Непредвиденные последствия (гет)

Вокзал Кингс-Кросс. Платформа под номером девять и три четверти. Белый мрамор стен и арок, белый гранит пола. Мерцающий воздух и густой белый туман, скрывающий противоположную стену и уходящие куда-то вдаль железнодорожные пути. Вот только сейчас на этих путях стоит такой же белоснежный поезд “Хогвартс Экспресс”.

Гарри угрюмо вздохнул, понимая, что вот это и есть конец его пути. Он не понимал, как умудрился выжить после Авады Дамблдора, но смерть от удушья в собственном гробу явно стала окончательной. Выходит, эта платформа всего лишь прихожая к... к чему бы то ни было. Дальше его повезёт этот поезд. Поезд-на-тот-свет, как прозвал его Гарри.

Туман же вокруг словно бы начал сгущаться. Минута, другая, и вот уже вокруг не видно ничего, кроме белого, как снег, вагона. Гарри ещё раз скорбно вздохнул и взялся за поручень. Смирившись с неминуемой смертью от удушья, он точно так же смирился и сейчас. Выхода с платформы нет, а если даже и получится как-нибудь выбраться, то он снова окажется в гробу и снова умрёт от нехватки воздуха. Отвратительная перспектива. Если смерть от Авады была быстрой, безболезненной и незаметной, то смерть от удушья... В общем, повторять такой опыт не было ни малейшего желания.

Гарри поднялся в вагон и зашёл в первое купе. Устроился на сидении и меланхолично уставился в окно. Его снова охватило абсолютное спокойствие и равнодушное ожидание.

Поезд дёрнулся, звеня сцепками, и тронулся с места, плавно набирая ход. Через минуту белый туман за окном начал тускнеть и плавно перетёк в чернильную тьму.

Долгое время ничего не происходило. За окном всё так же царила тьма, а стук колёс, с которым поезд отошёл от платформы куда-то исчез. Было совершенно непонятно: движется ли поезд или стоит. Гарри откинулся на мягкую спинку сидения и только собрался прикрыть глаза, как вдруг в нём начали просыпаться эмоции. Целый коктейль эмоций.

Чем дальше поезд отдалялся от туманной платформы, тем слабее становились сковывавшие его равнодушие и апатия. Из слабого язычка пламени недовольства возродился всепоглощающий пожар ярости. Он был зол на Волдеморта, который посмел осквернить его душу куском своей. Он был зол на Дамблдора, который выбрал самый быстрый и лёгкий путь решения его, Поттера, проблемы.

Затем он вспомнил о Гермионе и два старых махинатора оказались забыты напрочь. Гермиона! Да она же, наверное, сейчас в буквальном смысле сходит с ума! Он здесь, прохлаждается в своей посмертной жизни в этом поезде, а она осталась там, в этом чёртовом Хогвартсе, совсем одна! Что с ней будет?! Как она переживёт его смерть?! И, чёрт возьми, что с ней сделает Дамблдор?! Рецепт бессмертия Волдеморта — это не та информация, которую опытный маг и политик доверит простой школьнице. Да он, наверное, уже стёр ей память! Надо возвращаться! Гарри вскочил и, почти не соображая что творит, выбежал в тамбур, распахнул дверь вагона и выпрыгнул прочь из поезда прямо в окружающую состав тьму.

Гарри падал. Сначала, когда ещё виднелся удаляющийся где-то там наверху поезд, он ощущал чувство свободного падения. Но как только состав пропал из виду, Гарри оказался в абсолютной тьме. Казалось будто он навеки завис здесь, в абсолютно статичной тишине и безмолвии. Спустя какое-то время пришла мысль, что этот прыжок возможно самая глупая вещь из всех, которые он только делал в своей жизни. Следом за этой мыслью поднял голову страх.

Страх начал захватывать его душу, но в этот момент в окружающей Поттера тьме что-то поменялось. Она начала светлеть. Сначала всё вокруг стало серым. Потом белым и светящимся. Свет становился всё ярче и ярче, он обжигал глаза и лицо, проникая сквозь невольно закрытые веки. Внезапно под ним словно бы вспыхнула сверхновая. Ярчайшая вспышка поглотила Поттера и развеяла в пыль. Гарри чувствовал, как его куда-то несёт, но ничего не видел. Вокруг снова царила тьма.

* * *

 

Гарри открыл глаза и изумлённо огляделся. После побега с Поезда-на-тот-свет он ожидал увидеть что угодно, но никак не общественный туалет. Причём всё вокруг было каким-то очень уж странным: однотонным и словно бы призрачным.

Мир вокруг окрасился во все оттенки серого. Серые стены, украшенные серыми картинами пасторальных пейзажей. Серый пол, где тёмно-серые плитки перемежались светло-серыми. Газовые лампы, закреплённые на стенах, излучали грязно-белый свет, а тени казались пятнами старой пыли.

Он стоял посреди довольно просторного помещения, по одной стене которого располагались умывальники и висело огромное зеркало, а по другой выстроились туалетные кабинки. Гарри подошёл к зеркалу и взглянул в него, но увидел только лишь противоположную стену. Он не отражался!

Какие-то смутные догадки зашевелились на самом краю сознания. Поттер осмотрел себя: всё было в порядке. Он в своей школьной мантии, с красно-золотым гербом Гриффиндора, да и кожа рук была нормального здорового цвета. Вот только он не отражался в зеркале, а всё вокруг было таким же серым как и...

Гарри фыркнул раз, другой, а потом, не в силах удержаться, истерически расхохотался. Он стал привидением! Он всё смеялся и смеялся, до тех пор, пока ноги не подкосились, и Гарри не рухнул на колени. Он не почувствовал боли, что рассмешило его ещё сильнее. Он уже завалился на бок и перевернулся на спину, но всё так же хохотал, не замечая льющихся из глаз слез.

Постепенно хохот стих, но слёзы остались. Гарри лежал на полу и уже беззвучно рыдал, оплакивая и свою жизнь, и свою неудавшуюся смерть. Спазмы мешали нормально дышать, но никакого дискомфорта он не чувствовал — он уже мёртв и дышит только лишь по привычке.

Спустя десять минут Гарри просто лежал на полу, смотря невидящим взглядом куда-то в серый потолок и отходя от внезапной истерики. Ещё через некоторое время его дыхание выровнялось, а мозг — или что там вместо него у приведений? — начал потихоньку соображать.

Вскоре Гарри поднялся на ноги, осмотрелся ещё раз и расстроенно фыркнул:

— Похоже у Плаксы Миртл появился коллега. Поздравляю тебя, Поттер, ты стал вторым в Британии туалетным приведением! И даже успел хорошенько поистерить, она точно будет счастлива такому соседу. Вот уж свезло, так свезло!

— Гарри? Что...

Вслед за этим сдавленным вскриком, из самой дальней туалетной кабинки раздался приглушенный стон, шорох и звук падения. Гарри скорбно вздохнул — туалет, ко всему прочему, оказался женским — и пошёл посмотреть кого именно из учениц он уже умудрился напугать.

Хотел было постучать в дверь кабинки, но рука, не ощутив никакого сопротивления, прошла её насквозь. Гарри выругался сквозь зубы, сообразив, что он теперь никак не может влиять на материальный мир. И это было чертовки непривычно. Следом пришла мысль, что и пола он не чувствует, и как только она прочно утвердилась в его голове, Гарри провалился в пол чуть ли не по пояс.

— Похоже, это будет не так-то просто...

Но, вопреки подспудным опасениям Поттера, всё в кои-то веки оказалось очень просто. Достаточно было лишь чётко осознавать, что именно хочешь сделать и где оказаться, и можно было передвигаться в любых направлениях — было бы желание. И оно у Гарри было. Так что уже через пару секунд без всяких усилий он воспарил над полом.

— Эй, там, в кабинке, с тобой всё в порядке?

Ответом ему была лишь тишина. Он подождал минуту, две. Все его обращения к человеку за дверцей уходили как в пустоту.

— Кто бы там ни был, я сейчас войду!

Не дождавшись никакой реакции, Гарри плюнул на всё и прошёл сквозь дверь. В кабинке было пусто. Он озадаченно покрутил головой и пролетел вдоль всех кабинок. В туалете никого не было. Вернувшись в центр туалетной комнаты, Поттер озадаченно пожал плечами и взлохматил волосы:

— Интересно, бывают ли у приведений галлюцинации?

Гарри вздохнул и только было собрался покинуть туалетную комнату и пройтись по замку в поисках Гермионы, как вдруг стон раздался вновь. Шорох, ещё один, и дверь той самой дальней туалетной кабинки медленно распахнулась.

— Гарри?! Ты?! — этот голос он бы узнал и из тысячи. Гермиона.

Да, именно о ней он думал во время того безумного прыжка из поезда в неизвестность. И не было ничего удивительного в том, что, став приведением, Гарри оказался неподалёку от неё.

— Это я. Где ты? Я тебя не вижу, — тем временем растерянно отозвался Поттер.

Раздался судорожный вздох, и из воздуха появилась голова. Вслед за головой появилось и остальное тело. Гермиона уронила мантию невидимку на пол и скованной, деревянной походкой подошла к другу.

Она медленно подняла дрожащую руку и осторожно попыталась прикоснуться к его лицу. Как только кончики её пальцев чуть вошли в его лицо, она со всхлипом отдёрнула кисть, как от огня.

— Боже, Гарри, что с тобой случилось?!

— То же самое могу спросить и у тебя, — шокировано сглотнул он.

Та девушка, что сейчас стояла перед ним, была мало похожа на прежнюю пышущую здоровьем, красотой и энергией Гермиону Грейнджер. Сейчас перед ним стояла сильно похудевшая... нет, даже не похудевшая, а отощавшая как узница какого-нибудь концлагеря девушка. Волосы нечёсаны и спутаны, под глазами темнели синяки, а сами глаза... В казавшихся необычайно огромными на измождённом лице глазах плескались мучительная боль, безысходность и страх.

— Что же с тобой случилось? — по его щеке скатилась слезинка сострадания.

Гермиона ничего не ответила. Она лишь пошатнулась, словно от слабости, оперлась на раковину и продолжала жадно всматриваться в его призрачное лицо. Спустя минуту часики на её руке тихо пискнули, и она очнулась. Гермиона достала из кармана три флакона с зельями и выпила их. Подняла с пола мантию невидимку.

— Что за зелья?

— Успокоительное, энергетик и эликсир ясного разума. Четыре утра, нам пора.

— Пора куда? Что вообще происходит?

Гермиона накинула мантию на плечи и повернулась к другу:

— Мы в Министерстве, в женском туалете у малого зала собраний. Сейчас мы с тобой спустимся в Отдел Тайн и попробуем снова выкрасть тот хроноворот. Если кого встретим, попробуй отвлечь внимание на себя, хорошо? — Гарри кивнул, и она продолжила: — Ты можешь видеть сквозь мантию? Нет? Что же, тогда иди вперёд, а я за тобой.

— Гермиона, это опасная затея. Если тебя поймают, то посадят Азакабан, — осторожно сказал Гарри. — Ты понимаешь это?

— Понимаю, — кивнула она, — но это единственный адекватный способ исправить всё и вернуть тебя к жизни. И чёртов Азакабан не заставит меня отступиться!

Гарри смотрел на неё и понимал: она действительно не бросит эту затею и доведёт дело до конца, но если их поймают... Он не хотел даже думать об этом. Лучше бы до такого не доводить.

Приведение и девушка под мантией невидимкой осторожно выбрались в пустой коридор. Гарри быстро мотанулся туда-обратно и прошептал:

— Путь чист. Давай бегом!

Пока Гермиона ждала лифт, он так же быстро слетал вверх, вниз, проверив лифты и коридоры на тех этажах, которые следовало проехать и тот, на котором располагался Отдел Тайн. К его удивлению, он так никого и не увидел. Даже дежурная охрана не выглядывала из своих каморок. Так что путь до заветной двери в круглую комнату со множеством дверей они проделали спокойно и без происшествий.

— Мне нужна комната времени! — без тени сомнения скомандовала Гермиона.

Комната раскрутилась, остановилась и гостеприимно распахнула одну из дверей.

— Неужели хоть что-то будет просто, — облегчённо выдохнул Гарри, проскальзывая внутрь.

— Не дели шкуру неубитого дракона, — сумрачно отозвалась Гермиона, ступая следом.

— Кто здесь?! Стоять! — от внезапно раздавшегося приказа замерли и Гарри, и Гермиона под мантией.

Поттер огляделся и заметил человека в плаще с глубоким капюшоном, что сидел за одним из столов. Перед ним лежали пара хроноворотов, толстый журнал и тяжёлый бронзовый письменный прибор. В его руке была волшебная палочка, и палочка эта указывала прямиком на Гарри.

— Это я, Гарри Поттер, — он немного приподнялся и проскользил над полом в сторону Невыразимца, в попытке отвлечь его внимание от того места, где стояла Гермиона. — Как вы видите, я стал приведением и сейчас хочу войти в Арку Смерти.

Невыразимец опустил палочку, чуть расслабился и вышел из-за своего стола.

— Интересно. Я слышал о вашей трагической кончине, мистер Поттер. И зачем вам Арка Смерти?

— А вы пробовали быть приведением? — со вздохом переспросил Гарри. — Это невыносимо. Я слышал об этой Арке и, куда бы она ни вела, хочу попробовать войти в неё. Может, это и есть прямая дорога на тот свет?

— Это от кого вы слышали?

— От Дамблдора, естественно, — пожал плечами Гарри.

В этот момент послышался глухой стук и Невыразимец, невнятно вякнув, завалился на пол. Позади него маячила рука Гермионы с письменным прибором в руках.

— Ступефай! Инкарцеро! Быстро, Гарри, где тот твой маховик?

Гарри осмотрелся и указал пальцем на давешние часики на цепочке. Гермиона схватила их и принялась переводить стрелки, выставляя тот интервал, на который будет совершено перемещение. Закончив это дело, она зажала хроноворот в кулаке и посмотрела на друга горящими глазами:

— Гарри, ты приведение. Я не знаю, что произойдёт дальше и будешь ли ты помнить всё это, когда мы окажемся там, но знай: я сделаю всё, чтобы это не повторилось!

Поттер подошёл к ней и, ввиду отсутствия возможности физического контакта, встал так, чтобы его призрачное тело вошло в её физическое. Та вздрогнула, но подвинулась поближе.

— Боже, как я хочу оказаться подальше от всего этого мира! — вздохнула она, активируя хроноворот.

Свет вокруг померк, и всё исчезло.

* * *

 

В который уже раз за последнее время Гарри пришёл в себя, совершенно не представляя где, а, главное, в каком времени он очутился. Осмотревшись, он обнаружил себя сидящим в своём любимом местечке на берегу озера. Под ним расстилалась мягкая зелёная трава, вокруг возвышались начинающие желтеть плакучие ивы, а совсем неподалёку с тихим нежным шелестом накатывались на берег волны Чёрного озера. И, что самое главное, рядом с ним плечом к плечу сидела Гермиона. Глаза её были закрыты, но трепещущее дыхание выдавало всё её волнение. Она сглотнула, открыла глаза и с радостным: “Гарри!” — кинулась ему на шею.

Гарри обнимал Гермиону и глупо улыбался. Он ни черта не понимал, но сейчас необычайно остро осознал: он жив! Он чувствовал запах волос подруги, её тепло, суматошное биение сердца. Это было необычайно приятно. Это ошеломляло. Особенно после той ненормальной тишины и спокойствия потустороннего перрона, после существования в призрачном виде, где ему были недоступны такие простые вещи, как запахи, тепло и прикосновения.

— Гарри, Гарри, — только и повторяла она, прижимая его всё крепче и крепче.

— Тише, Гермиона, тише, — погладил он её по волосам. — Я здесь, я с тобой, всё хорошо.

Её спина дрогнула. Она подняла мокрое от слёз лицо и посмотрела в его глаза:

— Нет, не хорошо. Я воспользовалась хроноворотом, чтобы переместиться в это время. Ты в смертельной опасности, и нам нужно этого избежать.

Гарри грустно улыбнулся и вытер слезинку с её лица.

— Да, Гермиона, я всё помню. Меня убил Дамблдор, я стал привидением, и мы с тобой выкрали хроноворот из Отдела Тайн.

Гермиона только лишь всхлипнула и спрятала лицо у него на груди. Теперь уже Гарри прижимал к себе подругу. Он понимал, каково это — терять близких. Но также понимал, что ей пришлось хуже. Намного хуже. Гермиону била нервная дрожь, она вцепилась в него, как утопающая в спасательный круг, и ни за что не хотела отпускать.

— Рассказывай, — он снова погладил её по голове.

— Да что тут рассказывать, — пробормотала она в его грудь. — Дамблдор тебя убил и сразу же умчался в Министерство, а я... — она посмотрела на него полными отчаяния глазами. — Я не знаю, что со мной происходило. Следующие дни практически не отложились в моей памяти. Более-менее я пришла в себя только в середине июля в маггловской клинике. Сильное истощение, нервный срыв и тому подобное...

Гарри с состраданием смотрел на Гермиону. Да, сейчас, в этом времени, на ней нет и следа произошедшего, но её взгляд говорил о многом. О сильнейшей душевной травме.

— Это было вчера, — тихим голосом продолжала она. — Сначала я просто лежала, глядя в потолок, но сегодня вдруг вспомнила, как ты вытащил нас из девяносто шестого. У меня дома была твоя мантия невидимка, я помнила, как добраться до Отдела Тайн, и пошла туда. Знаешь, Гарри, твоя мантия — это просто чудо! Я и не думала, что пробраться в Министерство Магии и спрятаться в том туалете до поры до времени будет так просто.

— И ты вытащила меня из состояния приведения, — потрясённо покачал головой Гарри. — Я... Я не знаю, как благодарить тебя... У меня нет слов. У меня на самом деле нет слов. Я в долгу перед тобой, Гермиона. В неоплатном долгу. Спасибо тебе! Спасибо, за то, что не сдалась и спасла меня.

— Просто не умирай, — она вновь прижалась к нему всем телом. — Ещё раз я такого не переживу.

* * *

 

Смеркалось, Гарри и Гермиона в обнимку лежали на траве в одном из укромных уголков на берегу Чёрного озера. Гермиона тихо сопела, уткнувшись носом куда-то в его шею, а он расслабленно перебирал её волосы. Лежали молча, полностью опустошённые. Остались позади полтора часа разговоров. Разговоров чрезвычайно эмоциональных, наполненных отчаянием и слезами, облегчением и радостью. Они решали, как им жить дальше. С одной стороны — Волдеморт, с другой — Дамблдор. Первый убьёт Поттера при первой же возможности, второй — как только узнает про хоркруксы первого.

Ситуация, несомненно, была сложной, но также не обошлось и без хорошей новости: там, в Министерстве, Гермиона выставила хроноворот на начало сентября девяносто четвёртого года. Так что у них впереди было ещё целых девять месяцев на подготовку к грядущей попытке возрождения Реддла.

— Становится прохладно, — вздохнул Гарри. — Пойдём в замок?

— Пойдём, но я не хочу никого видеть, — тихо ответила Гермиона. — Может в Выручай-комнату?

Спустя пятнадцать минут Гарри и Гермиона устроились на диванчике в Комнате-по-желанию. И, первым делом, порядком оголодавший Поттер вызвал Добби, дабы тот организовал им ужин. На что домовик с радостью согласился.

— Добби... — тепло улыбнулась Гермиона, когда тот удалился. — Он молодец. Знаешь, Гарри, это ведь он достал для меня восстанавливающие зелья, притащил мантию-невидимку из дома и помог выбраться из больницы. Если бы не он, визит в Отдел Тайн отложился бы на несколько дней, а то и недель — всё-таки я была слишком слаба — и ещё неизвестно: закончилось бы всё так удачно?

— Он отозвался на твой зов?

— Сама удивилась, но, по его словам, он всегда рад помочь подруге “великого Гарри Поттера”.

Следующие несколько минут тишина в Выручай-комнате нарушалась лишь позвякиванием столовых приборов.

— Так, значит, у нас есть почти год? — задумчиво поболтал соком в бокале Гарри, когда первый голод был утолён. — Как раз, может быть, успеем придумать способ избавиться от хоркрукса в моей голове.

— Это будет непросто, — понурилась Гермиона. — Раз уж Дамблдор не смог ничего найти...

В комнате вновь воцарилась тишина. О чём думала Гермиона было неизвестно. Но, судя по тому, как время от времени сжималась её ладонь на его колене, навряд ли о чём-то приятном. Гарри же размышлял о призрачной платформе и о Волдеморте, невесть каким образом оказавшемся там во время первого визита Поттера, после чего бесследно исчезнувшем. Может, это и был осколок души? Ведь и Гарри там присутствовал, так сказать, в нематериальной форме. Материальная его форма в тот момент лежала в гробу. Нет, ну а что? Вполне может быть. Авада убивает. Гарри и осколок выбило из тела и отправило на платформу. Там, в свою очередь, уже Гарри вышиб осколок куда подальше и вернулся к жизни. Правда, и сам он прожил после этого весьма недолго, но это уже не имеет никакого отношения к делу.

— Во всяком случае, о ещё одном способе вытащить из меня эту дрянь мы узнали, — решился, наконец, он. — Узнали, так сказать, опытным путём. Хотя, с другой стороны, пока это всего лишь мои домыслы. Причём весьма сомнительные.

— Ты это о чём? — с недоумением воззрилась на него Гермиона.

Гарри вздохнул. Про потустороннюю платформу и последующую смерть в гробу он до сих пор молчал: не следовало травмировать Гермиону ещё больше. Но сейчас, когда у него появились новые мысли к обсуждению, умалчивать уже не было смысла: одно обязательно потянет за собой другое. Если уж и начинать говорить, то следует рассказать всё.

— В общем, когда в меня попала Авада Дамблдора... — угрюмо начал Поттер.

Рассказ получился скомканным и чрезвычайно коротким. Гарри как мог старался сгладить острые углы, но не сильно преуспел в этом. Гермиона, знающая его как облупленного, прочла всё невысказанное в его взгляде и была просто в ужасе. Быть похороненным заживо и умереть от удушья в собственном гробу, в абсолютной тьме и тишине — у неё не было слов, только эмоции. И эти эмоции сильнее всех существующих заклинаний били по её и без того чрезвычайно расшатанному душевному состоянию.

— Сволочи! Боже, какие сволочи! — приглушённо взвыла она, спрятав лицо в ладонях. — Закопать! Живого! Как будто ты до этого мало страдал! Так надо было ещё помучить! Твари!

— Тише, Гермиона, успокойся, всё это в прошлом, — осторожно прикоснулся к её плечу Гарри.

— В прошлом? В прошлом?! — Гермиона подняла голову и посмотрела на друга. Глаза её просто пылали. — Да нихрена подобного! Этот старый ублюдок убьёт тебя сразу же, как только сообразит о сути твоего шрама! Так что ничего ещё не в прошлом!

Гарри взял её за плечи и пристально посмотрел в её горящие ненавистью и болью глаза:

— Гермиона, послушай меня. Не нужно так переживать. Мы выкрутимся, мы всегда выкручивались. Надо просто сесть и подумать, не стоит пороть горячку.

— Да, Гарри, да, ты прав, — она порывисто кивнула и рассмеялась. Рассмеялась каким-то ненормальным истерическим смехом. — Да, ты прав. Сейчас мы сядем и подумаем. Подумаем, как бы нам избавиться от Дамблдора!

Гарри сглотнул.

— Дамблдор. Не Волдеморт. Дамблдор — вот корень всех проблем! — тяжело дыша, вдохновлённо вещала Гермиона. — Он лишил тебя детства, засунул к Дурслям! С его попустительства в школе каждый год творится чёрт знает что! Тролль, Квирелл, василиск, дементоры, — она распалялась с каждым словом, — это чудо, что никто из школьников не погиб! И он ещё посмел оправдываться их жизнями, когда убивал тебя! Тебя, Гарри! Как ты можешь быть таким спокойным?! Таким флегматичным?! Он убил тебя! Он закопал тебя! Он, чёрт возьми, убил тебя дважды! И сделает это снова! Мы должны ему помешать!

Она вскочила с места и принялась нервно нарезать круги по комнате. Гарри, не зная, как себя вести, тупо следил за ней взглядом.

— Да, чёрт возьми! Мы не сможем выгнать его из школы, мы не сможем ничем ему помешать. У него много людей, много ресурсов! Он достанет нас везде! Но! — Гермиона вытащила волшебную палочку, и на её лице расцвела совершенно безумная улыбка. — Но он не ожидает нападения у себя в школе. Не здесь, не сейчас, не от меня!

— Хей, Гермиона, какого чёрта?! — взвился Гарри. — Ты чего удумала?

— Я убью этого старого ублюдка! — сверкнула она глазами, направляясь к выходу. — Пусть меня посадят, пусть меня поцелует дементор, но больше он никогда не сможет ломать чужие судьбы!

Гарри подскочил к обезумевшей подруге и развернул к себе:

— Гермиона, чёрт тебя дери! Опомнись, ты не в себе! — он тряхнул её за плечи.

Та на это лишь покачала головой и с ласковой улыбкой погладила Гарри по щеке.

— Не надо меня останавливать, Гарри, я всё уже давно решила. Решила ещё в тот момент, когда он кинул в тебя Аваду. Я смотрела в твои глаза, и в них уже не было жизни. Тогда я поклялась. Поклялась отомстить. Он убил тебя, а я за это убью его. Такие люди как Дамблдор не должны жить.

Она мягко отодвинула остолбеневшего Поттера с дороги и взялась за дверную ручку.

— Не надо за мной идти, я не хочу, чтобы ты пострадал.

— Ну уж нет!

Гарри схватил Гермиону за руку, притянул к себе и обнял. Та слабо улыбнулась и попыталась вырваться, но он крепко держал её в кольце своих рук. Гермиона попробовала высвободить руки. Ничего не получилось.

— Отпусти меня!

— Нет, — покачал головой он, лихорадочно соображая, как бы прекратить эту истерику.

— Отпусти! — повысила она голос.

Гермиона снова начала вырываться, но теперь из всех сил. Гарри с трудом сдерживал её натиск.

— Отпусти меня, я сказала! Отпусти!!! — закричала она прямо ему в лицо.

Тут уж Гарри показалось, что в его объятиях находится не юная хрупкая девушка, а, как минимум, взрослый оборотень. Гермиона словно взбесилась. Она чуть ли не хрипела, пытаясь вырваться. Она несколько раз со всей силы прошлась каблучками школьных туфель по его ногам. Она сбила с него очки, укусила за нос, и, в довершении всего, мощно ударила Поттера коленом в пах.

Вот к такому он был совершенно не готов и со сдавленным хрипом рухнул на колени. Перед его глазами промелькнул край юбки — Гермиона бросилась к выходу. Но Гарри рванулся, превозмогая адскую боль, и всё-таки успел ухватить её за лодыжку. Та упала и засучила ногами, пытаясь освободиться.

Гарри уже получил несколько сильных ударов ногами по лицу, но не отпускал. Более того, он кое-как поднялся на четвереньки, рванулся и прижал её к полу. Гермиона поначалу только лишь пыхтела, пытаясь высвободить ноги, но потом каким-то образом вспомнила о волшебной палочке.

— Ступефай! Петрификус Тоталус!

Два луча прошли в считанных сантиметрах от Поттера, который, не будь дурак, шустро откатился в сторону. Гермиона воспользовалась моментом и снова вскочила на ноги, но не успела сделать и шага, как вновь оказалась на полу. Гарри прижал её всем телом, вырвал из руки палочку и отбросил куда-то в другой конец комнаты. Гермиона зашипела как кошка и снова принялась вырываться. Она расцарапала Гарри всё лицо и даже укусила за руку, но тот лишь грязно ругался, пытаясь одновременно контролировать её руки и ноги, пытаясь удержать обезумевшую подругу. И это ему, в конце концов, удалось.

Гермиона быстро выбилась из сил и уже через несколько минут покорно распласталась по полу. Она закрыла глаза и тяжело дышала. Хрипела, свистела и захлебывалась. Когда перестала трястись, из её глаз хлынули потоком неконтролируемые бесшумные слезы.

Гарри некоторое время настороженно следил за Гермионой, но от внезапного приступа агрессии не осталось и следа. Она просто тихо рыдала, уже не пытаясь выбраться из-под него. Тогда Гарри осторожно отпустил подругу и в изнеможении рухнул рядом, подтянув колени к груди — было больно.

— И что это сейчас было? — минут через десять хмуро вопросил он в потолок.

Гермиона всхлипнула и наконец-то отняла руки от лица. Протёрла глаза и посмотрела на друга. Увидела его расцарапанное лицо, наливающийся синяк под глазом, разбитую губу, багрово-красные отметины от зубов на носу, его позу, и снова разрыдалась.

— Гарри... Гарри, прости меня! — сквозь слёзы еле выговорила она. — Я... Я не знаю... Не знаю, что на меня нашло! Прости меня!

Поттер тяжело вздохнул и, сдавленно застонав от противной боли в паху, подполз к подруге. Гермиона что-то неразборчиво пробормотала и уже в который раз за день спрятала лицо у него на груди, орошая её слезами. Гарри сочувственно гладил её по спине и шептал что-то успокаивающее. Через некоторое время Гермиона подняла лицо и робко посмотрела на друга:

— Прости меня. Пожалуйста. Я больше так не буду. Честно.

Весь её вид был настолько испугано-виноватым и по-детски беззащитным, что Гарри не устоял. Он просто не смог не улыбнуться:

— Я не сержусь на тебя, я всё понимаю.

Гермиона потупилась и несмело прикоснулась кончиками пальцев к его лицу, к одной из царапин и легонько её поцеловала. Потом ещё раз и ещё.

Гарри расслабленно откинулся на спину и тихо лежал, наслаждаясь прикосновениями и поцелуями. Хотя Гермиона всё ещё вела себя крайне нетипично, такой она нравилась ему гораздо больше, чем бешеной фурией, которую пришлось укрощать.

— Я так счастлива, что ты вернулся. Ты снова здесь, — шептала она, покрывая его лицо лёгкими поцелуями. — Живой...

Она накрыла его губы своими и поцеловала. Робко, осторожно и очень-очень нежно.

— Я до сих пор не могу поверить, что это не сон, — прошептала она и поцеловала его снова.

— Это не сон, Гермиона, — улыбнулся Гарри и повторил: — Это не сон.

Она обняла его покрепче, привычно устроила голову на его плече, уткнувшись носом куда-то в шею, и затихла. Гарри на автомате гладил её волосы, прислушиваясь к её дыханию: частое и прерывистое, оно постепенно сменялось размеренным и глубоким. Кажется, Гермиона засыпала. Что поделать? Физиология, стресс. Впрочем, оно и к лучшему.

Минут через десять Гарри рискнул осторожно высвободиться из её объятий. Он посмотрел в её умиротворённое лицо и покачал головой: Гермиона крепко спала, душевные переживания и последующая истерика выпили из неё все силы.

— Ох, Гермиона, Гермиона, — вздохнул он, осторожно поднимая подругу на руки.

Выручай-комната, повинуясь мысленной команде, послушно организовала кровать для заснувшей девушки. Он уложил Гермиону, снял с неё туфли и заботливо укрыл пледом. Пусть выспится. Ей это нужно.

Гарри рухнул в кресло и откинулся на спинку. Спать не хотелось. Наоборот, он был всё ещё слишком сильно взбудоражен истерикой подруги, её резкими перепадами настроения. Боль, страх, отчаяние, ненависть, облегчение, счастье, нежность — всё смешалось в ней этим вечером. Смешалось и, подогретое его рассказом о двойной смерти, привело к взрыву.

Его самого вся эта история не слишком-то и трогала. Гермиона права: он на удивление спокойно и даже как-то флегматично отнёсся к своей смерти. Это удивляло. В особенности удивляло то, что ненависти к Дамблдору он по-прежнему не испытывал. Была злость, да, но никак не ненависть. Хотелось оттаскать этого старого пердуна за бороду, свернуть ему челюсть и переломать руки-ноги, но никак не убивать.

В конце концов, Гарри, как бы ни было противно ему это осознавать, был даже в чём-то согласен с Дамблдором. Если нет времени искать другое решение, то нужно действовать как знаешь. Да, это не лучший выход, но он бы сработал.

Гарри посмотрел на спящую девушку и покачал головой: её тоже можно понять — она просто боится. Боится за него, за Поттера. И это её желание убить Дамблдора тоже, в принципе, вполне понятно. Потому как, если бы с хоркруксом в голове ходила та же Гермиона... Он в такой ситуации сам бы попытался прикончить всех и каждого, кто осмелился поднять на неё руку.

Так что с Дамблдором надо было что-то решать. Гермиона всё сказала правильно: сейчас его главная проблема именно директор, а не Волдеморт. С Волдемортом-то всё просто и понятно. В прошлый раз, чтобы возродится, ему понадобилось тринадцать лет и как минимум три попытки. Сколько лет ему понадобится на следующую удачную попытку, если они с Гермионой сорвут грядущую — неизвестно, но время пока есть.

— Чёртовы ублюдки! — скривился Гарри.

Казалось бы, всего-то пару недель назад субъективного времени он сидел в кабинете Дамблдора, скорбел по Сириусу и выслушал пророчество вкупе с бреднями старика про любовь, что поможет одолеть Тёмного Лорда. Тогда он, раздавленный горем, смотрел на других и с содроганием представлял, как погибнет от руки Волдеморта. Или убьёт — о, боже, убьёт! — его сам. Оба варианта одинаково приводили его в ужас.

А что сейчас? Сейчас хотелось попросту послать всех к чертям, взять Гермиону в охапку и свалить из страны. Пусть сами разбираются!

* * *

 

Гарри открыл глаза и широко зевнул. Смачно потянулся, раскинув руки, и вдруг замер. Гермионы рядом не было. Утреннюю сонливость как рукой сняло. Гарри подскочил и огляделся: её туфли и волшебная палочка исчезли вместе с ней.

— Вот чёрт! — прошипел он, слетая с кровати и заполошно натягивая обувь.

Вчера он просидел в кресле чуть ли не до пяти часов утра. Потягивал чай, размышлял и сторожил сон Гермионы. Пару раз ей снились кошмары, и тогда Гарри приходилось будить её и успокаивать. Видения того, как Дамблдор убивает Поттера, никак не хотели оставлять бедную девушку.

Лишь под утро Гарри устроился рядом с подругой, обнял её и провалился в беспокойный сон. Снилась всякая чертовщина, но ничего неприятного не привиделось. Так, бред бредом.

Волшебная палочка привычно легла в правый карман мантии, Гарри рванулся к двери и чуть не сбил с ног Гермиону. Та как раз входила в Выручай-комнату с небольшой картонной коробкой в руках.

— Доброе утро! — слабо улыбнулась она, мимоходом мазнув губами по его щеке. — Ты куда это так рано собрался?

— Тебя от Дамблдора оттаскивать, — ляпнул, иначе и не скажешь, Гарри.

Гермиона насупилась и принялась расставлять на столе флакончики с зельями, которые по очереди доставала из коробки. Гарри подошёл к ней со спины и обнял за талию. Та, не обращая на него никакого внимания, смачивала зельями небольшие ватные тампоны. Гарри подул ей в ухо.

— Прекрати, — передёрнула она плечами.

Гермиона развернулась в кольце рук и принялась обрабатывать царапины на его лице.

— Вот сколько раз видела истерики своей кузины и посмеивалась: я же спокойная, я же собранная, я же адекватная, — ворчала она. — Чтобы я, Гермиона Грейнджер, так истерила? Да быть того не может!

Гарри хмыкнул: судя по скупым рассказам подруги, её кузина Глэдис была той ещё стервой. Доставать всех непрекращающимися капризами и истериками она умела как никто другой.

— Да я её вчера на ровном месте переплюнула! — Гермиона хмуро посмотрела на друга и вопросительно изогнула бровь: — И вот что мне теперь с этим делать?

— Смириться и забыть?

— Угу, забудешь тут... Ты себя в зеркало видел?

— Да какой там, только встал.

Гермиона уже убрала с его лица царапины, залечила губу и сейчас занималась синяком под глазом и отметинами от зубов. Причём при каждом взгляде на нос, она заметно смущалась. Гарри на это лишь тихо посмеивался, всё больше вгоняя подругу в краску.

— Оно и видно, что твои родители дантисты, — не удержался он от подначки, потрогав кончик своего носа. — Ишь, какие зубы, чуть не откусила!

— Будешь издеваться, я тебе кое-что другое откушу!

— Да? И что же? — живо заинтересовался Гарри.

— Язык твой болтливый!

Гарри не выдержал и коротко рассмеялся:

— Нет, не то чтобы я поддерживаю твою идею, но мне просто любопытно: как именно ты собралась осуществить подобную, — Гарри неопределённо повертел в воздухе пальцами, подбирая подходящее слово, — операцию?

— Ничего, найду способ, — отмахнулась Гермиона.

— К слову о зубах, я так понимаю, ты к Помфри не только за этими зельями ходила?

— Не только, — улыбнулась она идеальной улыбкой. — Всё-таки так мне идёт больше.

Гермиона отступила на пару шагов и придирчиво осмотрела лицо друга. Увиденное её, похоже, полностью удовлетворило, так как она довольно кивнула и принялась складывать медикаменты обратно в коробку.

— Всё, готово. И, да, обед начнётся уже через час.

— Ага, значит уроки мы проспали?

— Сегодня воскресение, четвёртое сентября, — отвлечённо пояснила она, протягивая другу стеклянный фиал. — Выпей. Укрепляющее.

Гарри озадаченно осмотрел фиал. Густое тёмно-зелёное зелье в нём выглядело на редкость неаппетитно. И ни капельки не походило на те укрепляющие зелья, что давала ему мадам Помфри.

— Уверена? Что-то я сомневаюсь. Ни разу не видел такого.

— А что, тебя до этого уже били так сильно по... — она не договорила, но направление её взгляда и явственно порозовевшие щёки были красноречивее всех слов.

Гарри открыл рот. Закрыл. Снова открыл. Обуявшее его возмущение просто не находило выхода.

— Ты! Ты... Нет! Ты... Мадам Помфри! Ты... Что ты ей сказала?! — наконец смог выпалить он.

— То, что мой друг повздорил с одной девушкой, и та немного подпортила его шкурку, — Гермиона попыталась было за иронией скрыть охватившие её стыд и смущение, но цвет лица выдавал хозяйку подчистую.

— Гермиона, зачем?! — взвыл он, схватившись за голову. — Мерлин, какой позор! Зачем?

— Ладно, ладно, успокойся, — сжалилась она. — Я сказала, что это для Рона.

— И всё равно это низко! — припечатал Гарри. — Девчонка! Расцарапала! Да по яйцам! И кому-то об этом рассказать?! Да у меня нет слов!

Гермиона упёрла руки в бока и сурово посмотрела на друга:

— Гарри, я снова прошу у тебя прощения за вчерашнее, да и вообще: я смущена, мне на самом деле стыдно, и я сильно раскаиваюсь, но тут-то дело серьёзное! Я ведь на самом деле могла тебе там что-нибудь повредить! С тобой ведь всё в порядке, я надеюсь?

— Блин, Гермиона! Вот я с тобой ещё только свои яйца не обсуждал! — вторично взвыл Гарри, на сей раз, уже покраснев. Покраснев то ли от смущения, то ли, наоборот, от возмущения.

— Ну да, только их мы ещё и не обсуждали, — совершенно серьёзно кивнула она, но в глубине её карих глаз плясали смешинки. — По-моему, самое время.

Вновь лишившийся дара речи Гарри только лишь смотрел круглыми глазами на внешне невозмутимую подругу, но потом, оценив ситуацию, махнул рукой и беззлобно фыркнул. Гермиона, чуть помедлив, несмело улыбнулась.

— Нет, Гарри, серьёзно, ты на меня не сердишься? — через некоторое время осторожно осведомилась она, глядя как он, морщась, опустошает фиал. — Ну за то, что я вчера тебе...

— Ох, ну как я могу на тебя сердиться? Давай договоримся: ты была не в себе. В состоянии аффекта, так сказать. Конечно, не стоило вот так прямо идти к мадам Помфри, но чего уж там, что сделано, то сделано... — он вздохнул и уже серьёзно посмотрел ей в глаза: — Слушай, а ты как вообще?

— Лучше, чем вчера, — поразмыслив, ответила та. — Я уже взяла себя в руки, кризис миновал.

— Это хорошо, — кивнул Гарри, устроился на давешнем диванчике и приглашающе похлопал ладонью по обивке. — Раз мы оба теперь можем нормально мыслить, надо что-нибудь решить по трём главным вопросам: как быть с Дамблдором, Краучем и турниром?

— Прежде чем что-то решать на счёт Крауча и турнира, надо освоиться и прийти в себя. Время терпит, так что пока пусть всё идёт как шло, — вздохнула она. — Что касается Дамблдора, с ним пока ясно только одно: ты ни в коем случае не должен общаться с ним без подготовки.

— В смысле? К чему готовиться-то? Пока он точно не знает про хоркруксы и их количество, мне, вроде бы, опасаться нечего.

Гермиона нахмурилась и, скрестив руки на груди, смерила друга недовольным взглядом:

— Милый мой, ты, наверное, забыл, что Дамблдор чёртов легилимент? Он же тебя за пару минут разговора десяток раз успеет прочесть, а ты ничего и не заметишь.

— Почему это не замечу? — возмутился Гарри. — Да я после тех занятий со Снейпом сразу чувствую чужое воздействие. Как бы не в первой.

— Во-первых, не равняй Дамблдора с профессором Снейпом. Мы не знаем его возможностей в ментальной магии, поэтому нужно готовиться к худшему. Во-вторых, если даже ты что-то и заметишь, в чём я сильно сомневаюсь, то уж точно ничем не сможешь ему помешать.

В общем, Гермиона, как всегда была права. Гарри смог бы распознать легилименцию Снейпа, но схожими ли методами действует Дамблдор? Тут никакой определённости не было.

— Хорошо, и что ты предлагаешь?

Гермиона подняла свою сумку, достала пергамент, письменные принадлежности и, устроившись за столом, принялась что-то увлечённо строчить.

— Что я предлагаю? — отвлечённо переспросила она. — Амулет Хьюза.

— Прекрасно, — так и не дождавшись каких-либо пояснений, протянул Гарри. — И?

— Ах, ну да, ты же не в курсе, — опомнилась Гермиона и посмотрела на друга: — Если коротко, то после того, как стало ясно, что ничего путного из твоих занятий с профессором Снейпом не получится, я решила разузнать про другие методы защиты разума...

В общем, пока Гарри пропадал на занятиях со Снейпом или на отработках у Амбридж, Гермиона целенаправленно рыла библиотеку в поисках подходящей альтернативы. Зелья, заклинания, ритуалы, обряды — в закрытой секции библиотеки, получить пропуск в которую для лучшей ученицы курса оказалось совсем нетрудно, нашлось многое, но всё было не то. Либо они были запрещены, и поэтому информации было удручающе мало. Либо слишком сложны или дороги. Либо попросту малоэффективны, а ведь Гермиона ориентировалась на уровень Волдеморта и, на всякий случай, задала самую высокую планку.

Решение пришло с довольно неожиданной стороны. Свежий выпуск американского научного журнала “Магия сегодня” рассказывал о фундаментальном прорыве доктора ментальной магии Максвелла Хьюза и его исследовательской группы в методах защиты разума. Тогда, в конце девяносто пятого, они опубликовали не только статью, в которой описывали свои исследования и их результаты, но и представили на суд высокой общественности свою разработку — амулет ментальной защиты. Обойти его тогда так и не удалось, и, на тот момент, защита считалась практически абсолютной.

Сам доктор Хьюз так не считал и выразился по этому вопросу предельно ясно: “То, что сделал один человек, всегда может сломать другой. Просто дайте ему время”.

— Свои исследования и разработку они закончили в конце лета девяносто четвёртого, как раз примерно в это время, потом же целый год проводили различные испытания и вносили правки, — рассказывала Гермиона, не отрываясь от написания письма. — Я тогда даже успела договориться с доктором Хьюзом о приобретении опытного экземпляра амулета, правда мне обещали предоставить его ближе к лету — сам понимаешь, ажиотаж был велик, но тут случилась история с Отделом Тайн и всё пошло прахом.

— И ты думаешь, что и сейчас сможешь этого добиться? — скептически поинтересовался Гарри. — Сомневаюсь, что они передадут кому-то свою разработку, не проведя окончательных исследований. Вдруг мы просто хотим её спереть и выдать за свою?

— Попробовать-то можно, — пожала плечами девушка. — Тем более, всё это будет не бесплатно, да и под обязательством о неразглашении, не передаче и тому подобному... Так, всё, я закончила, вызывай Добби.

— Эм... Ты собралась отправить его в штаты? — удивился Гарри. — Думаешь, он доберётся?

— Ну да, при поддержке международных почтовых порталов домовики перемещаются мгновенно даже на такие расстояния, — махнула рукой она, запечатывая конверт. — Удивительные всё-таки существа... Так что здесь всё зависит от доктора Хьюза. В идеале, без всяких задержек и проволочек, Добби мог бы обернутся минут за десять, но в наших реалиях... — она покачала головой и принялась загибать пальцы: — Почта, таможня у нас, таможня у них, их почта, и самое долгое — поиск доктора. Потом ожидание его решения и всё то же самое на обратном пути. Хорошо, если он туда до вечера успеет.

Гермиона помолчала, словно бы в нерешительности, но всё-таки продолжила:

— Гарри, то, что я сейчас скажу, идёт в разрез со всеми моими принципами и убеждениями, но... это необходимо сделать.

— Ты о чём?

— Я о Добби. Как только он вернётся, ты должен взять его к себе. Не просто договориться с ним о приёме на работу, а убедить пройти привязку к тебе, как к хозяину, по полному ритуалу, — Гермиона, увидев безмерно удивлённое лицо друга, заторопилась: — Добби хороший домовик, но он натура увлекающаяся, слишком простодушен и у него какие-то свои представления о преданности. Нам очень пригодится его помощь в таких делах, как это, но тот же Дамблдор может хитростью заставить его выдать все наши секреты и планы. Это может быть опасно. Ты должен стать его хозяином и прямыми, недвусмысленными приказами заставить его молчать.

Это было неожиданно. Чтобы Гермиона — ярая противница рабства, да предложила подобное? А в прочем, Гарри уже перестал удивляться. Да и, несмотря на её стремительно прогрессирующую паранойю, предложение не было лишено смысла. Он всё ещё довольно живо помнил, как Добби его “спасал” и как расправился с бывшим хозяином. Хотя, да, тут он был в своём праве. Люциус — тот ещё ублюдок.

— Хорошо, — кивнул Гарри, не став развивать неприятную для подруги тему. — Добби!

Тот как всегда явился незамедлительно, был в восторге от того, что его снова вызвал “сам-великий-Гарри-Поттер-сэр”, и с готовностью согласился признать того своим хозяином. Ритуал привязки домового эльфа оказался на удивление прост — Гарри просто принял от него клятву верности. Затем, не откладывая дело в долгий ящик и вывалив на домового эльфа целый ворох ценных указаний, молодые люди передали ему письмо. Добби был в восторге и от оказанного доверия, и от такого путешествия. Он чуть ли не подпрыгивал от нетерпения и, как только Гарри дал отмашку, мгновенно исчез.

— Теперь остаётся только ждать. Будем надеяться, у него получится.

— Будем... — кивнул Гарри. — Ладно, всё это, конечно, хорошо, но нам пора. Скоро обед. Несмотря ни на что, поприсутствовать на нём всё же надо, иначе могут возникнуть вопросы.

— Что же, надо так надо... — без всякого энтузиазма согласилась Гермиона.