Сказки Шута и Короля. Игра первая (Заколдованная Страна) (джен)

Миха вернулся домой мрачным и недовольным.

— Ну что за ублюдки, — тихо бубнил он, стаскивая с ног ботинки. — А этого мудака вообще в следующий раз убью нахер…

— На кого ворчишь? — поинтересовалась Акулина.

Голос у неё был высокий, звонкий и всегда весёлый. Миша слегка вздрогнул, так как ещё не успел привыкнуть, что в доме почти всё время находится кто-то кроме него.

— Да уроды одни кругом! Взбесили, — поделился он и, присев за стол, рассказал девушке о своей неудачной прогулке.

После того как дурачок-Ванька, продолжая улыбаться, отправился домой, Миха, не обращая внимания на косые взгляды соседей, двинулся к центру городка. Он хотел прогуляться, пройтись по ещё неизведанным улочкам.

Настроение у него было замечательное: солнце не жарит, пение птиц не бесит, нежный свежий ветерок треплет волосы, даже большие лужи, постоянно попадающиеся на пути, не раздражают. К тому же наконец-то он может похвастаться тем, что уже который день подряд чувствует себя сытым, чистым и отдохнувшим.

Путь его лежал через улицу, тесно забитую частными домами, и вот, проходя мимо одного из этих домов, Миха услышал возню и женские крики.

— Нет! Видеть тебя не могу!.. Не трогай меня! — кричала за забором женщина. — Да отпусти же!

— Врёшь, — ехидно ответил скрипучий голос, а затем послышался смех с прихрюкиванием: — У тебя несколько лет никого не было, ты и Ваньке-дураку готова дать, если хорошо попросит, так что… Ай! Ты чего?!

Миху, как холодной водой окатило. Разумеется, он не стоял на месте, а сразу, только заслышав женские крики, шагнул к двери и подёргал ручку. Заперто.

Тогда он быстро перелез через забор, и, не раздумывая, побежал к тому, кто из тех двоих, что оказались во дворе, не был похож на девушку. Миша, едва ли не рыча себе под нос, изо всей силы дал незнакомцу пинка под зад, от чего тот, пытавшийся хватать женщину за руки, подскочил вверх, вскрикнул и обернулся:

— …Ай! Ты чего?!

Михаила затрясло от злости. Он уставился на незнакомца, который оказался премерзкой внешности: низкий рост, лобастый, с жидкими, какими-то серыми волосами, большим мясистым носом, с тремя бородавками на кончике, да ещё и с огромным горбом на спине. А голос у горбуна был скрипучий, режущий слух.

— Да я тебе щас башку оторву и в жопу засуну, урод! — процедил Миша, бешено сверкая глазами, и резко толкнул мужика в грудь.

Тот по инерции влетел в забор и, крякнув от боли, свалился на землю:

— Да что я тебе сделал?! — запричитал он, срываясь на визг. — Ты кто такой вообще?!

Но ярость застилала глаза Миши. Он ничего не слышал и не видел, просто неотвратимо приближался к человеку, сидящему на земле.

— Я тебя щас порву, мудак! — продолжал рычать он, чувствуя, как в грудине горит огнем.

Горбун же, слишком проворно вскочив на ноги, отодвинул одну из досок и быстро прошмыгнул в дыру в заборе. Миша всë ещë сверлил пространство перед собой ничего не видящим взглядом. То есть он видел этот самый забор и готов был, если понадобится, рвануть за тем уродом, и со стороны казалось, что сейчас всё так и случится. Но Миша остановил себя — каким-то чудом, ей-богу — и не успел обернуться к женщине, как по ту сторону раздалось:

— Всё с тобой понятно, Марго. Казимирова племяшá, значит, ночами обласкиваешь…

— А ты пойди и в лицо мне это скажи, скотина! — оглушительно рявкнул Миха, подскочив-таки к забору.

Он даже доску отодвинул, и в открывшейся дыре увидел соседний участок: одноэтажный маленький домишко, с захламленным крыльцом, стоял на небольшом дворике.

«Узко, не пролезу, — мысленно кипел Миша, — а поверху — легко перемахну».

Только он собрался осуществить задуманное, как мужик быстро отскочил от забора и помчался в свой дом.

Михаил протяжно выдохнул — пришлось приложить немало сил, чтобы не продолжить погоню, но у него получилось. Почти. Во всяком случае к женщине он обернулся с неким подобием спокойствия.

Она стояла у стены своего дома, приподняв плечи и скрестив руки на груди. Кудрявые рыжие прядки выбились из заколки, удерживающей волосы в высокой причёске, уставшие серо-голубые глаза, блестящие на осунувшемся, измождённом, но всё равно симпатичном лице, глядели на Миху удивлённо.

— О, а я тебя знаю, — проговорил он, — ты на рынке тухлое мясо продаёшь.

— Я вас, барин, тоже припоминаю, — ответила Марго, нахмурив тёмные брови с изломом, и оправила юбку своего длинного чёрного платья. — Стихами разговариваете и от моего товара нос воротите.

Михаил вспомнил, что действительно бормотал какие-то рифмованные строки, рассматривая мясо на прилавке, и улыбнулся:

— Это редко бывает.

— А товар мой, — продолжила женщина, постаравшись скрыть удивление от того, что во рту «барина» не хватает передних зубов, — для простого народа предназначен. Нет у меня возможности качественно мясо хранить. И таскать на рынок помногу его тяжело… В жару пропадает быстро…

Она присела на ступеньку крыльца и закрыла лицо руками. Миша неуверенно шагнул к ней и в замешательстве остановился.

«Плачет, что ли? — думал он, глядя на узкую спину хрупкой невысокой женщины. — И что делать? Нормально будет, если я её обниму? Или лучше подождать, когда сама успокоится?»

Сложно ему было решить, что делать в такой ситуации. К тому же его взгляд то и дело возвращался к злосчастному забору, будто Миша надеялся, что снова увидит того мужика и от души ему накостыляет. Однако сейчас перед ним стояла задача — утешить эту несчастную. Она ведь хотела утешения? Миша раньше знал, что делать, когда плачет его женщина. Помнил, как вёл себя там, в том привычном и родном мире, когда доводилось видеть слëзы незнакомок, а что делать здесь, в этой Заколдованной Стране, в конкретно этом странном городке, где всем друг на друга ровным счётом наплевать, он понятия не имел. Как вести себя там, где несчастная, которую терроризирует какой-то урод, смотрит на того, кто заступился за неё, как на умалишённого?

«А с каких пор меня вообще волнует, что обо мне думают другие?!» — пришёл в себя Михаил, и, опустившись на ступеньку рядом с Марго, одной рукой, по-медвежьи, приобнял её за плечи.

Женщина вздрогнула и подняла голову. Глаза её были сухие, значит, не плакала, просто сидела, уткнувшись лицом в ладони.

Она слегка нахмурилась, с недоверием поглядев на парня, не пристаёт ли он часом, но, сдавшись, приникла головой к его сильному плечу и прикрыла глаза.

— Устала я, — еле слышно проговорила Марго. — Посижу немного и на рынок пойду.

— Я тебе помогу, — заявил Миша.

— Да кто же ты такой? — спросила женщина, бросив ошарашенный взгляд на парня.

— Михаил, — ответил он, понимая, что она имеет в виду не имя и даже не факт его «родства» с Казимиром, но решив, что имя — это всё, что ей надо знать о нём, и, не дав возможности задать очередной вопрос, спросил сам: — И что это за урод до тебя докопался?

— Сосед, — махнула рукой Марго и поднялась.

Видимо, тут не принято было рассказывать соседям о своих проблемах, и уж тем более просить о помощи. Одни только слухи и сплетни гуляют по городу: все всё видят и знают, но только и делают, что обсуждают между собой, не вмешиваясь. Это было так похоже на реальный мир, откуда пришел Миша. И надо сказать, это очередное открытие испортило ему настроение. Нет бы хоть здесь процветало благородство, справедливость и любовь. Но куда там: предательство, наговоры и склоки. Муть, одним словом...

Михаил, как обязался, помог Марго. Он сложил куски мяса на небольшую тачку и быстро покатил её в сторону рынка.

Женщина шла следом, постоянно хмурясь и оборачиваясь: горбун следовал за ними по пятам, осторожно приближаясь. Наконец, подойдя максимально близко, он шлёпнул Марго ниже спины и, гаденько хихикая, быстро побежал на другую сторону дороги.

Миха, шагая впереди, ничего этого не видел, и обернулся только тогда, когда соседка, видимо, осмелев от того, что рядом с ней есть мужчина, которому не наплевать на неё, прокричала:

— Проклятый горбун, чего тебе надо?

С тобой не хочу я стоять даже рядом!

Миша тут же нервно огляделся и совсем недалеко, метрах в десяти, увидел того, кого очень ждал. Кулаки так и зачесались.

Теперь сосед Марго спокойно шёл за ними, не прячась, но держась на некотором расстоянии. Вероятно, всë-таки вид Миши внушал ему страх. Горбун вполне логично опасался вновь получить тумаков от этого крепкого соседского «племянника», который, вопреки здешним негласным правилам, почему-то вздумал совать свой нос в чужие дела. Возмущённо похрюкивая и пуская сопли, горбун зыркал на парня исподлобья.

— Слышь, ты! Пошёл на хер, Квазимодо! Ещё раз увижу — убью! — в сердцах крикнул ему Миха через всю улицу, и, не обращая внимания на прохожих, что уставились на него с любопытством на лицах, запустил в издёрганного горбуна большой костью, которой Марго собиралась угостить местных бездомных собак.

Миша чуть не помер от мрачного удовольствия, когда кость угодила тому прямо в лоб. Горбун взвыл и схватился за быстро набухающую красную шишку, а Миха, злобно ухмыльнувшись, покатил тачку дальше. Он хмурил брови и тихо ругался под нос.

— Его Иоганн зовут, — сквозь сдавленный смех проговорила Марго. Она явно не читала о горбуне из Нотр-Дама, а Миха уже и сам пожалел, что сравнил этого, не столько физического, сколько морального урода, с добродушным Квазимодо.

— А фамилия у него не Бах случайно? — проворчал парень, едва не сплюнув под ноги от вновь накатившей неприязни. Он завернул тачку в мясные рыночные ряды и прибавил: — Мне похер, будь он хоть Вольфганг Амадей!

Марго рассмеялась ещё громче и принялась раскладывать товар на прилавке. Очень уж её забавлял юмор этого парня.

— Так много мяса я бы сама не дотащила, — сказала она и по-доброму ему улыбнулась, — спасибо тебе.

— Не за что, — прогундосил Михаил, морщась от жуткой вони, царящей в этом месте, и поспешил отправиться домой.

Всю дорогу он оглядывался: не попадётся ли на глаза Иоганн? Нет, горбун не показывался. Ещë бы ему показаться. Миша так метко приложился костью, что этому урюку самое время искать убежище и зализывать рану. Представив, как горбун действительно пытается лизать свой лоб длинным языком, Миша нервно хохотнул.

Так и шёл, посмеиваясь, но всё ещё хмурясь, и на полпути ему повстречался Алексиан. Мужчина прогулочным шагом направлялся на работу, и, увидев Михаила, заулыбался и крикнул:

— Доброе утро! Чего такой нервный, сосед?

— Слушай, что за урод рядом с Марго живёт? — сходу спросил Миха, забыв даже поздороваться. — Чего ему от неё надо?

— А-а, ты про Иоганна. Он давно к ней клинья подбивает, — ответил Алек. — Вот как муж её умер, так и началось. Уже несколько лет миновало, а он ей всё проходу не даёт: ходит за ней хвостом, хватает, щипает, всё ждёт, болван, когда она сдастся. Даже странно, почему он её до сих пор силой не взял. Но, думаю, скоро это случится. Он всё злее и наглее с каждым днём становится.

— И с ним, значит… Тоже власти разберутся, да? — сжав челюсти, выдавил Михаил и прервался, чтобы закурить. Надо отметить, у него мелко задрожали пальцы — снова не на шутку разозлился.

— Ну, а кто же ещё? — продолжал сиять улыбкой ничего не заметивший Алексиан.

— То есть, пусть её какой-то горбатый мудак насильно оттрахает, да?! — резко гаркнул Миша, из-за проблем с зубами брызнув слюной, и яростно взмахнул руками. — А только потом пусть власти разберутся, да?! Когда девчонка вскроется после такой мерзости, да?!

— Чего ты кричишь? — удивился Алек и немного попятился. — Я-то тут при чём?

— А я ещё анархию хотел! — продолжал Миша, будто и не слышал его. — Какая, к чёрту, анархия в мире, где каждый только о своей заднице печётся?!

— Михаил, да что с тобой? Ты чего такой злой?

Вопросы сыпались уже тому вслед, так как он, отчасти вылив свой гнев на соседа, не прощаясь, двинулся вперёд.

— Потому что я окружён одними уродами! — крикнул всë-таки, на секунду обернувшись, и продолжил путь, тихо бормоча всяческие ругательства в адрес городских жителей.

Шёл Миша так, что, попадись ему кто на глаза, кто-то неугодный, непременно размотал бы его по округе. Как пить дать сцепился бы. И вот так, набычившись, широкими шагами Миха нёсся до самого до дома. А когда добрался, к своему удивлению, заметил, что ярость немного поутихла, клокочущий в груди гнев почти остыл, и осталась тихая, холодная злость, что было куда хуже.

* * *

— Может, нужно обратиться к властям? — прокомментировала ситуацию Акулина.

Девушка стояла коленками на лавке, опираясь локтями на стол, всё время, пока Миха рассказывал о том, что происходит в городке, и наблюдала за тем, как «брат» расхаживает по горнице, экспрессивно размахивая руками и порывисто разворачиваясь.

— И ты туда же! — воскликнул Миша. — Какие, нахер, власти?! Горбатый урод уже который год за ней таскается, а этим вонючим властям и дела нет!

— Надо заявить! — теперь Лина поднялась с лавки и стала ходить туда-сюда, а Миха, наоборот, присел, пытаясь унять злость. — Надо пойти и заявить! Нельзя же это так оставлять!

«Ну хоть один нормальный человек нашёлся!» — обрадовался парень, а вслух сказал:

— Не, к ментам я не пойду. Не люблю я их.

— К кому? — не поняла Акулина.

— Ну, к ментам, — повторил Михаил и махнул рукой, — к властям, короче.

Девушка продолжила ходить по горнице:

— Тогда нужно написать… Написать его величеству! Да! Точно! — она подпрыгнула, хлопнув в ладоши. — Его величество не оставит это просто так!

— Ты прикалываешься, что ли? — хрипло проговорил Миша, и, откашлявшись, снова вскочил с лавки. — Я эту рожу коронованную на дух не переношу!

Девушка удивлённо взглянула на него: как так можно говорить о самом Короле?!

— Хер в мантии! — продолжал высказываться парень. — Давно он мне не попадался! И хорошо: а то изуродую, как бог черепаху! Даже не думай ему ничего писать!

— А что же тогда делать? — спросила Лина, растерянно глядя на него.

— Я сам разберусь с этими урюками, — заявил Миша. — Я их научу, блин, родину любить!

— Слушай… — тихо начала девушка, — я одного понять не могу. Почему ты лезешь в чужие… — заметив, что парень снова нахмурился, она исправилась: — Пытаешься всем помогать?

— Потому что я панк и анархист, — коротко ответил Миха.

— И что?

— Быть панком — значит, помогать тем, кто попал в беду, — отчеканил он. — И я ненавижу несправедливость.

Пожалуй, Миша и сам понимал, как порой нелегко добиваться своего, но вот уж чем он мог гордиться, так это упрямством. Сказал, надо помочь — значит, поможет. А вот каким способом — придумает. Даже сейчас, лихорадочно обдумывая свои дальнейшие действия, Миха ни на секунду не уповал на помощь таких, как ряженый в мантию. Рассчитывал только на себя. Вот и дальше собирался продолжать в том же духе. Не хватало ему ещё за «властями» бегать. Тьфу. Акулинка скажет тоже, наивная...

* * *

Весь день Миша сидел в своей комнате и играл на гитаре, погружённый в какое-то состояние прострации, полностью отдавшись размытой, ещё непонятной, сложной музыке.

Лина не заходила даже прибираться. Понимала, сейчас парня надо оставить одного и постараться не попадаться ему на глаза.

Музыка, звучавшая из комнаты Михаила, постепенно приобретала более внятные оттенки, и ненавязчивый, лёгкий перебор струн становился всё чётче, тяжелее, злее. Парень явно поймал мелодию за хвост и повёл её по определённой им линии, выделяя мотив звучным низким мычанием.

Лина уже полчаса стояла у двери и, прикрыв глаза, слушала, но музыка вдруг резко оборвалась, пренеприятно коротко брякнув, и тем самым грубо, рывком вернула девушку, погружённую в совершенно иной, ещё более необычный мир, в реальность.

— Ну как-то так… — тихо обозначил Миха, оставив гитару на кровати.

Он посмотрел в окно и резко вскочил на ноги.

— Блять! — дверь чуть не пришибла стоящую у входа в комнату Лину.

Девушка всплеснула руками, отскочив в сторону, и схватилась за сердце. Михаил вдруг вихрем пронёсся мимо неё и, наскоро натянув ботинки, не завязывая шнурков, выбежал из дома.

* * *

«Твою мать, опоздал!» — подумал бегущий по булыжной мостовой парень, приметив вдали две человеческие фигуры: статную женскую и скрюченную мужскую. Уже привычная злость принудила Мишу сжать кулаки.

— Оставь ты меня, горемыку, в покое! — просила Марго горбуна, — и хватит следить отовсюду за мною!

Несчастная женщина шла по дороге, волоча за собой тачку, в то время как Иоганн, хохоча и кривляясь, семенил рядом, то и дело толкая вдову лбом в живот и хватая за бока. Вёл он себя, как тупой баран на выпасе.

«Кайфовые у этого ублюдка брачные игры!» — промелькнуло у Миши в мыслях и он ускорил бег.

Завидев несущегося по дороге парня да с таким перекошенным от злости лицом, горбун охнул и трусливо попятился.

Даже не притормозив на бегу, Михаил, как летел на него, так и ударил кулаком в лицо, тем самым почти отправив горбуна в нокаут, а затем схватил за грудки и поднял на уровень глаз:

— Я тебя предупреждал? — низко, тяжело с давлением в каждом слове произнес он. И этот тихий, зловещий тон заставил горбуна содрогнуться. — Предупреждал. Молись теперь, если умеешь.

Конечно, убивать его Миша не стал, хоть ему и очень хотелось, но зато отвёл душу, как надо. Несколько мощных ударов кулаком по роже, и у Иоганна посыпались зубы; сильный пинок в пах, чтоб этот урод и думать забыл о попытках размножения; а потом ещё несколько контрольных по голове. Закончив с ним, Миха пренебрежительно сплюнул в сторону. Оглядев свои «труды», а горбун, конечно же, отключился, парень, тяжело дыша, подкурил сигарету и отобрал у Марго тачку. Они молча пошли к дому вдовы. Причём говорить не хотелось и женщине. Не то чтобы она испугалась разгневанного Михаила, хотя было не по себе, просто стало очень хорошо от того, что кто-то за неё заступился. Это ведь значило, не всем плевать на её судьбу.

* * *

— А это уже интересно, не находишь, мой друг? — проговорил Король, задумчиво потирая подбородок.

Шут с любопытством поглядел на правителя и выразительно кивнул.

— Только бы у панка из другого мира не сдали нервы раньше времени… — монарх улыбнулся и потёр ладони в предвкушении интересных зрелищ.

Пусть он знал, что Михаил, скорее всего, опять выкрутится, но наблюдать за ним было всё интереснее и интереснее. Как же дальше поступит этот неугомонный человек и сколько ещё испытаний вынесет?