Путь в лабиринте (гет)

Иногда ему казалось, что проще было б погибнуть от Авады, чем руководить министерским болотом, кишащим гадюками. Потом он вспоминал, чего его родным стоило его нахождение среди живых, стыдился и продолжал распутывать клубки интриг, разбираться с тяжеленной структурой учреждения и неясными прогнозами на завтрашний день.

Сегодня, к примеру, было назначено собрание заведующих отделов. Нет, все пришли вовремя, грех жаловаться, но уже по выражениям их лиц было ясно: всем присутствующим, включая лорда премьер-министра, придется несладко.

Когда Драко развернул заботливо подсунутый секретарем пергамент с повесткой дня, его прошиб холодный пот. Бюджет и жалование служащим… понятно, почему собравшиеся кидают друг на друга такие плотоядные взгляды, да и ему перепадает за компанию. Драко с удовольствием залез бы под стол и вынырнул из-под него только тогда, когда откушенные головы претендентов на деньги будут валяться в безопасном расстоянии от его ног — а ну как даже в таком виде вцепятся зубами в штанину? Он сглотнул, отгоняя почти осязаемую фантазию. Живое воображение часто мешало спокойно жить.

Грызню развязал, как ни странно, глава Отдела магических игр и спорта. «Ну да, если он допустит высказаться акулам покрупнее, ему вообще пикнуть не дадут», — думал Драко, вполуха слушая претензии круглого, как шарик, Джейкоба Уилсона.

Потом в борьбу вступили титаны. Отдел тайн ожидаемо хотел оттяпать едва ли не половину бюджета у Отдела магического правопорядка, поскольку последние, по словам заведующего тайнами Джулиана Уилкокса, зря едят свой хлеб. Вот они… и он пустился в пространные рассуждения о неимоверной важности работы отдела, отчего Драко с трудом подавил зевоту. Не то чтобы его не интересовали тайны, но мистер Уилкокс вещал о них точь-в-точь на манер профессора Бинса. Более того, Драко догадывался, что начальству в его лице выдается сильно купированный вариант событий в Отделе тайн. Он уже знал, что после совещания к нему в кабинет юркнет вездесущий и всезнающий секретарь и изложит свою версию, а потом он получит кучу рабочих записок, а также сов на дом. Когда информация переваливала через край, он сопоставлял все разрозненные сведения по ночам в тиши Мэнора, и результаты неизменно радовали.

Чего стоило одно только своевременное раскрытие левых делишек Отдела регулирования магических популяций! Подслеповатый взгляд Джонаса Уолша, числившегося начальником всего лишь полгода, не смог обнаружить творящееся прямо под носом. Ушлые подчиненные, пользуясь всеобщим кавардаком, каковой всегда возникает во времена перемен, организовали незаконную, но весьма прибыльную торговлю кровью ре-эмов. Для этого они не поленились привести из Северной Америки почти всю популяцию гигантских быков и погубить их. Драко, хоть и не состоящий в рядах маггловского гринписа (и даже не подозревающий о существовании подобной организации), рассерчал не на шутку. Во-первых, ему просто-напросто стало жаль животных. После того, что он увидел на подпольной ферме, Волан-де-Морт показался образцом добропорядочности и заботы. Во-вторых, никто не смеет подрывать его авторитет! По крайней мере, пока он настолько шаткий. Ну, а в-третьих, экономический урон в виде санкций Соединенных Штатов был настолько обширным, что Драко с нескрываемым злорадством на заседании Визенгамота помимо тюремного срока потребовал и конфискации содержимого банковских сейфов проштрафившихся.

За это проголосовали единогласно, и такая поддержка стала очередной золотой монеткой в копилке его самоуважения, растоптанного жизнью при Волан-де-Морте. Постепенно наращиваемый авторитет, подкрепленный конкретными достижениями, не только тешил самолюбие, но и позволял надеяться, что со временем рулить громадной машинерией Министерства станет легче. Сейчас же его лицо от постоянного недосыпа приобрело слегка восковый вид.

Потом нагрянула иностранная делегация. Драко облегченно вздохнул, узнав, что гости пожаловали из Франции — хоть языкового барьера не будет. Нарцисса, проникшись малфоевским духом почище мужчин семейства, выучила язык в совершенстве и заставила сына проделать то же самое. На мужа ее власть не простиралась, по крайней мере, в плане освоения иностранных языков.

Когда он увидел, кто возглавляет делегацию, подумал, что иногда неплохо быть Министром. Флер стала еще краше, чем во времена Турнира, ее наряд отличался изысканностью, а нежная улыбка заставила руки Драко покрепче сжать трость. Что ж, переговоры по поводу открытия филиала Гринготтса в Париже обещали быть весьма приятными.

Как же он ошибался! За притягательном лицом светловолосой вейлы прятался самый настоящий гоблин. Мерлин ему свидетель, даже те торговались менее жестко. По счастью, Драко довольно быстро спохватился, что нельзя покупаться на обольстительный взгляд и мелодичное журчание голоса, поэтому его кабинет делегаты покидали, понурив головы. Драко испытал гордость — оказывается, он не лыком шит, как и подобает Малфою! Правда, потом накатила такая усталость, что он едва добрался до Мэнора и даже поужинать не смог.

Так промчалась неделя, и только после ее истечения Драко спохватился — а где же его приобретение? Он не видел Грейнджер в комнатах Мэнора, не встречалась она также в саду… не могла же она просто исчезнуть? Нет, ограда Мэнора защитила бы его от необходимости рыскать в поисках девицы — потенциальной угрозы новому порядку.

Так как было воскресенье, он решил заняться обследованием Мэнора. Можно, конечно, подозвать любого эльфа и спросить, куда подевалась их старшая, но Драко охватил азарт. Неужто он не сможет найти человека в собственном доме, несмотря на размеры поместья и предполагаемо верткую и изворотливую природу разыскиваемой?

Он прочесывал этаж за этажом, но попадались только ворчливые портреты, невычищенные камины и — изредка — фигурки в наволочках, которые при виде хозяина предпочитали испариться побыстрее.

Наконец он дошел до кухни. Та располагалась в полуподвале, и именно сюда Драко в детстве тайком бегал за вкусняшками. Теперь-то он понимал, что мать знала о набегах, но притворялась неосведомленной, чтобы бунтарский дух сына находил свое выражение в невинной форме. Он остановился посреди кухни, глубоко дыша. Ежедневное посещение могилы родителей как бы давало силы справляться с тягомотиной в Министерстве и постоянным ношением маски. Изредка он рыдал рядом с надгробием, которое они соорудили вместе с эльфами, но обычно просто стоял или сидел, не думая ни о чем, но ощущая, как накопившаяся за день грязь склок, сплетен и подхалимства постепенно слетает с него.

Драко покачал головой, избавляясь от воспоминаний. Не сейчас. Для этого существует вечер, когда он снова пойдет туда, где можно побыть рядом с родителями.

С одного угла кухни ощутимо веяло жареным мясом, и нос повел Драко в том направлении. За разделочным столом он обнаружил дверцу высотой где-то с его плечо. Он толкнул ее и прошел в другую кухню. Обстановка в ней сильно напоминала только что покинутую, разве что в миниатюре. Скромных размеров плита, развешанная на стенах крохотная кухонная утварь, пучки сухих трав в корзинке на низеньком ореховом буфете, Грейнджер… Губы Драко невольно разъехались в победоносной ухмылке. Нашел-таки! Значит, она от него прячется в каморке у эльфов, а в остальное время усердно трудится. Ничем иным крепкий сон средь бела дня он объяснить не мог.

Он собрался было растормошить ее, поскольку перспектива общения с кем-то, кто не стремится продвинуться по карьерной лестнице, казалась ему весьма привлекательной, но потом пожалел соню. Однако он позволил себе нацарапать послание в эльфовом блокнотике, до этого мирно валявшемся на буфете: «Впредь я желаю, чтобы ты составляла мне компанию за завтраком. Будешь читать мне газеты вслух».

* * *

Драко справился с омлетом и теперь с удовольствием намазывал апельсиновый джем на тост. Газета, принесенная эльфом на подносе, слишком большом для его тонких ручек, валялась рядом с пустой тарелкой. «Грейнджер не умеет читать, что ли? — без особой злобы, но достаточно недовольно думал Драко. — Или не считает нужным выполнять распоряжения? Надо, пожалуй, придумать метод внушения». Если он справляется с целым Министерством, приструнить домработницу ведь тоже удастся?

Со стороны лестницы послышалось цоканье каблуков. Грейнджер выглядела сонной, а воротничек ее платья прямо-таки светился белизной. Очевидно, нашла общий язык с домовиками, поскольку соорудить платье в одиночку ей вряд ли по силам.

«Доброе утро, сэр!» — вежливое приветствие. У Малфоя дернулся уголок губ, но он не стал ни высказываться по поводу опоздания, ни комментировать показную обходительность прислуги. Понятно, что она решила прощупать почву. Впрочем, он собрался сделать то же самое.

Небрежным жестом предложив ей занять место напротив себя и рядом с газетой, он принялся наливать себе новую порцию чая. О даме заботиться он не будет, пусть сама себя обслуживает. Однако возникший возле стола эльф обладал лучшими манерами. Когда снабженная завтраком Гермиона уже было собралась вгрызться в тост, он ее остановил:

— Нет-нет, дорогуша, сперва выполнишь обязанности чтеца, а потом только сможешь насладиться чаем. Если он к этому времени остынет, будет тебе наука — впредь приходить вовремя.

Глаза сидящей напротив потемнели, но она ничего не ответила. Схватила «Пророк» и начала жутко монотонным голосом зачитывать заголовки, после каждого спрашивая:

— Это вам интересно, сэр? — причем «сэр» растягивала в лучших традициях его самого.

Он какое-то время не без удовольствия наблюдал за этим спектаклем, а потом махнул рукой:

— Ладно, завтракай, все равно мне пора. Вечером поможешь эльфам в саду, они на закате там вытворяют что-то специальное во благо растений.

Озадачив Гермиону не шибко приятным делом (он помнил, что на уроках гербологии она с растениями возилась без особой радости), Драко вступил в камин. Настроение с самого утра поднялось от отметки «паршивое, как всегда» до «непривычно бодрое». Видимо, возможность командовать непокорным подданным действовала на него благотворно.

Он пожалел о данном Грейнджер задании, как только услышал ее шаги по ту сторону надгробия. Ведь мог догадаться, что высокая фигура Люциуса со светлой макушкой послужит маяком для любопытной Грейнджер.

Шаги затихли совсем рядом. Драко оставался стоять неподвижно, немигающе глядя на каменную плиту с высеченными именами и датами. Он позволил себе вписать имя отца, зная, что до уголка с могилой в саду гости поместья не дойдут: это было возможно только ему самому и эльфам. Скорее всего, Гермиона, работая вместе с эльфами, как-то преодолела барьер, и теперь едва слышное дыхание и легкий запах гортензий создавали ряд неудобств. Ему и так не нравилось быть уличенным в такой интимный момент, а если она зайдет с этой стороны и обнаружит крупные готические буквы, образующие имя «Люциус»…

— Кто тут похоронен? — спросила она, не меняя местоположения.

Кажется, ведь чего проще — соври, и уходи по-быстрому, просто позвав ее с собой. Скажи, что желаешь проверить качество работы в саду или приведи любой другой состряпанный наспех аргумент. Но слова никак не находились, да и тело не слушалось: он чувствовал себя как под Петрификусом.

Потом случилось непоправимое: она обогнула надгробие и шагнула достаточно близко, чтобы прочитать надпись. Рот ее приоткрылся, а глаза стали метаться между именами на плите и его лицом. «К сожалению, ты не оставила мне выбора», — направляя руку с палочкой для наложения Обливиэйта, подумал он.