Back to Black (джен)

День битвы за Хогвартс, Визжащая хижина.

Зелёные глаза встретились с чёрными, и что-то в глубине чёрных глаз погасло. Мир сжался в точку, дрогнул крошечной вспышкой сверхновой и вывернулся наизнанку в другие измерения. Воспитанный в рамках классической литературной традиции атеист Снейп рассчитывал на забвение, с большой натяжкой допускал тоннель, свет в конце или, как там… врата? Воображение сыграло с ним злую шутку. Тоннель множился и преломлялся во всех направлениях, как лабиринт с картины Эшера, сад расходящихся троп.

Вверх и вниз протянулись лестницы Хогвартса. Если на них сфокусироваться, можно различить мельтешащих студентов (спасибо, при жизни насмотрелся!). Пространство между лестницами распласталось квиддичным полем (не поймать ли снитч напоследок?), вздыбилось холмами, сомкнулось в анфилады Малфой-мэнора и сжалось в коридоры подземелий. Это не разложение постоянства памяти, это её дробление. Осколки собраны в калейдоскоп — крути его так и эдак, приближая и увеличивая отдельные фрагменты. Снейп ощущает тошноту, першение в горле, зуд там, где прошла сектумсемпра Лорда и — уже в полной мере, как наяву — клыки Нагайны на своей шее. Неужели калейдоскоп недавнего прошлого — всё, что осталось? Он-то хотел сохранить другое воспоминание. И зелень глаз её, и нежный голос, и медный блеск волос… Нужно её найти.

Пространство извивается закоулками манчестерской окраины. Дальше! С ткацкой фабрики тянет смрадом. Не то! Шпана гонит еврейского мальчика в тупик. Нет, туда не надо. Там тебя поколотят и отберут пять фунтов, а ты даже не сможешь воспользоваться магией. Назад к реке. Топот за спиной стихает. Она уже близко, на берегу под старой ивой. Ждала все эти годы, зажав в руке наколдованную тобой из листьев стрекозу. Она не повзрослела, ты тоже.

— Лили!

Ивовая стрекоза вспархивает с ладони. Лили оборачивается. Это она и не она.

Не его Лили — статичный образ, идеал с лучистой улыбкой — другая, изменчивая: подросток, женщина, мать, всё сразу. Лили живая и мертвая — настоящая. Снейп больше не гравитационный центр калейдоскопа памяти, из лабиринта есть выход в лучший мир.

— Лили, прости меня. Ради бога, прости! Я люблю тебя и хочу быть с тобой.

Молчит с минуту, потом улыбается грустно и ласково.

— Простила уже… Как там Гарри?

— Что?.. Кто?

Смотрит, как на идиота.

— Гарри!

Снейпу смешно и стыдно. Вечная любовь может дожидаться своего часа вечно. Он, конечно, тоже переживает за парня, но какой момент испорчен! Не вовремя он умер. Не подгадал. Лили, видите ли, чуточку не до того, и между ними снова пропасть.

— Гарри — плохо. Боюсь, ты скоро его увидишь.

Она принимает это достойно. Похоже, новость — не новость.

— Ты как-то следишь за тем, что происходит… э-э-э… там?

— По возможности. Вновь прибывшие рассказывают. Альбус вот много интересного поведал. Тебе привет передавал. Сказал, что вы, вероятно, ещё встретитесь.

Снейпу становится не по себе.

— А где он сейчас?

— Не знаю. Исчез. Прощался долго. Каялся тоже. Ах, как каялся!

— Ты не задавалась вопросом, куда он делся?

— Да времени не было.

— То есть?!

— Здесь нет времени. Как такового.

Снейпу совсем не по себе (уж если Дамблдор в аду…), бездна между ним и Лили ширится. Вполне себе натуральная, с чёрным заревом там, где не должно быть дна. Из неё доносится шум, похожий на отзвуки битвы.

Между тем за спиной Лили прорисовывается “лучший мир”. Пейзаж условен (то ли Годрикова лощина, то ли лужайка Хогвартса), зато люди узнаваемы. Вот Джеймс (куда без него!) встречает… о нет!.. Люпина и Тонкс. Снейп от души сожалеет.

В пропасти тоже различимы человеческие фигуры. Многие объяты пламенем. Эффект калейдоскопа снова срабатывает — если сосредоточиться, видны лица, даже глаза. Гойл? Как же так, он ведь по дурости, ребёнок совсем! Снейп делает неуверенный шаг в направлении бездны. Поздно. Гойл сгорает, а у Северуса воображаемая почва не вполне фигурально уходит из-под ног. Головокружение. Он теряет равновесие, лучший мир отдаляется, с ним Лили.

— Просто иди ко мне, Сев.

Над пропастью тянется подобие лунной дорожки. Снейп — словно канатоходец. Главное — не смотреть вниз.

— Ты тоже это видишь?

— Нет. Но догадываюсь, о чем ты. Сириус видел. Его это преследовало.

— Блэк исчез, как и Дамблдор?

— Он с нами, просто спит. Он заслужил покой.

— А я? Заслужил прощение, но не покой?

— Сам решай.

Надо же, свобода выбора. Внезапно. Идти становится труднее. На краю пропасти — силуэт женщины. На секунду Снейпу кажется, это его мать. Похожа, но нет. Её кто-то стаскивает вниз. Ему хочется приблизиться.

Лили окликает его, торопит, потом тоже отвлекается, оглядывается на Джеймса.

Снейп узнаёт женщину, что хватается за воздух, и чудовище, которое тянет её в огонь. Нет, всё же не чудовище и точно никакой не Лорд — просто человек. Давно истлевший, но сумевший в посмертии найти ту единственную душу, за любовь которой сможет зацепиться.

— Сбрось его, Беллс.

Лили снова зовёт. Ей придется уйти, она нужна в другом месте, нужна Гарри. А Северус должен принять решение.

Свобода воли — это же так просто.

Он протягивает руку Белле. Где-то бесконечно далеко Лили, Джеймс, Люпин и другие (да, Блэк и Дамблдор с ними!) окружают Гарри, а Риддл падает в чёрное зарево. Снейпу кажется, они с Беллой тоже падают — бешеное коловращение, снова металлический привкус во рту, почти невыносимый жар, огонь совсем рядом. Они размыкают руки, и Снейп опускается на колени. Оказывается, есть куда опускаться. Руки касаются пола. Подумать только, здесь есть пол... дощатый... и стены. Потолок, наверное, тоже — не разглядишь, всё заволокло дымом. Белла хрипит сквозь кашель:

— Что это значит — мы в аду? Скажи мне, мы в аду?

Снейп пытается ответить, но не может. Кровь на губах.

— Твоё горло!

Кровь на шее. Много крови. Он вот-вот потеряет сознание, нет сил зажать рану (Белла помогает), даже на шёпот нет сил, и он передает Белле мысленно: “Это Визжащая хижина. Ломай стену, а то сгорим”.

-

Больница св. Мунго, палата Алисы.

Блэк ушла, так и не дождавшись реакции, не выказав раскаяния. Она не помогла Алисе собрать осколки памяти воедино — только приумножила, добавив собственные. Пробелов тоже прибавилось. В каком состоянии Фрэнк? Ему ведь досталось не меньше. А что друзья, они в порядке? Сириус, Ремус, Джим и Лили — почему не навещали ни разу, где были во время битвы? Белла ни словом не обмолвилась. Как вообще случилось, что до битвы дошло только теперь? Алиса помнит начало войны, пророчество. Тот-Кого-Нельзя-(или уже можно?)-Называть искал Поттеров. Ни она, ни Фрэнк не выдали тайну, ничего не сказали. Ведь не сказали?! Алиса смотрит на пустой стол, словно фрагменты паззла разложены на нём в правильном порядке, осталось только срастить их вместе. Она даже знает, с чего начать.

Кнопка вызова медсестры. Миловидная практикантка появляется в дверях, дожёвывая что-то на ходу. При виде Алисы ойкает и пятится. Вытягивает из кармана флакон с зельем, роняет, достает палочку.

Всё хорошо, не нужно бояться! Разве прямой взгляд Алисы так трудно выдержать? И никаких больше зелий, довольно забытья. Ах, если б только она сумела объяснить, чего хочет, вернуть себе волю, лицо, голос, всю свою жизнь, семью… Начать придется с голоса. Глубокий вдох. Давай же, ты сможешь!

— Я хочу видеть мужа и сына.