Заветное желание Гарри (джен)

Неделя каникул пролетела так быстро, что Гарри не успевает и оглянуться, как уже сидит рядом с Гермионой и слушает очередную нудную лекцию по истории магии. Дамблдор предупредил всех студентов во время первого же завтрака после каникул о нарисованных монстрах, чтобы все были внимательны и при первом звуке тревожного колокола знали, что делать.

Гарри не может забыть тот день, когда узнал правду об Эйлин и о том, что случилось со Снейпом, когда портрет в книге ожидаемо заговорил. Ожидаемо ― потому что он еще не видел здесь ни одного портрета, который бы не шевелился и молчал. Снейп вроде тоже спокойно относился ко всем магическим проявлениям и даже не вздрагивал при виде привидения (Гарри так к ним и не привык до конца). Но когда его мать посмотрела на него глубоким взглядом таких же черных как у него глаз и сказала пару слов, Снейп вцепился в стол, да так, что аж пальцы побелели, а лицо его приобрело зеленоватый оттенок.

Дамблдор быстро наколдовал и подал стакан воды, но легче ему не стало: он дышал рывками, едва держался на стуле и выглядел так, словно был на грани обморока. Гарри поспешно захлопнул книгу, а Снейп безудержно повторял: «Портреты не говорят! Мне показалось… мне показалось, правда?» Не может быть, чтобы он не сталкивался с говорящими портретами: сложно найти хоть одну стену в Хогвартсе, на которой бы не висел великий магический деятель прошлого. Но Снейп ничего не хотел знать. Он утверждал, что так не бывает ― и точка. Не переспоришь.

Гарри с директором помогли ему подняться и дойти до камина. Дома Снейп доплелся до дивана в гостиной и дальше никуда уже не пошел, улегся на него во весь свой рост: для этого ему пришлось подогнуть длинные ноги и скрючиться в неестественной позе.

Гарри несколько раз предложил ему пойти в его комнату с нормальной кроватью, но Снейп лежал с таким видом, словно его все устраивало. Дамблдор быстро ретировался, не считая состояние своего коллеги чем-то серьезным. Да и считал ли он «недостойного магла» коллегой ― Гарри, наверное, погорячился в суждениях.

Снейп даже не встал, чтобы пойти на ужин. Гарри попросил Милли сделать кофе в надежде взбодрить его чуть-чуть. Но когда он поднес к его носу ароматный напиток, тот взял и закрыл лицо рукой, будто ему даже запах любимого кофе неприятен. Вот так раз! Гарри тут же заметил, что Снейп мелко дрожит. Немудрено: в гостиной было сыро и прохладно, даже несмотря на то, что камин горел здесь круглые сутки. Наверное, этот волшебный зеленый огонь ничуть не согревал.

Гарри отправился в его комнату, чтобы взять одеяло. Подойдя к кровати, он осознал, что еще сюда еще ни разу не заходил. Просто Снейп не хотел, чтобы кто-то нарушал его личное пространство. Никто и не нарушал. Наверное, этот момент не стоит считать нарушением, правда?

Пока Гарри лихорадочно соображал, не преступник ли он, даже немного забыл, зачем сюда пришел. Его взгляд остановился на картине. На очень знакомой картине с движущимся водопадом. Не ее ли он подарил Снейпу на Рождество?

А ведь он не хотел ее дарить. Мучительно искал отговорки этого не делать. Ведь Снейп ― тот, кто знал все эти мелочи и находил кучу недостатков даже в шедевре, когда хотел. Но картина стояла на подставке, на прикроватной тумбе, у самого изголовья. Она была повернута так, чтобы, проснувшись, можно было на нее сразу полюбоваться. И это первое, что видел Снейп каждое утро.

Спохватившись, Гарри стянул с кровати одеяло, прихватил с собой подушку и, оглянувшись напоследок на картину, вышел.

Он накрыл Снейпа одеялом, а затем осторожно подсунул ему под голову подушку. К счастью, тот не сопротивлялся, а наоборот, тут же устроился поудобнее. Гарри смотрел на него и думал, что для кого-то он ненужный никому магл, еще и не владеющей магией, слабый, беззащитный и жалкий. А для кого-то ― просто самый родной, хотя и не по крови. И не нужно никаких подвигов. Не нужно быть героем. Все, чего Гарри хотел ― чтобы Снейп просто был.

Протянув руку, Гарри погладил его по плечу, а потом по голове. Снейп зарылся носом в одеяло и еще больше подогнул под себя ноги, словно хотел скукожиться, уменьшиться, а то и вовсе исчезнуть. Он словно всем видом показывал, что недостоин любви и ни к чему вообще не пригоден.

Гарри, конечно, так не считал. Он присел на корточки и обнял его, уткнувшись лицом куда-то ему в плечо.

И неважно, что Снейп не верил в говорящие портреты.

Кажется, тот не верил только в один такой портрет. А все остальные признавал и даже не дернулся бы, если какой-то изображенный на холсте рыцарь решил бы вдруг запеть серенаду.

Он еще долго сидел возле него, перебирая пальцами его волосы и всматриваясь в его лицо, пока Снейп не заснул. Гарри думал о том, как они похожи. Снейп всю жизнь страдал от мысли, что его бросили. Он наверное не раз задавался вопросами: почему, за что? Чем он заслужил? А его мама пожертвовала собой, чтобы найти тот самый ответ, бросить все, что ей так полюбилось, вернуться в опостылевший мир к сыну.

После того дня Снейп ничего не говорил ни о книге, ни о самой Эйлин. Гарри и не спрашивал. Слишком тяжелая тема ― он понимал. Он не знал, что бы он чувствовал, если бы его собственная мама, пожелав оказаться далеко-далеко от своих проблем, в этот момент даже забыла бы о сыне и не включила его в свои планы.

Наверное, это очень обидно. Даже если человек по итогу оказался не виноват, но все же…

Снейп что-то писал за столом, проверял какие-то задания, много читал допоздна, а потом вставал утром с покрасневшими глазами и темными кругами под ними от недосыпа. Ему было все равно, что читать: он словно хотел заглушить свои громкие навязчивые мысли, и для этой цели подходили даже книги о магии. Той самой магии, которая лишила его детства.

Гарри не знал, что ему сказать. Как утешить. Поэтому он молчал. Ждал, пока Снейп сам заговорит. Но тот не торопился.

Хотя Гарри знал: подойди он с проблемой, Снейп тут же бросится на выручку. Но проблем как назло не было.

Вот так они и молчали всю неделю ― каждый о своем.

Рона он на каникулах больше не видел: его должны были забрать на следующий же день. Наверное, так и вышло.

Гарри жалел об этом, но совсем чуть-чуть.

К слову, он не мог пожаловаться, что ему не хватает общения. Ведь у него была книга с веселыми заклинаниями, а еще ― с говорящим портретом Эйлин. Этот портрет оказался очень даже приветливым и не обижался, когда Гарри, слыша возле двери своей комнаты шаги Снейпа, прерывал беседу и резко захлопывал книгу, хотя профессор и не думал к нему ломиться. Это было так, на всякий случай. Просто Гарри не хотел снова видеть его позеленевшее лицо и смотреть на то, как он мучится от собственной слабости и от мыслей, что от его матери остался всего лишь портрет.

Ведь портрет ― не сам человек, а лишь воспоминания о нем, как бы отпечаток его души, что ли. Гарри кое-что запомнил, когда Дамблдор объяснял ему эту сложную «портретную» науку, но чем больше он общался с портретом, тем больше казалось, что это живой человек, которого заточили в бумагу. Ведь Эйлин разумно отвечала на вопросы, рассказывала много интересного и даже иногда раскатисто смеялась.

Гарри каждый раз ставил заглушающие чары, чтобы не сводить Снейпа с ума. Ему ни к чему было слышать эти разговоры.

А еще в книге были и правда забавные заклинания, с помощью которых можно было, к примеру, быстро превратить подушечку для иголок в живого ручного ежа. Эйлин любила животных и этим стала еще больше симпатична Гарри. Он увлеченно читал советы о том, что легче всего создавать животных из предметов, похожих на них, и чтобы получился отменный еж, нужно сначала утыкать подушечку большим количеством иголок. Еще книга учила, как быстро выращивать растения, но больше всего Гарри понравилось заклинание, которое позволяло быстро окрашивать предмет в любой цвет, какой пожелаешь. Это очень удобно для художников, решил он.

Они с Эйлин много говорили о заклинаниях, растениях, школьных предметах и никогда ― про Снейпа. Гарри казалось, для Эйлин это тоже больная тема, тем более, она сама видела его реакцию на нее и, видимо, поэтому избегала говорить об этом.

Выходит, что портреты могут чувствовать. Но это не точно. Гарри решил об этом как-то разузнать поподробнее.

* * *

― Ты что, заснул? ― Гермиона толкает его под локоть. ― Профессор Бинс тебе задал вопрос!

Гарри вздрагивает и смотрит на привидение, то бишь, на профессора. Это еще одна причина, по которой он недолюбливает историю магии.

К счастью, Бинс, несмотря на свое привиденческое обличие, все же старик и имеет склонность забывать. Не добившись ответа от Гарри, он продолжает упоенно читать нудную лекцию своим монотонным голосом.

― А что он хоть спрашивал? ― Гарри немного неловко, что так вышло. Он не хотел быть невежливым, даже с привидением. Просто его голова занята совсем другим: он прямо сейчас думал, что сегодня хочет, наконец, испытать заклинание цвета, когда будет делать зарисовку.

― Он спросил ― не заснул ли ты, ― тихо отвечает Гермиона. ― И чего он к тебе цепляется? Лучше бы Рона разбудил, этот бессовестный храпит уже!

Она не преувеличивает. Гарри смотрит на Рона, который, сев поодаль от них ― может нарочно, а может так просто вышло, ― разлегся на парте и правда начал подхрапывать. С начала учебы Гарри так с ним и не поговорил. Не то, чтобы сильно хотел… нет. Рон сам его избегал. И о чем бы они говорили после всего, что тот ему сказал?

Рон считает его маглом. Он в этом уверен. Гарри остается лишь признать правду или строить из себя обиженного, пока тот сам не подойдет к нему и не извинится.

Они даже в большом зале за столом сидят раздельно. Рон сам с ними не садится. Может, боится заразиться «магловством»?

Хотя не он ли говорил, что хочет так же, как он? Завидует, что ли, его магловскому происхождению?

Какая ирония.

Как бы там ни было, у Гарри на душе кошки скребут. Он очень старался ни к кому не привязываться, но ― увы. Рон стал ему дорог. Он стал почти таким же близким другом, как Мариус. Может, даже еще ближе. И что делать, он не знает.

И не дает покоя мысль: что если Рон прав, и Малфой замышляет что-то опасное, чтобы навредить ему и Снейпу? Не он ли создал этих рисованных монстров? Очень похоже, ведь чтобы нарисовать какую-то бяку и оживить ее, талант не нужен, только злые намерения и умение колдовать. Но кто докажет его причастность?

«Он с дружками что-то замышляет, чтобы бросить тень на профессора Снейпа и тем самым вывести его на чистую воду» ― сказал тогда Рон. И если монстр создан из красок, конечно, первым делом будут вопросы к Снейпу. Хитро придумано.

Выходит, Рон за него беспокоится. Он бы не стал предупреждать, если бы втайне ненавидел его за магловское происхождение. Хотя Гарри все равно ни в чем не уверен.

Он исподтишка осматривает ту половину класса, которую заняли слизеринцы. Напрасно он хочет увидеть Дэни: его уже забрали домой, как Гарри узнал от Дамблдора. Рон и здесь не врал: директор подтвердил, что студент Дэниэл Бернс ― кузен Драко Малфоя по отцу. Что он живет в семье Драко, потому что его родители умерли, а у него самого ― неизлечимое душевное заболевание, похожее на магловскую шизофрению. В периоды ремиссии отец Драко хочет, чтобы Дэни учился вместе со всеми и адаптировался к нормальной жизни. А при обострении тут же забирает домой. Гарри также узнал, что в Хогвартс никто не может переместиться с помощью трансгрессии ― эта наука показалась вообще ему чем-то заоблачным и он решил на досуге в ней разобраться. Но для Люциуса Малфоя этот запрет сняли, и он теперь появляется в школе, когда ему заблагорассудится.

Гарри все это очень не понравилось. Особенно то, с каким флегматичным спокойствием говорил об этом Дамблдор, как будто не о чем волноваться. И то, как с Дэни обращается его двоюродный брат, его не впечатлило. Он, конечно, обещал поговорить об этом с Люциусом ― на этом и все.

Вообще в Хогвартсе было много странностей. И наибольшая ― сам Гарри. Магл среди магов. Ничуть не опасный, как считают некоторые. Он не собирался творить зло. Он просто хотел был счастливым, как и все нормальные люди. И хотел такого же счастья для других.

Придя домой на большом перерыве после обеда, он первым делом вытаскивает из сумки книгу Эйлин, которую почему-то не хочет оставлять дома, и свой нераскрашенный рисунок, вложенный в нее. Он не уходит в свою комнату и садится на диван в гостиной: ему не терпится как можно скорее испытать новое заклинание.

― Пигментус Муто!

Гарри делает палочкой волнообразное движение, как будто размазывает цвет по холсту, и мысленно представляет темно-зеленый оттенок.

Ничего не происходит.

Так, нужно потренироваться. Эти заклинания Эйлин не такие уж простые, для них сноровка нужна. Ее портрет кстати об этом предупреждал.

― Что ты там бормочешь? ― Снейп с недовольным видом отрывается от проверки домашних заданий. Он, оказывается, тоже здесь: Гарри его не заметил.

― Хочу попробовать по-новому раскрасить рисунок, ― поясняет он.

― Я не слышал еще такого заклинания, ― говорит тот. ― Где ты его взял?

― Из книги. ― Гарри решает не вдаваться в подробности, из какой именно, но Снейп и без того все видит. Его взгляд мрачнеет и становится непроницаемым.

― Я не хочу, чтобы ты пользовался этим, ― сухо произносит он. ― Это не учебник, а экспериментальная магия для тех, кто хотя бы может отличить, что опасно, а что нет.

― Дамблдор сказал, что тут нет ничего опасного, ― пожимает плечами Гарри и опускает глаза. Ему нравится эта книга, и он не хочет, чтобы ее отобрали. Эх, зря он не пошел сразу в свою комнату!

― Я бы не стал доверять всему, что говорит Дамблдор. ― Снейп смотрит на него, не отрываясь: Гарри даже макушкой это чует. ― Не думаю, что он изучил весь этот огромный фолиант, чтобы так заявлять…

― Это не фолиант, ― бормочет Гарри. ― А тонкая книжечка… И это просто заклинание цвета. Я только совсем немного потренируюсь и все… Колора Вива!

Он резко взмахивает палочкой, пробуя другое заклинание, которое кажется ему попроще. Он просто хочет доказать Снейпу, что эти заклинания эффективны и ничуть не опасны. Судя по описанию, цвет должен будто бы взорваться на листке бумаги и создать яркое красочное пятно. Но то ли Гарри недостаточно быстро взмахнул, то ли просто промахнулся ― заклинание проскальзывает рядом с бумагой, рикошетит о бортик каминной полки и летит в сторону Снейпа, задевает его по касательной и шмякается о стену позади него, образуя большое живописное малиновое пятно.

Снейп вздрагивает и подносит руку к голове.

― И что это сейчас было? ― в его голосе звучит угроза.

Гарри безмолвно ахает.

― Нет… нет, ничего! ― Он захлопывает книгу и инстинктивно прячет ее за спину. Но тут же снова берет ее, открывает и начинает лихорадочно листать. ― Сейчас… я кое-что найду…

― Немедленно положи эту книгу мне на стол, и чтобы пока я не вернусь, не прикасался к ней, ― тоном, не терпящим возражения, проговаривает Снейп и встает, глядя на большие часы в виде совы, висящие над камином. ― А мне нужно идти, пока это стадо баранов не разнесло кабинет!

― Профессор… подождите, ― Гарри тоже встает. Он хотел найти анти-заклинание и быстро исправить оплошность, но растерялся и теперь не знает, как ему быть. Если тот узнает, он точно отберет книгу и скорее всего навсегда. Гарри этого совсем не хочет.

― Потом, Гарри, ― смягченным тоном говорит тот. ― Я спешу. Положи книгу на стол, будь умницей.

Конечно, он положит. Только для начала ему нужно…

― Нет, стойте! ― Гарри выбегает вслед за профессором, который уже исчез из поля зрения. Ну почему он так стремительно ходит!

Он догоняет Снейпа у самого выхода из подземелий.

― Профессор, вам нельзя туда! ― молит он. ― Пожалуйста, вернитесь, я все объясню…

― Гарри, в чем дело? ― Тот высвобождает руку, в которую Гарри вцепился. ― Я не хочу опаздывать. Если что-то срочное, говори, но только быстро!

― Да, срочное… ― Он всхлипывает. ― Я просто не знаю… правда не знаю, как это исправить!

― Что исправить? ― Снейп неумолимо движется вперед, а Гарри снова бежит за ним.

― Профессор, ваши волосы… ― обреченно выдыхает он, но тут замечает МакГонагалл, которая торопливо идет к ним.

― Северус, я как раз к тебе, ― воодушевленно проговаривает она на ходу. ― Альбус сказал, что несколько тонн ацетона пришлют уже сегодня вечером и это хорошая… новость.

Она обескураженно замолкает, подойдя поближе и водрузив на нос очки.

― Ты что это, решил сменить имидж? ― интересуется она, недоуменно разглядывая его.

― Профессор… ― шепчет Гарри, дергая его за рукав. Сейчас нужно просто увести его отсюда, подальше от людей. Вон уже студенты на них оглядываются, эти смешки и шепотки скоро достигнут ушей Снейпа и он догадается… ай, как же неловко все получилось!

― Не понимаю, о чем вы, профессор МакГонагалл, ― сухо говорит Снейп. ― Какой еще имидж? Ацетон ― это хорошо, значит, сегодня мы решим проблему с…

― Никогда не думала, что ты пойдешь на что-то подобное, ― та его явно не слушает, потирая подбородок и критически оглядывая его. ― Эта малиновая прядь… хм… тебе, впрочем, идет.

Сказано вежливо, с попыткой быть искренней, но видно, как она изо всех сил старается не смеяться.

У Снейпа вытягивается лицо. В глазах постепенно возникает понимание. Он хватается за волосы…

― Гарри… что ты натворил? Признавайся сейчас же!

― Ну… я просто делал домашнее задание и произошла осечка, ― Гарри весь сжимается от полного ужаса взгляда профессора. ― Я не нарочно…

Снейп прерывает его бессвязный лепет тем, что хватает за руку и так же, как и до этого, стремительно летит, только не на свой урок, а обратно в подземелья.

Уже на полпути Гарри осознает, какую ошибку они сейчас совершают.

― Нет… пойдемте обратно! ― упирается он. ― Профессор МакГонагалл все исправит! Я просто не знаю, как…

― О, вам мало того, что меня в таком виде уже видела половина Хогвартса, так вы решили продлить представление? ― шипит Снейп, а Гарри замирает от мысли, что тот всерьез считает, что Гарри над ним подшутил.

И он снова называет его на «вы». Это просто ужасно. Ничего хуже и быть не может.

― Я же не нарочно! ― в отчаянии вырывается у него. Снейп сильнее сжимает его руку и тянет за собой с таким свирепым видом, что Гарри просто сникает и замолкает.

Когда Снейп проталкивает его в гостиную, Гарри внезапно вспоминает известнейшее контрзаклятие, которое применяется вроде бы к каждому заклинанию. Неизвестно, сработает ли оно против необычного заклинания Эйлин, но можно же попробовать…

От стресса он вообще забыл все на свете, даже такую простую вещь.

― Фините Инканта… ― начинает он, направив на Снейпа палочку, но тот выхватывает ее, не давая продолжить.

― Да вы что, я просто отменю заклинание и все! ― Гарри протягивает руку, но Снейп не собирается ничего возвращать.

― Что ты себе позволяешь? ― опасно тихим голосом начинает он. ― Продолжаешь издеваться да?

― Когда я издевался? ― не может понять Гарри. ― Если я разок ошибся, это не значит…

― Волшебная палочка детям не игрушка, ― прерывает его Снейп. ― Если не умеешь с ней обращаться, может тебе стоит хорошенько изучить теорию, а уже потом брать в руки такой опасный артефакт?

― Так не выйдет, ― качает головой Гарри. ― Я должен практиковаться…

― То, что ты творишь ― не называется практиковаться… и не чего тянуть руку, ничего я тебе не отдам!

― Ой, да ладно! ― Гарри тоже начинает злиться. ― Из-за одной ошибки и из-за того, что вы умчались и, как всегда, не захотели меня выслушать, я теперь не смогу учиться?

― То, чем ты занимаешься ― не учеба, а бред чистой воды! ― Снейп повышает голос, резко взмахивая рукой, в которой зажата палочка, отчего Гарри становится не по себе. ― Эта книга ― графоманская самодеятельность, а не учебник, и неважно, что там говорил директор, ему лишь бы сделать мне вопреки!

― Я могу все исправить, почему вы мне не доверяете? ― Гарри пытается забрать палочку, но Снейп поднимает руку повыше, чтобы он не смог дотянуться. ― Это заклинание не из этой книги, оно…

― Как я могу тебе доверять после того, как ты выставил меня посмешищем? ― Снейп отходит к камину, потому что Гарри слишком на нее наседает. ― Откуда мне знать, что ты выкинешь в следующую минуту?

― Если бы я хотел вас превратить во что-то или навредить, я бы это давно уже сделал, неужели вы не понимаете! ― в отчаянии выкрикивает он. ― Все это время… вы даже палочку на ночь не прятали, она лежала здесь, я мог взять и воспользоваться моментом… почему вы сейчас меня просто не слышите?

― Я просто не хочу, чтобы ты впредь творил что-то подобное! Я просто не знаю, как иначе предотвратить твои глупые поступки! ― Снейп в очередной раз делает нервный жест рукой в сторону. Палочка в этот момент попадает между решеткой, обрамляющей вход в камин, и каменной стеной. Еще один хаотичный неловкий жест ― и слышится хруст.

Палочка разламывается надвое и повисает на тонком гибком стержне.

Наступает гнетущая тишина.