Фантастические рассказы (джен)

Бартон не спеша вышел из автомобиля. Со всех сторон расстилалось картофельное поле. Совсем неуместными здесь казались зелёные листья в человеческий рост, покрытые длинными ворсинками. Листья трепетали на ветру, и ворсинки издавали поющий звук.

— Это и есть ваша защита? — спросил Бартон.

— Ведь верно, хороши, мистер Бартон? — произнёс агроном. Глаза его сияли гордостью.

Рабочие Алан и Гарри, похоже, разделяли его восторг. «Не исключено, что они просто красуются перед инспектором», — самодовольно подумал Бартон. Ему листья совсем не нравились. Когда его послали в этот район с комиссией, он ожидал увидеть что угодно, только не это. Гигантские мохнатые листы противоречили всем представлениям о природе.

— Мы называем их «крапивой», — сказал Алан. — Учёные бились над ними более десяти лет, зато теперь государственные поля надёжно охраняются от воров.

— И как же она действует? — спросил Бартон.

— Так же, как обыкновенная крапива, — пояснил Гарри. — Да это и есть крапива, только очень большая, и кусается больней. Сейчас они отключены, потому что мы с вами здесь находимся. Давайте отойдём на дорогу. Алан, включи их.

Алан нажал кнопку на пульте, и изумрудные листы со зловещим шелестом потянулись в сторону людей. Бартон инстинктивно отпрянул, и агроном захохотал. Бартону захотелось дать ему в челюсть.

— И вы утверждаете, что они живые?

— Самые что ни на есть живые, мистер Бартон, — ответил агроном. — Их высаживают весной вместе с картофелем, и всего за три недели они достигают полутора — двух метров.

— Такие огромные листья, должно быть, загораживают солнечный свет, — критически заметил Бартон.

— Ничуть не бывало! — заявил Алан. — Они поворачиваются ребром к солнцу, так что тень практически отсутствует.

— Это одно из главных достоинств нашей крапивы, — вставил Гарри.

Крапива всё ещё была наклонена к ним, а её ворсинки шевелились, словно щупальца. Алан отключил крапиву, и листы встали по стойке «смирно». Бартон прошёл несколько шагов по полю, но ни один лист не шелохнулся.

— И давно вы выращиваете этих монстров?

— Почему же монстров, — обиделся агроном. — Благодаря крапиве с нашего экспериментального поля не пропала ни одна картофелина! Мы применяем её второй год, и её дальнейшее распространение зависит также и от вашей оценки.

— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил Бартон. — Как она действует? В смысле, на человека?

— Вы хотите сказать, как она действует на вора? Можете заглянуть в «Красный Крест», с десяток бродяг сами вам об этом расскажут. Те, которые ещё могут разговаривать, — со смехом прибавил агроном.

— Она очень ядовитая, — сказал Алан. — Каждая ворсинка — острый шип, наполненный ядом. При попадании на кожу он вызывает раздражение, а затем язвы, которые долго не заживают. В больших дозах смертелен. Раз в неделю мы объезжаем плантации. В прошлом году частенько находили трупы, в этом пока не было.

— Слава разнеслась, — добавил Гарри. — Больше не суются.

— Достаточно, — сказал Бартон и вынул из кармана часы. — Мне пора ехать.

— Ну, так как, мистер Бартон? — спросил агроном. — Дадите «добро» нашей крапиве?

— Это будет решать Совет, — ответил Бартон и вернулся к машине.

Алан нажал кнопку, и листы крапивы встрепенулись. Бартон подождал, пока уедут агроном и рабочие, чтобы они не смотрели ему в спину, и только после этого завел мотор.

Через десять минут пути он обнаружил, что часы пропали — машинально сунул руку в карман и обнаружил подкладку. Именной хронометр с дарственной надписью. «Чёрт», — прошипел Бартон, разворачивая машину. Не иначе уронил в поле! «Опоздаю на заседание, и будут неприятности», — подумал Бартон, гоня машину на предельной скорости.

Экспериментальное поле он увидел издалека — листы дьявольской крапивы вздымались подобно парусам. Вот и табличка, а здесь стояли машины. Ну конечно, часы лежали в борозде и блестели на солнце. Бартона слегка смущало то обстоятельство, что путь к часам лежал между крапивными листами, но ворсинки не шевелились.

«Наверно, отключены», — подумал он и, отбросив страхи, уверенно пошёл вдоль борозды.

Крапива словно не замечала его. Когда он прошёл вблизи от одного листа, тот даже не шелохнулся. Благополучно миновав первый крапивный ряд, из любопытства он протянул руку к листу, коснулся его пальцем и тут же чертыхнулся: крапива ожгла его, как осиный укус. Палец начал распухать.

— Если вы надеетесь, что я буду свидетельствовать на Совете в пользу вашей крапивы, господин агроном, то вы глубоко ошибаетесь,

— сказал Бартон, приближаясь к часам. — Наоборот, я постараюсь…

Он не договорил. Едва он нагнулся за часами, как ближайший крапивный лист хищно метнулся к нему. Бартон едва успел отскочить.

— Однако, — сказал он.

Листья чуть слышно зашелестели в ответ.

Бартон попытался ещё раз, теперь медленно, протянуть руку к часам, но крапива не дремала и синхронно повторяла его движения. Соседний лист дрогнул и лениво повернулся к Бартону, а первый нависал прямо над часами. Если Бартон к ним прикоснётся, лист накроет его целиком. Можно достать часы палкой, но где её возьмёшь?

Бартон догадался, почему крапива беспрепятственно пропустила его. Пока он просто шёл — не представлял опасности, а когда наклонился, листья решили, что он ворует клубни. И чёрта с два им объяснишь, что это не так. «Надо позвонить агроному, чтобы отключил эту дрянь, — подумал Бартон, — а заодно и высказать ему своё мнение о крапиве». Он шагнул к машине… и замер. Сразу два листа преградили ему путь, выгнувшись зелёной аркой.

Расстояние между ними не превышало и дюйма. Крапива, как хорошая собака, свободно пропускала чужих на свою территорию, но никому не давала уйти. И вот тут Бартон впервые по-настоящему испугался. Телефон-то был в машине!

— Я не вор, выпусти меня! — заговорил он с крапивой. Она мрачно шелестела. — Я вернулся за своими часами. Если хочешь, оставь их себе, пропади они пропадом. Только дай мне пройти, зелёная дрянь!

Бартон не верил, что крапива его понимает, но что-то изменилось в её шелесте после этих оскорбительных слов. Она зашумела громче и агрессивнее. Бартон оглянулся. Сзади просвет между листами был как будто шире, и он начал медленно перебираться туда, надеясь, что в этом направлении листья его пропустят, но он ошибался. Крапива пропускала чужаков только до первого покушения на картофель.

Промежуток сзади был определенно больше, и Бартон собрался там проскочить. Он уже забыл о часах, единственное, чего он хотел — выбраться отсюда и сделать всё возможное, чтобы агроном остаток своих дней провел за решёткой. Он обнаружил, что чем медленнее двигается, тем спокойней реагирует на него крапива. Около получаса он просидел неподвижно, и гигантские листы опять вытянулись параллельно солнечным лучам.

Тогда он решился проползти ещё немного, но, стоило ему шевельнуться, как зелёные сторожа зловеще затрепетали. Ценой невероятных усилий ему удалось проскользнуть между листами, но вся левая нога оказалась искалечена: крапива превосходно кусалась сквозь одежду. Бартон вопил, зовя на помощь, но на десятки километров вокруг не было ни души. Нога почти не сгибалась в колене, Бартона начало лихорадить.

Он посмотрел назад и понял, какую жестокую ошибку совершил. Теперь его окружали не два, а четыре листа, оставляя пятачок земли, где едва хватало места, чтобы лечь. Если раньше у него был шанс удрать, то теперь этот шанс улетучился. Он вспомнил, что сегодня пятница, и поля будут проверять не раньше понедельника. Одна надежда, что в выходные наведаются бродяги и сообщат о нём куда надо. А если не наведаются? Слухи о крапиве разнеслись далеко, и вряд ли воры полезут на экспериментальное поле. Вокруг полно обычных полей.

Начало смеркаться. Перспектива остаться в темноте наедине с крапивой приводила в ужас. Боль немного притупилась, и им овладела безумная мысль снова попытать счастья, быстро пробежав между листами. Машина стояла всего в двадцати шагах. «Я болван, — подумал Бартон, — надо было подъехать прямо сюда по проклятой картошке, и ничего бы этого не было!»

Он начал пробираться по меже, замирая при каждом движении крапивы, и когда ему показалось, что цель близка, он сделал неосторожное движение, и крапива хлестнула его по плечу. Он с воплем повалился на землю, и тут до него дошло: поля объезжают раз в неделю, а это значит, что теперь агроном приедет только в следующую пятницу — и найдет его труп. Бартона охватило такое отчаяние, что он, обезумев, ринулся прямо между листьями.

Первые два листа заставили его закричать нечеловеческим криком.

Два другие оборвали этот крик быстро и надолго.

* * *

— Где его нашли? — спросил доктор Джонс из Красного Креста.

— На дороге возле поля, — ответил санитар. — Видать, тоже решил отведать бесплатной картошечки.

— Слишком хорошо одет для бродяги, — проворчал доктор Джонс. — Похоже, зрение у него не восстановится, но жить будет. Введите ему противоядие и отвезите в палату.

— Опять жертва крапивы? — спросил доктор Симс, входя в кабинет.

— Вы, как всегда, догадливы, коллега. Не кажется ли вам, что большинство достижений науки используется не по назначению?

— Это ещё, простите за каламбур, цветочки, — усмехнулся доктор Симс. — Посмотрим, что они изобретут в следующем году.