Танец в огне (гет)

Джин начало казаться, что теперь за ней следят двое: Волдеморт со своего почти королевского трона и Теодор Нотт, сливающийся по цвету со стенами белыми длинными волосами и совершенно бескровной кожей. Яркие мантии Человека без лица совсем не вязались с родом его деятельности, и это нарочитое несоответствие нервировало ещё больше.

В свете заходящего солнца её комната в гостинице, выходившая окном на запад, каждый раз оказывалась словно в огне. Джинни казалось, что ад, не дождавшись её смерти, заявился к ней при жизни. Синяки под глазами, умело маскируемые косметикой и заклинаниями, не выдавали того состояния полубодрствования, в котором находилась Джинни с тех пор, как ввязалась в эту игру с огнём. С каждым днём состояние её становилось всё хуже. Мысль о близости родных больше не вызывала сосущего чувства тоски, и когда на улице её по имени окликнул до боли знакомый голос, она моментально аппарировала.

Осень вступала в свои права, а Джинни не знала, сможет ли увидеть весну.

Уизли смотрела в зеркало. При свете дня это была всё та же решительная и бескомпромиссная девушка, настоящая гарпия, с нерушимыми принципами. Эта гарпия способна была на убийства; она чётко шла к своей цели, и её вовсе не волновали жертвы, на которые стоило пойти. Джинни принимала это. Но то, что просыпалось в ней ночами, становящимися в преддверии зимы всё холоднее, признать было невозможно. Тёмные тени, сгущавшиеся в углах по ночам, не давали переселиться из маленького гостиничного номера, в котором буквально за стеной всё время кипела жизнь. Джинни опасалась, что найди она себе более уединенное место, тени моментально накинутся и растерзают её.

Этой ночью Джинни всюду мерещился Волдеморт. Задрёмывая, она поминутно резко вскидывалась, однако каждый раз никого не обнаруживала.

Но в полночь, распахнув окно, она вновь увидела его.

* * *

В подвале раздался громоподобный взрыв, потрясая само основание домика в горах, и Джин молниеносно выскочила из лаборатории, задыхаясь от кашля.

— Неумеха криворукая. Да я в ближайшие триста лет не доверил бы тебе нарезать и флоббер-червей, — донеслось до неё злобное причитание Фламеля.

«Король» отказался жениться на «Королеве»⁽¹⁾. Сера взорвалась при взаимодействии с бертолетовой солью (что неудивительно), и из подвала повалил густой серо-жёлтый дым.

— Как можно перепутать соль и ртуть? За что мне это, о Клеопатра⁽²⁾?

Мадам Фламель поскорее открыла окна и дверь в сад, не глядя на Джинни. За столько-то лет ко всему можно привыкнуть.

— Иди назад, неумеха несчастная, а то я успею умереть быстрее, чем заполню этот мордредов тигель. Хотя даже твоё присутствие в моей лаборатории оскорбляет герметику⁽³⁾, — продолжил разоряться Фламель из подвала. — Лев обязательно пожрёт солнце⁽⁴⁾.

Фламель хотел продолжать жить вечно, а Джин не могла его осуждать в этом желании, поэтому, вытерев копоть с лица полотенцем, которое принесла Пенни, она со вздохом спустилась вниз⁽⁵⁾.

* * *

Для сна ему хватало пары часов, и, когда в библиотеке настала непроглядная темень, он лишь зажёг толстую чёрную свечу и продолжил читать трактат. Его интересовало всё на свете: от зельеварения до древних рун. Теперь-то времени у него было более чем достаточно. Но разум не хотел вникать в строчки о кельтских кругах силы. Мысли постоянно скользили мимо, вновь и вновь срываясь на девчонку дикой, огненной красоты. С жалящей плеткой, с сердцем, не знающим жалости. Похоть наполняла воздух тягучим запахом пота разгорячённого тела, а воображение — удушающим запахом орхидей. В дрожащем рыжем пламени свечи он видел её пляшущую на мраморном постаменте фигурку. В белой поверхности книжных страниц — лишь гладкость её кожи.

С тяжёлым вздохом он закрыл книгу и уставился немигающим взглядом в пустоту, впитывая вертикальными зрачками черноту комнаты.

…Улицы, как и прежде, были пусты. Имя ничего не значило. Если повторить его более полусотни раз про себя или вслух, то оно рассыпалось на восемь не связанных друг с другом звуков. Джи-нев-ра. Имя древней королевы истаивало на языке, превращаясь в пыль, ничто, набор букв для предательницы крови. Всего один затесавшийся маггл во многих веках чистокровной истории смог сделать фамилию «священных двадцати восьми» презреннее магглорождённых. Всего одна девушка с фамилией Уизли способна развеять в прах его ужасающую репутацию. Словно выцветший колдоснимок, громады домов нечетко виднелись по бокам переулка. Что значила репутация рядом с жаждой настоящего первородного огня, в котором сгорели Содом и Гоммора; в котором закалялся клинок Годрика Гриффиндора; в котором горел и сам Тёмный Лорд? Его имя также рассыпалось прахом перед мысленным взором: имя, которое боялись произносить, попрано его владельцем, стоящим напротив окна грязного кабака, в котором не место такой девушке, как Джиневра Уизли.

Человек, не знавший слов "можно" или "нельзя", но только — "хочу", раздумывал бесконечные мгновения даже тогда, когда острым зрением, пронизывающем темноту, увидел её силуэт в проёме окна. Тёплые блики зажжённой свечи выхватили худое лицо с проступающими скулами, оставляя в тени провалы глазниц с демоническим отблеском на дне.

Он ненавидел женщин. В этот момент сильнее, чем когда бы то ни было. И всё же ему понадобилось не более доли секунды, чтобы оказаться в центре маленькой комнаты на втором этаже "Дырявого котла".

* * *

— Кажется, ты раньше был брюнетом.

Фигура в киноварном плаще отделилась от стены, превратившись из тени в объёмное изображение, как будто кто-то наклонил карточку от шоколадной лягушки.

— Тебе есть до этого дело? — вопросом на вопрос ответил Человек без лица. Голос его звучал спокойно и глухо, но лихорадочно блестящий глаз выдавал внутреннее напряжение. Безотчётный страх и любопытство вынудили Джинни начать разговор. Узнав человека — узнаёшь его слабости. Можно сражаться с дементором или даже с василиском, но невозможно победить несуществующего монстра, глядящего на тебя из темноты приоткрытой двери шкафа.

— Постой, — нотки отчаяния, зазвучавшие в голосе Теодора Нотта, когда Джинни состроила недовольную гимаску, намереваясь уйти, заставили её остановиться, как вкопанную. — А ты знаешь, почему у тебя всегда идёт кровь, стоит тебе оказаться за дверью зала суда?

— Это не твоя забота, — моментально ощетинилась Джинни, машинально прижимая руки к носу.

* * *

— Это кровь? — Тёмный Лорд легко провёл кончиками пальцев по губам Джинни. На подушечках остались капли, в рассеянном свете свечи кажущиеся почти чёрными.

Джинни стояла в шёлковом халате поверх нижнего белья. Стыд как будто атрофировался вместе с чувством самосохранения. Она лишь пожала плечами и направилась к прикроватному столику, где взяла носовой платок.

— Простите, мой Лорд, я не ждала вас.

Он хмыкнул, молча соглашаясь с ролью непрошеного гостя. Отвернувшись, Джинни поспешно убрала потёки крови платком, а, вновь повернув голову, наткнулась на фигуру Лорда, вновь подошедшего вплотную. Долю секунды ничего не происходило, лишь только сердце пойманной птицей билось в груди.

— Тёмная магия как дикий зверь, — проникновенным и тихим голосом сказал Волдеморт, взяв её ладони своими. — Если ты не покажешь ей, кто хозяин, она убьёт тебя.

Тёмный Лорд легонько провёл пальцами по руке Джин, начиная от запястья к локтю. По коже девушки пробежали мурашки.

— Но если ты сможешь принять её как часть себя — да, тёмную, но неотделимую, — он оказался у Джин за спиной, — то тебе откроется дивный новый мир.

Звуки его тихого голоса обволакивали, страх не отступил, но стал меньше, сдавая позиции неуместному любопытству.

— Покажите мне, — помимо воли выдохнула Джин, словно естествоиспытатель, захваченный новой идеей.

Послышался смешок. В мгновение ока в руках у Тёмного Лорда оказалась волшебная палочка Джинни. Девушка не обратила на это внимания. Все её силы шли на выстраивание и поддержание щита окклюменции. Лорд вложил палочку в руку Джин и накрыл её ладонь своей.

— Сила должна идти отсюда, — рука его коснулась места под ключицами, там, где можно было почувствовать её бешеное сердцебиение. Его руки обжигали, как калёное железо, хоть и были холодны. Он встал так близко, что спиной девушка уперлась в его твёрдую, так же резко вздымающуюся грудь.

— К примеру: Сектумсемпра, — резкое зигзагообразное движение палочкой. Он наклонился к самому её уху, проговорил: — Просто выпусти наружу своего демона.

Он всё продолжал шептать ей на ухо слова о Тёмной магии, а она плотнее прижималась к нему спиной, радуясь, что не видит его ужасающего лица. Её тело сотрясала невольная дрожь, и девушка никак не могла её подавить. Его ледяные пальцы лёгким движением коснулись нежной кожи её шеи, дразня, провели по подбородку, прошлись вдоль ключиц. Когда рука спустилась ещё ниже, проникая в открытый ворот халата, сдавливая грудь сквозь тонкую майку, Джин задохнулась от нахлынувших неожиданных ощущений. Паника затапливала её разум. Проблема была в том, что у неё не было никакого опыта. Она хотела бы сохранить ясность мысли, но всё заполонила ослепляющая пелена возбуждения. Горячая волна родилась внизу живота, поднималась всё выше и выше, заставляя волосы на руках вставать дыбом. Краем сознания Джин понимала, насколько предательской была реакция её тела, но поделать ничего не могла.

— Я никогда таких не встречал, — голос Тёмного Лорда был совсем тих и глух. Он положил палочку Джин на прикроватную тумбу и развернул девушку к себе лицом.

— Обманываете, — Джинни взглянула на него из-под прикрытых ресниц. Красные глаза его тускло отливали в свете единственной свечи. Джин шагнула вперёд, смело проведя руками по его груди и животу. Он лишь усмехнулся, подхватывая тонкую девичью фигуру и усаживая её на выщербленный стол.

— Хочешь, я тебе это докажу, — он тут же устроился между её разведённых бёдер, а она нетерпеливо потянула вниз гладкую парчу его мантии, заставляя ткань скользить с широких плеч.

— Хочу, — вздохнула Джин, когда он прикусил кожу на её шее и крепко перехватил запястья за её спиной. Однако ограничения в движениях не помешали ей сильнее запрокинуть голову от переполняющей её эйфории и крепко обвить ногами бёдра Волдеморта.

1) Одним из символов филосовского камня (великого элексира) является ребис — гермафродит, появляющийся в результате соединения «короля» (философской серы) и «королевы» (философской ртути) в алхимический брак.

Вернуться к тексту

2) Клеопатра Алхимистка (III/IV век н. э.) — египетский алхимик, автор многочисленных изысканий на эту тему. Точные даты жизни неизвестны, вела свою деятельность в Александрии.

Вернуться к тексту

3) Герметика — учение эпохи эллинизма и поздней античности близкое по духу к гностическим (общим для гностических систем является дуалистическое представление о злой либо ограниченной в своём могуществе силе (Демиурге), и высшем «добром» Боге, сострадающем человечеству), изучавшее тексты с сакральными знаниями, приписываемые мифической личности — олицетворению древнеегипетского бога мудрости и знаний Тота, звавшегося у греков богом Гермесом, от имени которого и произошло название течения.

Вернуться к тексту

4) Лев, пожирающий солнце — ещё один символ филосовского камня.

Вернуться к тексту

5) Автор тоже ничего не понимает в алхимии. Почитал немного Гюго, немного алхимического журнала. А термины — из Википедии.

Вернуться к тексту