Правильный порядок (джен)

Гарри, закутавшись в старую куртку, пересёк покрытую снегом улицу. Из украшенного гирляндами магазина с большой наклейкой машущего Санты на стеклянной двери звучала сказочная рождественская музыка. Маленькая девочка со смешной шапкой с огромными помпонами зачарованно смотрела на экран телевизора с прилавка, в котором скакали какие-то животные.

It's beginning to look a lot like Christmas

Everywhere you go

Take a look in the five and ten glistening once again

With candy canes and silver lanes aglow

Мягкий баритон зазвучал чётче, когда Гарри толкнул дверь с обтрёпанной надписью «Barreys. Современная техника на любой вкус». Колокольчик над входом дёрнулся, но не издал ни звука. Гарри огромными любопытными глазами обвёл большое помещение с рядами стеллажей. На него никто не обратил внимания, что неудивительно, он уже давно испробовал способность делаться незаметным. Для камер и особо внимательных, правда, лучше перестраховаться. Он бродил по магазину несколько минут, с восторгом разглядывая товары, и возле полки с проигрывателем остановился не дольше, чем возле других. Наконец, он взял диск с рождественскими песнями и сборником Beatles, незаметно засунув сборники Nirvana и Madonna под куртку к ранее прибранному к рукам проигрывателю. В этом был несомненный плюс огромной куртки Дадли — туда незаметно вмещались всякие украденные или запрещённые Дурслями вещи. Подойдя к кассе, он выложил на неё два диска. Продавец, парень лет двадцати с козлиной бородкой, немного удивлённо посмотрел на внезапно появившегося перед ним мальчика, но привычно пробил покупку.

— Семь сорок пять, — сказал он. — Учишься самостоятельности? — улыбнулся он Гарри.

— Да! Месяц копил со школьных денег! Это для сестры, — гордо сказал Поттер, протягивая деньги.

— Молодчина! — потрепал его по голове продавец.

— Спасибо, сэр! Счастливого Рождества! — звонко воскликнул Гарри и, прижимая диски, выбежал из магазина. В этот раз колокольчик издал громкий звон.

Только в конце улицы, когда он свернул в небольшой парк, Гарри перестал улыбаться и расслабился. Он сел на лавочку и достал проигрыватель с наушниками. Поттер потратил почти все деньги, что он украл у Дадли (кузен никогда не следил за количеством своих карманных), но ничуть не жалел. Гарри, затаив дыхание, засунул в проигрыватель диск с рождественской подборкой, нажал кнопку пуска и, закрыв глаза, блаженно выдохнул, выпуская небольшое облачко пара.

I'll be home for Christmas…

You can plan on me

Please have snow and mistletoe

And presents on the tree

Он сидел на той самой лавочке до самого вечера, разглядывая сверкающие прилавки магазинов, радостных людей и слушая раз за разом волшебные праздничные песни, пока не перестал чувствовать руки и ноги. Когда он вернулся к Дурслям, те уже были в разгаре праздника и изрядно подшофе, поэтому на него никто не обратил внимания.

Это было самое счастливое Рождество за все его одиннадцать лет.

* * *

В зале повисла тишина и, сняв себя Шляпу, Гарри увидел сотни обращённых к нему ошарашенных лиц. Послышались шепотки. Со стола Слизерина зазвучали неуверенные хлопки. Поттер, бросив взгляд на растерянную МакГонагалл, прошёл к столу своего факультета и сел рядом с Ноттом, который неожиданно дружелюбно ему улыбнулся.

Отлично. Он умудрился всё испортить. Теперь слизеринцы не будут с ним общаться, потому что он Мальчик-Который-Выжил, а другие факультеты потому, что он слизеринец. Он опять останется один, будто и не уходил из маггловской школы.

У Гарри был второй шанс нормально учиться и он его потерял.

В первый класс он когда-то шёл с надеждой. Ежедневно почти семь часов без Дурслей, возможность учиться и найти друзей. Новый мир и что-то, кроме работы по дому и одиночества в тёмном чулане.

Но ещё до его поступления город наполнили слухи о Гарри Поттере, хулигане, который не ценит дорогих опекунов, так старающихся ради него. Потом Дадли настроил класс против него, дело закончили учителя, наслушавшись Петунию, и сам Гарри, который не имел шанса нормально учится и полностью заваливал все предметы.

По крайней мере, в Хогвартсе ему не придётся учиться хуже Дадли.

Дамблдор выступил, и на столах появилось столько еды, сколько Гарри в жизни не видел. Особого аппетита он не чувствовал, несмотря на то, что он уже сутки не ел; ему не привыкать к голоданию. Он, помня о рядом сидящих аристократах, наверняка с раннего детства приученных к манерам, достойным приёма у королевской семьи, старался есть аккуратно.

Слизеринцы шептались, бросая на него взгляды. Если кто-то рядом с ним начинал говорить слишком громко, на него дружно шикали. Теодор, ранее показавшийся дружелюбным, больше не обращал на него внимания и болтал ни о чём с… эм, смуглым парнем, который, кажется, не останавливался ни на мгновение — стучал длинными пальцами, ёрзал, размахивал руками, активно забрасывал еду в рот и жевал, пинал окружающих, трепал волосы. Он выглядел так, как будто принял ударную дозу кофеина. Гарри никак не мог вспомнить его имя.

Малфой бросал на него и Рона злобные взгляды, хотя и выглядел здорово напуганным. Может, из-за драки, может, из-за соседства с жутким призраком со следами призрачной крови и костлявым видом.

Рон выглядел, как обычно, мрачным, он не проронил ни единого слова и тоже почти не ел.

Гарри почти сразу наелся и начал уныло рассматривать стол с преподавателями. Профессор МакГонагалл встревоженно разговаривала с профессором Дамблдором и периодически бросала такие многозначительные взгляды в его сторону, что тема их разговора была довольно очевидна. Директор выглядел безмятежным. Заметив взгляд Гарри, он улыбнулся и отсалютовал кубком. МакГонагалл нахмурилась.

Рядом с деканом Гриффиндора сидела полненькая старушка с седыми волосами и не очень опрятным видом. Она рассказывала что-то профессору Флитвику, и тот громко смеялся. Дальше сидела молодая женщина, которая прислушивалась к разговору полугоблина и добродушной леди и грациозно жевала салат. За ней дёргано двигалась и смотрела в пустоту распахнутыми глазами за толстыми линзами женщина, которой, казалось, больше место где-нибудь в психбольнице или на улице, которые наводняли разные чудаки (они всегда пугали Гарри: от таких было непонятно, чего ожидать).

С другой стороны, рядом с Дамблдором, сидела старая леди, потом профессор Снейп слушал на вид очень нервного бледного мужчину со странным тюрбаном. Снейп, будто почувствовав внимание Гарри, резко повернул голову и злобно вперился в Поттера. Последний ему гаденько улыбнулся, и зельевара перекосило.

Внезапно дёрганый мужчина проследил за взглядом мрачного и посмотрел на Гарри. Шрам прострелило болью, и Гарри резко отвернулся, стараясь не выказать свои чувства. Его рука дёрнулась накрыть пальцами лоб, но Поттер сдержался. Боль почти сразу прошла и оставила его настороженным и напуганным. Он не понимал, что произошло, и это сильно его напрягало.

Тео бросил на него взгляд и вернулся к разговору с живчиком, который как раз рассказывал ему что-то про… носки Дэйзи? (Гарри не особо слушал).

Дамблдор встал, когда все достаточно наелись и переключились на разговоры, рассказал об основных запретах и угрожал смертью всем тем, кто не послушается (волшебники, да?). Затем объявил гимн Хогвартса, но Гарри проигнорировал внезапный приступ директора, и понял, что не ошибся, когда никто из Слизерина не запел. Малфой что-то прошипел рядом сидящему Крэббу (или Гойлу?), и тот гоготнул.

Ученики, переговариваясь, поднялись из-за стола и направились к выходу.

— Первокурсники, подходите сюда, — внезапно послышался голос над головой Гарри. Он вздрогнул и поднял взгляд.

Рядом с ним стоял взрослый парень с приглаженными волосами цвета пшеницы и шрамом над губой. Старшекурсник смотрел на него серыми, почти белыми, водянистыми глазами, и, заметив внимание Гарри, скривился, как будто съел что-то кислое.

— За мной, — парень перевёл взгляд на первокурсников.

Они прошли через длинные просторные коридоры, спускаясь куда-то вниз и, в конце концов, остановились перед пустой стеной.

— Земляная дама, — непонятно сказал старшекурсник и стена с тихим грохотанием сдвинулась. — Добро пожаловать в гостиную Слизерина, — в его унылом голосе отсутствовала любая торжественность, так что Гарри пришлось додумывать её самому.

Они стояли в просторном зале, со свечами, распространяющими мягкий серебряный свет. Пол был укрыт потёртыми коврами, стены — гобеленами, в центре были расставлены диваны и кресла, по краям — шкафы, по большей части пустые, и несколько большущих каминов с зелёным огнём. Одна из стен была полностью из стекла, за которым в темноте иногда поблёскивали очертания чего-то непонятного. Вся атмосфера показалась Гарри неуютной и почему-то напомнила родной чулан.

— Меня зовут Уильям Роули, я староста факультета. В случае чего обращайтесь ко мне или к Роуз Доунсон, — он кивнул на высокую девушку рядом. — Но не смейте соваться ко мне с глупыми вопросами, поняли? Занятия начинаются завтра, с девяти утра. Я жду всех вас здесь в восемь, опоздавшие будут искать дорогу к Большому Залу сами. К нашему декану — профессору Снейпу — лучше вообще не лезьте.

Он помолчал.

— Также напоминаю, что о делах Слизерина не стоит распространяться.

— Не слушайте все те гадости, что про нас говорят, — вступила в разговор девушка. — Все мы разные, и тут вы сможете найти друга на любой вкус. Мы семья с той секунды, как поступили на Слизерин, и, как любая семья, не терпим предателей. Делайте всё, что хотите, но до тех пор, пока это не вредит факультету. Кстати, не забудьте, чтобы не дать помешать другим своим храпом или скрыться от шума с кровати своего соседа, скажите Силентиум Домэ, и вашу кровать скроет куполом тишины. Силентиум Домэ, повторите. Следите за порядком в своей комнате и ванной.

Роуз Доунсон выглядела куда более доброжелательной, чем Уильям Роули.

Спальни оказались большими комнатами с пятью кроватями, столькими же шкафами и тумбочками. Стены покрывали большие окна, из которых виднелся вид на Запретный Лес, озеро и звёздное небо. Гарри недоумённо подумал, что они, вроде как, в подземельях, а по окнам казалось, будто в башне. Поттер скосил глаза на однокурсников: те ничуть не удивились при виде окон, так что он промолчал.

Ему предстояло жить в одной комнате с четырьмя другими мальчиками.

Уже знакомый ему Теодор Нотт обладал зачёсанными назад чёрными волосами, тонкими, почти острыми чертами лица и бледной кожей и напоминал бы начинающего злодея из детского мультфильма, если бы не мягкий, доброжелательный взгляд. Он единственный, кроме Гарри, носил маггловский костюм — прямые чёрные брюки, белая рубашка и туфли с длинными носками, — который, однако, не было видно, пока он не снимал мантию. Только к Тео и Рону Гарри не чувствовал враждебности.

Другой мальчик, занявший кровать по соседству с Гарри, был тем самым живчиком, которого Поттер подметил на ужине. У него была загоревшая, тёмная кожа, намекающая на большое количество времени, проведённое на улице, раскосые синие глаза и светлые волосы, лежащие в беспорядке ещё большем, чем волосы Гарри.

Рыжеволосый Рон не изменился с поезда, хотя Гарри заметил, что, в отличие от своих братьев, его кожа светлее, а веснушек больше: они покрывали всё его тело, от лица до ступней. Он был тощим, долговязым, очень высоким и выглядел немного неуклюже.

Последний парень был ещё не знаком Гарри, и тот удивился, что не подметил его на Распределении.

Мальчик сразу развалился на кровати и высокомерно ухмыльнулся.

— Предатель крови, Мальчик-Который-Выжил и иностранец, — протянул он. — Интересная компания выискалась. Я готов признать разве что Нотта.

— Благодарю, — со смешком ответил Теодор.

В отличие от Драко и его попыток выглядеть величественно, этот парень не выглядел смешно.

Гарри ожидал, что Рон опять вспылит и вломит высокомерному чистокровке, но тот сосредоточенно раскладывал одежду из чемодана.

— Ну что, мистер Поттер, переходите на нашу сторону? — парень с ухмылкой посмотрел на Гарри.

Мальчик обладал великолепными волосами, такими золотыми, что Гарри был уверен во вмешательстве магии. Они сверкали даже при тусклом свете слизеринских подземелий и совершенно точно не могли принадлежать магглу. Ему принадлежала белоснежная кожа, густые, длинные брови и янтарные глаза с окружающим их чёрным кольцом.

— Я пока не определился, — ответил Гарри после пары секунд колебаний и отвернулся, сделав вид, что очень занят своими вещами.

— Ах да, я слышал. Герой же был выращен магглами. Сразу предупреждаю, Поттер, — уставился на Гарри он, — не суйся ко мне со своими грязнокровными принципами, понял? Лучше держись от меня подальше, иначе ещё к Рождеству…

— Цил, — мягко остановил его Тео.

Золотоволосый прожёг Нотта взглядом, недовольный, что тот смеет ему перечить, но замолчал.

Гарри замер, чувствуя лёгкую дрожь. Он получил ещё одно доказательство, что не приживётся тут. Повезёт, если над ним хотя бы издеваться не будут. Может, хотя бы Теодор или Рон?.. Но те не обращали на Гарри никакого внимания. Он тряхнул головой и вернулся к вещам, пытаясь не думать о плохом и сосредоточиться на наведении порядка в своём шкафу.

Уже лёжа в кровати, слушая приглушённый разговор живчика, Теодора и так называемого Цила, он задумался, откуда золотоволосый знает, что он жил у магглов. Насколько он помнил, в книгах, где про него написано, не упоминается эта подробность.

— Силентиум Домэ, — пробормотал он и погрузился в тишину.

* * *

Происходящее казалось сном. Когда профессор МакГонагалл пришла в её дом и показала чудеса, она решила, что точно свихнулась, и, честно говоря, была не особо против. Родители долго спорили с профессором, отослав Гермиону из комнаты, а потом много говорили между собой. Папа выпил половину восьмилетнего Rémy Martin, отложенного на особый день, а мама потом разбила бутылку с остатками, выкинув её в окно в порыве чувств. Гермиона никогда не видела прежде всегда собранных и ухоженных родителей такими эмоциональными.

Спустя три дня после визита МакГонагалл, папа и мама, наконец, решили, что Гермиона отправится в Хогвартс. Она и так давно поняла, что поступит туда в любом случае, пусть даже ей придётся сбежать из дома. Для неё это было странным ощущением — она никогда раньше не смела противиться воле родителей.

Остаток месяца пролетел в мгновение ока: Гермиона вызубрила все учебники и пару других книг, надеясь, что так она понравится учителям и однокурсникам (она в первый же день прочитала Историю Хогвартса и узнала о баллах факультетов) и боясь, что из-за своего происхождения она не будет знать чего-то, что знают все чистокровные волшебники.

Гермиона никогда не была популярной в своей школе, над ней даже иногда смеялись, но у неё были друзья. Не то чтобы она в них особо нуждалась, одна встреча в неделю была более чем достаточна, но она считала удачей, что в этом большом мире ей удалось найти таких же книжных червей, как она сама, которые не будут против её командного тона, густой копны волос и ненавистных бобровых зубов.

Косой Переулок был чудесным — красивым, загадочным и дружелюбным — и в Дырявом Котле, и в магазинах её принимали с радостью, Олливандер ответил на кучу вопросов об изготовлении волшебных палочек, а когда профессору пришлось уйти на некоторое время из-за срочного вызова и оставить Гермиону у Фортескью, она мило поболтала с молодой волшебницей с ярко-розовыми волосами — Марцией Дуглас. Марция задорно рассказывала истории магического мира, шутила, потрепала Гермиону по волосам и, пожелав удачи в Хогвартсе, ушла. Грейнджер чувствовала себя безмерно счастливой и подумала, что, наверное, все волшебники такие добрые.

Она уже в поезде показала себя доброй подругой, помогая Невиллу Лонгботтому. Тот оказался чистокровным, так что Гермиона попробовала вытрясти из него подробности его жизни, но тот заикался, не понимал вопросы и отвечал что-то не то. Гермиона бросила эту затею, испугавшись, что Невилл расплачется.

Она попала в Гриффиндор, лучший вариант, куда, очевидно, хотела попасть. Это же факультет смельчаков, в котором учился сам директор Дамблдор! Улыбка не сходила с её лица, когда она пыталась завести разговор с однокурсниками, рассказывая интересные вещи про школу, которые вычитала в книгах.

А потом всё оказалось совсем не так, как она думала. Никто не хотел с ней общаться, никому не были интересны её рассказы и почему-то её попытки получить баллы для факультета всех только раздражали.

Она всё ещё была счастливой, пусть и немного меньше. Она переписывалась с родителями и через них с парой подруг, а в школе Гермиона сосредоточилась на учёбе, которая, к тому же, была безумно интересная. Гермиона засиживалась в библиотеке допоздна и была очень удивлена, что вместе с ней из хранилища знаний выгоняли ещё одного человека.

Гарри Поттер не казался героем. Тощий, низкий, нескладный, немного дёрганый и погружённый в себя, он часто кутался в мантию и, склоняясь над книгой, скрывал своё лицо за длинными волосами. Самым заметным был знаменитый шрам — светлый, выделяющийся на фоне смуглой кожи, похожий на молнию в прямом смысле — изгибающиеся линии расползались на половину лба и заканчивались на виске, пересекая левую бровь. Он ни с кем не общался — похоже, Гарри старательно скрывался.

Гермиона была удивлена. Она не думала, что мальчишка-герой может так интересоваться книгами, но так и было — Гарри Поттер целыми днями сидел в библиотеке, обложившись стопками толстых фолиантов. Гермиона подумала, что они похожи, и решила попробовать подружиться, но когда она подошла к нему, Мальчик-Который-Выжил посмотрел на неё таким взглядом, что она только выдавила просьбу дать книгу, ткнув в первый попавшийся фолиант, схватила его и убежала.

Только после этого случая она поверила, что этот мальчик победил тёмного лорда.

А вот Сицилий Астор был гораздо сильнее похож на национального героя. Чистокровный, уверенный в себе, обладающий сильной харизмой золотоволосый мальчик привлекал всеобщее внимание и всегда был в окружении толпы восторженных волшебников. Он был бы идеальным, если бы не его высокомерие и самодовольство. Гермиона лично видела, как тот унизил какого-то полукровку, который потом сбежал в слезах под смех Сицилия и его приспешников. Она была очень рада, что не подошла сама. Если он так повёл себя с полукровкой, что бы он сделал с магглорожденной?

В конце второй учебной недели, за полчаса до отбоя, в пустой библиотеке она стала свидетельницей сцены, после которой всё пошло наперекосяк.

Гермиона сидела за стеллажом от Гарри Поттера и могла видеть его только сквозь пробелы между книг. Мальчик-Который-Выжил был, как обычно, тих и погружён в чтение. Кроме них в библиотеке не осталось никого, кроме двух старшеклассников на другом конце помещения и мадам Пинс возле входа, когда в библиотеку зашёл самодовольный Сицилий, причём, что странно, в одиночестве. Светловолосый скучающе оглянулся, заметил Мальчика-Который, блеснул загоревшимися идеей глазами, прошёл мимо множества стеллажей и уселся на стул прямо напротив Гарри Поттера. Он закинул ноги на стол и уставился на парня напротив.

— Какая жалость, — протянул он. — Кажется, Поттер оказался изгоем…

Гермиона отвлеклась от эссе и уставилась на происходящее сквозь щель на полке с книгами. Гарри проигнорировал появившегося однокурсника, углубившись в чтение.

— Наверное, ожидал стать всеобщим любимцем, героем… А самому приходится прятаться в одиночестве… — он нарочито печально вздохнул. — Понимаешь, — он понизил голос до доверчивого шёпота и наклонился поближе к Гарри так, что Гермионе пришлось сдвинуться и затаить дыхание, чтобы услышать, — ты такой никчёмный, что это видно с первого взгляда. Никто не хочет с тобой общаться.

Гермиона видела, как рука Поттера смяла лист в книге, и содрогнулась от такого кощунства.

— Странный, тощий глист. Поттер, тебя что, магглы не докармливали? Неудивительно, что ты такой нелюдимый, наверное, жить с этими отродьями было тем ещё испытанием. Жаль, что ты в итоге всех разочаровал, неправильный герой, да? Твои грязнокровные родители предпочли бы смерть, чем увидеть тебя. Ах да, они и так умерли. Повезло, да?..

Его монолог прервался грохотом упавшего стула. Поттер, сбивая книги, перепрыгнул стол, повалил Сицилия на пол и, ослеплённый яростью, избивал Астора кулаками.

Гермиона толком не видела происходящего, потому что они вышли из поля её зрения, и слышала только звуки, замерев от страха. Очнувшись, она обогнула стеллаж и выбежала к ним, увидев, как вскакивает с бессознательного Сицилия Гарри Поттер, как бросает на неё панический взгляд и, схватив сумку, бежит к выходу. Гермиона с ужасом смотрела на покрытого кровью Астора, думая, что несмотря на то, что он был груб и неправ, это всё очень неправильно.

Она побежала к библиотекарю, которая ничего не слышала, захлёбываясь словами, рассказала о произошедшем и потащила за собой к пострадавшему Сицилию.

Библиотекарша нахмурилась при виде бессознательного Астора, приказала ей возвращаться в гостиную факультета, наколдовала носилки и вышла, левитируя их за собой, оставив запыхавшуюся Гермиону растерянно смотреть ей вслед.

Гермиона долго ворочалась в своей кровати, думая о произошедшем и, в конце концов, решилась.

На следующий день её позвали в кабинет директора. С настолько замирающим сердцем, что оно, казалось, и вовсе перестало стучать, она поднялась по лестнице за горгульей и вошла в просторный круглый кабинет. За большим лакированным столом сидел величественный профессор Дамблдор, рядом стояли профессор Снейп, мадам Помфри и мадам Пинс. К ним последовала приведшая Гермиону профессор МакГонагалл и строго уставилась на оробевшую девочку.

— Мисс Грейнджер, — мягко сказал директор, — будьте добры, расскажите, что вчера произошло.

— Гм, я, — пискнула Гермиона и откашлялась, пытаясь вернуть голос. Профессор Снейп поморщился. — Я делала эссе по заклинаниям, когда услышала непонятный шум из-за стеллажа. А когда вышла туда, увидела покрытого кровью Сицилия Астора, ну, и побежала звать мадам Пинс, — она бросила взгляд на хмурую библиотекаршу.

— И больше вы ничего не видели?

— Эм, — она набрала воздуха и выпалила, — ничего не видела!

— Очевидно, что она врёт! — скривился профессор Снейп. — Просто дайте ей Веритасерум!

— Вы же знаете, что это незаконно, профессор Снейп! — раздражённо закатила глаза профессор МакГонагалл. — Не говорите ерунды! Ты можешь идти, Гермиона.

Гермиона закивала и поспешила выйти из неуютной комнаты, чувствуя на себе пристальные взгляды.

В коридоре на неё нахлынула паника.

Они точно поняли, что она лгала! Теперь её заберут магические полицейские, авроры, и она не сможет учиться, её исключат, вся жизнь нарушена! Ну зачем она соврала?!

Гермиона сама не знала, почему. В голове раз за разом вставало лицо Гарри Поттера, испуганное, наполненное паникой.

Гермиона растерянно выдохнула и подняла взгляд на окно.

* * *

Кабинет на какое-то время погрузился в молчание. Снейп не выдержал первым.

— Надо было расспросить получше! Я уверен, что это было задумано! Минерва, вы проверяли своих подчинённых?

— Дело тут нечисто, — проигнорировала слова Северуса МакГонагалл, за что удостоилась его злобного взгляда. — Это не было порывом в состоянии аффекта, кто-то продумал атаку. Звуки были сокрыты куполом Силентиум Домэ, повезло, что мисс Грейнджер оказалась в его пределах и услышала шум.

— Да, какое счастливое совпадение! — закатил глаза зельевар.

— Между прочим, Северус, именно ваши ученики используют Силентиум на своих кроватях! — взорвалась МакГонагалл.

— Это распространённое заклинание, Минерва, любой идиот его найдёт!

— Мистер Астор признается, что ничего не помнит, — повернулась профессор к директору.

— А это напоминает мне о Поттере, — пробормотал Снейп, продолжая свою реплику.

Все выжидающе уставились на Дамблдора.

— Идите на занятия, — подумав, сказал он. — Мы всё равно ничего больше не можем сделать.

— Вы уверены? — нахмурилась Минерва.

— Асторы будут требовать правосудия, — недовольно произнёс Снейп.

— Если они так хотят его, пусть обращаются в Аврорат, — сверкнул очками-половинками Альбус Дамблдор.

Минерва понятливо улыбнулась.

* * *

Следующее после распределения утро началось с мелодичного звона. В первое мгновение Гарри растерянно оглядывался в поисках источника, пока до него не дошло, что это будильник. Он снял с тумбочки наручные часы. Он специально заранее купил механические, чтобы работали в магическом мире. Семь тридцать. Завтрак начинался в семь и заканчивался в девять, одновременно с тем, как начинались уроки, обед с часу до трёх, ужин с шести до восьми, то есть приёмы пищи длились по два часа. Гарри чувствовал себя странно при мысли о таком количестве доступной еды.

Теодор, уже почти одетый, застёгивал запонки. Рон застилал постель. С кровати живчика доносился громкий храп. Золотоволосого не было видно, зато из ванной звучал шум воды. Гарри закутался поплотнее в одеяло, задёрнул балдахин до упора и только тогда, без лишних взглядов, оделся.

Когда он закончил и встал с кровати, золотоволосый уже вышел из ванной, Рон пропал, а Тео пытался разбудить живчика, который вяло отбивался. Гарри направился в ванную. Золотоволосый парень ухмыльнулся ему.

В гостиной уже собрался почти весь первый курс. Роуз Донсон, носящую высокую колдовскую шляпу, расшитую цветами, болтала с каким-то парнем, Уильям Роули стоя читал толстую книгу. Когда Гарри вошёл в гостиную, разговоры смолкли и к нему повернулись головы. Он сглотнул. Одна девушка прошептала что-то на ухо другой, и они рассмеялись.

— Первый курс, подходите сюда, — захлопнул книгу Роули.

Гарри был мрачен. На завтрак он почти не обратил внимания, погружённый в свои мысли.

Всеобщее внимание было неожиданно неприятным. Гарри думал, что давно привык к неприязни окружающих, но взгляды учеников жалили по-новому.

И тогда он решил просто сосредоточиться на учёбе.

Профессор Флитвик и МакГонагалл вели свои предметы интересно, Синистра, преподаватель астрономии, проводила уроки без особо энтузиазма, но сказочный вид на звёзды окупал её унылые лекции. С другой стороны, история была той ещё скукотищей, учебники, судя по всему, почти дословно писали с лекций профессора Биннса, и тот их совсем не изменил. Профессор Квиррелл вызывал головную боль. Может, это из-за его вечных заиканий, может из-за жалкого вида, кто знает.

А вот урок Снейпа прошёл вполне ожидаемо. Профессор старательно унижал Гарри, пытаясь завалить и постоянно сравнивал его с отцом. Поттер прочитал почти весь учебник зельеварения, и то смог ответить только на один вопрос. Разве что лохматая чокнутая Грейнджер, уже известная на пол школы и вызубрившая книги на память, знала все ответы.

Гарри заметил, что Снейп напоминает ему дядю. Он долго не понимал, почему, ведь во внешности сходства почти не было. Снейп был тощим и черноволосым, Вернон — жирным и шатеном, лицо у зельевара было вытянутым и большеносым, у дяди — круглым, с маленькими глазками и толстыми губами. Потом до него дошла причина — и дядя, и Снейп были уверены в его уродстве.

Проблемой стала головная боль. Она почти никогда не пропадала, вдалбливаясь в мозг, усиливаясь на обедах в Большом Зале, и слабея во время посиделок в библиотеке.

Библиотека стала самым любимым местом для Гарри. Огромное помещение с сотнями полок и хаотично расставленными столами было, пожалуй, самым волшебным местом Хогвартса. Он выбрал закуток, что в правом дальнем углу, мимо которого почти никогда не проходили люди. Он сидел там допоздна, читая все книги подряд, на самые разные темы, от биографии Ульрика Саблезубого до способов охоты на диринаров.

А потом эта сцена с долбанным Сицилием Астором… Гарри будто с цепи сорвался, когда тот начал говорить все эти гадости. Он привык к оскорблениям, но у этого золотоволосого было такое выражение… Оно его так взбесило!

Гарри судорожно смывал кровь с дрожащих рук. Он всё разрушил, испортил шанс на нормальную жизнь, вдали от Дурслей, с образованием и книгами… Что с ним сделают за нападение на чистокровного волшебника? Исключат? Посадят? В любом случае, его и так не радужная репутация станет ещё хуже, и в магическом мире ему путь заказан… Точно прибьёт кто-нибудь особо патриотичный. Если не противник тёмной магии, подозревающий Гарри в становлении новым Тёмным Лордом, то её сторонник, за нападение на члена древнего рода…

Может, сбежать? Но куда и как? Откуда взять деньги? Ему потом всю жизнь скрываться, что ли?

Гарри поднял взгляд на своё отражение в зеркале. Бледное лицо, дрожащие губы и панически расширенные глаза. Не лучший вид для невинного ребёнка. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, настраиваясь. Открыл, уставившись на милого ребёнка в зеркале, смущённо улыбнулся. Отлично. Он дал пять своему отражению.

Он вернулся в комнату, спрятался, как всегда, за балдахином, скрыл звуки заклинанием и приготовился ждать. Гарри пытался читать, играть на гитаре, но не смог сосредоточится и в результате весь вечер лежал на кровати с наушниками, слушая музыку. Он почувствовал, как глаза налились слезами. Вот он идиот…

Но на следующий день ничего не произошло. Все знали, что на Сицилия Астора напали, но никто не знал, кто именно. Позже оказалось, что сам Астор ничего не помнит. Гарри не мог понять, то ли он так сильно бил, то ли у него был магический выброс, который стёр память Астору, то ли золотоволосый врёт, то ли кто-то пытается замять дело. В любом случае, он получит ответы на некоторые вопросы, когда Сицилий покинет Больничное Крыло.

Гарри увидел золотоволосого на завтраке через несколько дней. Астор поймал его взгляд и гаденько ухмыльнулся, медленно перечеркнув своё горло. Поттера пробрала дрожь и он поспешно отвернулся. Да уж, это не трусливый Малфой, способный только злые рожи корчить, пряча страх. Астор выглядел неожиданно угрожающим и абсолютно уверенным в своей силе.

Все уроки прошли как обычно. Сицилия обступили слизеринцы, расспрашивая, но тот только отмахивался, говоря, что ничего не помнит. И бросал в сторону Гарри ухмылки.

После последнего урока — Трансфигурации — когда он шёл в сторону Большого Зала, его вдруг схватили и запихнули в пустой класс. Гарри рефлекторно задёргался, пытаясь вырваться, но руки держали очень крепко.

— Итак, — мурлыкающе сказал знакомый голос. — Я бы очень хотел с тобой поговорить, Гарри, — он ласково произнёс последнее слово.

Сицилий Астор стоял возле окна в просторном, но пыльном кабинете. Сломанные парты и стулья были сброшены в углу, через разбитое стекло в окнах проникал яркий солнечный свет и появлялось ощущение, что Астор излучает сияние. Его волосы сверкали.

— Ты решил, что можешь делать, что хочешь, раз ты Мальчик-Который-Выжил, — сказал он, изучая свои ногти. — Но мне кажется, ты ошибаешься… Придётся научить тебя уважению.

Астор медленно подошёл к Гарри. Два старшекурсника удерживали его на месте, не обращая никакого внимания на его попытки вырваться.

— Слушаетесь какого-то первокурсника? — выдавил Гарри. — И не стыдно?

— О-о-о… — протянул Астер. — Какой храбрый. Впечатляюще. Интересно, а как долго продержится эта храбрость? Как, — Сицилий неожиданно сильный ударил Гарри ногой в живот, — долго, — он с каждым словом наносил удары по телу Поттера, заставляя того отчаянно уворачиваться, — продержится, эта, хвалёная, смелость? Мистер Поттер, национальный герой, — передразнил Астор, скривившись. — Ты жалкий червь в ногах чистокровных волшебников.

Гарри закашлялся и повис в руках старшекурсников.

— Извинись передо мной за то, что посмел поднять на меня руку, — схватил его за воротник Сицилий.

— Ни за что, — прохрипел Гарри.

— Ха, — ухмыльнулся Астор. — Боюсь, ты пожалеешь об этом, — сказал золотоволосый, нанося очередной удар. — Извинись, сукин сын! Извиняйся! Ты недостоин даже касаться ко мне, понял?! Извиняйся!!! Моли о пощаде!!!

— Астор, — предупредил высокий старшекурсник, — потише.

— Ах, да, — пытался отдышаться золотоволосый. — Я устал, займитесь им сами.

Держащие его руки разжались и Гарри мешком упал на пол.

— Сэм? — вопросительно спросил шатен.

— Ага, — сказал высокий. — Эварте Статум.

Гарри впечатало в стену.

— Вы только особо заметных следов не оставляйте, — запрыгивая на одну из парт, с довольным выражением сказал Астор.

— О’кей, босс. Риктусемпра, Спинэм.

Гарри пронзила боль, как будто в его тело воткнули сотни иголок, и одновременно сильная щекотка.

— Баубиллиус, — в Гарри ударила молния, заставив его содрогнуться от удара тока. Сицилий хмыкнул. — Аква Эрукто, — его облило мощной струёй воды, — Ваддивази, — в него влетел покосившийся стул.

Астор выглядел скучающим. Старшекурсники тоже пытали Гарри без особого энтузиазма. Поттер понадеялся, что те сдадутся и уйдут, но слизеринцы продолжали атаки.

— Эварте Статум, Баубиллиус.

— Да что же такое! — не выдержал шатен. — Круц…

— Стой! — выдохнул Гарри, узнав знаменитое заклинание. Другой старшекурсник облегчённо выдохнул и бросил на шатена гневный взгляд. — Я… Мне жаль, что я напал на тебя. Извини. Я больше не посмею тебя тронуть.

— Наконец-то, — протянул Астор. — Так ты признаёшь, что я лучше? Что ты просто жалкий червь?

— Да.

— Скажи это! — Сицилий схватил Гарри за волосы и уставился ему в лицо.

— Ты лучше меня… Я жалкий червь.

— Отлично, — отпустил его Астор. — Пошли отсюда.

Поттер лежал возле стены, свернувшись. Кажется, он отвык от боли, раз сдался таким слабым нападкам. Судя по ощущениям, рёбра не сломаны. Он пытался ровно дышать. Гарри медленно поднялся, облокачиваясь на стену, но потерял равновесие и грохнулся на пол, сдавленно вскрикнув из-за всколыхнувшейся от резкого движения боли. Несколько минут он приходил в себя и набирался сил. Заклинания, вспомнил он, есть же медицинские заклинания. Как там… Ферула? Это… что-то для костей вроде бы. Чёрт, вспоминай! Эпискеи? Гурэ санетрум?

Идиот! Решил сосредоточиться на учёбе, но голова всё такая же пустая. Он никак не может использовать заклинания, в которых не уверен.

Гарри без сил облокотился на спину и прикрыл глаза. Он так устал…

Когда он очнулся, уже было темно. Сколько времени?! Отбой был? Хотя, если так, то это к лучшему. Он никого не встретит по пути. Кроме разве что учителя. Он оглядел себя. Одежда в крови, на открытых участках кожи виднеются синяки. Зашибись… Гарри уже и забыл эту родную картину.

Холодно… Поттер выдохнул облачко пара и задрожал. Почему в сентябре так холодно? Насколько же они на севере?

Он осторожно поднялся. Раны зудели, но не болели так, как раньше. Возможно, дело в его звании героя, может, всё из-за магии, может, его тело привыкло к ранениям. Иммунитет улучшился, что-то вроде этого. Это вообще работает по отношению к ранам?

Гарри аккуратно двинулся к выходу. Он воровато выглянул в коридор, проверяя, нет ли там кого. Как же жаль, что домовая его больше не слушается… Она бы сейчас пригодилась.

Гарри, старательно игнорируя боль, пошёл по направлению к гостиной Слизерина. Тут недалеко, надо просто дойти побыстрее…

Хогвартс выглядел угрожающим в темноте. То доспехи неожиданно выныривали из тьмы, то странные, нечеловеческие силуэты двигались на картинах, а за окнами мелькали какие-то тени. Гарри вздрогнул от внезапного движения сбоку и свалился на пол. Он испуганно уставился в ту сторону. Сова, сидящая на подоконнике на внешней стороне окна, вопросительно ухнула. Поттер облегчённо вздохнул и, держась за стену, поднялся. Ещё совсем немного…

— Мистер Поттер? — послышался сзади удивлённый голос профессора Снейпа.