Всё, что нельзя отдать (гет)

Вдох. Выдох. Тихий всплеск. Рука за рукой.

Мир сводился к плиткам на дне и полосе холодного света над головой. Вода слегка щипала глаза: Вилл забыла очки дома и решила не возвращаться за ними. Ей нужно было плыть именно сейчас, очистить голову от назойливых, зудящих мыслей.

И снова вдох. Всплеск.

Каждое движение отзывалось привычным усилием. Даже после перерыва мышцы легко вспомнили технику, будто только этого и ждали.

На длинной дистанции мысли должны быть простыми: вдохнуть — выдохнуть, мягко вытянуть руку вперёд, нырнуть в воду, не поднимая брызг, поймать опору в скольжении, чтобы вода сама несла тебя дальше. Стоит на миг отвлечься: нарушить ритм или сбить дыхание, как она тут же станет препятствием, которое лишь тормозит и сковывает движения, отнимая драгоценные мгновения.

Она коснулась бортика, развернулась под водой, оттолкнулась — и сразу же пошла на новый круг.

Рука, выдох, скольжение. Ещё и ещё.

Сейчас не было ни секундомера, ни соперников, но Вилл всё равно каждый раз касалась ладонью бортика, будто это был маленький обряд, доказательство чего-то, необъяснимого разумом.

Когда дыхание стало рваться, а плечи налились тяжестью, она, наконец, остановилась. Медленно проплыла под поплавками разметки и выбралась наверх по холодной металлической лестнице. Несколько секунд стояла, глядя на отражение — размытое, дрожащее, будто в нём была не она, а кто-то другой. Та, вторая Вилл, в форменном зелёном платье из академии, никогда не существовавшей, сжимала перепачканными чернилами пальцами охапку свитков. И если присмотреться сквозь рябь на воде на одном из пергаментов проступала пометка, сделанная таким болезненно знакомым аккуратным почерком.

Вилл крепко зажмурилась, помотала головой, и морок растворился. 

Прошлёпав босыми ногами по гладкому кафелю, Вилл подняла полотенце, вытерла лицо и глаза, покрасневшие от хлора. Выдохнула. Села на скамью.

— Эй, чемпионка! Будешь кофе? — раздалось с трибуны.

Тарани махала рукой, держа в другой подставку с тремя бумажными стаканами. 

— Принесли твою невыносимо сладкую жижу с сиропом и зефирками! — крикнула Ирма, поглядывая, как в её стакане опасно покосилась гора сливок.

Вилл рассеянно обернулась, будто выныривая из собственных мыслей.

— Привет! Неужели меня решили навестить феи-крёстные?

Она перелезла через невысокий заборчик и взобралась через пластиковые стулья к ряду, где усаживались подруги.

— Просто решили проверить, не отрастила ли ты жабры, — улыбнулась Тарани. — Ты уже третий час тут курсируешь!

— Ты знала, что лягушка, которая упала в горшок с водой, утонула? — добавила Ирма, театрально подняв палец. — Из хлорки масло не взбивается!

Вилл забрала стаканчик, аккуратно выудила ложечкой разноцветные зефирки.

— Да, но, похоже, лягушке из бассейна всё-таки повезло куда больше, — она облизнулась. — Ммм, вкуснятина!

Они замолчали. В бассейне тихо шумела вода, где-то капало с потолка.

Вилл неспешно жевала тягучие маршмеллоу, чувствуя приятную усталость в плечах и ногах. День заканчивался вполне даже сносно.

— Как сегодня прошла встреча? — осторожно спросила она. — Я видела сообщения про общий сбор в «Драконе». И даже собралась зайти… — Вилл отвела взгляд от девчонок, чувствуя, как неумелая ложь заливает щёки краской, — но в последний момент решила, что мне нужно поплавать. И кажется, потеряла счёт времени.

— А я тоже не ходила, — фыркнула Ирма. — Если Корнелия, в своём белом пальтишке, думала, что никому не видно, что она специально выбрала «Дракона», чтобы задеть тебя, то она глубоко ошибается.

Тарани пожала плечами.

— Мне не нравятся эти ваши игры. Корнелия поступает не очень, пытаясь заставить Вилл прийти в место, с которым у неё пока… сложности. Но нам нужно говорить друг с другом, а не подливать масла в огонь.

— Вилл с Корнелией не конфликтует, — подхватила Ирма, выудив из её стаканчика розовую зефирку и сунув в рот. — Это наша блондиночка решила устроить тиранию. Почему ей можно решать, где нам собираться, а остальным — нет? Я, например, предлагала гараж папы — там и была.

— Корнелия всегда так себя вела и будет вести, с этим можно только смириться и относиться проще.

— А я не собираюсь! — Ирма погрозила воздуху ложечкой. — Она только и умеет, что тыкать людей в их ошибки, будто сама идеальна! Прикиньте, недавно предъявила мне, что мы «плохо обыскали» нашего змеюку, пока он был в отключке! Я ей сказала: «Ну прости, Корни, что не кинулись первым делом проверять, что он прячет у себя в штанах!».

Тарани не ответила.

— Хватит делать вид, будто постоянные придирки — это норма, — буркнула Ирма. — Легко быть самой умной, когда уже знаешь, чем всё закончилось.

Кофе из вкусного вдруг стал приторным. К горлу Вилл подступила волна тошноты. Она молча протянула стакан Ирме, и та тут же зашуршала ложечкой.

— Тарани говорит правильные вещи, — Вилл сжала пластиковое сиденье. — Нам нельзя разделяться. Это никогда не приводило ни к чему хорошему. Мне нужно перестать прятаться и грызть себя.

— Вилл, алё, ты ментально полгода была в другом измерении, — возмутилась Ирма. — Да про тебя и твою башку небось психологи диссертацию написать могут! Дай себе время. Ты и так придумала офигенный план, от которого все выигрывают — хочет Корнелия это признать или нет.

Вилл молчала, продолжая терзать край сидения и чувствуя, как Ирма буравит её взглядом.

— Ну ты чего? — взгляд смягчился. — Даже Элион, как бы ни злилась, согласилась, что это разумная идея. Ещё и умудрилась поспорить с непоколебимым авторитетом подружки детства… Вот что корона с людьми делает! А совсем скоро они обе перебесятся и снова начнут с тобой разговаривать. В любом случае, мы на твоей стороне. И будем рядом, чтобы ты ещё ни наворотила.

Вилл ссутулилась, подтягивая колени к груди. Она обняла себя руками и задумчиво пошевелила замерзающими пальцами ног. Сидеть в мокром купальнике становилось прохладно.

— Кстати, насчёт плана, — проговорила Тарани. — Ты точно уверена, что Седрик воспользуется магическим кинжалом? Всё-таки прошли уже дни с тех пор, как он сбежал.

Вилл подняла на неё тяжёлый взгляд.

— Я уже говорила, что он не выдержит. Это просто вопрос времени. Даже находясь тут, на Земле, ему хватило одного личного проигрыша в потасовке с вепрями, чтобы потом сорваться и применить кинжал.

— Как ты вообще поняла, когда он его применил?

— Догадалась, увидев, как он меняется, когда к нему возвращаются силы.

— Но в любом случае, это было на Земле, где его никто не разыскивал… — заметила Тарани. — Кинжал мгновенно выдаст его местоположение. Он не дурак, чтобы так себя выдавать.

Вилл вздохнула и потёрла лицо руками.

— Да, он расчётлив и осторожен. Но при этом он не умеет выживать, как человек, и к тому же слишком горд, чтобы принять поражение от слабого противника. Он либо активирует кинжал в бою, чтобы сражаться так, как привык, либо сделает это потом, когда поймёт, что раны, которые он изначально посчитал незначительными — на самом деле опасны. 

Ей захотелось снова нырнуть в воду, дать телу погрузиться на холодное, кафельное дно. И сидеть там, пока лёгкие не заболят от напряжения.

— Всё время, пока мы были в иллюзии, стоило ему только почуять угрозу — он сразу же оборачивался в свою сильную форму. Он не справится без неё, неправильно рассчитает свои возможности и в итоге вынужден будет рискнуть. Так что, пока патрулей стражи будет более чем достаточно, чтобы держать его в тонусе и вынуждать постоянно перемещаться по лесам и болотам, полных опасных тварей. Когда он будет слишком измождён, ослаблен и, наконец, поддастся искушению, мы атакуем.

Вилл сфокусировалась на голубых бликах, волнами пробегающим по дну бассейна. Она пыталась держаться, но казалось с стоит ей отвести взгляд и мир снова треснет по швам.

Это было невыносимо: рассуждать с таким холодным спокойствием. Она не понимала, как вообще способна продолжать говорить — двигать губами, складывать их в правильные слова, когда внутри всё разрывалось от боли. Ситуация граничила с безумием: рациональная часть действовала отдельно от чувств, не в силах объять то, что раздирало её сердце.

Она не знала, как сумела сформулировать всё с такой выверенной логикой, донести до остальных, когда на самом деле — несмотря на обман, побег, предательство — сходила с ума от страха за Седрика. Могла ли она научиться этому у него самого? Или было ли это тем, что их объединяло больше всего?

Было невыносимо осознавать, что прямо сейчас, где-то далеко, он совсем один — возможно ранен, возможно без сознания, а может, и вовсе съеден каким-то случайным ларвеком.

Хотелось воспринимать происходящее как попытку возобновить несостоявшуюся дуэль в доме Элион, которую они обсуждали вместе — кажется, целую вечность назад.

«Давай, удиви меня. Я хочу увидеть, насколько изобретателен твой ум. Не смей сдаваться, понял?».

Она не могла объяснить это девочкам, потому что невозможно было объяснить даже самой себе. Не могла признаться, что эта простая и изящная идея — поймать Седрика — родилась из тревоги за него, бесконечно зудящей где-то на границе сознания.

Из того, насколько хорошо она его узнала: бесчисленные часы бок о бок, ночёвки у костра, разговоры за соседними столами и те откровения, которые он позволял себе в минуты, когда за окном замка сгущалась ночь, а на горелке закипал контрабандный кофе.

Если, конечно, хоть что-то из того, что он говорил, было правдой. В конце концов, вдруг на самом деле он не терял память и всё это часть какой-то многоходовки? Сейчас сомнения накрывали всё, что было с ним связано. Мысли о нём буквально разрушали её изнутри.

Подруги, разумеется, догадывались в чём дело. Почему она не может зайти в «Серебряного Дракона». Для Вилл Седрик всё ещё был там, в своей форме, хозяйничал за стойкой, искал что-то в учётных книгах… Он буквально отравил это место собой. Место, которое изначально принадлежало только Стражницам. Место, где когда-то всё началось. Да как он посмел? Как мог украсть у неё это? 

Злость перетекала в тревогу, тревога в страх, а страх в тоску, а тоска снова в злость и так круг за кругом. Вилл просто хотела знать, что с ним всё в порядке. И как следует, по-человечески, дать по голове.

Но она не могла рассказать об этих чувствах остальным. Нужно было быть ею, пережить то, что пережила она сама, чтобы понять всю ту смешанную бурю чувств у неё в груди. Только на дне светло голубых глаз Элион она увидела искорку настоящего сочувствия, за мгновение до того как они исказились гневом. Остальные девочки просто не понимали, что с ней творится. И Корнелия, конечно, не упустила случая забить в гроб Вилл лишнюю пару гвоздей. Впрочем, и поделом.

— Эй, Спящая красавица, проснись! — Вилл вздрогнула, когда Ирма щёлкнула пальцами прямо перед её носом. — Тут Тарани собирается кое-куда тебя позвать. Идея полный отстой, если честно, но, может, хоть встряхнёт тебя.

Тарани слегка помрачнела, глядя в сторону.

— В общем… я недавно встретила Мэтта. Он сказал, что их группа улетает уже во вторник. Поэтому в эти выходные они хотят устроить прощальную вечеринку — вроде как «последний сбор». Звал нас обеих, но, честно говоря, очевидно, что больше он хотел видеть именно тебя. Он звучал спокойно, даже немного печально. Сказал, что просто не хочет уезжать, не попрощавшись нормально. Решать, конечно, тебе…

— …но? — подсказала Вилл, чувствуя, что Тарани к чему-то ведёт.

— Но я хочу увидеться с Найджелом, пока они ещё тут, — выдохнула Тарани. — Хочу нормально всё прояснить. Он перестал отвечать на сообщения, будто между нами вообще ничего не было. И раз уж Мэтт ждёт в первую очередь тебя… я бы хотела, чтобы ты согласилась пойти ради меня.

— Чтобы наша огненная хитрюшка могла сталкерить своего ненаглядного, — подытожила Ирма, откинувшись на спинку кресла.

Вилл вздохнула. Мэтт действительно повёл себя достойно: принял их расставание спокойно, без обид и сцен. И если быть честной, он заслуживал нормального прощания. А может, и она сама — тоже.

— Ладно, так и быть, — сказала она, взъерошивая мокрые волосы. — Но только если вы будете следить, чтобы я снова не заказала те самые вкуснющие шоты, которые поначалу кажутся совсем не крепкими, и не начала буянить.

— О, я обещаю, — хмыкнула Ирма. — Если что, вытащу тебя из бара, даже если придётся применить силу воды.

Они рассмеялись. И в этом лёгком, почти домашнем смехе Вилл вдруг ощутила, как напряжение понемногу отпускает. Впереди, наверняка, поджидал нелёгкий вечер — но, по крайней мере, она не собиралась встречать его одна.