In Sickness and in Health (гет)

На следующий день Гермиона проснулась, чувствуя себя лучше, чем в последние месяцы. Она не задыхалась от боли, ей не нужно было разминать мышцы после ночи спазмов. Она чувствовала себя… хорошо. И все благодаря Северусу и его новому зелью. Она не знала, затронуло ли зелье ее душу или она просто хорошо спала. Им нужно многое обсудить до того, как зелье снова понадобится.

Она прервала свои мысли и стала вспоминать прошлую ночь. Мерлин, ничто в ее (очень ограниченном) сексуальном опыте не заставляло ее чувствовать себя так хорошо, а ведь он даже не пытался ее завести, просто облегчал боль. Это помогло. Правда, правда помогло. Когда он закончил, она была так возбуждена, что, только услышав звуки включенной воды в душе, она сразу потянулась рукой между ног. К счастью, он почему-то был в душе очень долго, так что она смогла кончить дважды.

Кто представляет человека, который пытается вылечить вас, в своих сексуальных фантазиях? Человека, который проводит с вами все свое время, который покинул свой дом, чтобы заботиться о вас, хотя он не обязан… Очевидно, Гермиона Грейнджер.

Она недолго чувствовала себя виноватой и скоро заснула. Ее последней мыслью было то, какими потрясающими были его руки и как ей бы хотелось почувствовать их на других частях ее тела.

Холодный дневной свет вернул ей чувство вины, заставляя чувствовать себя отчаянной. Как она посмотрит ему в лицо сегодня? Этот человек отказался от личной жизни ради заботы о ней, и так она ему отплатила? Использовала его лечение ради собственного удовольствия. Он был бы унижен, если бы узнал, и, вероятно, испытал бы отвращение. «Этого не случится, он не узнает», — думала она. Затем она вспомнила, что он был одним из величайших легилиментов Британии — даже всего мира, — и ей стало страшно.

Ей нужно было забыть, как она представляла вместо его рук рот, язык… ОСТАНОВИСЬ, Гермиона! Встряхнув головой, она встала с кровати и пошла в ванную.

* * *

Гермиона удивилась и почувствовала облегчение, увидев в гостиной Луну Лавгуд, а не Северуса.

— Доброе утро, Гермиона. Ты хорошо спала? — спросила блондинка.

— Да, — ответила она, стараясь не краснеть. — Где Северус?

Луна встала и предложила пройти на кухню.

— Утром он отправил сову Гарри, спрашивая, может ли кто-то посидеть с тобой, пока он проводит исследования в Хогвартсе. Я была там и согласилась. Я собиралась навестить бабушку Невилла, чтобы предупредить ее о гнезде мозгошмыгов, которое я заметила в ее волосах, когда мы с Гарри столкнулись с ней на Диагон-аллее в прошлый раз, — она с любопытством посмотрела на Гермиону. — Гарри почему-то отвел меня в сторону, прежде чем я успела ей сказать.

Гермиона улыбнулась и заставила себя не смеяться. Раньше Луна казалась ей сумасшедшей из-за этой бессмысленной чуши, но теперь Гермиона наслаждалась, слушая ее.

— Уверена, Гарри просто хотел побыть с тобой наедине, Луна, — ответила она, подмигнув.

Молодая ведьма кивнула.

— И правда. Он любит заниматься со мной сексом. Слишком часто, на самом деле.

Гермиона вытаращила глаза, но решила не отвечать на это. Она прикоснулась к чайнику и решила, что он достаточно теплый, чтобы сделать чай.

— Северус сказал, как долго его не будет?

— Нет, — ответила Луна. — Но профессор МакГонагалл недавно прислала сову и написала, что это займет какое-то время.

— Надеюсь, у него есть какие-то зацепки, — Гермиона начала готовить себе завтрак. — Ты голодна, Луна? — спросила она.

— Я позавтракала у Гарри.

Гермиона несколько недель не могла приготовить еду сама. Ей вдруг стало грустно, что Северуса не было здесь, чтобы разделить этот момент. Она хотела хотя бы приготовить ему что-то в знак благодарности, раз она не может сделать ничего больше.

* * *

Северус проснулся. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что произошло. Позор победил гнев, когда он понял, что его бывшая коллега усыпила его. Какой Мастер Зелий не заметит, что ему подлили что-то в чай?

— Минерва! — крикнул он.

Через несколько секунд женщина вошла в комнату со слишком самоуверенным выражением лица.

— Я надеялась, что ты будешь спать до обеда.

— Ты усыпила меня! — прорычал он.

— Всего лишь слабое усыпляющее зелье, что доказывает, насколько ты устал, — она повернулась. — Идем, ты прервал мой ланч.

В маленькой столовой Минерва позвала домового эльфа и приказала принести Северусу еду.

— У меня нет на это времени…

— Конечно, есть. С Гермионой все в порядке. С ней Луна, — ему принесли тарелку. — Ешь. Нам нужно кое-что обсудить.

Ему не нравилось, что к нему относятся, как к непослушному первокурснику, но он был голоден и поэтому ел. Нехотя. Несколько минут был слышен лишь стук приборов о фарфор.

— Ты полностью посвятил себя здоровью Гермионы, не так ли, Северус? — она сделала глоток чая.

— Как ее официальный опекун…

— Не надо мне тут, молодой человек, — перебила она его. — Здесь есть что-то большее, и ты знаешь об этом. Ты заботишься о Гермионе по другим причинам, — она остановилась и посмотрела на него. — Можешь признаться, хотя бы мне, что у тебя есть к ней чувства?

Он доел свой пирог и встал.

— Мы не будем это обсуждать, Минерва. Я сделал это, чтобы помочь в лечении мисс Грейнджер и принимать за нее медицинские решения, когда она будет не в состоянии. Я не какой-то там школьник. И еще…

— Миссис Снейп, — сказала Минерва, не отрывая взгляда от тарелки.

— Извини?

— Она больше не мисс Грейнджер. Как я понимаю, ты зовешь ее Гермионой.

— Конечно. Как еще мне ее звать?

Она подняла на его самодовольный взгляд.

— Меня не волнует, как ты зовешь ее, молодой человек. Я просто хочу, чтобы ты перестал обманывать себя.

* * *

Гермиона спала, когда Северус вернулся домой через час. Как трус, он не аппарировал в маггловский дом своей жены. Вместо этого он посетил Годрикову Впадину.

Это не было обычным делом для него. На самом деле, это был лишь третий раз, когда он посетил могилу своей старой подруги. Первый раз был сразу после ее смерти, второй — накануне финальной битвы. Это придало ему сил.

Он стоял у могилы Лили около четверти часа.

— Все думают, что все знают, Лили. Все думают, что понимают меня, — он вздохнул и оглядел кладбище. — Они ошибаются. Я забочусь о ней. Но я ее не люблю, — повернувшись, он отошел от ее могилы на несколько шагов. — Как мне может быть все равно? Она была моей ученицей. Я защищал ее, твоего сына и их рыжего друга годами. Конечно, я хочу, чтобы она жила. Я не монстр, — он подошел ближе. — Но это не значит, что я влюблен в эту девушку… правда?

Закрыв глаза, он попытался представить свою подругу, свою Лили. Было непросто, но он смог воссоздать ее образ под деревом возле Черного озера. За картинкой последовали неприятные воспоминания.

— Она симпатичная, Северус, — сказала Лили, глядя на ведьму через лужайку.

— Отлично, тогда я попрошу ее выйти за меня, — саркастично ответил он. Он даже не мог вспомнить ее имени.

Лили повернулась и посмотрела на него.

— Нет, но ты мог бы хотя бы поговорить с ней.

— Я бы предпочел не позориться, спасибо большое.

— Посмотри вокруг, Северус, у всех кто-то есть.

«У меня тоже. У меня есть ты», — думал он.

— Послушай, почему бы тебе не пригласить ее на Хэллоуинский бал? — спросила Лили, уткнувшись в учебник по Чарам на своих коленях.

— Ты пойдешь?

Она посмотрела на него и мило улыбнулась.

— Не говори никому, что Джеймс пригласил меня. Я знаю, вы с ним…

— Ты собираешься танцевать с Поттером? — он не мог поверить своим ушам. Его мучитель и его Лили?

— Он мне нравится, думаю, если бы я попросила его перестать…

Северус быстро встал.

— Нет. Не надо просить его перестать. Наслаждайся танцами.

Этот день был началом конца его дружбы с Лили. Он не смог скрывать свою ревность, когда она стала общаться с Мародерами, а затем все…

Вздрогнув, он вынырнул из воспоминаний.

— Я не повторю это снова. Она в два раза младше меня, прекрасная и умная. Нет абсолютно никакого шанса, что все закончится хорошо, — он разговаривал с могилой своей мертвой подруги. — Я помогу ей, вылечу ее и уйду. Но я больше не рискну, Лили. От меня и так почти ничего не осталось.

Мисс Лавгуд объяснила, что они с Гермионой наслаждались прекрасным днем, но его жена настояла на работе в саду. Она немного переусердствовала и легла спать. Поблагодарив Луну, Северус проводил ее до двери и попытался очистить свой разум от глупых мыслей о молодой жене. Затем он направился в ее спальню, чтобы проверить ее.

Она спала спокойно. Он позволил себе насладиться мыслью о том, что его зелье сработало (она даже смогла поработать на улице какое-то время), даже если ему пришлось покинуть свою зону комфорта. Она была важнее.

* * *

Через три дня эффект зелья начал исчезать. Когда она сказала ему, что снова чувствует боль, он, казалось, был разочарован, но готов к этому. После особо неприятного приступа, из-за которого Гермиона потеряла контроль над мочевым пузырем, Северус объявил, что внесет в зелье коррективы. Он пятнадцать минут ходил возле двери ванной, пока Гермиона приводила себя в порядок.

— Это неприемлемо, — сказал он, протягивая ей еще два флакона с лекарствами. К счастью, приступ был хоть и болезненным, но коротким. — Я должен заставить зелье работать до следующего нанесения.

Полтора дня она почти не видела мужчины. Она не знала, избегает он ее или просто занят исследованиями, но все было по-другому, и Гермиона не хотела, чтобы их отношения пострадали. Она должна Северусу больше, чем сможет отплатить за всю жизнь. Самое меньшее, что она могла сделать, — это обеспечить ему комфортное и приятное пребывание в сложившейся ситуации.

Это требовало размышлений.

* * *

На следующий день пара вышла в сад на час для получения необходимого свежего воздуха.

— Ты скучаешь по преподаванию? — спросила Гермиона своего мужа.

Северус осмотрел сад. Он был прекрасен со своими рядами роз и сирени, большими кустами гортензии. Его работа. Он также добавил грушевое дерево из-за любви жены к этому фрукту. Что угодно, лишь бы она ела. Сад был помещен в магическую оранжерею, невидимую для магглов, так что он цвел круглый год. Конечно, не стоило волновать соседей.

— Да. Я скучаю по этому так же, как по змеиному яду и безносому маньяку, — ответил он и вернулся к чтению, предполагая, что они сменят тему разговора.

— Но ты был так хорош в этом, — сказала она, посмеявшись над его шуткой.

Она привлекла его внимание. Он посмотрел на нее и увидел улыбку. «Как она еще может улыбаться?» — подумал он не в первый раз.

— Нет. Нет, Гермиона. Ты знаешь это лучше всех.

— Ну, иногда ты был полным придурком, но все же хорошим учителем. Я многому у тебя научилась. Слизнорт был идиотом. Он больше интересовался собраниями своего клуба, чем давал знания.

— Я заставлял Лонгботтома плакать… несколько раз.

Она махнула рукой.

— Невилл с котлом — это угрожающе. Возможно, я защищала его раньше, но я понимаю необходимость абсолютной безопасности в кабинете зелий. Невилла не стоило подпускать к нему ни на милю.

Он поднялся и подошел ближе.

— Тем не менее, ты не можешь считать, что я был хорош в работе.

Взглянув вверх, она прикрыла глаза от солнца ладонью.

— Но я так считаю. Обмануть чувства и все это… Ты покорил меня в первый же день, Северус. Я была загипнотизирована, — ее яркая улыбка заставила его сердце сжаться.

Он присел на корточки и посмотрел ей в глаза.

— Я заставил тебя плакать, Гермиона. Я сказал…

Она приложила палец к его губам, едва касаясь.

— Заткнись. Мои зубы были большими, а ты разозлился. Мы другие люди сейчас, — ее палец внезапно исчез. — Я многому у вас научилась, профессор. Даже если ты не был добрым, все знают почему, — она снова улыбнулась и подняла книгу. Северус встал и вернулся на свое место. — Я жалею лишь о том, что не смогла лучше узнать тебя. Потребовалось все это, ты вновь потерял свободу, чтобы я наконец узнала человека, скрывающегося за саркастическими замечаниями, — она хихикнула и сосредоточилась на своей книге.

Ночью, когда Гермиона протянула ему пустые флаконы от ночных зелий, она сказала:

— Хотела бы я помнить.

Был долгий и трудный день. Когда они вошли в дом, случилось несколько приступов, и Северусу пришлось связать ее.

— Что ты хотела бы помнить, Гермиона? — спросил он, разглаживая пуховое одеяло.

— Проклятие. Я чувствую себя такой бесполезной. Я… Мозги. Грустная ирония, — ее голос звучал напряженно и устало.

Он взял стул и сел рядом с кроватью.

— Это нормально не помнить, как тебя ударили проклятием; ты ведь знаешь. Кроме того, я просмотрел твою память, там ничего нет. Не думаю, что кто-то запомнил бы. Все было слишком хаотично. Поттер и Уизли тоже не помнят, — его вторжения в сознания ее друзей оказались бессмысленными и утомительными.

— Они не я. Я должна была… — она замолчала, ее глаза были стеклянными, скорее всего, от зелий, но также от слез. — У меня фотографическая память, ты знал?

Он подозревал, но не был уверен. Это имело смысл, она могла цитировать книги с поразительной точностью. Сначала он думал, что она слишком сильно компенсирует свое немагическое происхождение. Хотя он называл ее невыносимой всезнайкой, он понимал ее. Слишком хорошо, если честно. Возможно, поэтому он был так жесток.

— Это началось, когда мне было четыре. Мои родители были…

— Дантистами. Очень образованными и начитанными. Я видел их библиотеку.

— Да, они поощряли меня. Но когда они поняли, как хорошо я запоминаю информацию, они были… обеспокоены, — сказала она с печалью в глазах.

Он не знал, вспоминала ли она это время или просто скучала по родителям.

— Конечно, они были правы. У магглов могут быть трудности из-за слишком высокого интеллекта. Но не у тебя.

Она выглядела потрясенной.

— Ты забываешь, что мой отец был магглом и я рос с очень небольшим доступом к магии. До Хогвартса, — объяснил он.

— Ты прав. Я забыла. Хотя ты не говоришь о своем детстве, Северус. Ты с трудом…

— Может быть, в другой раз, — перебил ее он, желая избежать неприятных воспоминаний. — Пожалуйста, продолжай.

— Конечно, — она выглядела немного разочарованной, но продолжила. — Они проверили меня…

— Они узнали, что их дочь — гений, и купили ей мороженое?

— Они записали меня в специальную школу. Она была дорогой, но они сказали, что это того стоит, потому что в обычной школе мне будет нечего делать, — она смутилась.

— Тебе нравилось? — спросил он, желая узнать все о жизни его жены и в то же время говоря себе прекратить, но он не мог. Небольшой разговор ведь не повредит, так?

— Да. Она была очень маленькой. Меньше ста учеников во всей школе. Учителя были замечательными. Мы ходили в музеи и картинные галереи.

— Мерлин, Гермиона, Хогвартс, должно быть, напугал тебя, — прокомментировал он.

— Нет… Это было захватывающе, — сказала она задумчиво. — Представляешь, Северус? Я всегда знала, что я другая, что я могла делать… невероятные вещи, но узнать, что существует другой мир… Я впервые чувствовала себя целой. Как бы я ни любила свою школу, учителей и друзей, я никогда не чувствовала себя более… правильно, понимаешь?

— Думаю, да. Я… — он остановился, не позволяя мыслям уйти не туда. Он встал. — Как бы мне ни нравился наш разговор, тебе нужно спать.

— Ты прав, — сказала она, заворачиваясь в одеяло. — Спокойной ночи, Северус.

— Спокойной, Гермиона, — сказал он, погасил свечи и вышел из комнаты.

Он отпустил свои мысли на мгновение и представил, какими бы были их дети. Как он бы провожал их на платформе 9 и ¾… Как с гордостью бы смотрел, как они поднимаются на поезд, в восторге от первого дня в Хогвартсе. Они были бы умными, храбрыми, невероятно… ну, возможности бесконечны, взять хотя бы их мать…

Он вошел в комнату для гостей и осознал, как далеко зашел. Внезапно он увидел их: маленькие мальчик и девочка, мальчик был старше. У их дочери были бы темные вьющиеся волосы и карие глаза. Мальчик был бы стройным с каштановыми локонами. Не длинными и не сальными. Они бы излучали абсолютное счастье. Счастливые дети? Может ли он...?

Он очнулся. «Чертов дурак», — прошептал он про себя, входя в комнату. Он слишком долго не пользовался окклюменцией; после смерти Темного Лорда он стал ленивым. Сев за стол, он закрыл глаза и сосредоточился на том, чтобы задвинуть чувства, относящиеся к его жене, подальше.

«Нужно было сделать это несколько недель назад», — думал он. Когда он закончил, он почувствовал себя более уверенно, но пришлось расплачиваться за это. Вернулась пустота. «Да, я почти забыл это чувство», — подумал он. Он надеялся, что никогда не испытает его снова.

* * *

Гермиона читала в гостиной, когда туда зашел Северус.

— Где Джиневра? — спросил он.

— Ей поступило предложение получше, — ответила Гермиона. — Она ушла, когда помогла мне в ванной.

— Поттер? — спросил он.

— Нет. Джинни и Гарри встречались где-то минуту. Он встречается с Луной уже год. Разве ты не помнишь, что она была у Гарри, когда ты попросил ее посидеть со мной на днях?

Даже если он и знал местонахождение блондинки, он не сложил два и два. Личная жизнь его бывших учеников не имела для него значения.

— Джинни просто… в отношениях, — добавила она.

— Ох… — он сел и потер виски.

— Ты в порядке?

— Все хорошо. Нужно было выйти из кабинета на минуту. Я скоро уберусь с твоих глаз.

— Ты мне не мешаешь, — она сделала паузу и прочистила горло. — Я хотела с тобой поговорить.

— О чем?

Она перебирала край одеяла на своих коленях.

— Ну, ты… изменился. Ты стал другим с ночи, когда мы говорили о моей памяти, моем детстве. Я сделала что-то не так? Что-то не то сказала?

Северус уставился на ведьму. Конечно, он изменился. Он использовал окклюменцию, чтобы скрыть свои эмоции не только от других, но и от себя. Ему было все равно, если это задевало кого-то раньше. Его состояние постоянной жестокости объяснялось нежеланием иметь дело с чувствами. Что могло быть по-другому, если он находился на службе у Темного Лорда?

Это работало с его братьями-Пожирателями раньше. Но когда он посмотрел на девушку на диване, он понял, какую ошибку совершил, пряча свои чувства. И теперь он страдал. Она не заслуживала такого отношения в добавок к боли, которую терпела ежедневно.

— Нет, конечно, нет, Гермиона. Ты не сделала ничего плохого. Я просто был занят исследованиями и пытался найти лекарство, — солгал он.

Она вздохнула с облегчением.

— Слава богу, — она улыбнулась ему. — Я бы скучала по нашим разговорам.

Он почти ответил «я тоже». Может быть, перерыв пойдет ему на пользу.

— Что вы собирались делать с мисс Уизли?

— Посмотреть фильм.

— Какой фильм? — спросил он, полагая, что у молодых волшебниц ужасный вкус в маггловском кино.

— Джинни должна была принести. Была ее очередь выбирать.

— Джиневра привыкает к маггловскому миру? — спросил он с легким любопытством.

— С недавних пор. Она встречается с магглорожденной… ведьмой, — сказала она, оценивая его взглядом.

«Ох, вот почему она смутилась ранее. Неужели она думает, что меня правда волнует, что девчонка Уизли нетрадиционной ориентации? Моя глупая жена». Он решил полностью игнорировать это.

— Тогда чем займемся?

— Хм, у меня есть фильмы. Моего отца. Они старые. Тебе может понравиться, — нервно ответила она.

— Это намек на мой возраст, миссис Снейп? — спросил он, поднимая бровь.

— Конечно, нет! — запротестовала она. — Они более… изысканные, чем те, которые бы выбрала Джинни. Она указала на шкафчик под телевизором. — Посмотри там.

Через несколько минут они остановились на «Маньчжурском кандидате». На второй половине фильма Северус спросил:

— Ты уже смотрела его?

— Да, я смотрела его с папой раз или два, — ответила она. — И да, я вижу сходства между промыванием мозгов и Империусом. Конечно, магглам труднее контролировать другого человека. Имплантация ложных воспоминаний напоминает…

— Да, Обливиэйт, — перебил он, не желая, чтобы она вспоминала. Он задумался, она продолжала говорить что-то. Не особо обращая внимание, он попросил ее повторить.

— Я сказала: Яксли был бы хорош в Холодной войне с Россией. Он использовал Империус на министре сколько? Год? Неудивительно, что он смог…

— Это оно! — Северус вскочил. — Я… блять! Как я не понял это раньше?

Гермиона передвинулась на край дивана.

— Что? О чем ты говоришь?

Он прошелся перед ней и объяснил:

— Проклятие, Гермиона, — это комбинация Круциатуса и Империуса. Оно контролирует твое тело, заставляет его работать против тебя. Круциатус должен постоянно контролироваться, он истощает заклинателя. Империус можно наложить, дать задание, и волшебнику больше не нужно его поддерживать. Так он почти год контролировал Толстоватого, — он обдумывал новую информацию. — Если он объединил два заклятия и заставил твое тело каким-то образом испытывать слабую версию Круциатуса… ему не нужно тратить магию, чтобы причинить тебе вред.

— Поможет ли это найти лекарство? — умоляюще спросила она.

Он опустил руки на бедра и посмотрел на жену.

— Честно говоря, я не знаю. Но сейчас у нас гораздо больше информации, чем пять минут назад. Мне нужно связаться с Биллом Уизли.

— Конечно, — сказала она с улыбкой.