Путь в лабиринте (гет)

Такого скопления людей в Атриуме Драко не смог припомнить. Деланно опираясь на трость, он прокладывал себе дорогу в толпе, шустро расступающейся при виде свеженазначенного Министра. Мнение о новом начальстве еще не успело сложиться, поскольку почти все рабочее время лорд Малфой посвящал изучению состояния дел, но слава Люциуса ничуть не померкла с тех времен, когда он блистал в обществе, строил изящные козни недоброжелателям и ворочил немалым количеством денег. Поэтому его опасались и старались попадаться на глаза по возможности реже, за исключением нескольких отчаянных подхалимов. Впрочем, их тактика не сработала: Драко про себя думал, что он был бы весь их, вздумай однокурсники в школе вести себя похожим образом. Однако с тех пор кое-что изменилось. Ему хорошо запомнилось, как лесть не спасала Пожирателей от гнева их предводителя, а еще лучше — чего на самом деле стоили заверения в верности Темному Лорду и подобострастное заглядывание в глаза оного мистеров Нотта и Крэбба. Причем он подозревал, что те лебезят перед ним так же притворно — пока полезен.

С тяжким вздохом Драко проследовал в зал лотереи. Стоит озаботиться союзниками, которые не столь лицемерны, но как? В этой сфере его опыт был равен нулю. Сделав мысленную пометку вернуться к этой проблеме попозже, он обратил внимание на сцену. Над ней красовался магический плакат, буквы на котором будут сменяться по мере протекания лотереи. На данный момент над головами одетых в серые балахоны людей виднелась надпись «Розыгрыш номер один. Полезные в хозяйстве, выносливые, но туповатые». Драко передернуло. Он не был ярым сторонником идей о равенстве, но такое даже ему показалось чересчур.

На сцену вышел Людо Бегмен. В руках он держал большой стеклянный шар, в котором на бешеной скорости крутились и вращались маленькие светящиеся шарики, создавая мельтешение в глазах и легкую дурноту. Драко отвернулся. Он все равно не собирался участвовать в этой трагикомедии. «Надеюсь, мне как Министру будут позволены некоторые вольности», — подле губ появилась угрюмая складка.

Тем временем руки вверх выкинули почти все, сидящие в первом ряду, и Людо стал поочередно называть их фамилии. При каждом произнесенном имени из большого шара вылетал один маленький и начинал нетерпеливо метаться между стоящим на сцене и его свежеобретенным хозяином. Второсортные, кто быстро, кто борясь с призывом, подходили к волшебникам, коим достались, и они вместе покидали помещение.

Драко вспомнил содержание полученной накануне брошюры. Не допускать гибели и умышленного членовредительства, обязательно использование во благо хозяина и удовлетворения нужд волшебного общества, связь расторгается смертью зависимой стороны… длинные нудные формулировки, оказывается, прочно засели в его мозгу. Зачем? Ведь он не собирается…

Плакат над сценой перекрасился из серого в зеленый, и на сцену вытолкали девушек. «Розыгрыш номер два. Невинные, трудолюбивые, обученные ведению хозяйства».

— Напоминаем, — голос Бегмена рассеял причмокивание и присвистывание, — что вы обязаны использовать их способом, который наиболее полно отражает отношение добропорядочных членов общества к этим отбросам, — последнее слово далось с трудом, Людо покраснел и закашлялся. «Империус накладывали небрежно», — понял Драко, взгляд которого невольно остановился на рыжих кудрях одной из девушек. «Джинни Уизли… не повезет тому, кто заграбастает себе эту красотку. Она — как ядовитый цветок, столь же опасная, сколь и привлекательная», — подумал Малфой, которому удалось кое-что повидать в составе Инспекционной дружины.

Потом он заметил ту, чьи пальцы судорожно вцепились в ладонь младшей Уизли. Грейнджер не выглядела напуганной, но измученной донельзя. Она и в школе не отличалась пышностью форм, теперь же худоба была почти болезненной. Сероватая кожа, потухший взгляд. Драко подумал, что она не доедает. О причинах он мог только гадать. То ли отдает тем, кто — по ее мнению — больше нуждается, то ли это наказание такое со стороны надсмотрщиков… Она вскинула голову, и их взгляды скрестились. Грейнджер отвернулась, презрительно кривя губы, а Драко захлестнул гнев. Ах, так?! Его рука тоже оказалась выкинута вверх.

— Уважаемые присутствующие, — голос Людо казался смазанным медом, — для лорда Малфоя, Министра магии мы сделаем исключение. Лотерея лотерей, но первое лицо магического общества решение примет сам. Итак, лорд Малфой, — он склонил голову, — которую желаете получить в собственность?

— Грейнджер, — лениво протянул Драко, надеясь, что удачно скопировал интонации отца. «Кажется, получилось», — обрадовался он, увидев полыхнувшую в ее взгляде ненависть.

— Пожалуйста-пожалуйста, — зачастил Бегмен, — хороший выбор, господин Министр, — умна, вынослива… и вся ваша!

Выражение лица Грейнджер, правда, не очень соответствовало этому заявлению, но даже она не смогла ничего противопоставить магии связи между хозяином и подневольным. Медленно, как бы преодолевая толстый слой воды, она все же была вынуждена двинуться в сторону Драко. Тот сделал несколько шагов навстречу, ухватил ее за руку и трансгрессировал.

Она сопротивлялась давлению изо всех сил, хоть внешне это и не было видно. Однако это стало причиной, по которой оба повалились на пол напротив камина, а не грациозно опустились посреди комнаты, куда метил Драко. Он отпихнул ее — подумать только, мешок костей весит столько, как будто это целая тонна! — и попытался встать. Спина болела от удара об мраморный пол, да и трость при падении злосчастно оказалась аккурат под задом. Он едва сдержался, чтоб не начать потирать пострадавшие ноющие места.

Грейнджер, наоборот, приосанилась. Бледность заменил румянец, который Драко назвал бы лихорадочным, будь у него желание обращать больше внимания на внешность прислуги. Да-да, рабой он ее считать не будет, сам долгое время, если уж говорить откровенно, ходил в рабах у Волан-де-Морта, и, наверное, поэтому он пожелал забрать себе ту, участь которой непременно окажется хуже прочих, попади она к любому другому. Прислуга, вот точное обозначение ее новой роли. Драко злорадно сощурился. Он в школе достаточно от нее настрадался, поэтому…

— Ты у меня будешь заведовать хозяйством, трудолюбивая. — Гермиону перекосило, что доставило Драко немало удовольствия. — Будешь командовать эльфами, а если они, упаси Мерлин, под твоим руководством с чем-то не справятся, буду заставлять тебя их самой наказывать. Пожалуй, это на тебя подействует как наилучший стимул, а то ты больно строптивая. Вряд ли по-другому я смогу заставить тебя повиноваться, — не глядя в сторону Грейнджер, отчеканил он и стал подниматься по лестнице в свою спальню. Наливающиеся синяки стоило смазать специальным зельем, запасы которого остались еще со времен хозяйствования в Мэноре Темного Лорда. Они с Беллатрисой кроме магических методов воздействия любили прибегать также к банальным маггловским, и сводить синяки Драко приходилось часто.

Наверху ступенек он все же не выдержал и оглянулся. Округлившиеся глаза Грейнджер свидетельствовали о том, что стрела попала в цель. Она стояла, прижав кулаки ко рту, и Драко подумал, что в горле у нее наверняка застряло немало слов. «Надеюсь, не задохнется от возмущения», — почти равнодушно подумал он, отворяя дверь спальни. Сегодняшний день измотал его настолько, что судьба заведующей эльфами стала ему безразличной. В конце концов, мелкие ушастые создания заботливы и чутки, пусть сами возятся со своей новой командиршей. Постель оказалась столь притягательной, что он махнул рукой на водные процедуры и залез на мягкую перину, едва высвободившись из плена чопорной одежды. Ему снилась Рождественская ель, вокруг которой плясали и распевали песенки эльфы во главе с Грейнджер, а он сам, наряженный в костюм Санты, тащил к переливающемуся шариками и гирляндами дереву мешок с подарками.