Да уж лучше я буду играть в Stellaris (джен)

Шунгит, первая в своей линии, стояла молча и недвижно. Неподвижна, как камни вокруг неё, и вместе с тем готовая сорваться в любой миг. Страж, который простоит дольше самой земли под её ногами. В её голове существовала только цель. Сквозь неё текла бесконечная безмятежность — странный покой, которого никому другому не понять.

Как первой в своей линии, ей выдали привилегированную информацию о собственной касте, чтобы она лучше справлялась с задачей: встроенные протоколы приветствий, особенности поведения, даже предполагаемые дополнительные навыки. Ей предстояло быть лидером хотя бы потому, что она была первой. Она знала, как они думают, как учатся и как выслеживают. Прочим Самоцветам, не её касты, не доверяли столь великое и смертельно опасное предназначение.

Вот почему другие самоцветы, оставаясь одни, разговаривали беззаботно. Вот почему они смеялись и играли. И это было совершенно нормально. Они — не Шунгит. Им не поручили столь смертельную миссию. Сама она не видела себя за такими занятиями, даже будь она свободна.

Незаметная, тоньше тени, Шунгит с тихим удовольствием наблюдала их забавы, не отрываясь от дозора и окружения. Была лишь одна цель: захватить или уничтожить Врага. Больше ничего. Она была тенью тени — невидимой, неощутимой — до нужного момента. Её сознание было ровным, поза — спокойная и целеустремлённая.

Время шло. Сколько — не имело значения. Их добычу возьмёт либо она, либо её сёстры. Они будут ждать и наблюдать, пока не поступят новые приказы или пока заставу не снимут.

К счастью, Зелёный и Белая предусмотрели механизмы, помогающие переносить течение времени. Даже самоцвет испытал бы тягость от неподвижности днями, а затем месяцами. Её линия теоретически могла стоять на месте десятилетиями, но им было дано прямое указание так не делать. Зелёный очень чётко объяснил: нужно проявлять рассудительность. Не проводить десятилетия в пустом ожидании. Им давали цели и средства для их достижения; на каждой миссии следовало оценивать разумные сроки и, при необходимости, сворачивать её. Они были слишком ценны, чтобы ими разбрасываться или ставить их «на полку», пока кто-нибудь не вспомнит.

Текущая их цель — захватить или уничтожить того, кого они знали как Врага. Тот предпочитал бить по уязвимым точкам самоцветов. Эта застава была одной из нескольких, формально уязвимых. Шунгит сочла, что цель будет достигнута её ожиданием здесь; их годы окупятся. Сёстры согласились и распределились по подходящим позициям вокруг ряда возможных застав. Если потребуется, к решению они вернутся через десятилетие.

Шло ещё время. Личный состав заставы менялся по ротации. Шунгит стояла столь же спокойно и тихо, как в первый день. Её единственным движением были редкие сдвиги, чтобы стряхнуть пыль и мелкий мусор со своей формы. На маскировку это не влияло, но при дальнейшем движении всякие соринки могли выдать её. Их час всё равно настанет. Терпение и неподвижность были в неё вшиты. Она — статуя, что станет оружием, когда придёт момент.

Годы спустя этот момент настал. Признак того был едва уловим. На редкость мало уловим для того, чем он был. Возмущения были слишком велики, чтобы это двигалась одна из её сестёр. Никаких замаскированных кораблей самоцветов или иных сил самоцветов в районе не значилось. И всё же признаки говорили чётко: сюда входит нечто большое и скрытое.

По нескольким мгновениям наблюдения Шунгит решила, что это какой‑то замаскированный разведывательный корабль. Аппарат очень осторожно шёл на посадку, зависая над поверхностью. Совершенно невидимый для глаза, он выдавал себя лишь пылью безжизненной планеты, которую поднимал по мере приближения. Небольшой вихрь пыли и шевеление на грунте не соответствовали ветру. Когда вихрь подошёл ближе, послышался шум двигателя — слишком тихий для чего‑либо, созданного самоцветами. Значит, это был тот самый Враг, которого они ждали, и его скрытность соответствовала их худшим догадкам.

Шунгит напряглась, но не пошевелилась. В каком‑то смысле это тревожило. Могут ли они её ощутить? Поэтому ли они так близко?

Оказалось, нет. Просто лучшая площадка для посадки оказалась рядом с ней. Замаскированный корабль опустился на грунт так мягко, что его едва можно было услышать, — несмотря на, вероятно, многотонную массу. Последовавший затем механический звук напоминал опускающийся трап, хотя это могло быть и что‑то иное. Сам корабль всё ещё оставался невидим.

Самоцвет не шевелилась, наблюдая и выжидая. Она не дышала. Она оставалась столь неподвижной, тихой и пустой, будто была самим камнем. Она даже не думала. Она была камешком на земле, ничуть не примечательным. Она удерживала это состояние, дожидаясь продолжения.

В следующую секунду враги проявились, перешагнув границу маскировки своего корабля. Любые слухи и описание о них не пережили реальность.

Они были огромны, ростом с Топаз, но куда шире. Скользили они на полудюжине щупалец, а рот у них был странно жутким, с зубами, слишком уж кристаллическими, почти «самоцветными». В них было нечто хищное и смертельное. Каждое существо выглядело так, будто оно охотится, убивает — и получает от этого удовольствие.

Органик, вероятно, назвал бы их омерзительными и страшными. Шунгит же с безмятежным усердием искала в них уязвимости. Пока она их изучала, высадившиеся почти бесшумно поползли к заставе. Как только их цель стала очевидной, она приняла решение и поднялась. То же сделали и её сёстры, работавшие с ней; по едва заметным признакам движения она понимала, где каждая из них ждала.

Лёгкий шорох подошв и короткий стук по земле быстро передали её указания остальным. Почти бесшумно они разошлись. Хладнокровная и спокойная Шунгит двинулась туда, где всё ещё стоял замаскированный корабль. Маскировка корабля была словно занавес, накинутый на реальность: шаг — и ничего не видно; ещё шаг — и перед глазами уже корабль и всё ещё открытый трап. Он был на удивление скользким, покрытым тонким слоем жидкости — возможно, слизи.

Такой органический налёт вызвал бы отвращение у другого самоцвета. Она же взошла по трапу тише шёпота. Внутри всё было тесно по меркам их кораблей: мрак, теснота и откуда‑то неприятно капающая жидкость. По конфигурации это был либо разведчик, либо челнок — она не знала и не горела желанием выяснять. Их главная задача была проста: взять корабль, взять экипаж, а дальше по обстановке. Эту мысль разделяли она и остальные.

В носовой части судна, судя по всему, дежурил пилот-одиночка — возможно, дозорный. Такой же мерзкий, как и прочие. Шунгит приблизилась; её клинок беззвучно скользнул из ножен.

Но что‑то её выдало. Враг развернулся раньше, чем она успела сблизиться. Его щупальца дёрнулись, и веером в неё полетели иглы. Это был явно выстрел вслепую, но их количество делало их опасными. Какое‑то метательное оружие — судя по прошлым столкновениям, вероятно, опасное для самоцветов.

Шунгит начала уклоняться в тот же миг, как противник шевельнулся. Боевые рефлексы самоцветов варьируются от хороших до невероятных — в зависимости от того, сколько в них вложено. Она была лучшей из лучших. И всё же иглы едва не задели её, вонзившись в ближайшую металлическую переборку наполовину и разрядившись электричеством — разряд показался ей знакомым.

Времени раздумывать, почему их обнаружили, не было. У противника несколько видов дальнобойных атак, а значит, нужно действовать немедленно — атаковать, не дав ему перезарядиться или прицелиться. Шунгит рванулась вперёд, почти параллельно полу. Новая волна игл — и на этот раз одна из её сестёр от ударов схлопнулась обратно в камень. Существо взвыло так жутко, что Шунгит невольно вздрогнула. Широкополосная звуковая атака? Неважно. Боль и неестественное ощущение были отмечены и проигнорированы, и вот она уже сблизилась для удара — затем клинок вонзается во врага.

На враге была какая-то броня или уплотнитель, оказавший лезвию слабое сопротивление. Для творения Алмазов это не имело значения. Дар Зелёного Алмаза прошил преграду, и заряд сработал. Ещё одна из её сестёр подобралась сбоку и тоже нанесла удар. Несмотря на это, существо продолжало биться, пока клинок по команде Шунгит не зарядился и не разрядился снова. Этот второй разряд наконец поверг врага на пол.

Самоцвет на мгновение замерла, глядя на оглушённое существо. Она не раз испытывала этот клинок после получения. Даже на крупных органических тварях, специально подготовленных для тестов. Существа вдвое больше этого монстра отключались от одного касания. А этот выдержал, похоже, целых четыре разряда от неё и её сестёр. Это было крайне тревожно.

Было слишком много неизвестных, чтобы уверенно устраивать засаду даже больше, чем на одного врага, заключила она. По крайней мере до тех пор, пока они не поймут, как их обнаружили. Корабль они захватили, так что тактически победа была за ними. Но общая картина, о которой ей велели помнить, внушала тревогу. И это чувство было неприятным.