Час перед рассветом (гет)

«Никто никогда не понимал меня так, как ты, Том…

Я так рада, что у меня есть этот дневник и я могу ему довериться…

Это всё равно, что иметь друга, который всегда с тобой, неотлучно…»

Джинни Уизли

Август 1995.

Двенадцатое августа выдалось прохладным и никак не вписывалось в жаркие дни последнего летнего месяца. Джинни проснулась, когда будильник не показывал и шести часов. Она беспокоилась, ведь именно сегодня должно было стать ясно, исключат Гарри из Хогвартса или нет. На ум сразу пришла их первая встреча. В тот день мальчик с тёмными торчащими во все стороны волосами и удивительными зелёными глазами спросил у них как попасть на платформу девять и три четверти. Именно тогда в её сердце зародилось это нежное чувство, которое многие могли назвать первой любовью или простой детской влюблённостью, но уже тогда она поняла, что это нечто большее.

Серый рассвет проникал в комнату через окно и нёс с собой беспокойство и страх. Он был далёким отголоском страха, который она испытала, возвращаясь в Хогвартс на второй курс обучения. В Хогвартс без Тома Реддла. И представить Хогвартс без Гарри Поттера было просто невозможно. Это всё равно, что очутиться в совершенно незнакомом мире, о котором она ничего не знает. Словно вернуться на несколько лет назад и учится жить заново. Нет, испытывать это чувство снова ей совершенно не хотелось.

В коридоре раздались шаги, и Джинни, разглядывавшая до этого полог собственной постели, встрепенулась. Нужно было как-то поддержать Гарри, которому наверняка тоже не спится, пожелать удачи. Встав с кровати, она наскоро приняла душ, но остановилась перед зеркалом, задумчиво рассматривая своё отражение. Оттуда на неё смотрели карие глаза и лицо в россыпи золотистых веснушек, обычно прямые рыжие волосы стали волнистыми, как всегда происходило при контакте с водой.

Но все её мысли были заняты тем, что она скажет Гарри, какие слова подберёт, чтобы выразить поддержку. Внутренне она была горда тем, что ей удавалось меняться, хоть это чувство на данный момент и было неуместно. Она уже могла спокойно говорить с Гарри, не тушуясь, как это было раньше, хоть и приходилось прилагать усилия. Это, несомненно, того стоило. Даже Фред и Джордж заметили, что она в его присутствии стала больше походить на себя настоящую. Джинни открывала себя заново. Как-то Фред своими шуточками сильно её разозлил, и она напустила на него летучемышинный сглаз. Заклинание вышло отменным и Фред (как впрочем, и Джордж) больше не подкалывал её по поводу и без. Джинни видела в их глазах огонёк гордости, и это предавало ей ещё больше сил и желания показать себя.

Натянув джинсы и свободную футболку, она спустилась на кухню, но кроме Сириуса никого там не застала. Он был хмур и явно переживал не меньше её самой. На столе перед ним стояла нетронутая порция лукового супа, но Блэк был погружён в свои мысли. Джинни села напротив и стала намазывать масло на тост. Она открыла было рот спросить, как давно ушёл Гарри, но Сириус словно прочёл её мысли.

— Он ушёл где-то полчаса назад, — он зачерпнул ложкой суп, и мрачно наблюдая, как бульон стекает обратно в тарелку, отставил её прочь. — Грозный Глаз, Тонкс и твой отец пошли с ним.

— Ты думаешь, что его не… — начала Джинни, но Сириус её перебил.

— Конечно, оправдают! Дамблдор другого не допустит, — посмотрев на притихшую Джинни, он попытался придать себе более оптимистичный вид, но получалось у него не очень хорошо.

Джинни тоже отчаянно хотелось верить, что директор всё исправит, но нервное напряжение никак не отпускало. Сириус откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Вид у него был довольно уставший, и Джинни невольно задалась вопросом, спал ли он вообще. Аппетит пропал и, отложив в сторону тост, она обвела взглядом кухню.

После капитальной уборки выглядело помещение значительно лучше. Всевозможные котлы, громоздившиеся возле камина, поблёскивали начищенными боками, а толстый слой сажи, покрывавший стены и потолок теперь не мешал разглядеть изысканную каменную кладку. Джинни рассеянно наматывала на палец выбившуюся из хвоста прядь и переводила взгляд с одного предмета на другой, пока не наткнулась на стену над камином. Там безошибочно угадывался знакомый символ. Всё тот же ворон с короной в лапах. Сириус ещё был здесь. Вот она возможность узнать, что же значит этот герб.

— Сириус, — осторожно позвала Джинни и тот открыл глаза. — Я давно хотела спросить, что значит этот символ, — она указала ему за спину, но он даже не обернулся.

— Ворон символизирует мудрость и одиночество, — начал Сириус после недолгого молчания. — История нашей семьи рассказывает, что наши предки восходят к древнему роду волшебников. Первый анимаг в нашем роду превращался именно в чёрного ворона, — Джинни слушала, затаив дыхание, Сириус был не из тех, кто привык откровенничать. — А корона — символ чистоты и величия нашей крови. Ведь наш предок (по уверениям моей матушки) был родственником королевской семьи. Хотя ни одного подтверждения этому я в глаза не видел, — Джинни задумчиво разглядывала так заинтересовавший её герб, Сириус тем временем поднялся и сказал: — Не принимай за чистую монету эту историю, Джинни. Уверен, что матушка не поскупилась и приукрасила её вымышленными деталями.

— А музыкальная шкатулка? — спохватилась волшебница. — Что ты можешь сказать о ней?

— Музыкальная шкатулка, всего лишь музыкальная шкатулка, — пожал он плечами. — Её я никогда раньше не видел, — и он вышел из кухни, закрыв за собой дверь.

Джинни никак не могла просто закрыть на это глаза. Что бы Сириус ни говорил, шкатулка была отнюдь не простой. После долгих раздумий и бессонных ночей Джинни пришла к выводу, что Том ей всё-таки не привиделся. Он был в тот день в гостиной, и из их жизни исчезло целых полчаса. Ей не терпелось отправиться в Хогвартс и поискать в библиотеке перевод загадочной надписи. Это должно было прояснить ситуацию, по крайней мере, она на это надеялась.

Отхлебнув из стакана тыквенный сок Джинни думала, что может быть стоит сказать о произошедшем Дамблдору, но тут же отогнала от себя эту мысль. Сейчас у старого директора и без того хватает проблем, а она и сама до конца не уверена, что всё это ей не померещилось. Послышались шаги, и на кухню, зевая, вошёл Рон и плюхнулся с ней рядом. Следом забежал Живоглот и принялся тереться о её ноги.

— Умираю с голоду. Гарри давно ушёл? — спросил он, наливая себе суп. Джинни кивнула, почёсывая у кота за ухом.

— Министерство не может ничего ему сделать или это попросту будет нарушением их собственных законов, — на кухню вошла Гермиона и села на стул слева от Джинни.

— Это же Министерство, Гермиона, — мрачно сказал Рон, попутно хлебая суп. — Им выгодно выставить Гарри не только дураком, но ещё и главным злом. Они пойдут ради этого на что угодно. Вспомни, как они теперь к нему относятся.

Гермиона нахмурилась и тихо сказала:

— Дамблдор обязательно с этим разберётся.

Джинни отодвинув от себя стакан с тыквенным соком, нервно постукивала пальцами по столу. Настроение было, мягко говоря, не очень, а мрачный настрой Рона и Гермионы его ничуть не улучшал. Впрочем, все остальные тоже были как на иголках. Сириус заперся наверху с Клювокрылом, Фред и Джордж хоть и шутили, но делали это без особого энтузиазма, а миссис Уизли вообще не могла найти себе места и то и дело на них покрикивала. В конце концов, Джинни и Гермиона пошли в комнату Рона и Гарри, и сидели там, гадая, какое же решение примет Министерство. Поэтому, как только в прихожей раздались приглушённые голоса, они поспешили вниз. Гарри они застали на кухне, и он не стал долго томить друзей.

— Оправдали. По всем пунктам, — сказал он, улыбаясь.

* * *

Дни летели, приближая новый учебный год. Тревога, которая преследовала её первое время после произошедшего, отступила на второй план. Джинни с нетерпением ждала, когда же сядет в алый «Хогвартс-Экспресс» и снова увидит такой родной замок. За всё время, проведённое на площади Гриммо, 12, этот дом успел ей надоесть, хотелось поскорее очутиться в общей гостиной Гриффиндора, увидеть друзей. Она даже чуть-чуть соскучилась по завхозу Филчу, несмотря на то, что он терпеть не мог всех школьников без исключения.

В последний день каникул сова принесла письма со списками учебной литературы, но в этот раз никого из них в Косой переулок не пустили. Джинни уже упаковала чемодан, осталось лишь дождаться покупок, за которыми отправилась её мать. Музыкальную шкатулку она положила на самое дно, не желая каждый раз открывая его натыкаться на неё взглядом. Ключик, который заводил механизм, она повесила на длинную цепочку ещё с того самого дня, как вытащила шкатулку из мусорного мешка. Теперь он всё время висел у неё на шее, это предавало слабую уверенность в том, что если он всё время будет с ней, то произошедшее не повторится.

Рона и Гермиону назначили старостами, чем они несказанно гордились, хотя Рон теперь стал новым объектом насмешек близнецов. Но держался он стоически, к тому же родители традиционно сделали ему подарок в виде новой метлы. Она ещё была в своей комнате, когда в дверь постучала Тонкс, в руках которой покоилась стопка новых учебников. Кое-как закрыв дверь и попутно уронив пару книжек, она, отчаянно зевая, села на кровать, пока Джинни упаковывала покупки в чемодан.

— Не выспалась? — сочувствующе спросила Джинни.

— Очередное дежурство по поручению Ордена, — устало сказала Тонкс, потирая глаза.

— Понимаю. А где проходят эти дежурства? — как бы между прочим, спросила Джинни.

— Как обычно, в Министерстве, — подавив зевок, сказала Тонкс и, спохватившись укоризненно на неё посмотрела.

— Слушай, — Джинни решила, что лучше поговорить начистоту, а пытаться выудить информацию с помощью утаек и лжи она всегда успеет. А может, это вообще не потребуется. — Я знаю, что вы охраняете какое-то оружие, которое нужно Сама-Знвешь-Кому, — вся сонливость Тонкс мигом слетела. — И чтобы не думали остальные, но мы, правда, можем помочь в охране этого оружия. Или хотя бы скажи, что оно из себя представляет, — Джинни закончила свой монолог и теперь смотрела на нахмурившуюся Тонкс.

— Я не могу тебе этого сказать, Джинни. Мне и так не поздоровится, если Орден узнает, что я проболталась тебе про дежурства в Министерстве. Дамблдор возглавляет Орден Феникса и только ему решать, можете вы нам помочь или нет, — Тонкс смотрела на неё с суровостью, которая ей обычно была не свойственна. — Обещай, что не скажешь ни Рону, ни Гермионе и уж тем более Гарри. И вообще никому. Ты даже не представляешь, насколько это опасно.

Джинни молчала, внутри у неё боролись два противоречивых чувства. Хотелось топать ногами и требовать, чтобы ей всё рассказали, ведь она уже не маленькая, но с другой стороны она понимала, что взрослые так себя не ведут и будет лучше, если она со всем согласится.

— Пообещай, Джинни, — повторила Тонкс.

— Хорошо, я никому не скажу.

Тонкс заметно расслабилась и в ее взгляд вернулась теплота и озорные искорки. Она подошла к зеркалу, которое украшало стенку шкафа, и придирчиво рассмотрела свое отражение. С минуту подумав, она придала своим волосам красновато-рыжий оттенок и отрастила их до талии.

— Что скажешь? Мне идёт? — обратилась она к Джинни.

— Здорово, теперь нас со спины не отличишь, — улыбнувшись, ответила Джинни. — Пойдём на кухню, там, наверное, уже все собрались.

И две волшебницы покинули комнату, целиком и полностью окунаясь в атмосферу веселья, которая царила в доме.

Август 1994.

Она бежала по тёмному лесу, ветки нещадно хлестали по лицу и царапали руки. В темноте совершенно не было видно дороги. Рядом слышался топот множества бегущих ног, а сзади крики и чей-то плач. Джинни изо всех сил сжимала тёплую ладонь Фреда, боясь отстать от него. Где-то за ними слышался еле различимый во всеобщем шуме голос Джорджа:

— Бегите! Не останавливайтесь!

Всполохи огня и красные вспышки то и дело высвечивали пространство, отбрасывая блики на стволы деревьев. Обезумевшая от паники толпа чуть было не отбросила их в разные стороны. Дыхание давно сбилось, Джинни не знала, сколько они бегут, казалось, уже вечность. Бок нещадно кололо, но даже о короткой передышке не могло быть и речи, пока там, за их спинами свирепствовали Пожиратели Смерти.

Они напали на беззащитных сонных людей, и сейчас помимо криков и прочего шума слышался их смех. Чемпионат мира по квиддичу обернулся кошмаром. Фред сильно дёрнул её за руку, пробиваясь через толпу, и они свернули в сторону раскидистого бука, схоронившись за его стволом. Джордж не отставал от них ни на шаг. Привалившись к дереву, они пытались отдышаться. Мимо то и дело пробегали волшебники, на чьих лицах отражалось непонимание и ужас. Самое страшное для них всех — не увидеть больше своих родных. Джинни до побелевших костяшек сжимала волшебную палочку в одной руке и ладонь Фреда в другой.

— Рона, Гарри и Гермиону, скорее всего, отбросила толпа, — сипло сказал Джордж, всматриваясь в мелькающие лица.

— Откуда они взялись, — спросила Джинни, не нужно было уточнять, кого она имеет в виду. — Это ведь не может означать, что Он вернулся? — видимо, страх, который она испытывала, отразился на её лице, потому что близнецы мрачно переглянулись.

— Нет. Конечно, нет, — сказал Фред. Он всё ещё тяжело дышал, но попытался придать голосу как можно больше уверенности.

Но будто в опровержение его слов откуда-то из темноты леса взметнулся зелёный луч. Над кронами высоких деревьев в усыпанном звёздами небе поднимался огромный череп, сотканный из серо-зелёного дыма, его рот открылся, и наружу вырвалась змея. Все трое замерли, не в силах поверить своим глазам. Они прекрасно знали, что это.

Чёрная метка.

Его метка.

Джинни начала трясти крупная дрожь, в памяти сразу всплыли точёные черты лица и глаза настолько пронзительные, настолько беспощадные, что предпочтительнее было бы умереть, чем вновь в них взглянуть. В груди будто образовалась бездонная пропасть, которая разрасталась под рёбрами, в сердце, ломая грудную клетку на тысячи осколков. Она боялась этого больше всего на свете, каждый день повторяя, что это всё в прошлом, что уже никогда не повторится. Это казалось сном, самым страшным кошмаром, который только мог произойти, кошмаром, от которого невозможно сбежать.

Воздуха стало катастрофически не хватать, Джинни с трудом вдохнула, пытаясь успокоить нервную дрожь. Кровь прилила к голове, гулко пульсировала, заглушая все прочие звуки. Кругом было темно. Слишком темно. И она, больше не в силах стоять на ногах, медленно осела на колени. Голос тут же подхватившего её Фреда, казалось, долетал сквозь толщу воды:

— Джинни! Джинни! Очнись!

Но сознание медленно, но верно ускользало от неё, заставляя закрыть глаза и провалиться в пучину мрака. Очнулась она от того, что кто-то хлопал её по щекам, пытаясь привести в чувство. Джинни сдавленно застонала и открыла глаза. Над ней склонился не на шутку встревоженный Джордж.

— Эй, ты как? — спросил он, помогая ей подняться на ноги.

— Не пугай нас так больше, сестрёнка, — сказал не менее встревоженный Фред.

— Я в порядке, в порядке, — голос прозвучал слишком тихо и слова не убедили близнецов, которые всё ещё поддерживали её за руки. — Правда, я в норме, — уже более бодрым голосом ответила Джинни, освобождаясь от их рук. Фред и Джордж смотрели на неё с тревогой. — Как долго я пробыла без сознания?

— Минут пять, десять. Не больше, — сказал Фред.

— Не говорите маме, — попросила она их. — Она будет переживать.

Близнецы нехотя кивнули, но спорить не стали. Джинни огляделась, они всё также стояли за буком, но ни криков, ни шума уже не было. Всё стихло.

— Кажется, они ушли, — сказал Фред, тоже прислушиваясь.

— Пойдёмте, — махнул рукой Джордж, выходя из-за ствола на еле заметную тропинку. — Нужно вернуться в палатку. Все остальные наверняка уже там.

Джинни вздрогнула и проснулась. На прикроватной тумбочке надрывался будильник, сообщая о том, что пора вставать. В комнату проникал бледный рассвет, а по окну змеились дождевые капли.