Другая Поттер (джен)

— Я могу исторгнуть слезы. Могу оживить мертвеца. И рождаясь в секунду, я живу без конца. Что я?

— Память.

Готэм

Слишком тёмный, обшарпанный и какой-то бедноватый, чтобы быть «известным местечком», бар был полон посетителей, пивших что-то из больших стаканов и кружек и еле-слышно переговаривающихся между собой. За барменской стойкой стоял очень сутулый лысый мужчина. Он протирал бокал грязной тряпкой и одновременно перекидывался фразами с человеком в цилиндре, сидящим рядом. Стоило Хагриду и Грейс появиться на пороге, как разговоры тотчас смолкли. Все лица в зале светились улыбками, обращёнными к великану. Видимо, он был тут частым гостем, потому что даже бармен перевёл на него взгляд мутных глаз и радушно произнёс:

— Тебе как обычно, Хагрид?

— Не могу, Том. Я тут по делам Хогвартса, — Хагрид, больше не хлопал Грейс по спине, памятуя про прошлый раз. Он только ласково её приобнял огромной тёплой рукой.

— Боже милостивый, — бармен пристально посмотрел на неё, напрочь позабыв о бокале в руках. — Это… Неужели это…

Он как ошпаренный вылетел из-за стойки и подбежал к Грейс, схватив ту за ладонь. Сама она только сейчас отвлеклась от разглядывания обстановки бара и обратила внимание на посетителей. Все, все без исключения смотрели на неё. В глазах старого бармена стояли слёзы, еле-еле удерживающиеся, чтобы не сорваться и не исполосить сероватое морщинистое лицо.

— Благослови мою душу, — прошептал он сбивчиво. — Грейс Поттер… какая честь! Добро пожаловать домой, мисс. Добро пожаловать домой.

Хагрид сиял и лучезарно улыбался. Через секунду бар наполнился звуками отодвигаемых стульев. Ошарашенную Грейс, нелепо оглядывающуюся по сторонам и лихорадочно соображающую, как же ей как можно менее грубо высвободить ладонь из пальцев мужчины, со всех сторон окружили колдуны и колдуньи. Некоторые из них плакали и совсем не пытались этого скрыть. Со всех сторон тянулись руки. Порой, они утыкались её прямо в лицо, так что Грейс ничего не оставалось, кроме как вежливо жать их, почти не слушая бормотание хозяев. Кто-то подходил не раз, и не два. Они представлялись, выражали своё восхищение и радость встречи, но Грейс никак не могла понять почему. Она уже сама готова была заплакать, лишь бы кто-нибудь, ну хоть кто-нибудь, наконец объяснил ей, почему все эти люди приветствуют её так, будто она — ангел, мессия, не меньше. Будто она каждому из этих людей лично спасла жизнь.

Когда терпение Грейс было уже на пределе, вперёд выступил бледный молодой человек. Тот явно нервничал: одно веко у него дёргалось.

— Грейс, это — профессор Квиррелл, — представил незнакомца Хагрид. — Один из твоих будущих преподавателей.

— П-п-поттер! — произнёс профессор заикаясь и, как и остальные, уже привычным для Грейс жестом схватил её за руку. — Н-не могу п-передать, насколько я п-польщён встречей с вами.

— Я тоже, — на автомате выдала она, оглядев его с головы до ног. Если все преподаватели будут такими как он, подумала она, то это не школа волшебства, а сумасшедший дом какой-то. — Что вы преподаёте, профессор?

— Защита от Т-темных искусств, — пробормотал он.

И прежде чем Квирелл смог продолжить, Грейс спросила:

— А что, нам есть от чего защищаться? Разве то, что ты волшебник, не делает тебя… всесильным?

Она никак не могла подобрать слово и не была до конца уверена в том, что изложила мысль правильно. Квиррелл отреагировал более чем странно: выдавил из себя два коротких смешка, ими же захлебнулся и минуту откашливался. Вместо него голос подал чуть взволнованный Хагрид.

— Не все волшебники добрые, Грейс. Среди них есть темные маги, вот от них то нужно держаться подальше. Ну, а если не повезло, то защищаться… заклинания всякие надо знать, вот.

Грейс выслушала его ответ, удостоверившись в том, что смысл её слов всё-таки до них не дошёл.

— Н-не то чтобы вам это было н-нужно, верно, Поттер? — Квиррелл поправил странного вида тюрбан на голове и нервно рассмеялся.

— Наверное…

Остальные посетители «Дырявого котла» совсем не хотели мириться с тем, что Квиррелл безраздельно завладеть вниманием Грейс. Оттеснив профессора к стене, они снова начали подавать ей руки, а Грейс, жалея о том, что разговор продолжить не получится, без особого энтузиазма продолжала их жать. Прошло чуть меньше десяти минут, когда звучный голос Хагрида перекрыл другие голоса.

— Пора идти. Нам надо еще кучу всего купить. Пошли, Грейс.

Через маленькую неприметную дверь в дальнем углу он вывел её в небольшой двор, окружённый со всех сторон кирпичными стенами. Тут не было ничего, кроме старой бочки, служившей урной, и нескольких сорняков.

— Хагрид, это что такое было?

Грейс обошла его и, скрестив руки на груди, преградила путь. Она понимала, что выглядит это более чем комично, но ей отчаянно хотелось не только узнать причину странного поведения волшебников и волшебниц в баре, но и пристыдить великана за то, что тот не предупредил её, и она выглядела так глупо. Возможно, ей стоило сказать им что-то, ответить, но она просто стояла и открывала рот, как глупая аквариумная рыбка, ещё и всеми силами пытаясь сдержать раздражение от того, что за какие-то двадцать минут её рук коснулось просто огромное количество незнакомых ей людей Грейс, конечно, не была слишком брезгливой, но, будучи до этого практически изгоем, благодаря кузену, она была практически совсем лишена телесного контакта с другими людьми, и не пожимала никому руки. Ей было непривычно и, в какой-то степени, даже неприятно. Хагрид виновато посмотрел на Грейс из-под густых бровей.

— Ты это, извини. Я должен был раньше рассказать тебе обо всём, да как-то случай не подворачивался. Эх… Ну, всё равно пришлось бы когда-то. Не могла же ты ехать в Хогвартс ничего про себя не зная, да, — Грейс напряглась. В голосе Хагрида появилась печальная решимость, как у смертника, поднимающегося на виселицу. — Что ж, расскажу я тебе… н-ну, то, что сам знаю, конечно. А знаю не всё, потому как… это… загадок много осталось.

Грейс кивнула, как бы подтверждая свою готовность слушать. Её уже распирало от любопытства, она даже стала чуть-чуть покачиваться на носках.

— Наверное, начну я… с человека одного, — произнёс Хагрид загадочно. — Поверить не могу, что ты его не знаешь, — его в нашем мире все знают…

— Он тёмный волшебник? — вспомнила Грейс слова Хагрида в баре. Тот мрачно кивнул. — Как его зовут?

— Звали… — небрежно поправил он её. — Не хочу я его имя называть. Никто из наших этого не любит.

— Почему же?

— Клянусь драконом, Грейс, люди всё ещё боятся, вот почему. Чтоб меня, нелегко всё это… Короче, этот волшебник он, как ты уже поняла, стал плохим. Таким плохим, каким только можно стать. Даже хуже. Даже хуже чем просто хуже…

— Я поняла, Хагрид, — Грейс мягко остановила поток его слов, увидев что Хагрид начинает задыхаться от волнения. — Тот волшебник перешёл на сторону зла.

— Ну да. Звали его…

Он молча открывал и закрывал рот, не издавая при этом ни звука.

— Боже, что такого в чьём-то имени? Просто назови его.

Хагрид несколько секунд собирался с силами: его лицо хмурилось всё больше и больше. Наконец, он набрал полную грудь воздуха и на выдохе произнёс:

— Волдеморт. И больше не проси меня, ни за что не повторю.

Имя прозвучало скомкано и непонятно, но только оно слетело с губ Хагрида, у Грейс на голове зашевелились волосы. Видимо, она была не права — имя, всё-таки, имеет вес, по крайней мере, в волшебном мире.

— В общем, — продолжал Хагрид, не обращая внимания на её потерянный вид. — Этот волшебник, лет так… э-э… двадцать назад, начал себе приспешников искать. И нашел ведь. Одни пошли за ним, потому что испугались, другие подумали, что он властью с ними поделится. А власть у него была ого-го, и чем дальше, тем больше ее становилось. Темные были дни, да. Никому нельзя было верить. Жуткие вещи творились. Побеждал он, понимаешь. Нет, с ним, конечно, боролись, а он противников убивал. Ужасной смертью они умирали. Даже мест безопасных почти не осталось… разве что Хогвартс, да! Я так думаю, что Дамблдор был единственный, кого Ты-Знаешь-Кто боялся. Потому и на школу напасть не решился… э-э… тогда, по крайней мере. А твои мама и папа — они были лучшими волшебниками, которых я в своей жизни знал. Лучшими учениками школы были, первыми в выпуске. Не пойму, правда, чего Ты-Знаешь-Кто их раньше не попытался на свою сторону перетянуть… Знал, наверное, что они близки с Дамблдором, потому на Темную сторону не пойдут. А потом подумал: может, что их убедит… А может, хотел их… э-э… с дороги убрать, чтоб не мешали. В общем, никто не знает. Знают только, что десять лет назад, в Хэллоуин, он появился в том городке, где вы жили. Тебе всего год был, а он пришел в ваш дом и… и…

Хагрид достал огромный носовой платок из кармана и громко в него высморкался. Грейс, не моргая, смотрела себе под ноги. Перед глазами появилась ярко-зелёная ослепляющая вспышка, а тишину проулка, перекрываемую только тихими всхлипами Хагрида, прорезал ледяной хохот, такой реальный, почти осязаемый… Грейс дёрнулась и отшатнулась в сторону, обняв дрожащие плечи. Выходит, вот как всё было.

— Он убил их, да? — шёпотом спросила она после минутного молчания.

— Убил, — взревел в ответ Хагрид. — А потом — вот этого вообще никто понять не может— он и тебя попытался убить. Хотел, чтобы следов не осталось, а может, ему просто нравилось людей убивать. Вот и тебя хотел, а не вышло, да! Ты не спрашивала никогда, откуда у тебя этот шрам на лбу? — Грейс потянулась ко лбу и нащупала пальцами тонкую раскалённую полосу, казалось, от рассказа Хагрида накалившуюся ещё сильнее. В голове послышались слова тёти Петуньи: «Ты получила его в автокатастрофе, в которой погибли твои родители». Так вот о какой «автокатастрофе» шла речь. — Это не порез никакой. Такое бывает, когда злой и очень сильный волшебник на тебя проклятие насылает. Так вот, родителей твоих он убил, даже дом разрушил, а тебя убить не смог. Поэтому ты и знаменита, Грейс. Он если кого хотел убить, так тот уже не жилец был, да! А с тобой вот не получилось. Он таких сильных волшебников убил — МакКиннонов, Боунзов, Прюиттов, а ты ребенком была, а выжила. Я тебя вот этими руками из развалин вынес. Дамблдор меня туда послал. А потом я привез тебя этим… этим… маглам этим, гиппогриф их подери!

Хагрид с грустью наблюдал за ней: Грейс молча ковыряла камешек в серо-коричневой земле носком кроссовка.

— Кто? — вдруг отстранённо спросила она. Хагрид озадаченно открыл рот. — Ну, кто их подери?

— А-а-а, — протянул он и сморгнул выступившие на глазах слёзы. — Гиппогриф — зверь такой. Туловище, задние ноги и хвост коня, передние лапы, крылья и голова — орлиные… ну, чего я тебе рассказываю? Сама всё узнаешь потом, в школе.

Грейс закусила губу. На языке вертелась куча вопросов, но она не решалась их задать: Хагрид и это-то выдал с большим волнением и нежеланием. Как таковой скорби у неё, почему-то, не было, хотя, Грейс думала, что как только услышит историю о смерти родителей, то сразу кинется в слёзы, не меньше. Очевидно, это оттого, что она совсем не помнила ни маму, ни папу. «Лили и Джеймс», — отчётливо произнесла Грейс мысленно, но имена не вызвали никакой реакции. Ни всплеска эмоций внутри, ничего. Вообще. Возможно, думала она, ей просто нужно сильнее углубиться во всё это, больше деталей и больше времени на осознание. Все таки, она пережила сегодня немало, и воспринимает всё, как ненастоящее, вымышленное, до сих пор не веря в то, что всё это происходит с ней. Грейс взглянула на красное лицо Хагрида и поняла, что говорить о смерти родителей надо уже с кем-то другим. А пока, она помогла ему завершить историю.

— А где сейчас тот волшебник?

— Исчез он. Растворился, — глухо ответил Хагрид из-под платка. Потом, вздрогнул последний раз и убрал его в карман, открыв лицо. — В ту самую ночь, когда тебя пытался убить. Потому ты и стала еще знаменитее. Я тебе скажу, это самая что ни на есть настоящая загадка… Он все сильнее и сильнее становился и вдруг исчез, и… эта… непонятно почему. Кой-кто говорит, что умер он. А я считаю, чушь все это, да! Думаю, в нем ничего человеческого не осталось уже… а ведь только человек может умереть. А кто-то говорит, что он все еще тут где-то, поблизости, просто прячется… э-э… своего часа ждет, но я так не думаю. Те, кто с ним был, — они на нашу сторону перешли. Раньше ведь они… эта… как заколдованные были, а тут проснулись. Вряд ли бы так вышло, будь он где-то рядом, да! Хотя большинство людей думают: он где-то тут, только силу свою потерял. Слишком слабый стал, чтоб дальше бороться и все завоевать. В тебе было что-то, Грейс, что его… э-э… сломало. Чтой-то приключилось той ночью, чего он не ждал, не знаю что, да и никто не знает… но сломала ты его, это точно.

Во взгляде Хагрида были уважение, но Грейс не понимала, за что тот её уважал: она же была младенцем и это не было обдуманным поступком. Скорее всего, это вообще от неё не зависело. Но, несмотря на это, крошечная её частичка говорила, что Грейс ошибается. А ещё, эта частичка была безумно, невероятно рада, что она отличается от всех остальных детей в их школе, от того же Дадли, например. Теперь она, Грейс, — волшебница. И никто больше не посмеет её и пальцем тронуть, а иначе, она запросто превратит обидчика в уродливого земляного червя. Это были приятные мысли, но Грейс поспешила от них избавиться — слишком уж самонадеянно и горделиво.

— Хагрид, это всё бред, — настойчиво сказала она, убеждая скорее саму себя. — Я бы никак не смогла победить того человека, в этом нет смысла! Если, как ты говоришь, великие волшебники и волшебницы не нашли способа ему противостоять, то что мог сделать ребёнок?

Хагрид только снисходительно и тепло улыбнулся. От этой улыбки что-то в душе Грейс треснуло, она опешила: никто не улыбался ей так тепло, так искренне, никто не смотрел с такой заботой и пониманием. Никто никогда даже не пытался её любить, а Хагрид с самого их знакомства смотрит на неё глазами, полными любви и заботы. Но почему?

— Так ведь в этом-то и загадка. Неужто, не понимаешь? Никто не смог, а ты смогла. Я ж о том-то и толкую, — он заметил, как озабоченность постепенно сходит с лица Грейс. — Ну вот, теперь ты это… знаешь что, да как. Ну, тогда… может, дальше пойдем, а?

Грейс кивнула, но в тот же момент поняла, что дальше им идти некуда: в кирпичной изгороди не было дверей, дыр и других отверстий. Хагрид же, однако, совсем не растерялся. Он достал откуда-то потрёпанный розовый зонт и подошёл вплотную к стене.

— Три вверх… два в сторону, — пробормотал он. — Ага.

Он трижды коснулся зонтом одного из кирпичиков. Спустя мгновение, тот начал дрожать, а ещё через секунду в середине появилось круглое отверстие. На глазах Грейс оно расширялось больше и больше, вскоре превратившись в большую арку, сквозь которую, виднелась узкая извилистая улочка.

— Добро пожаловать в косой переулок.

Грейс с изумлением и восторгом застыла в проходе. Хагрид чуть её подтолкнул, и проход за ними закрылся.

Длинная улица, заполненная людьми, так и источала волшебство из каждого своего закутка. Ярко светившее солнце отражалось от не менее ярких витрин и вывесок самых необычных магазинов, которые Грейс приходилось когда-либо видеть, играло на стенках медных, оловянных и серебряных котлов у ближайшей двери. Пока Хагрид неспешно вёл девочку за собой, им отовсюду слышались детские голоса. Грейс разглядывала ровесников и ребят постарше, бросала взгляд на их родителей и на большие сумки с покупками. У некоторых в руках были клетки с совами. Поразительное место удивляло всё больше и больше с каждой секундой. Только Грейс убедила себя, что бочки с селезёнками летучих мышей и глазами угрей — это вполне нормально для магов, как на глаза ей попался магазин, на витрине которого была выставлена метла, а один из мальчишек, прижавшихся носом к стеклу, воскликнул:

— Смотри, новая модель «Нимбус-2000», самая быстрая!

Грейс озадаченно нахмурилась. Самая быстрая… в чем? Быстрее других мётел подметает пол? Только она собралась расспросить об этом Хагрида, как в голову ей пришёл ещё один, более волнующий вопрос.

— Хагрид, у меня совсем нет денег. Как же я это всё куплю?

— О, — оживился великан. — Ты об этом не беспокойся, мы сейчас в «Гринготтс» заглянем. Это наш банк. Ты же не думала, что твои родители о тебе не позаботились? Вон он, как раз!

Хагрид махнул рукой в сторону большого, по меркам маленьких магазинчиков рядом, белого здания с резными колоннами и отполированными до блеска бронзовыми дверьми. Рядом стояло существо, при взгляде на которое Грейс не смогла сдержаться и рефлекторно дернулась назад. Оно было на голову ниже её, со смуглой кожей, острой бородкой и слишком длинными пальцами и ступнями.

— Хагрид, кто это?!

— Это гоблин, — спокойно ответил Хагрид. — Они управляют банком. До ужаса злопамятные и эгоистичные создания, своего не упустят. А ещё, жутко умные. Я тебе так скажу: только сумасшедший решится ограбить «Гринготтс».

— Из-за гоблинов? — Грейс подумала, что ни за что не хотела бы связываться с этими страшными существами.

— Что? Не-ет, то есть, ну, не совсем. С ними, конечно, связываться опасно, это да. Но, говорят, там некоторые сейфы драконы охраняют. Э-э-эх, — Хагрид мечтательно улыбнулся и чуть понизил голос. — Хотел бы я иметь дракона.

— Это, наверное, здорово. Почему бы тебе его не завести? — поддержала Грейс. Она приходила в восторг от разговоров обо всём волшебном, а мысль о ручном драконе показалась очень заманчивой.

— Да ты что! — с жаром воскликнул он. — Это ж запрещено. Министерство магии узнает, а там… — Хагрид махнул рукой. — Если бы можно-то было, я бы, это… давно…

— Министерство магии? У волшебников есть своё министерство?

— Ну да. Давай с этим потом, ладно? Не люблю я… при гоблинах обсуждать чёй-то.

Грейс кивнула. Они и в самом деле уже подошли к лестнице банка. Вблизи гоблин выглядел ещё уродливее. Он стоял в тени и его чёрные глазки недобро поблескивали, но, тем не менее, когда Хагрид и Гарри входили внутрь, гоблин вежливо им поклонился. Впереди, на вторых дверях, теперь серебряных, были выгравированы строки:

Входи, незнакомец, но не забудь,

Что у жадности грешная суть.

Кто не любит работать, но любит брать,

Дорого платит — это надобно знать.

Если пришёл за чужим ты сюда,

Отсюда тебе не уйти никогда.

— Я же тебе говорил, — прошептал Хагрид. — Надо быть сумасшедшим, чтобы попытаться ограбить этот банк.

Грейс поёжилась. «Гринготтс» нравился ей всё меньше. Он, несомненно, был очень красив, но как-только ты ступал на порог, тебя не переставало отпускать чувство тревоги. Гоблины-охранники, казалось, хотели прожечь дыру в Грейс, не отводя от неё маленьких чёрных глаз. Мало того, что ей вообще не понравились эти существа и она меньше всего хотела бы встречаться с ними взглядами или случайно натыкаться на их смуглые лица, так их тут ещё и была, как минимум сотня! Многие сидели за длинной стойкой, делали записи в гроссбухах, изучали драгоценные камни с помощью луп и взвешивали монеты на весах. Не смотреть на них было невозможно. Они подошли к свободному гоблину.

— Доброе утро, — обратился к нему Хагрид. — Мы тут пришли, чтоб немного денег взять… э-э… из сейфа мисс Грейс Поттер.

— У вас есть её ключ, сэр?

— Где-то был, — ответил Хагрид и спешно начал рыться в карманах, попутно выкладывая их содержимое на стойку.

Грейс отвернулась от гоблинов и решила занять себя разглядыванием холла. Высокие потолки и стены отливали золотом. Отсюда вело огромное количество дверей, гоблины впускали и выпускали через них людей. Позади послышался торжествующий голос Хагрида:

— Нашёл!

Дальнейшего разговора Грейс уже не слышала. Через несколько минут гоблин за стойкой, громко крикнув: «Крюкохват!», позвал им сопровождающего, с которым Хагрид и Грейс устремились к одной из дверей. За ними прятался длинный каменный коридор, резко выделяющийся на фоне мрамора. На полу были тоненькие рельсы, вместе с дорогой круто уходившие вниз.

— Нам надо будет ещё в одно местечко заглянуть, это недолго, — сказал он Грейс, когда они, вместе с Крюкохватом, залезли в тележку, вызванную им одним лишь свистом гоблина.

— Хорошо, — легко отозвалась она.

Они сорвались с места и помчались по извилистым туннелям пещеры. Тележка петляла и наклонялась. Грейс вцепилась пальцами в её край. Её со всех сторон обдувало поток ледяного воздуха. Лёгкая ткань футболки совсем не спасала, руки и спина покрылись мурашками. Хагрид выглядел так, будто его вот-вот стошнит. В один момент пещера вдруг стала намного больше и резко изменила свой вид: с низу вверх тянулись сталагмиты, с потолка иглами свисали сталактиты, большое подземное озеро искрилось и светилось изнутри голубоватым сиянием.

Они затормозили у небольшой двери в стене. Хагрид кое-как выбрался из тележки, облокотился на скользкий камень и подождал, пока у него перестанут дрожать колени. Грейс полной грудью вдохнула влажный холодный воздух. Тем временем, Крюкохват уже засеменил к двери, держа в руках крохотный золотой ключик. Когда он отпер дверь, и облако зелёного дыма, вырвавшееся из помещения рассеялось, Грей не поверила своим глазам. Неужели, вот об этом говорил Хагрид? Будто в подтверждение её мыслей, он с улыбкой произнёс:

— Это всё твоё.

На полу, где-то аккуратными стопками, где-то кучей, лежали золотые, серебряные и бронзовые монеты, не оставляя ни одного пустого места. Горы блестели и переливались в свете факелов. Невероятно. У Грейс никогда в жизни не было столько денег. По правде говоря, у неё вообще никогда не было денег. От Дурслей этого ждать не приходилось даже на день рождения, который они просто игнорировали. И, конечно, она им не скажет о вдруг нашедшемся сокровище. Сокровище, на которое её родители, без сомнения, потратили не один год.

Хагрид помогал Грейс рассовывать волшебные монеты по карманам сумки.

— Золотые — это галлеоны, — пояснял он по ходу дела. — Один галлеон — это семнадцать серебряных сиклей, а один сикль — двадцать девять кнатов, это просто, да? — Грейс и хотелось бы ответить «да», но она уже успела запутаться. — Ладно, тебе этого на пару семестров хватит, а остальное пусть тут лежит, — он повернулся к Крюкохвату. — А теперь нам нужен сейф семьсот тринадцать… и… э-э… пожалуйста, нельзя ли помедленнее?

Прошло ещё минут двадцать, прежде чем Грейс с Хагридом, наконец, выбрались из пробирающего до костей холода тёмных пещер на солнышко. Как и говорил Хагрид, после сейфа её родителей, точнее, теперь уже её сейфа, они заехали ещё в один. Он находился ниже, и по дороге тележка, почему-то, ехала ещё быстрее, чем раньше. В самом сейфе не было ничего, кроме маленького свертка из коричневой бумаги, которых Хагрид спешно засунул во внутренний карман куртки. Грейс не стала спрашивать его, что это. На самом деле, ей было совершенно не интересно, да и лезть в чужие дела не хотелось. Вдруг, это что-то личное?

Сейчас у Грейс в руках была сумка, битком набитая золотом, серебром и бронзой, но она понимала, что нельзя тратить всё и сразу. Да и количество магазинов и товаров в них поражало настолько, что она даже не знала, куда зайти в первую очередь? Грейс вынула список необходимых вещей и ещё раз пробежалась по нему глазами.

— Ага, — Хагрид, который тоже склонился к списку, ткнул пальцем в первые строки. — Надо бы купить тебе форму. Тут как раз магазин недалеко. Слушай, Грейс, ты… э-э… не против, если я заскочу в «Дырявый котёл» и пропущу стаканчик? Ненавижу я эти тележки в «Гринготтсе»… мутит меня после них.

Грейс, не отводя сосредоточенного взгляда от списка, кивнула. Хагрид ушёл в противоположном от банка направлении, и она осталась одна. Подняв голову, Грейс покрутилась на месте и осознала, что понятия не имеет, куда ей идти! Хагрид, наверняка показал, но она не посмотрела. И что теперь делать? Вокруг неё ходили люди, но Грейс боялась подойти и спросить. Казалось бы, ничего сложного. Наверняка, волшебники с радостью ей помогли бы, тем более, если верить Хагриду и его рассказам о том, что она так знаменита и многие на неё чуть ли не молятся, но сама Грейс никак не могла заставить себя это сделать. Горло сжималось от одной только мысли о том, что нужно спросить что-то у незнакомого человека. Раньше это не было проблемой, так как Дурсли редко брали её с собой в город, да и одну не оставляли. Сейчас это мешало. И что же она будет делать? Можно было, конечно, догнать Хагрида и попросить, чтобы он проводил её, но как она тогда будет выглядеть! Да и что он подумает? Волшебница, а даже дорогу сама найти не в состоянии! Ну уж нет.

Грейс ещё немного потопталась на месте, а потом нерешительно пошла по улице. Дорогу она выбирала наугад. Шла и старательно вглядывалась в вывески, ища нужный магазин, но он всё не находился. Она проходила мимо витрин с пирамидами книг, телескопами и странными инструментами, птичьими перьями, свитками пергамента, бутылками с волшебными зельями, глобусами луны, совами, котами и множеством других товаров. Грейс свернула в какой-то переулок. Постепенно людей ей попадалось всё меньше и меньше, а если она кого и встречала, то выглядели они даже страннее, чем волшебники, которых она встретила в «Дырявом котле»: грязные рваные мантии, множество непонятных, порой даже пугающих, как, например, настоящий жёлтый глаз на цепочке, амулетов и ехидные усмешки. Здания прилегали друг к другу всё плотнее, так что света тут было меньше, чем на главной улице, на их кирпичных стенах всё больше стали появляться плакаты с лицами колдуний и колдунов и надписью «Особо опасен», а на витринах появились огромные пауки и засушенные человеческие головы. Поняв, что окончательно заблудилась и свернула куда-то совсем не туда, Грейс устремилась к ближайшему магазину, меньше всего вызывавшему подозрения, вывеска на котором гласила: «Горбин и Бэрк».

Над дверью прозвенел колокольчик. Внутри было темно и пахло затхлостью и сыростью. Ряды пыльных полок и шкафов полностью забиты разными предметами. Тут и фолианты, размером с чайный столик, медальоны с кольцами, чаши с большими драгоценными камнями, цветные мантии с причудливыми узорами, чучела животных, клетки, чайные сервизы, табакерки, черепа, маски с перьями и большими клювами и много-много чего ещё. У Грейс разбегались глаза. Ей пришлось напомнить себе о том, зачем она сюда пришла, чтобы не начать рассматривать всё подряд. За прилавком у дальней стены было пусто, зато рядом виднелась чуть приоткрытая дверь. Продавца нигде не было видно. Поняв, что никто за ней не наблюдает, а время у неё ещё есть, Грейс не выдержала и устремилась таки к полке в другом конце магазина. Там на резной серебряной подставке стояла книга с притягивающим названием «Зловещие тайны тёмных искусств. Самоучитель тёмной магии». Синий бархатный переплёт туго опоясывали чёрные с серебром ленты, переплетаясь и завязываясь в бант на лицевой стороне. Грейс, как заворожённая провела по ним пальцами, атлас приятно холодил кожу. К подставке на длинную нить крепился ценник. Грейс пробежала глазами по криво выведенному «30 галлеонов*». Она не знала, каков курс магических денег к фунтам, но решила, что такая книга наверняка стоит очень дорого.

Не успела Грейс подумать о том, продадут ли ей её, или у магов тоже есть возрастное ограничение, как по магазину разнеслась трель звонка, парадная дверь открылась и внутрь зашёл высокий человек с чёрными сальными волосами и в таких же чёрных одеждах. Он придирчиво оглядел прилавок и, заметив, что продавца за ней нет, громко произнёс:

— Горбин!

Грейс, ведомая странным чувством, присела и спряталась за стойку с большим бюстом какого-то волшебника: его остроконечная шляпа укрывала её с головой. Из неприметной дверки выскользнул продавец: сутулый, с зализанными назад волосами, нестарый, но с довольно грязным лицом, отчего оно выглядело каким-то угрюмым.

— А-а, мистер Снейп, — протянул он елейным голосом. — Рад вас видеть. Вы за покупками или что-то предложить хотите? Ну конечно, — сразу продолжил он, увидев, что посетитель достаёт что-то из-под полей чёрной мантии. — Конечно предложить. Ну-с, посмотрим-с.

— Ты как всегда проницателен, — холодно заметил Снейп и выложил на прилавок что-то вроде небольшого сундучка. Грейс не смогла рассмотреть что в нём.

Горбин нацепил на нос пенсне и внимательно оглядел товар.

— Собственной варки, конечно же?

— Разумеется, — Снейп ленивым взглядом осмотрел маски над камином.

Заметив его интерес, Горбин поспешил прорекламировать:

— Маска Маруса. В африканских деревнях её подбрасывали к дому людей, которых считали предателями, а там уж… она сама знает, что делать, — он хищно улыбнулся. — Заинтересовало?

— Ты же знаешь, что меня больше не привлекают тёмные искусства, Горбин. По крайней мере, сейчас.

Горбин понятливо кивнул, прошипев: «Конечно-конечно», и убрал сундучок под прилавок, кинув Снейпу несколько монет. Тот небрежным жестом убрал их под мантию.

— Что мне в вас нравится, так это то, что вы никогда не торгуетесь, Северус. Ну просто клад для такого, как я!

В это момент, Грейс слегка привстала, чтобы поменять позу: ноги жутко затекли и начали болеть, но, по неаккуратности, задела плечом стеллаж и бюст волшебника со стуком начал раскачиваться! Грейс дёрнулась, чтобы поймать его, но опоздала. Она закрыла глаза, готовясь слушать звук удара бюста об пол…

…но его не последовало. Грейс осторожно открыла глаза и увидела, что бюст завис над ним в нескольких миллиметрах, а потом легко поднялся и встал на своё место, как будто ничего и не было.

— Так-так, — произнёс Горбин, убрав из голоса всю елейность и подобострастие. — Шпион? Ты подслушивала, девчонка?

Грейс как будто окатили водой с головы до ног. Она медленно разогнулась и приблизилась к волшебникам. На какую-то долю секунды, на желтоватом лице того, кого называли Северусом Снейпом мелькнуло удивление и он даже чуть дёрнулся в сторону Грейс, но тут же вернул себе прежнюю невозмутимость. В руках у него была длинная палочка.

— Я не собиралась, честно, — попыталась оправдаться Грейс.

— Ну коне-ечно. А что ты тогда тут делала? Хотела что-то нарыть на меня, точно! Да чтоб ты знала, я — самый честный торговец темными артефактами.

— Я просто заблудилась и хотела спросить дорогу, — продолжала она, все больше раздражаясь. — А вы, самый честный преступник, где-то прохлаждались, поэтому…

— Всё ясно, — оборвал её Снейп, не дав, также, сказать и слова Горбину, покрасневшему от злости. — Что ж, пойдёмте, так уж и быть, я покажу вам дорогу, — насмешливо добавил он.

— Но… она же, — задыхался Горбин и очень напомнил Грейс дядю Вернона.

Снейп кинул на него полный презрения взгляд и ледяным голосом произнёс:

— Наша сделка окончена, Горбин. Надеюсь, больше мы не встретимся.

Он цепко схватил Грейс за плечо, и выволок из магазина. В переулке разгуляться ветер. Черная мантию Снейпа трепетала и колыхалась, добавляя ему ещё большей таинственности. Они шли по переулку молча, неловкость, повисшую между ними, можно было потрогать рукой. Грейс не знала что сказать. Она, вроде бы, должна была поблагодарить волшебника за то, что он так удачно вывел ее оттуда, но слова благодарности застряли в горле.

— Меня зовут Грейс Поттер, — произнесла она чуть позже, не в силах больше терпеть давящее напряжение.

— Неужели? — снова насмешливо и как-то даже ехидно отозвался Снейп. Грейс смутилась и покраснела. — И куда же, мисс Поттер, вы шли, что забрели аж в «Лютный переулок»?

— Ну, я искала магазин мантий, — неуверенно пояснила она.

Они вышли на главную улицу. Глаза, привыкшие к полумраку, заболели от ярких солнечных лучей. Снейп больше ничего не говорил, да и Грейс совсем не хотелось продолжать разговор. Она просто не знала, о чем можно говорить со взрослым волшебником? Она же даже в их мир-то попала только сегодня. Спрашивать о банальных вещах — глупо. Рассуждать о том, о чем понятия не имеешь — еще глупее. Тем не менее, Снейп ей странно симпатизировал, пусть и выглядел очень суровым. Грейс вдруг захотелось, чтобы он дальше продолжил показывать ей «Косой переулок», чтобы сходил с ней за учебниками и волшебной палочкой, но он лишь довел ее до магазина «Мадам Малкин. Мантии на все случаи жизни», на пороге которого уже топтался озабоченный Хагрид с двумя большими стаканчиками мороженого в руках.

— Грейс! — воскликнул он, увидев её. — Где же это ты была, а? Я, значит, прихожу, а тебя и нет нигде! Не знал, что и думать… растерялся совсем…

Грейс стало так стыдно, как не было никогда в жизни. Взволнованное лицо Хагрида, мороженое, которое он купил специально для нее — все это так выбивало ее из колеи. Ну почему Хагрид такой хороший? Грейс даже не могла разобраться из-за чего больше она испытывает такой стыд: из-за того, что заставила его переживать или из-за того, что минуту назад даже не думала о нем, мечтая, чтобы Снейп, человек, более похожий на волшебника, сопровождал ее и водил по магазинам?

Хагрид теперь тоже заметил ее спутника. Грейс показалось, что он очень удивился, но произнес довольно весело:

— Здравствуйте, профессор Снейп.

— Здравствуйте, Хагрид, — Снейп отпустил плечо Грейс. — Ваша маленькая проблема гуляла по «Лютному переулку». На вашем месте, я бы выдал ей карту и пометил все те места, куда ей вход строго воспрещен.

— Э-э… конечно, я… да, — выдал Хагрид.

— Удачной прогулки, — Снейп усмехнулся и, колыхнув полами мантии, повернулся на каблуках и исчез с негромким хлопком.

Грейс открыла рот от удивления и приняла из рук Хагрида рожок.

— Как это он так?

— Трансгрессировал, — пояснил он. — Но, ты давай-ка не отходи от темы. Как тебя занесло в этот «Лютный переулок», там же одна темная магия везде.

Грейс, без особого энтузиазма рассказала ему все, начав с того, как она, по своей же глупости, прослушала, когда он объяснял куда идти, закончив тем, как Северус Снейп вывел ее из злополучного «Горбина и Бэрка». Хагрид был внимательным слушателем. Он не останавливали её и не упрекал. Только изредка говорил что-то вроде: «Ага», «Точно» или «Ну, понятно дело». В конце Грейс сказала:

— Ты назвал Снейпа профессором.

— Ну да, а кто же он еще? Ты тоже так его называй, потому как, он, это… в Хогвартсе работает.

— А что преподает? — оживилась Грейс.

— Зельеварение. Муторный предмет, не всем его осилить получается. А он, видишь, смог. Сильный он волшебник, да. И Дамблдор его ценит, доверяет ему. Ну, ладно. Ты мороженое доела? Ага… пойдем тогда за мантиями.

Они вышли из магазина подуставшие. Грейс пришлось пятнадцать минут, не шевелясь, стоять на высокой скамеечке и ждать пока волшебница десятками иголок подгоняла ей мантии по росту, а Хагрид, из-за своего необычного роста никак не мог пристроится так, чтобы не задавать головой канделябры. После магазина мадам Малкин, они зашли в другой, чтобы купить пергамент и перья, потом во «Флориш и Блоттс» за учебниками. Там была куча книг. Они стопками стояли на полу, занимали все пространство от пола до потолка. И все были разные: с красивыми рисунками, узорами, на непонятном Грейс языке, с золотыми тиснениями, в шелковых обложках… Но мысли ее то и дело возвращались к синей книге с атласными лентами. После нее, все остальные казались ей детскими сказками. Хотя, Грейс привлек объемистый том «История Хогвартса», и она, не встретив возражений со стороны Хагрида, купила его. Они приобрели весы, оловянный котел и складной медный телескоп. Заглянули в аптеку, где пахло тухлыми яйцами и гнилыми кабачками. Грейс с воодушевлением разглядывала ингредиенты для зелий, мечтая попробовать себя в этом непростом деле.

Когда они с Хагридом снова сверились со списком, он покачал головой и произнес:

— Не, еще не все… еще одна вещь осталась. Я тебе до сих пор… э-э… подарок не купил, а у тебя ж день рождения сегодня.

— Не нужно, Хагрид, — попыталась возразить Грейс, но великан был непреклонен.

— Так, ты это прекрати, — отмахнулся Хагрид. — Вот чего… куплю-ка я тебе животное. Может, жабу… хотя нет, жабы сто лет как из моды вышли, тебя в школе на смех подымут. И кошек я не люблю, мне от них… э-э… чихать охота. Во — купим тебе сову. О совах все дети мечтают, да и к тому же полезные они, почту твою носят, и все такое.

Двадцать минут спустя Грейс, поблагодарив Хагрида за подарок, с счастливой улыбкой на лице любовалась большой сипухой, купленной в магазине «Торговый центр Совы». Сова была очень красивой, с золотыми оперением на спине и крыльях и белоснежным на животе. Она преданно смотрела на Грейс черными глазами сквозь прутья клетки.

— Ладно, нам только волшебная палочка осталась. В «Олливандер» пойдем, лучшее место для этого. Там тебе такую палочку подберут, закачаешься, да.

Грейс, радуясь, как никогда в жизни, покрепче стиснула в руках клетку и помчалась за Хагридом покупать ее первую в жизни волшебную палочку.

* * *

В большом круглом кабинете Альбуса Дамблдора стоял полумрак. Солнце уже давно село, и только одиноко горящий камин хоть сколько-нибудь освещал комнату. Постукивали, потрескивали и позвякивали серебряные приборы, наполняя кабинет какофонией еле слышных расслабляющих звуков. Его хозяин сидел на своем обычном месте: за столом у большого окна. Он задумчиво сложил ладони и, положив на них голову, неотрывно смотрел на серые вихри, напоминающие разводы чернил, в чаше, лежащей перед ним. Раздался стук, и Альбус Дамблдор тихо, но отчетливо произнес:

— Войди, Северус.

Дверь кабинета распахнулась, представив ночного гостя. Его черные одежды сливались с чернотой коридора позади, размывая очертания фигуры. Только лицо, бледное и усталое, резко выделялось на темном фоне.

— Как ты понял, что это я? — спросил Снейп, а потом махнул рукой.

— Не важно, не отвечай.

— Я ждал тебя, — продолжал Дамблдор. — Ты встретился сегодня с мисс Поттер в «Лютном переулке», я прав?

Снейп опустился в кресло напротив и заглянул в глаза старика.

— Откуда…

— Хагрид мне рассказал. Кстати, у них все прошло удачно, ты ведь за этим заходил.

Дамблдор улыбнулся, но Снейп радоваться не спешил. Он тщательно пытался скрыть волнение, которое сейчас испытывал, но не смог: голос всё равно дрогнул.

— Она вылитая Лили. Копия, только волосы черные, — он вцепился руками в подлокотники, борясь с дрожью. — Глаза, нос, губы, эти чертовы веснушки!

— Да, полностью согласен с тобой. Но, — лицо волшебника посерьезнело. — Я хочу спросить тебя, заметил ли ты еще что-нибудь, Северус?

— Что, например?

— Что-то необычное.

Снейп задумался. Чего хочет от него старый волшебник? Что необычного он мог увидеть в дочери своей возлюбленной? Она была остра на язык… как Лили. И как и Лили, прониклась к нему симпатией. Хорошо ли это? Вряд ли. Даром, что Снейп смотреть на неё не может, без того, чтобы не вспомнить о её матери.

— Ты затрудняешься с ответом, — Дамблдор не спрашивал — утверждал. — Понимаю. Видимо, заклинание, что я применил к ней, хорошо сработало.

— Какое еще заклинание? — вышел из раздумий Снейп.

— Видишь ли, — начал Дамблдор, медленно водя концом волшебной палочки по водной глади. — Когда я сегодня утром зашел в дом на Тисовой улице, чтобы вручить Грейс письмо, я увидел перед собой Темного Лорда во всей своей красе. Не его настоящего, конечно же, — спешно пояснил он, увидев, как меняется лицо Снейпа. — Его злость, его агрессию, его ненависть и его… силу. Я почувствовал его силу, Северус. И я испугался. Не за себя, за Грейс. Несомненно, это влияние того куска души Волдеморта, что сидит в ней.

— Но, как это…

— Я так же узнал, что моя просьба к родственникам Лили была исполнена не самым лучшим образом. Девочка сломалась под действием обстоятельств. Когда она злилась, злился и Волдеморт в ней. Он питался детскими эмоциями все одиннадцать лет и креп. Боюсь, без моего вмешательства, в тот день Грейс могла… погибнуть.

Снейп удивленно смотрел на Дамблдора, не понимая, как-то мог совершить такую ошибку? Как он мог так просчитаться?

— Но теперь, — начал Снейп осторожно. — Теперь все в порядке? Девочке больше не угрожает опасность, ведь так?

От Дамблдора не укрылось переживание в его голосе.

— Я думаю, да. Пока что, все в порядке, раз даже ты ничего не заметил и не почувствовал, — Снейп машинально коснулся левого предплечья. Метка и правда не проявляла признаков жизни. — В Хогвартсе мы сможем за ней наблюдать. Но, помни о пророчестве, Северус. Прошу, пусть тебя не ослепит ее схожесть с Лили.

Дамблдор резким взмахом поднял палочку вверх. Ее кончик подцепил сероватую нить из чаши. Она завихрилась в воздухе, разрастаясь и вспыхивая, пока не превратилась в фигуру молодой женщины в огромных очках. Женщина открыла рот и рвано произнесла:

— Настает время перемен… Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда, но и создать более великого, чем прежде…  Рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить или возвысить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…

— Все, что нам пока требуется сделать, — сказал Дамблдор, когда голос затих, а образ, став снова тоненькой ниточкой, с тихим бульканьем опустился в чашу. — Это оградить ее от дурного влияния. Мы всеми силами должны завлечь Грейс на нашу сторону.

— Звучит как-то эгоистично, — заметил Снейп и усмехнулся, хотя на душе у него кошки живого места не оставили.

— Я бы с радостью дал ей право выбора, если бы у меня самого оно было.

Волшебник не спеша поднялся и снял со шкафа старую шляпу. Разгладил поля, сдул севшие пылинки и прошептал:

— Я не часто прошу тебя о чем-то, но в этот раз, боюсь, это необходимо, — он почувствовал, как шляпа затрепетала у него в руках. — Пожалуйста, ни при каких обстоятельствах, что бы ты не увидела, не распределяй Грейс Поттер на Слизерин.