расскажи мне, как ты сделал это, чтобы мы смогли вернуться туда и забрать ее.

Я вздохнул.

— Нет. Это соревнование, Рон. Глупая игра, не больше. Неужели ты веришь, что они подмочат себе репутацию, позволив ребенку умереть на дне озера? Они не станут ничего предпринимать, чтобы помочь чемпионам, но я гарантирую тебе, они ни за что не дадут ей умереть.

— Она сестра Флер. Мы должны помочь ей. — Его лицо сравнялось цветом с волосами.

— Я сказал — нет! Я спас тебя, значит, уже воспользовался своим правом. Я не вернусь туда. — Мои руки снова затряслись, так же, как когда я впервые учился плавать. Мое тело напряглось. Я боялся, что начну задыхаться в любую секунду. Он не понимал. Я физически не могу войти обратно в воду. Чтобы добраться до деревни русалок и вернуться обратно к подмосткам без паники, пришлось повторить имена, даты, рецепты зелий, в общем, все, что я мог придумать, чтобы отвлечься от толщи воды, давившей на меня сверху. Жабры и плавники помогали, но не так сильно, как хотелось бы. Они помогали плавать, но не подавляли мою фобию перед водоемами.

Он схватил меня за руку и стащил с постели.

— Пойдем, — потребовал он.

Я вырвался из его хватки.

— Нет!

Рон...Нет, это был именно Рональд. Мой друг Рон никогда не обращался бы со мной так. Используя свой больший вес и рост, чем у меня, Рональд усилил хватку, чтобы подтащить меня поближе к озеру. Внезапно, дико закричав, он отпустил меня.

Осторожно взяв за руку, меня увели от кромки воды в палатку и поднесли чашу к губам.

— Выпей, — настояла мадам Помфри.

Покорно наклонив голову назад, я позволил ей вылить успокаивающую настойку себе в рот. Прошло несколько минут, прежде чем я пришел в себя. К тому времени она передала меня на попечение Моуди и МакГонагалл, а сама склонилась над кроватью Рональда вместе с профессором Снейпом, который глядел через ее плечо.

— Он в порядке?

— Обжег свои руки, — ответил Моуди. — Может, останутся небольшие шрамы, а так ничего серьезного. Поппи и Северус добрались до него довольно быстро.

Они отвели меня в сторону, когда мадам Помфри занималась Седриком и Чо, в то время как Снейп остался творить целительные заклинания над руками Рональда. Затем толпа начала вопить снова, потому что Гермиона и Крам, наконец-то, доплыли до подмостков. Я прикусил губу, не желая смотреть на Гермиону, которую оставил «в плену» у русалок и гриндилоу, ибо ясно понимал, что у Крама не было причин, чтобы спасать Рональда, в отличие от своей девушки, которую он, во что бы то ни стало, вытащит из воды. Мой взгляд упал на Флер, которая лежала на койке, частично находясь в отключке, и только сейчас приходя в себя после встречи с гриндилоу.

Я удивлялся сам себе. В начале учебного года, я бы предложил ей помощь, не задумываясь о последствиях, но не сейчас. Когда я увидел, что гриндилоу напали на нее, то отреагировал так же, как это сделал бы до прибытия в Хогвартс. Я благодарил богов, что они были заняты кем-то другим, и проскользнул мимо них, намереваясь преодолеть эту «помеху» до того, как эффект от жаброслей закончится, и весь Хогвартс станет свидетелем моих жалких попыток удержаться на плаву в холодной воде. В некотором смысле, мой разум собирал себя по кусочкам обратно, но я до сих пор просыпался от кошмаров. Ощущения от психического раздрая становились все хуже. Несмотря на все мои усилия, мой разум не восстановился до конца.

Заторможенный и погруженный в тяжкие размышления, я едва заметил, как Предводительница русалок поднялась из воды с белокурым ребенком на руках и передала ее мадам Максим. Дамблдор кратко переговорил с ней на русалочьем языке. Бэгмен отменил чары соноруса, а судьи начали совещаться, очевидно, обсуждая достоинства каждого чемпиона. Дамблдор выглядел так, словно съел особо кислый лимон. Мне не нужно было понимать русалочий, чтобы знать, что предводительница уже поведала ему и о том, как я проплыл мимо, когда атаковали Флер, и о том, как я неаккуратно нес Рональда, стукнув его головой об косяк русалочьей хижины.

МакГонагалл сжала мое плечо, когда Людо Бэгмен торжественно объявил, что они вынесли решение. Он наградил Флер двадцатью пятью очками, в сущности, только за то, что она продержалась в борьбе с гриндилоу достаточно долго для того, чтобы кто-нибудь успел спасти ее. Затем одарил меня сияющей улыбкой.

— Гарри Поттер, — сказал Бэгмен, — был единственным чемпионом, который вернул своего заложника в течение часа, потратив, всего пятьдесят пять минут. Несмотря на свою блестящую идею с использованием жаброслей и рекордное время, некоторые из нас, — он бросил на Дамблдора злобный взгляд, — считают, что он не проявил должной заботы о своем заложнике. Таким образом, мы награждаем мистера Поттера сорока восемью очками. Затем он присудил Седрику сорок семь очков, а Краму — сорок. Я моргнул. Первое место? Какого черта они задумали? Я не хочу быть на первом месте. Я должен быть на последнем. Весьма удобная позиция, учитывая причину, по которой Крауч, скорее всего, втравил меня во все это.