Моя, Снежная... (гет)

Дни бежали незаметно, приближались рождественские каникулы. Драко и Гарри потихоньку разработали подробный план, как попасть в поместье Малфоев, и сами не заметили, как постепенно привыкли друг к другу. Стали все чаще засиживаться у Драко в Выручай-комнате допоздна, вместе делали уроки, тренировались с заклинаниями. Драко уже довольно легко мог сбросить с себя Империус. Даже удивительно, как на самом деле просто можно было с ним бороться — надо было только иметь определенную и очень четкую и важную цель, чтобы было для чего хотеть вырваться из цепкого сладкого тумана блаженства. А такая цель у Драко была.

Гарри постепенно рассказал Драко все их приключения, с самого первого курса и до последней битвы, и Драко теперь совсем по-другому смотрел на жизнь знаменитой троицы. Он даже к Рону стал относиться менее раздражительно, хотя этот Рыжий своим теперешним поведением очень уж бесил Драко.

Он все так же старался не мозолить глаза слизеринцам, но теперь это было проще — Гарри почти все время ходил вместе с ним по коридорам замка, а при нем они не рисковали задирать Драко. Только уже за одно это он был очень благодарен Гарри — столько сил уходило раньше на борьбу с этими «друзьями», что их порой уже не оставалось на уроки. А еще он в душе тихо восхищался Поттером. Сколько косых взглядов было брошено на него за это время. Еще бы — герой войны, а носится с этим недопожирателем, заступается за него. Рыжий — так вообще закатил форменную истерику, обозвав Гарри предателем. Но Поттер был спокоен и уверен в своей правоте, и это невольно вызывало уважение. И благодарность.

Гермионе на глаза он почти не попадался. Почти. Пару раз все-таки не получилось вовремя сбежать и пришлось столкнуться лоб в лоб в коридоре. Он весь сжимался внутренне, готовясь к язвительно брошенной фразе или еще хуже — напоминанию о заклятье. Старался, изо всех сил старался не посмотреть в глаза, думал — сейчас как шарахнет заклинанием, но не выдерживал и, уступая дорогу, мельком все-таки смотрел на нее… А она молчала. Просто смотрела на него с обычным уже ледяным презрением. Но ему вдруг показалось, что в ее глазах мелькало что-то такое… интерес? Так смотрят равнодушные люди на букашку, которая на долю секунды привлекла их внимание. Но все же, это был не полный игнор или шпилька. Это был интерес. Или ему так показалось, потому что отчаянно хотелось, чтобы лед треснул? Драко спрашивал Поттера о его разговоре с Гермионой. Тот ответил, что на его попытку заговорить о Драко она как-то странно усмехнулась и заявила, что Гарри не стоит беспокоиться, ради спокойствия ее друга она не будет мучить «бедного мальчика». Но взгляд у нее при этом был слегка задумчивый, отстраненный. Как будто она в этот момент думала совсем о другом. Так что Гарри посоветовал Драко все же первое время держаться от нее подальше. Что Драко и старался делать. Но время шло, ничего плохого не случалось, и Драко потихоньку расслабился. А зря.

В один из снежных вечеров гриффиндорцы и слизеринцы были на совмещенном уроке Травологии и возвращались в замок шумной толпой, стараясь поскорее добежать до тепла гостиных своих факультетов и хоть немного отогреться перед ужином. Драко тоже спешил. В этот раз он был один, Гарри вызвали на очередной суд, давать показания, и его не было в замке, хотя к вечеру он должен был появиться. Драко не хотел, чтобы его по дороге прикопали в снегу. Поэтому он рванул сразу по окончании урока, почти первым влетел в замок и сразу поспешил в Выручай-комнату. Сейчас он добежит до нее, скинет с себя заледенелую мантию и протянет руки к живому огню в камине… Но его мечтам не суждено было сбыться так быстро. У самой стены, где обычно открывалась дверь в Выручай-комнату, когда он уже закрыл глаза, представляя себе свой дом, чья-то палочка уперлась ему в затылок и выпустила маленькое зеленое облачко. Драко не сразу сообразил, что его окатили Империусом. Видимо, сказалось приятное ощущение тепла, которого он так жаждал. Поэтому на какое-то время его сознание все же затопила волна блаженства. А когда он очнулся — он уже был в милой комнате, обставленной в красно-золотых, гриффиндорских тонах. Не в его комнате, к сожалению.

Драко глубоко вздохнул, стряхивая с себя последние остатки заклинания и попытался встать с кресла, в котором он сидел, но сразу понял, что это бесполезно. От плеч до пояса он был обмотан плотными лентами, намертво прижимавшими его руки к телу. И ноги до колен были с таким же украшением из лент. Поняв, что попал, и, догадываясь — к кому, он стал вертеть головой, чтобы понять где та, что все-таки поймала его и что она теперь собирается с ним делать.

Гермиона стояла у камина и смотрела на Драко. Молча, спокойно. Даже без презрения. В ее глазах опять было это странное выражение легкой заинтересованности.

Я просто не могу в это поверить. Попался как первокурсник. И вечер же выбрала, когда Гарри нет в замке и искать меня уж точно никто не будет. А смотрит так, что мурашки по коже, блин. Наверняка заметила, что я уже не под заклятием. Мерлин, как же она красива! Если бы я мог двигаться и если бы хватило смелости, то уже наверняка был бы рядом с ней. Обнять, прикоснуться губами к ее губам, ощутить тепло… Ведь не может же она на самом деле быть ледяной? Или может? Да все равно — я бы отогрел. Палочку подальше отшвырнуть и на стол ее усадить, руками под рубашку, рвануть, стянуть с плеч, притянуть ее к себе, прижать, чтобы тело к телу, чтобы ощутила, как сильно я хочу ее, как она нужна мне. Чтобы задохнулась от желания и растаяла в моих руках…

Она медленно подошла к нему, пальчиками взялась за подбородок, приподняла голову…

— О чем ты думаешь? — голос такой ленивый, как будто ей скучно, и она надеется, что Драко ее хоть немного развеселит. Ну да, шут ведь. А он начинает злиться. Раньше он сам так делал, любил этот жест, который заставляет чувствовать противника слабее. И самому быть в таком положении ему точно не нравилось. Но злить ее не хотелось тоже. У нее палочка, а он обездвижен…

— Почему ты молчишь? — не злится вроде бы. Пока не злится. — Ты сердишься? — даже слегка удивленно.

Нет, ну конечно, за что ему сердиться? У него же тут романтическое свидание в самом разгаре, он вполне доволен! Блин! Не выдержав, Драко резко отдернул голову и потребовал:

— Развяжи меня!

— Оу, — с разочарованным лицом она отошла за кресло напротив него и облокотилась о спинку, слегка наклонившись к нему. — Видишь ли, мне бы очень хотелось у тебя узнать кое-что. Но боюсь, что, если я развяжу тебя, ты не захочешь говорить и попытаешься причинить мне вред. У тебя это не получится, но мне все равно придётся оглушить тебя. А в таком случае ты мне уж точно ничего не расскажешь. Если ты не заметил, я и так постаралась устроить тебя максимально комфортно. Сняла мокрую от снега мантию, усадила в мягкое кресло, разожгла камин, — ее голос резко изменился, становясь злым. — А ведь могла просто распять тебя здесь заклинанием, и висел бы сейчас, мокрый и замерзший, передо мной, как кукла.

Он вздрогнул всем телом. Но рискнул и поднял на нее глаза, глянув зло, исподлобья.

— Так что ж не распяла?

Она снова посмотрела с интересом и даже с некоторым удивлением.

— А надо было? Не знала, что ты мазохист, — ухмыльнулась она. — Но ведь никогда не поздно это исправить, правда? — она даже подмигнула ему, поднимая палочку.

Он сказал первое, что пришло в голову. Только чтобы удержать ее руку, остановить. Ему вовсе не хотелось висеть перед ней в воздухе на этих лентах.

— О чем ты хотела спросить?

Она остановилась. Рука замерла на полпути, но заклинание так и не было произнесено, и на пару минут Драко смог расслабиться.

— Хочешь все-таки поговорить? У меня есть несколько вопросов касательно прошлых лет нашей учебы. Дело в том, что я почему-то плохо это помню. И, поскольку ты мне все же должен, я решила — почему нет? Это ведь так забавно — расспросить тебя, когда ты не можешь отказаться, уйти. Знаешь, это серьезно заводит — такая власть над человеком.

Драко панически соображал, что ему делать. Если он начнет рассказывать о том, о чем она просит… Что может произойти? Она может догадаться, что с ней что-то не так? Начнет искать… Так может получиться даже лучше, она же самая умная в школе. Все, что связано с эмоциями, она забыла, но знания сидят в ней крепко. Как ни крути. Может сама себя и поможет спасти. И Поттер вот жалел, что она не может вместе с ними подумать над проблемой… А может и ее с собой в поместье прихватить? Три головы лучше двух, а если она поймет, что он сейчас хочет помочь, может не будет на него с таким презрением смотреть и… может тогда… там, дома… Хотя нет, это опасно для нее.

— Драко, — она говорила, слегка растягивая слова, с ленцой, он сам раньше точно так же говорил. Как она теперь была на него прошлого похожа! — мне кажется или ты продумываешь стратегию и тактику ведения словесного боя со мной?

— Нет, Гермиона, — она вскинула бровь, когда он назвал ее по имени. — Я думаю, как уговорить тебя снять с меня эти ленточки. Я же не девушка все-таки. И руки-ноги затекли. Давай я пообещаю, что не буду пытаться причинить тебе вред и расскажу, что смогу, а ты уберешь эти…

— Ой, Пупсик! — его передернуло от страшных воспоминаний о Беллатрисе, — И я должна буду поверить твоим обещаниям? — она изобразила тупую блондинку, хлопая ресницами и вытянув губки, издеваясь.

— Ты же хочешь, чтобы я рассказал тебе, что помню о нашей учебе тут раньше. А в таком положении я ничего говорить не буду. Как ты уже поняла — Империус меня надолго не возьмет, так что… выбирать тебе, — он посмотрел ей в глаза. Твердо и уверенно. И спокойно, хотя внутри бушевала такая буря эмоций. — Но я обещаю тебе, что не причиню тебе вреда и не попробую сбежать. Я все же Малфой, а Малфои держат слово.

Она задумалась. С одной стороны, она могла, конечно, отпустить его сейчас и подкараулить в другой раз с сывороткой правды, оглушить и влить в рот, а потом уже задавать вопросы, но… варить ее долго, а ждать не хотелось. С другой — он, все-таки, мужчина. И довольно сильный. И то, что у нее есть палочка — конечно плюс, но если он вдруг успеет…

— Ладно! Я сниму с тебя все это, но оставлю связанными ноги. Не так туго, но все же… Должна же я себя обезопасить? — она ухмыльнулась. — Договорились?

Он вздохнул с облегчением. Это уже был прогресс, он-то думал, что его тут… ну, не важно. Главное, теперь станет полегче дышать, а там посмотрим.

— Договорились, только у меня к тебе просьба. Можно, я пересяду поближе к камину? Я все же здорово замерз…

— Не вопрос, — она палочкой передвинула кресло поближе к огню, потом убрала ленты с его ног и он, прихрамывая, перебрался в него. Стоило ему сесть, как одна лента обхватила его ногу, затянулась узлом и другим концом уползла под кресло. А ленты с рук исчезли. Он удивленно посмотрел на нее.

— Я передумала связывать тебе ноги. Просто ты не сможешь отойти от кресла ни на шаг. Так безопаснее для меня, я думаю.

— Ладно. И спасибо. Так гораздо удобнее. Так что тебе рассказать?

Я не думал, что она пойдет на уступки. Надеялся уговорить, был согласен даже умолять, но оказалось, что с ней вполне можно разговаривать спокойно. Наверное, об этом Поттер и говорил, когда рассказывал, что она «вроде как помнит, что они друзья с первого курса». Сейчас я удобно устроился в кресле и рассказывал все, что знал — с первого дня нашего знакомства, когда она влетела в наше купе в поисках какой-то жабы и дальше. Все что помнил, что слышал когда-то от знакомых, что успел рассказать мне Поттер. В горле давно першило, но я не решался остановиться. Она слушала и менялась в лице, то пугаясь, то радуясь, то злясь — это особенно было заметно, когда мне пришлось рассказывать о себе, своих поступках, словах. Я не слишком усердствовал, но говорить пришлось, и ее это явно бесило. Я рассказал все. Даже про то, как несколько раз до того, как они ушли на поиски крестражей, ловил ее в коридоре и, прижимая к стене, шептал ей, что от ее поганой крови меня тошнит, наизнанку выворачивает, и в то же время крышу сносит… Как я целовал ее тогда и как она, сначала сопротивляясь, как дикая кошка, все же сдавалась и отвечала мне, что давало мне надежду что потом, позже, может быть… Несколько раз я видел, как она сжимает палочку в пальцах и боялся, что она меня сейчас проклянет, но она сдерживалась. Было видно, что ей очень интересно, и все же меня не покидало ощущение, что она слушает свою жизнь как чужую. Интересно, захватывающе, но не ее. И она это тоже чувствовала, потому что периодически уходила в себя, как будто искала отголоски тех событий в памяти. А мне было так больно на нее смотреть, сердце сжималось от тоски, хотелось помочь, поддержать. И когда она, забыв об осторожности, наклонилась в кресле в мою сторону, уронив голову на руки и почти плача, я не выдержал. Потянулся к ней, взял ее руки в свои, прижал к губам. Минуту она просто смотрела на меня, как будто не видя, не понимая, что я сделал, но потом резко выдернула руки и отодвинулась. Но я успел заметить на ее щеках легкий румянец. И возликовал! Неужели работает?! Неужели лед дал все-таки трещинку? Пусть самую маленькую, но все же.

Но я снова поторопился. Этот легкий румянец был вовсе не смущением. Нет, это было начало ярости. И вот тут я реально испугался.

Гермиона готова была его убить. Ей хотелось пытать его, заставить выть от боли и унижения, заставить ползать у нее в ногах, вымаливая пощаду. Потому что она вспомнила. Это была загадка — почему она не помнила хорошее, почти не помнила, но плохое отлично всплывало в памяти сейчас, после его слов. Она вскочила с кресла, направив на него палочку, и буквально зашипела от злости:

— Так вот кто все время говорил мне все эти гадости о грязной крови?! Вот кому я обязана такой лютой ненавистью к змеиному факультету? А теперь ты решил попытаться подлезть под крылышко «королевы»? Что, Драко? До сих пор хочешь меня?

Драко вскочил, пытаясь объяснить, что все не так, но она и слова ему не дала сказать.

Гермиона взмахнула палочкой, и он понял, что полностью обездвижен, а она медленно подходит к нему, и ее глаза… Ему было страшно. Она подошла вплотную, заглянула в глаза.

— Боишься? — с каким-то диким самодовольством спросила она. — Правильно делаешь, Малфой. Тебе стоит меня бояться. Потому что теперь сила на моей стороне. И я вспомнила. Вспомнила тебя и как ты чуть ли не насиловал меня в коридорах этого замка. Вспомнила твои руки там, где еще никто никогда не касался меня! Никто — до тебя! И как я после этого бежала к себе в комнату и молилась, чтобы ты больше никогда не посмел… и чтобы эти мои друзья ничего не узнали. Потому что понимала — они убьют тебя.

Драко изо всех сил пытался скинуть с себя заклинание недвижимости, но ничего не получалось. Он пытался что-то сказать и в этот момент она взглянула на его лицо.

— Хочешь еще что-то рассказать мне? Ну хорошо, я не против! — И Драко почувствовал, как его тело рвануло куда-то и тут же он здорово приложился затылком и спиной о стену, руки и ноги зафиксировали все те же ленты, но тело теперь не было обездвижено заклинанием и к нему вернулась чувствительность. Она внимательно осмотрела дело своих рук и осталась явно довольна. — Сейчас проверим, так ли тебе понравится самому быть на месте пойманной мышки, Драко Малфой.

Она снова подошла к нему вплотную и стала медленно расстегивать пуговицы на его рубашке, глядя ему в глаза. Медленно, очень медленно провела рукой от шеи до живота, который сразу напрягся, обвела пальчиком край брюк, потом ее рука стала подниматься выше, к груди и шее. Драко тяжело дышал и изо всех сил старался не поддаваться этим нежным, ласкающим пальцам.

— Гермиона, пожалуйста!

— О, ты просишь? Пожалуйста, не останавливайся? — в голосе звучала явная издевка.

— Нет, остановись, прошу тебя!

— Как? — она притворно обиделась. — Тебе не нравятся мои ласки? А может, от меня до сих пор разит моей грязной кровью? — она почти рычала. — Так, чистокровный ублюдок?! — последние слова она буквально выплюнула ему в лицо, при этом впившись ногтями в его кожу на плечах, а потом прижалась к нему всем телом, обняв за шею, пригибая голову к себе, ощущая его напряженную плоть, начиная слегка тереться об нее бедрами и приближая свои губы к его уху, горячо шепча ему. — Неужели ты не хочешь меня сейчас, Драко? Я же чувствую твое желание, я могу даже увидеть его, — она положила руку на ремень его брюк и снова заглянула в глаза. — Хочешь? Хочешь, я покажу тебе, как сильно ты желаешь меня, такую грязную, гадкую, вонючую грязнокровку?!

— Нет! Прошу тебя, дай мне сказать! — его голос срывался то на рычание, то на хрип. Он так мечтал, что когда-то она сама коснется его, будет ласкать, но не так! Совершенно не так! — его дыхание прерывалось, он почти задыхался от желания и ужаса, от того, что она творит. — Пожалуйста, прошу тебя! Только не так! Не сейчас! Я признаю: да, я безумно хочу тебя! Да, ты отомстила, я понимаю, как ты себя чувствовала, когда я… тогда… Я прошу — прости меня! Я давно уже все это понял, я давно сто раз казнил себя за это, но я не забыл. Я не забыл об этом. И я изменился. Клянусь тебе — больше жизни я хочу, чтобы ты была со мной. Была моей, но не так!!!

— Значит, не так? — она змеей метнулась к другому его уху. Горячий шепот заставил все волоски на его коже подняться дыбом, а сердце отправилось в такой галоп, из которого уже не возвращаются. — А как, милый? — снова, резко прижимаясь к нему, она заставила его застонать. — Как? Может, отпустить тебя? Дать тебе возможность показать — как? — она пристально посмотрела в его глаза, и он не успел спрятать мелькнувшую там надежду. Она заметила ее. — Серьезно? Ты серьезно поверил, что я тебя отпущу и снова захочу испытать те чувства, что испытывала, когда ты размазывал меня по стенке физически и морально?

— Нет, Гермиона, — его голос уже звенел от напряжения, — прошу тебя, умоляю… Если бы ты только позволила мне… Прошу… Один раз… Я смогу доказать, что все изменилось, что я изменился. Мне плевать на кровь, плевать на имя — важна только ты! Я люблю тебя!

Она отшатнулась от него, как от удара. Глаза стали совершенно бешеными. И уперев палочку ему в горло она буквально прошипела:

— А я ненавижу тебя, Драко Малфой. Ненавижу!

Я взглянул в эти холодные, полные ненависти и боли глаза и понял, что проиграл. До этой минуты я еще надеялся на что-то, пытался остановить ее безумную игру, что-то доказать, но теперь все кончилось. Я сказал ей самые главные слова, и она услышала меня. И ответила. Я беспомощно закрыл глаза — мне уже было все равно, что она со мной сделает. Пусть кинет Круцио или даже убьет — хуже уже не будет. Раньше я надеялся, что мы снимем заклятие и можно будет побороться за нее, но теперь я видел — не выйдет. Это и была Гермиона. Самая настоящая, только со знаком минус. Заклятие изменило ее характер, восприятие мира, но не сущность. И у меня не было шансов — она никогда не простит меня. Сейчас не захочет, а потом — просто не сможет. А все остальное уже не имело смысла. Поэтому я просто стоял с закрытыми глазами и ждал — суда, мести? Не знаю. А она молчала. Я слышал, как тяжело она дышит, стоя рядом со мной. А потом вдруг почувствовал, что свободен. Непроизвольно я стал разминать затекшие запястья и решился посмотреть на нее. Она отходила к камину. Вся ее фигурка вдруг показалась мне такой хрупкой, маленькой. Она обняла себя за плечи и стояла ко мне спиной, зябко поеживаясь. И я не сдержался. Подойдя к ней, я обнял ее со спины, прижал к себе, зарылся носом в ее волосы, вдыхая аромат шоколада и корицы, наслаждаясь этой секундой, боясь, что сейчас она оттолкнет мои руки и прогонит. Но она стояла тихо и я чувствовал, как на мои руки капают горячие слезы.

— Уходи, Драко, — ее шепот был еле слышен, но я разобрал. И только сильнее прижал ее к себе, отрицательно покачав головой. — Уходи, иначе… — я резко развернул ее к себе лицом, обхватил его ладоням и стал целовать ее мокрые от слез щеки, закрытые глаза, чуть вздернутый нос. Она упиралась ладонями в мою грудь, пытаясь оттолкнуть меня, но я не поддавался. Из ее закрытых глаз текли и текли слезы, а мне так хотелось увидеть ее улыбку. Но она отвернулась от меня и грустно сказала: — Ты снова насилуешь меня, Малфой.

Эти слова оглушили меня. Как ведро ледяной воды на голову — я вдруг понял, что она права и чуть не взвыл от беспомощности — ну как объяснить ей, что я жить без нее не могу? Как доказать, донести, чтобы поверила, что я никогда больше не причиню боли, не оттолкну? Я медленно опустился перед ней на колени, обнимая ее ноги.

— Прости меня, — я шептал ей это снова и снова, и вдруг почувствовал, что мне на голову опустилась маленькая рука и слегка погладила мои волосы. Я замер, даже дышать перестал. От этой легкой ласки хотелось плакать.

— Я так устала, — услышал я ее хриплый после слез и какой-то совершенно безжизненный голос и поднял голову. — Мне почему-то кажется, что раньше я была… мне было легче, несмотря на все ужасы войны и до нее. А сейчас я как в клетке, или во сне, и никак не могу выбраться, не могу проснуться. Столько злости во мне, столько холода. Порой кажется я ненавижу весь мир, всех людей. А потом приходят какие-то обрывки воспоминаний. И холод отступает. Что со мной? Ты знаешь что это?

И я уже готов был ответить ей, как вдруг раздался стук в дверь. Я не мог знать, ждет ли она кого-то, но, судя по ее удивленному взгляду, она не ждала гостей. Пауза затянулась и стук раздался снова, а потом и голос, голос Гарри Поттера.

— Гермиона, открой! Я знаю, что ты там! Гермиона!

Гермиона резко отстранилась от меня и молча указала мне на кресло. Я не стал противиться и сел к огню, застегивая рубашку. А за дверью уже раздавалось грозное:

— Гермиона Джин Грейнджер, немедленно открой эту чертову дверь, пока я не разнес ее в щепки заклинанием!

Гермиона глубоко вздохнула, наскоро глянула на себя в зеркало, легким взмахом палочки убрала следы слез со своего лица и направилась к двери.

Едва щелкнул замок, как Поттер влетел в комнату с палочкой наперевес. Но увидев меня в кресле у камина, он слегка расслабился и повернулся к ней. Она смотрела на него, вскинув бровь, и холодная маска снова наползала на ее лицо. Закрыв дверь, она повернулась к Поттеру:

— Может, ты объяснишь с каких пор ты считаешь себя в праве врываться в мою комнату, Гарри Поттер? — ее голос сковывал льдом, а взгляд буквально замораживал. Гарри решил, видимо, что лучше не нарываться.

— Прости, Герми. Просто ни тебя, ни Драко не было на ужине, и никто не видел вас после Травологии. Когда я приехал, то пошел к нему, но в его комнате тоже никого не было. И я подумал, что, возможно… — он замялся.

— Что возможно? — с легкой угрозой в голосе переспросила она.

— Ну, я вспомнил ту твою угрозу и подумал: вдруг ты решила отомстить Малфою…

— И ты бросился сюда его спасать? Давно вы так подружились, что ты вдруг стал его защищать?

— Герми, если бы ты не была столь далека от нас на своих снежных вершинах безразличия, ты бы обратила внимание, что мы давно уже… неплохо общаемся, — Драко ухмыльнулся, услышав, как Поттер заменил слово «дружим». — Он, знаешь ли, оказал много услуг Ордену Феникса, помог свалить Волан-де-Морта, и за это его любимый факультет объявил ему бойкот и вечную темную. А я как бы тоже скучал без друзей, потому что ты у нас теперь дама с ледяным характером, а Рон весь в трудах праведных в поисках кого бы еще потискать. Вот мы и общаемся понемногу.

Гермиона переводила взгляд с Поттера на Малфоя и обратно, пытаясь усвоить эту информацию. Судя по тому, что ей рассказывал Драко, раньше они были не разлей вода втроем — Гарри, Рон и она. А Драко был их врагом номер один после Волан-де-Морта. Теперь все перевернулось с ног на голову и Гарри дружит с Драко, а Драко не только не оскорбляет никого, но и сам получает по шее от своих же бывших друзей. А Рон гуляет со всеми девушками Хогвартса без особого разбора, как раньше вроде бы делал Малфой. А она…

Пока она это все осмысливала, Гарри подошел к Драко и тихо спросил:

— Ты как тут?

Драко так же тихо ответил, что все окей, одними губами прошептав после одно слово — «потом». Поттер понял и снова повернулся к Гермионе.

— Так если я не прав, и ты не планировала мстить Малфою, то что тогда он тут делает? Ты его чаем угостить решила?

Гермиона грустно усмехнулась, посмотрела на Драко и вдруг спросила:

— В тот день, когда ты чуть не сшиб меня с ног и вывалил все содержимое моей сумки на пол, у тебя была разбита губа. А еще ты так вылетел из-за угла, как будто за тобой гнался оборотень. Это они тебя так? Слизеринцы?

Плечи Драко напряглись, ему было неприятно говорить об этом. Но смысла скрывать не было тоже.

— Да. Губа — это ерунда, но они хотели наложить на меня какое-то гадкое заклятие, и я увернулся от них, но не успел увернуться от тебя. Прости.

— Прощаю, — она пристально посмотрела на него, и он вдруг понял, что она прощает его не за этот случай. А за то, что он делал с ней раньше. Его глаза распахнулись от понимания, и он уже хотел что-то сказать, поблагодарить, обнять, но она отвела взгляд и обратилась к Гарри: — Мы тут обсуждали одну теорию… Я попросила, — она сделала ударение на этом слове, — Драко рассказать мне о моем прошлом в школе и теперь у меня сложилась кое-какая картинка из тех кусочков воспоминаний, которые раньше всплывали в моей памяти. Я сделала вывод, что раньше я была не такая, вела себя иначе и чувствовала намного больше. И я как раз спрашивала Драко, что он думает обо всех этих переменах во мне, когда ты решил ворваться в мою комнату и спасти своего нового друга. Теперь ты убедился, что он в безопасности, я не пытаю его, не убиваю и даже не насилую, — она бросила мельком взгляд на Драко и у того кожа покрылась мурашками от воспоминаний об ее ладонях на его разгоряченной коже, — и я хочу, чтобы вы оба попробовали ответить мне — что вы думаете обо всех этих переменах.

Гарри и Драко переглянулись. Потом Драко медленно кивнул, давая Гарри понять, что он не против рассказать Гермионе все. И Гарри ответил:

— Ты попала под заклятье, лишившее тебя всех теплых чувств. В твоей душе остался только холод.

Она пристально смотрела на Гарри.

— Как и когда это случилось?

— Во время последнего боя. Кто-то из Пожирателей запустил в тебя древней темной магией. Я перерыл за это время все библиотеки, в которые только мог попасть, писал всем известным магам и колдунам — но ничего. Никто не знает, что это за заклятие и как его снять.

 — Никто не знает… Скажи, а ты один искал?

— Нет, что ты! Сначала искали почти все — профессора нашей школы писали всем своим знакомым в другие школы магии, просто друзьям. Рон, Джинни, Молли — ну все Уизли искали, искали… Но они уже все перепробовали и теперь, когда им больше не к кому обратиться…

— Значит, Рон больше не ищет с тобой? Но ты же не остановился?

— Рон… — Поттер скривился, глянул на Драко. Тот понимал — Рыжий столько лет был лучшим другом, а Драко тут без году неделя. Но Гарри сказал правду: — Рон сдался. Ты была очень груба с ним, впрочем, как и со всеми. И он… ушел… А я не мог сдаться, Герми. Ты столько раз спасала мою задницу с тех пор, как я в одиннадцать лет впервые приехал сюда, что я просто не имел права сдаваться. И я не сдаюсь. Драко предложил…

— Драко? — Гермиона удивленно посмотрела на Малфоя. — Значит, Рон, Джинни, все они сдались, а Драко…

Драко вскинул голову и прямо посмотрел на нее. Не нужно сравнивать его и Рыжего. Он не собирался отступать, даже тогда, когда знал, что нет надежды вырваться в поместье к книгам. Он просто думал, что придется ждать. А сейчас…

— Да, Драко. У него в поместье есть… — Гарри снова вопросительно посмотрел на Драко и тот снова кивнул. — Есть тайник с очень древними артефактами и книгами. И мы решили, что при определенном везении сможем вытащить Драко в поместье на эти каникулы и поискать в этих книгах хоть намек на это твое заклятие. Драко предложил передать Министерству, что он хочет отдать старинные артефакты отца — ларец с ядами и чем-то там еще — в обмен на разрешение провести каникулы у себя в поместье. Мы надеемся, что Министерство пойдет ему навстречу, а не упечет его еще раз в Азкабан уже надолго за то, что сразу не выдал всю эту гадость, и тогда я приеду к нему и мы вместе…

— А его реально могут отправить за это в Азкабан?

Драко скривился. Ну, Поттер, ну вот кто его за язык тянул?

— Да нет, — протянул он лениво, стрельнув на Поттера недовольным взглядом, — не думаю, что эти артефакты стоят Азкабана.

— Так не пойдет! — Гермиона могла тысячу раз меняться, но все равно оставалась истинной гриффиндоркой и допустить, чтобы из-за нее наказали ни в чем не повинного человека не могла. — Надо придумать другой план.

— Гермиона, — Поттер чуть не застонал. — Я, конечно, жалел, что твои мозги были не с нами в те моменты, когда мы разрабатывали этот план в деталях, но все же… Мы уже перебрали кучу вариантов и все время получается, что Драко не выпустят отсюда до лета, а я уже просто не могу смотреть на тебя, когда ты такая.

— То, что ты на меня смотреть не можешь — твоя проблема, — отрезала Гермиона. — А я не могу допустить, чтобы его, — она ткнула пальцем в сторону закатившего глаза Драко, — посадили только потому, что он решил измениться и помочь мне.

— Гермиона, послушай, — Драко начал раздражаться, но она снова перебила его.

— Нет, это ты послушай, Драко. Я такая уже полгода, так? И пока это особо не повлияло ни на кого, разве что очков у факультетов поубавилось. Так что, если мы втроем не придумаем такой план, в котором я буду уверена в твоей безопасности, мы никуда не двинемся, пока тебя не отпустят из-под школьного ареста. Тем более, что у тебя, Драко, нет палочки. Как ты собираешься вскрывать тайники?

Драко замялся.

— Ну, я научил Поттера почти всем заклятьям, которые ему придется снять, остальное дело техники… — он отвел глаза.

— Серьезно? А кроме заклинаний, что там еще понадобится? Кровь? И чья же?

Драко с удивлением уставился на нее — откуда она знает про кровь?

— Молчите? Тогда я скажу — понадобится кровь либо очень сильного волшебника, либо… грязнокровки. Так?

— Я надеялся, что кровь Гарри подойдет, он же достаточно сильный волшебник! — Драко выпалил это на одном дыхании и съежился под ее взглядом.

— Ах, ты надеялся. А если не подойдет? Что — все зря? А если Драко закроют в Азкабан после того, как вы перероете все книги, а там нет ничего? Тогда эта жертва вообще нелогична и никому не нужна. Что тогда ты собирался делать, новый друг Драко, Гарри Поттер? Принять эту жертву и жить дальше?

— Нет, ну, Гермиона, хватит! Драко сам предложил мне эту идею, его никто не заставляет это делать. Если он хочет подождать до лета…

— Не хочу я ждать! Перестаньте говорить обо мне так, как будто меня здесь нет! Если меня закроют, а я все же надеюсь, что этого не произойдет, вы вытащите меня оттуда как можно скорее. Ну, или будете приходить ко мне в гости, если разрешат. И писать, — он жалобно взглянул на Гермиону. — Просто, Гермиона, я хочу, чтобы ты снова стала смеяться, как раньше, и жить полной жизнью. Поверь, я знаю, что такое жить только льдом и злостью. Это не для тебя. Прости.

Гермиона смотрела на этих двоих, так уверенно отстаивающих свой безумный план, и вспоминала рассказ Драко о том, как они втроём — Гарри, Рон и Гермиона — каждый год совершали безумные поступки, спасали друг друга, помогали… Теперь Рон не с ними. Может быть, расскажи они ему все, он бы согласился отправиться с ними в поместье, но уже одно то, что он опять бросил их… А на его месте оказался Драко Малфой, бывший враг. И он не просто согласился предоставить им нужные книги — он готов отправиться за это в Азкабан — лишь бы у нее получилось вернуть себя прежнюю. А еще он сказал сегодня, что любит ее. Сказал, несмотря на то, что она откровенно издевалась над ним и старалась унизить. Гермиона смотрела на Драко и понимала, что, несмотря на исход этого сумасшедшего плана, этот вечер все равно не пройдет для нее просто так. Что-то изменилось в ней и кажется, что лед, этот бесконечный космический лед, все же дал маленькую трещинку и уже не может снова стать одной цельной глыбой.

— Я пойду с вами!

Ее голос прозвучал так резко и неожиданно, что они сначала растерялись, а потом в два голоса начали протестовать. Она усмехнулась. Как дети, честное слово. Гарри понял, что в ней все-таки осталось очень много от его боевой подруги и почти сразу замолк, но Драко — тот ругался и доказывал, что она там совершенно не нужна, и что вообще они сами справятся, и что — Поттер, что ты молчишь, блин!— Мерлин знает зачем ей вообще взбрело в голову такое — отправляться туда, где ее пытала его тетка. И что там темная магия, и никто из них не знает, как она может среагировать на ее заклятье, и мало ли что может случиться, и…

Гермиона скривилась, почти дослушала этот сбивчивый монолог Драко, но все-таки перебила его.

— Знаешь, почему Поттер заткнулся так быстро? — она повернулась к Драко. — Потому что он знает — спорить бесполезно. А будете вредничать — сейчас же пойду к профессору Макгонагалл и все ей расскажу.

— Шантажистка, — Драко зашипел на нее, как змея его родного факультета. Гермиона скорчила ему рожицу, чем удивила их всех, и себя в том числе, и перешла на деловой тон.

— Итак, надо разработать более безопасный план и… поспать. Уже поздно. Гарри, Драко — спокойной ночи. Увидимся завтра вечером тут. Часов в семь.

— Давайте лучше у меня, — Драко и сам не знал, чем это лучше, но тут же придумал причину. — У меня точно никто не ворвется в самый разгар подготовки и обсуждения планов. Пароль в Выручай-комнату — комната Драко.

— Ладно, — Гарри поднялся, потянулся и повернулся к Драко, но тот замялся, явно ища предлог задержаться у Гермионы.

— Ну, я тогда пошел, — Гарри направился к двери.

— Я сейчас, — Малфой благодарно взглянул на Поттера, и Гарри выскользнул за дверь.

Драко повернулся к Гермионе, подошел ближе. Она устало терла виски. Он уже хотел обнять ее, когда она тихо сказала.

— Я не ненавижу тебя, Драко. И я очень благодарна тебе за все, что ты хочешь сделать для меня. Но я не хочу жить и знать, что ты пострадал из-за этого. Ради этого. Так я не смогу. Та Гермиона — не сможет.

— Я так и знал! — Драко хмурился. — Просил же Поттера — если вдруг что произойдет со мной — не говорить тебе, почему я там оказался. Просто сказать, что я тебя… — он замолчал, заметив, как в ее глазах появляется понимание, а потом злость.

— Так ты изначально подозревал, что тебя отправят в Азкабан и просил Гарри не говорить мне, за что? Ты хотел, чтобы я и дальше считала тебя гадким Пожирателем?

— Нет, что ты. Я хотел, чтобы он все тебе рассказал, только чтобы не говорил, за что меня снова упекли в Азкабан. Я просто не хотел, чтобы ты считала себя обязанной мне, виноватой. Тем более если мы ничего не найдем. Но это все «если вдруг», хотя я уверен, что все обойдется.

Она смотрела на него и не понимала, как он умудрился так кардинально измениться за такое короткое время

— Что заставило тебя так измениться, Малфой?

Драко явно не хотелось снова пересказывать свою жизнь, отвечая на ее вопрос, и он ответил односложно:

— Страх.

Гермиона явно не понимала. Слишком короткое объяснение слишком сложным переменам. Она уже хотела спросить ещё раз, но Драко успел первым.

— Я все-все тебе расскажу, обещаю. Только можно не сегодня? У нас ведь ещё будет время поговорить, правда? — он сделал ещё шаг к ней, взял за руку, поднес к губам тонкие холодные пальцы. — Ты совсем замерзла.

Он снова хотел обнять ее, но она отняла у него свою руку и решительно повернулась к двери.

— Тебе пора, Драко, — ее голос звучал устало, и он решил, что сейчас и вправду лучше не настаивать. Ей нужно отдохнуть и подумать над всем этим. И хотя ему, как никогда, хотелось остаться с ней, он только подошел и тихонько прикоснулся губами к ее волосам. А потом пошел к двери.

— Спокойной ночи, Драко.

— Спокойной ночи, любимая, — и он вышел, оставив ее удивленной и немного смущенной.