Шанс вернуться (джен)

Волдеморт находился в глубине подземелий — в зале, полностью изолированном от окружающего мира охранными и блокирующими чарами. Стояла оглушающая тишина. Неверный свет факелов освещал каменные стены, нарисованный на полу мелом круг с обозначенным центром и крестражи: кольцо, диадему, принесенную Снейпом из Хогвартса, и Нагини, погруженную в глубокий сон. В углу стоял небольшой столик, на нем несколько пузырьков, изящная серебряная чаша и кинжал. От ледяного воздуха бросало в дрожь.

Волдеморту пришлось серьезно доработать ритуал соединения души из книги шейха, на что ушло несколько недель. Он сотню раз проклял шейха, Поттера и собственную душу, производя многоступенчатые расчеты. Но результат того стоил — он сможет оставить один крестраж, как гарантию своего бессмертия.

Темного Лорда переполнял трепет и предвкушение. Торопиться не следует, любая ошибка может стоит ему жизни или разума. Он взял со столика несколько флаконов с зельями, кинжал и чашу, и шагнул в круг.

Сначала — модифицированное зелье со слезами феникса, чтобы сохранить ясность сознания.

Теперь — кровь. Волдеморт взрезал запястье кинжалом, и вязкая темная жидкость медленно потекла в чашу. Наполнив ее, он наскоро залечил порез.

Он поводил палочкой над чашей, произнося заклинание, и за ней потянулась тонкая нить крови. Затем нарисовал нитью небольшой круг в самом центре — он останется пустым. А вокруг него — круг побольше. Стремительными и точными движениями палочки он стал рисовать внутри получившегося кольца узор, в котором переплетались причудливые фигуры и руны. Центральная часть должна была символизировать ядро его души.

Холод больше не ощущался, магия растекалась жаром по телу. Он постепенно погружался в собственное сознание. Первыми проявились эмоции близкие и знакомые: ярость, ненависть, презрение, отвращение, страх… Благодаря зелью они не задевали его, он смотрел на них как бы со стороны.

Рисунок понемногу приобретал объем и все ярче сиял призрачным голубым светом.

Тёмный Лорд опустил палочку и произнес завершающее слово. Нить опала капельками крови обратно в чашу.

Окружающее пространство наполнилось вязким туманом, в котором проявилось все, жившее в его сознании: разноцветными потоками воздуха плыли эмоции, мелькали образами воспоминания. Это было… красиво.

Волдеморт прислушался к шепоту вокруг:

— …У меня есть причины использовать мальчишку...

— …Я верен вам, милорд…

— …Чертов Квирелл…

— …Чую вину…

— …Дневник уничтожен…

— …Круцио!

Разговоры из прошлого звучали на разные голоса.

Он снова потянулся палочкой к чаше и обвел границу внешнего круга. Теперь он не сможет выйти наружу до окончания ритуала.

Пора было заняться крестражами. Волдеморт решил идти по порядку их создания, только дневник оставив на потом: из-за уничтоженного носителя с ним могли возникнуть проблемы.

Он мысленно потянулся к кольцу, и оно с готовностью отозвалось знакомой магией. Волдеморт снова начал рисовать палочкой — узор из рун теперь вился от центра к краю.

Он вспоминал. Кольцо Слизерина, взятое из хижины Гонтов. Ненависть и презрение к родственникам: никудышному магу, который ютился в жалкой лачуге, и к мерзким магглам. Создание крестража — сложнейший ритуал, но у него получилось один раз, получится и второй… Из перстня вырвалась темная дымка, и его накрыло. Воспоминания резко расцветились красками и налились живыми эмоциями, а нарисованный узор вспыхнул ярким голубым светом.

Он сжался от почти забытой боли. Боли и отчаяния от узнавания правды о своих родственниках. Последняя надежда была растоптана, остались лишь ненависть и отвращение к тем, кто мог бы стать ближе всех... Надежда была слабостью.

Волдеморт скрипнул зубами и с трудом сконцентрировался на продолжении ритуала — прикосновение к своей боли и слабости выбило его из колеи.

Следующим был медальон, пропавший неизвестно где. Он сосредоточился на его образе… Есть! Отклик пришел сразу. Перед глазами мелькнула картинка: медальон спокойно лежит на комоде, в комнате. Мордред! Непонятно, где это. Но у него получилось! Волдеморт злорадно ухмыльнулся — маг, укравший его крестраж, останется ни с чем.

Нахлынула яркая волна воспоминаний, такая сильная, что он снова заскрипел зубами. Бедность, необходимость всем угождать, снисходительность или презрение окружающих, унижения. Злорадство и удовлетворение от удавшегося убийства Хебзибы, создание третьего крестража... Палочка в руке задрожала, Темный Лорд замер. Нужно сосредоточиться. Он попытался представить, как эмоции и воспоминания стекают в палочку, смешиваясь с его кровью и магией. Палочка завибрировала от проходящего через нее потока, узор вспыхнул ярче.

Это длилось почти бесконечно долго.

Закончив, Волдеморт схватил пузырек с зельем ясности и опрокинул в себя еще одну порцию. Его трясло. Весь ритуал казался одной большой ошибкой. Зачем он вообще за него взялся? Старый шейх явно пытался свести его в могилу…

Кровь в чаше почти закончилась. Нацедив новую порцию, Волдеморт почувствовал резкое головокружение и покачнулся. Пришлось глотнуть еще и кроветворного зелья.

Он сможет это сделать.

Волдеморт оглядел круг, напоминающий теперь причудливый цветок, сияющий голубым светом, каждый лепесток которого соответствовал одному из присоединенных крестражей. Лепестков уже было пять, и они слегка колыхались, как будто не были нарисованы на твердом полу. Все пространство застилал туман, расцвеченный образами сознания, так что стен и потолка не было видно, а голоса уже не шептали, а сливались в громкий тревожный гул.

Теперь он понимал, о чем говорил шейх. Ритуал был совсем прост — технически, он почти ничего не требовал — только кровь и магию. “Тебе придется столкнуться с самим собой. Это страшнее всего, что ты только можешь представить”.

Собственное прошлое раздирало его на части. Он видел и чувствовал его целиком, одновременно, и каждая из частей души тянула в свою сторону, пытаясь привлечь внимание. Безмерно раздражал сам факт возвращения того, от чего он с удовольствием избавлялся — лишние эмоции, воспоминания, слабости.

Двигаться стало гораздо сложнее — казалось, с каждым движением он перемещает не только свое тело, но и все пространство вокруг. Остановиться, замереть. Вдох — выдох, вдох — выдох. Унять дрожь в руках. Поднять палочку и продолжать.

Чем-то это походило на пребывание без тела — просто продолжать быть и действовать, любой ценой. И гораздо дольше, чем несколько часов ритуала. Но тогда его было совсем мало…

Темный Лорд устал, а ведь оставалось самое сложное — дневник. Мысль о том, что сейчас придется вспомнить, кольнула болью. Волдеморт подробно представил свой дневник, почти ощутив рукой его мягкую кожаную поверхность.

Но сколько он ни восстанавливал в памяти сам дневник и создание крестража, рунный узор оставался темным и мертвым.

Воспоминания не оживали.

Лорд выругался, и его злость поплыла багровой дымкой. Какого драного дементора у него не получается? Дневник, ради которого все было затеяно...

Присмотревшись к кругу еще раз, он замер. Помимо темного сектора дневника, в другой части круга оставалось пустое место. Совсем пустое. Это еще что? Он же впитал все крестражи!

Волдеморт до хруста сжал палочку. Жгучая ярость взметнулась багровой волной. Его охватило нестерпимое желание проклясть кого-нибудь. Тонкая граница, позволяющая ему не затеряться в эмоциях, опасно зашаталась, а образы заметались вокруг.

Мордред и Моргана...

Он медленно вдохнул и выдохнул. Мозг лихорадочно заработал. Крестражей, которые он уже впитал, достаточно для соединения. А после слияния их совокупной массы хватит, чтобы притянуть оставшиеся. Чем бы ни была эта неизвестная часть.

Впереди была самая важная часть ритуала.

Темный Лорд ступил на пустое место в центре круга и опустился на пол. Трансфигурировав пару подушек, он сел поудобнее, расслабился и начал медленно и ровно дышать. Спокойствие. Ничто не может помешать ему и выбить из равновесия. Как в начальных упражнениях ментальной магии, только сейчас ему нужно было не очистить свой разум, а наоборот, вместить в него как можно больше — память, эмоции, мысли — и наблюдать, не вовлекаясь.

Он начал читать заклинание на древнем языке — «Иди за пределы, за пределы, совсем за пределы...» — и все глубже погружался в свое сознание. Что там, в глубине? За эмоциями, за образами, за волей, за стремлением жить? Что есть сознание? Что есть магия? Еще дальше...

Словно легкий ветерок повеял откуда-то изнутри. Пахнуло свежестью, солеными брызгами и какими-то экзотическими цветами. Легкий, искрящийся поток, чуждый и безмерно родной, и существовавший всегда, разливался вокруг, заполняя туман сознания сияющим светом. И в этом потоке события прошлого виделись совсем под другим углом, будто обретали новый смысл и глубину. То, что Темный Лорд всегда отрицал в себе и ненавидел, в чем видел только слабость, почему-то больше не казалось мерзким. Все это — он, его душа.

Волдеморт замолчал.

Неудержимая сила вздернула его с места. Нет, нет, нет, он никогда не примет этого! Основа его жизни рассыпалась осколками. Нет, он сам ее разрушал.

К дементорам ритуал, шейха и собственную душу! Он рванулся из круга. При пересечении светящейся границы его пронзила резкая боль, выворачивающая внутренности. В глазах помутилось, в голове загрохотал гул голосов. Граница, отделяющая его от эмоций, натянулась и лопнула, и образы, ранее спокойно плавающие в тумане, все одновременно кинулись на него и облепили, разевая безмолвные рты… Темный маг упал на колени. Его трясло и выгибало от чудовищной боли, в голове билась одна мысль — бежать, бежать отсюда.

В какой-то момент сознание его погасло, и все затопила темнота.

* * *

Перед ним расстилалась безбрежная равнина, покрытая снегом и ледяными глыбами. Он был вморожен в одну из таких глыб, но почему-то совсем не чувствовал холода. Или холод был всем, что он мог чувствовать? В некоторых других глыбах он видел смутные темные тени. Он подозревал, что это были такие же, как он.

На горизонте равнина сливалась с мглистым небом. Иногда крупными хлопьями шел снег или завывала метель, и тогда не было видно ничего. День не сменял ночь, были вечные сумерки. Он никогда не спал, только дремал наяву, продолжая видеть снежную равнину.

Он не помнил, кто он и откуда, и не знал, сколько находится здесь. Часто ему казалось, что он был тут всегда. Откуда-то приходили знания о магии, политике, войне… Кажется, он возглавлял одну из сторон военного конфликта. И он проиграл. Воспоминания были блеклыми и истершимися, как сильно заношенная одежда. Он даже не понимал, его ли это прошлое, или то были чужие воспоминания. Он не чувствовал никаких эмоций, кроме холода и смутной тоски.

Он не помнил ни одного имени, включая свое. Иногда он мучительно напрягался, пытаясь вспомнить, как он сюда попал, но мысли сбивались и путались.

Возможно, он давно был мертв.

Так проходила вечность...

Однажды он пробудился от дремы — оттого, что в голове звучали странные слова на незнакомом языке. Он не понимал, что они означали, но почему-то их звучание заставляло его волноваться. Они напоминали ему о чем-то важном. Он машинально повторял про себя слова “ом гате гате парагате...”

С каждым словом в мире вокруг что-то менялось, он как будто выцветал и все больше походил на декорацию. И в конце концов мир осыпался прахом.

* * *

Волдеморт очнулся на полу в подземелье. Тело затекло и болело, костяшки упирались в твердый каменный пол, но он почувствовал себя восхитительно живым. Он приподнялся на руках и огляделся.

Память разом вернулась, обрушиваясь тяжестью воспоминаний и эмоций. Вернулся и смысл слов, которые продолжали звучать у него в голове. Ничего не изменилось — он лежал в центре круга, сияющего голубым, а в воздухе клубился туман его сознания.

Он содрогнулся, вспомнив пребывание во льдах.

Как-то ему удалось возвратиться, и теперь он завершит начатое.

Волдеморт вернулся к чтению заклинания. Ощущение искристого потока пришло почти сразу. Поток разливался, заполняя все вокруг светом, и сама ткань сознания переплавлялась как в алхимической печи, превращаясь в нечто иное и в то же время оставаясь тем, чем была. Ярость оставалась яростью, слабость оставалась слабостью, а жестокость — жестокостью, но теперь все это обретало иное качество, словно превращаясь в чистую энергию и радость бытия.

Его губы растянулись в непривычно широкой улыбке. Он забыл о времени, продолжая раз за разом повторять слова заклинания. Он произносил: “Проснись! Радуйся!”, и ему действительно казалось, что он пробудился от кошмарного сна.

В какой-то момент в его голове раздался голос: “Дневник… Не забудь про него”. Теперь это было просто — в пространстве потока границы отсутствовали, — и он почти сразу ощутил связь с утраченной частью души. Он потянул за ниточку связи, и в него будто врезался живой и очень злой сгусток самых тяжелых и болезненных воспоминаний. Маленький ребенок, безутешно рыдающий от недостатка тепла, тычки и ненависть окружающих, первые надежды и привязанности, их крах, отчаяние и злость, когда волшебный мир оказался совсем не сказкой… Картины давно забытого и отвергнутого детства мелькнули перед глазами и резанули острой болью. Но почти сразу воспоминания захлестнул поток, и они словно взорвались ярким светом.

Крупная дрожь сотрясла тело Темного Лорда, из горла вырвались странные всхлипы — то ли смех, то ли плач.

Немного успокоившись, он ощутил еще одну нить связи. Он потянулся к ней, и перед его глазами замелькали картинки: взъерошенный мальчишка Поттер сидит на кровати, стонет и держится за шрам, комната в красных тонах с гербами Гриффиндора… Шрам вспыхивает дикой болью… и ощущается частью его души. Поттер — его крестраж? Волдеморт в неверии покрутил головой, и вдруг рассмеялся. Какая ирония! Это объясняет их связь. Он собрался уже потянуть за ниточку и вобрать в себя последнюю часть души, но вдруг остановился. Он оставит все как есть. Пожалуй, будет забавно…

Поставив блок на своей стороне, чтобы до Поттера не доходили его мысли и эмоции, Волдеморт вернулся к ритуалу. А на той стороне Гарри Поттер ошеломленно тер шрам, боль в котором пропала так же резко, как началась, и изумлялся тому, что впервые почувствовал со стороны Волдеморта ошеломленное удивление и радость, и даже услышал смех. Чему мог так радоваться темный маг? Наверняка, не к добру…

А Волдеморт в подземелье читал уже другое заклинание, скрепляющее душу, которое нужно было произнести не менее ста восьми раз. Искрящийся поток соединял его в одно, даря его душе мир, наверное, впервые в жизни.

Волдеморт очнулся от того, что Нагини ползала по его телу и тревожно шипела:

— Хоссссзяин… Хоссссзяин, проснитесь!

Он неловко пошевелился, сел и погладил Нагини по гладкому боку, испытав неожиданную нежность по отношению к своей питомице.

— Хоссссзяин, хорошший хоссссзяин, вы живой! И вы изменились, — продолжала шипеть Нагини.

Он по-прежнему находился в центре круга в ритуальном зале. Белый туман и образы сознания исчезли, но Темный Лорд отчетливо ощущал остаточную магию в помещении. И узоры, которые он рисовал в процессе ритуала, похоже, отпечатались на каменном полу навсегда.

Кажется, после того, как он закончил читать заклинание, сознание просто отключилось. Но ритуал же был завершен? От слабости не осталось и следа, он чувствовал себя сильным… и цельным. После Волдеморт еще раз потянулся к Нагини и провел над ней рукой — часть своей души он в ней больше не ощущал. Внутри всколыхнулось торжество — у него все получилось.

Волдеморт потянулся к палочке и с интересом уставился на свою руку. Пальцы были тонкие и бледные до синевы, но абсолютно человеческие. Наспех трансфигурировав зеркало, он вгляделся в свое отражение. Змеиные черты исчезли, на него смотрело знакомое лицо Тома Риддла. Изменения были, но незначительные — его лицо как будто лишилось возраста, он бы сам не смог сказать — тридцать лет человеку в зеркале, или все пятьдесят. Такое лицо не будет внушать страх, но с ним будет гораздо легче вести переговоры с обычными людьми… и править Англией.

Еще Гарри Поттер оказался его крестражем. Его единственным оставшимся крестражем…

На человеческом лице Темного Лорда зазмеилась тонкая улыбка. Теперь все изменится.