Маленький мальчик пошел погулять (джен)

Лея всегда была уверена, что если с Беном что-то случится, то это будет в школе, в гостях, в дороге. Не дома. Из дома она создала крепость. Дом должен быть безопасен, иначе это не дом.

И все же, как утверждает полиция и как утверждают записи системы безопасности, исчез он именно из дома. Из сада наверху.

На камерах было отчетливо видно: вот он вернулся из школы, вот посадил свою ящерицу в клетку, вот пошел на кухню и взял обед, вот поднялся в сад с обедом и домашним заданием, как делал обычно, как делал всегда — и спустя только два часа система безопасности подняла тревогу, потому что он не появился ни на одной контрольной точке в доме, включая туалет.

Злоумышленники проникли в дом по стене и по туннелю обслуживания сада. А роботы-садовники отключили в саду наблюдение. Доступа к основной системе дома у них не было, и на том спасибо…

— Откуда они узнали? Как смогли найти брешь? — спрашивает Лея, кружа по гостиной. Сесть на светлый диванчик у окна, где расположился детектив с датападами, нет никаких сил. Вокруг суетятся полицейские, но она почти не слышит их. Только свой страх, бьющийся внутри.

— Я полагаю, — отвечает детектив, — брешь в вашей защите создали заранее, на всякий случай. Сейчас ей всего лишь воспользовались. Мы проверим всех, строивших вам сад и налаживавших его систему безопасности.

Но скорее всего там тупик, думает Лея. Если кто-то планирует настолько далеко, чтобы устроить доступ в дом врага на всякий случай, когда понадобится, то уж следы этот кто-то замел основательно. Уж за три-то года и тупица бы справился.

Но кто? Кто-то из ее заклятых коллег? Но зачем, зачем так сложно?..

— Нас всех могли убить, — Лея останавливается у окна. — В любой момент. Верно?

Например, когда они всей семьей в саду ужинали. И они бы ничего не почувствовали из-за ящериц. Никаких предчувствий, никакой невозможной удачи… Лее становится внезапно нечем дышать. Сила, если бы не ящерицы, может быть, Бен смог бы убежать. А сейчас она не знает даже, жив ли он. Сила…

— Я хочу перенести все клетки в сад, — говорит она. — Это возможно?

— Да, конечно, — детектив даже не кажется удивленным, видно, привык к тому, что от стресса люди ведут себя очень странно. — Что до вашего вопроса — то, очевидно, целью не было устранение вас и семьи. Они сделали именно то, что и хотели.

— Может быть, просто ради выкупа?.. — Лее очень хочется, чтобы все было так просто. Такой ясный и прямой мотив…

— Маловероятно, вы слишком значимая фигура. И слишком известны вашей решительностью, вы не отдадите деньги тихо и не забудете о случившемся.

И если бы речь шла о деньгах, они бы уже об этом знали, дополняет Лея. Уже бы были означены сумма и условия. Но похитители молчат.

Да и рассекречивать доступ в дом врага ради всего лишь денег?.. Нет, нет. Ее враг точно уверен, что после этого удара она не встанет, и даже убивать ее уже не будет иметь смысла.

— Расскажите мне о тех, кто может хотеть вам зла, — просит детектив.

Лея вздыхает. Назвать бы хоть кого-нибудь, кто бы не хотел, на самом деле, кроме семьи, но чтобы хоть кто-то из ее недругов решил похитить ребенка?.. Ради чего, Сила великая? За что Бена? Зачем?!

Но она садится таки на диванчик и рассказывает. На середине рассказа в комнату вносится Хан, и Лея, не прерываясь, всовывает ему датапад, на котором пыталась как-то обобщить информацию, чтобы не дать страху воли.

Хан падает рядом с ней, кладет руку ей на плечо — я здесь, я рядом, — и утыкается в датапад. Никаких слов, никаких ненужных жестов, — и Лее приходится прокашляться, прежде чем продолжить, горло забивает лишняя сейчас эмоция.

Процесс рассказа помогает ей успокоиться. Очевидно, что дело в политике — враги Хана ведут себя совсем иначе.

На этой неделе принимается закон об армии, но влияние Леи на группу милитаристов преувеличено. Да, она за сохранение флота и боеспособность Республики. Пацифизм не работает. Она знает это лучше многих и многих.

Да, она готова за это драться — но за это будет драться далеко не только она, тут на ее стороне будут и старые проимперцы, и ее ненависть и к ним, и к их Империи, не помешает им ее поддержать, а ей с ними договориться. И даже если ее убьют, они выиграют без нее.

Да собственно, если ее убьют, они выиграют с большей вероятностью. Поднимут ее на флаг, сплотятся на волне возмущения с остальными фракциями и — вперед. Сами бы ее прибили, если б были уверены, что последствия не прилетят — а они прилетят, хотя бы в лице Люка.

…Который где-то во внешних регионах и с которым нет связи. Лея уже уверена, что это совсем не совпадение. Люк слишком своевременно получил сообщение, что на дальних рубежах археологи нашли какой-то древний храм… Хоть бы там был действительно храм, а не засада.

Хотя, будь она на месте заговорщиков, там был бы реально храм — зачем настораживать джедая раньше времени?

Сила, какая запутанная операция. Зачем так сложно?..

Если оценивать объективно, то наверняка дело в голосовании по армии. Единственный действительно большой и действительно важный проект в Сенате на который она имеет влияние, проводящийся в ближайшие дни. Отвечает на вопрос — почему сейчас.

И дело наверняка не в самой армии даже, дело в приватизации — или же сохранением за государством — огромных ресурсов. Миллиарды кредитов на кону. Отвечает на вопрос — зачем. За такие деньги воспользуются любыми заготовками.

Но причем тут Бен? За что его?!

Ведь даже если по случаю форс-мажора она будет отсутствовать на голосовании, это все равно не изменит результат. А что изменит?

Что вообще может изменить результат голосования, в котором все фракции договорились заранее, и результат в целом уже известен, и изменится очень вряд ли?

Она сейчас лицо своей фракции, она — гарант всех договоров. И помогла бы ее дискредитация, желательно публичная, но ее просто нечем дискредитировать. Она честна, ее счета открыты, ее налоговая декларация публична. У нее нет темных делишек, и даже то, чья она дочь, давно известно — такие секреты лучше разглашать лично и в контролируемой обстановке.

Скандал был, конечно, но всем известно ее отношение к Империи, ее позиция никогда не менялась, она неодаренная — тут они с Люком соврали, но самую малость, она необучена и это не имеет значения, — она отреклась от биологического отца, она его ненавидит и всегда ненавидела — и за прошедшие годы скандальный факт стал скорее плюсом к ее карьере. За неидеальных политиков чаще голосуют.

Сила, она сейчас в ситуации, когда любая трагедия в ее семье увеличит ее популярность и шанс на победу. Сила…

— Лея? — это Хан. Обнимает ее за плечи.

Детектив уже ушел, а Лея и не заметила. Даже как договорила — не заметила. Вроде бы она замолчала, ее поблагодарили и пообещали держать в курсе…

— Мне страшно, — вырывается у Леи.

…Ящериц унесли, и кажется, что Сила кричит — так внезапно громко.

У нее плохое предчувствие. Очень плохое. Черное-черное.

* * *

Как возможно в мегаполисе, где камер на порядок больше, чем жителей, потерять транспорт похитителей? Как его вообще можно потерять?..

Лея старается не вмешиваться в работу полиции, но ей очень, очень тяжело. Детектив понимает ее ситуацию, ее жажду контроля, и предоставляет доступ ко всей свежей информации, но это не помогает. Время идет, а результата нет.

Первые сутки критичны, а результата все еще нет. И все еще никаких требований.

Лея ходит с датападом по квартире, смотрит в окна, следит за приходящей информацией и пытается почувствовать Бена.

Она точно знает, что он жив, и ничего больше. Чем больше проходит времени, тем меньше его шансы спастись.

…Если бы она разрешила Люку его обучать как следует. Может быть, тогда бы он не попался. Может быть, тогда бы он успел сбежать. Может быть…

Нет. Не циклиться на том, чего не было. Непродуктивно. Она теряет время.

Люк говорил, что одаренный может почувствовать, где находится другой одаренный, особенно родственник. Говорил, что Вейдер чувствовал его в пределах одной звездной системы. Если бы Лея могла хоть тысячную часть такого, ей бы хватило.

На Беспине у нее вышло почувствовать брата, почему же не получается сейчас?

— Ты очень стараешься, — отвечает ей Хан, она понимает, что пожаловалась вслух.

— Спасибо, дорогой. — Лея прислоняется лбом к стеклу и прикрывает глаза. Ну где же, где?..

— Это не комплимент. Когда слишком стараешься, получается фигня какая-то. Это как стрелять, если руку напрячь слишком сильно.

Хм…

— Давай пойдем в его комнату, и ты попробуешь еще?

— Туда уже можно? — Лея отстраняется от окна и поворачивается к Хану. — Там же полиция что-то делала.

Собирала образцы генома. Для опознания.

Хан стучит пальцем по датападу.

— Пятнадцать минут как. Пошли. Хотя погоди, я сейчас наблюдение там отрублю, мало ли… Вот, сейчас пошли.

В комнате Бена беспорядок, рюкзак кинут прямо на пол, на столе гора датападов, игрушечные модели под потолком висят совсем не в обычном порядке, наверное, полиция сбила настройки…

На одной стене — проецированная карта галактики, на другой — поверхность для рисования вся исписана пометками, Лея не представляет что именно считал Бен…

Как так получилось, что она этого не представляет?

Лея подходит к исписанной стене и касается ладонью пластика, осторожно, чтобы не смазать символы.

Бен, Бен… Ну где же ты? Где же?..

Предчувствие давит на голову. Времени все меньше. Страх мешает думать и мешает сосредоточиться на Силе, и так ускользающей от восприятия. Стоит коснуться — и уже все. Уже пропало.

Бен, Бен!..

Только у нее получается ощутить именно Бена — вот такого, каким он был в его комнате, того, кто писал на этой стене, — как тренькает датапад, и Лея упускает едва слышный отклик в Силе.

Датапад хватает Хан.

— Они нашли след! — восклицает он. И голову Леи будто стискивает обручем: впереди страх и много боли. Времени совсем не осталось.

— Ложный.

Это важно — именно ложный след очень важен, но она не понимает, почему. Страх мешает думать.

— Слушай, — говорит Хан, — я тут поспрошал своих, зацепки закинул, может, кто что и видел. Если повезет…

…Повезет, отзывается в голове Леи эхом.

Им не повезет. Она совершенно уверена.

…А потом на пол падает фломастер, закрепленный на стене, который не трогали ни она, ни Хан.

* * *

Фломастер дергается на полу. Поднимается, зависает… проводит черту — начало буквы — и падает вновь. И вновь поднимается…

Это будет «креш», заторможенно понимает Лея.

— По-моему, кто-то жаждет общаться, — Хан напряженно всматривается в пустое место рядом с доской. — Ты его видишь?

Лея качает головой и закрывает глаза. Сосредотачивается. Он здесь, кто бы это ни был, она точно знает, и точно знает, что у нее уже получалось…

И, конечно же, узнает того, кто стоит у стены. Темная фигура, провал в ничто. Кто же это еще может быть, не Оби-Ван же. Не с ее удачей.

— Что тебе нужно? — спрашивает Лея и осторожно открывает глаза, стараясь сохранить то самое чувство… Мир видится несколько неправильным. Не в фокусе. Вейдер — черное пятно с размытыми краями — стоит у стены и безуспешно пытается поднять фломастер с пола. — Я тебя вижу, но не слышу. Можешь просто рукой показать.

Он кивает.

…Кажется, на нем нет доспехов, кажется, где-то в этой темноте есть лицо.

Неважно.

«Я чувствую Бена, — пишет на стене темная рука. — Я знаю, где он».

— Какое тебе дело?

Хочется поверить. Слишком хочется.

«Он в опасности».

— И ты просто так решил ему помочь.

Вейдер кивает.

— А может, это ты сам и провернул все? Связался со своими бандитами, помог им умыкнуть Бена…

Она должна это сказать. Потому что это было бы так логично — на первый взгляд.

«Зачем?» — призрак даже не удивлен вопросом.

— Чтобы помочь нам его спасти и чтобы я в благодарность разрешила тебе с ним общаться.

«Не разрешишь, — это не вопрос. — Неважно».

— Ты бы сказал это в любом варианте.

«Нельзя доказать невиновность».

— И это тоже.

«Нет бандитов».

— И это тоже, — повторяет Лея. Сглатывает. — Но у меня плохое предчувствие. Очень плохое. И поэтому я не думаю, что это ты. Как ни странно. Я не думаю, что ты бы… причинил ему вред. Позволил бы…

«Никогда».

— Хорошо. Говори, где он. И я придумаю, как сообщить полиции.

Призрак неодобрительно качает головой.

«258-189, Келшиат, внизу. Полиция — плохая идея».

— Это еще почему?

Хан не дает призраку ответить. Хан поднимает экран, на котором потоком льются текст и изображения. Пустых комнат, которые явно слишком быстро покинули, какая-то одежда смятая, кровь…

Лея кидается вперед, забыв о призраке, утыкается в датапад. Это майка Бена, любимая его майка, в которой он был в момент похищения, и на ней кровь…

— Лея, Лея, ты меня слышишь?.. Лея?..

Кровь. Они ранили ее сына. Ему сейчас больно. Ему… Он…

Голову заполняет какой-то вязкий туман, а она сама бьется в нем, будто о стеклянную стену, за которой — она уже точно знает — то самое, что позволит спасти сына прежде, чем, прежде, чем…

Датапад вырывается у нее из рук и трескает ее по лбу, Лея аж отшатывается.

— Эй! — восклицает Хан и оглядывается по сторонам. — Ты!

«Стоп», — это не голос. Это… слова всплывают в голове будто сами собой, только привкус у них совершенно чуждый, не как у ее собственных мыслей.

«Там темная сторона».

— Мне плевать! — кричит Лея. Ярость вырывается наконец-то из под слоя холода, Сила, как ей холодно. — Хоть ядовито-зеленая сторона! Ему там плохо! Его перевезли и ранили! Он!..

«Никто его не перевозил, — говорит призрак совершенно спокойно. — И не собирался. Теперь понимаешь?»

— По-моему, ты только что назвала след ложным, — одновременно с ним произносит Хан, поднимая датапад с пола. — Ты ошиблась, или?..

Лея смотрит на них и трет виски. Она с трудом понимает вопросы. Сила, как страх и ужас мешают думать…

…А что если, приходит на этот раз уже совсем своя мысль, это было запланировано? Именно это? Именно ее страх и ее ужас? След был ложным, она была совершенно уверена, такие предчувствия не подводили ее никогда. То есть. Если так. То что было целью? Ей показали, что Бен ранен. Зачем?

Последнее она спрашивает вслух. Призрак задумывается, а Хан хмыкает.

— Если я прав, — говорит он, — и если ты права, то сейчас мои старые контакты пришлют мне кое-что интересное… А к нам зайдет детектив.

— Сообщить о провале?

Хан не успевает ответить, потому что детектив и правда заходит в комнату Бена, предварительно постучав. Просит прощения за то, что они не успели. Пытается ее успокоить.

Он выглядит совершенно нормально, как и раньше, но Лея ему больше не верит. Возможно, возможно он сам и не враг, но через него им дают ложную информацию, поэтому то, насколько он сам замешан, не имеет значения.

— Боюсь, их успели предупредить, — говорит детектив. — Где-то в руководстве операции утечка. Но не волнуйтесь, — добавляет он, — моим людям я доверяю полностью, мы найдем вашего сына.

— Спасибо, — ровно говорит Лея. — Большое вам спасибо.

Он уходит, а Лея трет ладонями лицо.

— Полиции нельзя доверять, Бена перепрятали, мне показали его кровь, что дальше?

— Дальше нам подскажут, где его искать, — говорит Хан. Демонстрирует датапад. — В ближайшие минуты, наверняка. Верный адрес дадут. Чтоб мы туда ринулись одни, как мы обычно делаем, и о чем все знают, кому надо.

— То есть это ловушка.

«Наверняка, — говорит призрак. — Но Бен именно там».

Лея повторяет его слова и задумывается. Оттесняет страх, чтоб не мешал. Допустим, все будет именно так. Допустим. Но в чем цель? Убить их можно было куда проще.

Так, думать можно и двигаясь.

— Раз Бен именно там, то в ловушку мы попадемся. Но пораньше. Не тогда, когда нас ждут. Нужно незамеченными отсюда улизнуть и туда добраться, это вообще возможно?

— Да легко, — говорит Хан.

* * *

Они проходят к себе в спальню, выключают там наблюдение — сделав так, что последним наблюдатели бы увидели то, как Хан Лею обнимает и как она вырывается с болью и гневом на лице. Проходят в гардеробную и в скрытую дверь за шкафом, работающую только на выход.

— Я про нее почти и забыла… — шепчет Лея.

— Расслабились мы с тобой, принцесса. В мирной-то жизни.

Да уж, очень мирной.

Лаз выводит их к пролету над техническим этажом — и там, между системами фильтрации воздуха, приткнут спидер на четыре места.

— А он вообще заведется? — спрашивает Лея, садясь рядом с пилотом. — От него ничего не открутили тут?

— Обижаешь, — говорит Хан. Передает ей сумку, прихваченную из спальни. В сумке оружие, коммуникаторы и наручи с защитными полями. — Я его регулярно проверяю.

— И не засекли.

— Ну, стопроцентной вероятности не дам, — признает Хан. — Но другого варианта все равно нет.

И это лучше, чем Сокол, думает Лея. От них ждут, что они возьмут именно Сокол…

— Какой план операции? — спрашивает Хан.

Они падают вниз. Вниз, вниз, из сияющего мира власть имеющих в полумрак.

Лея вздыхает, вытаскивает бластер из мешка и проверяет его, чтобы руки занять. План операции сильно зависит от того, какой план у противника. У них слишком мало времени для маневра, им нельзя ошибиться и сыграть врагам на руку.

— Какая цель всего этого, я не могу понять. Допустим, хорошо, все идет, как они хотят, наши слишком влиятельные и богатые враги. Допустим даже, дело в сегодняшнем голосовании и в приватизации армии, потому что в чем еще. И? Ну вот мы попались, нас всех убили, дальше-то что?

Хан выводит спидер на трассу автоматических грузовозов и прицепляется под брюхо особо крупному.

— Сейчас домчимся тихо и незаметно… Если наша смерть твоим противникам ничего не дает, то что именно дает?

Да знать бы.

«Тебя хотели вогнать в панику, — говорит призрак сзади, а Лея, даже и не вздрогнув, повторяет его слова. — Страх, гнев, ужас. И заставить сорваться в авантюру в этом состоянии. Иначе демонстрация тебе крови Бена в месте, где его никогда не было, не имеет смысла».

— И зачем им мои страх и гнев? Я ведь не джедай!

— Хм, — Хан откидывается на спинку кресла, — дорогая, я сейчас тебя огорчу, наверное…

— Да?

— Никто не верит, что ты неодаренная. В моем заведении точно никто. Так что то, что ты не джедай, не имеет значения. Враги точно считают тебя не слабее Люка. А учитывая то, как ты похожа на… — он безошибочно кивает на заднее сиденье, и Лея вспыхивает.

— Я ничуть на него не похожа! — вырывается само, и Лея морщится: как по-детски…

— Лея, — Хан вздыхает. — Я тебя понимаю, поверь, но давай это вот все потом. Я тебе говорю объективные факты, ты даже движешься как он, когда злишься. Могу запись показать.

Лея переводит дыхание. Хан прав, потом. Все потом. У них слишком мало времени.

— Хорошо. Допустим, они так думают. И что? Вот я в гневе и в страхе срываюсь, попадаюсь в ловушку… Дальше?

«А дальше, — глухо произносит призрак, и его слова падают тяжело и веско, и Сила на каждое поет: «да, да, да!» — ты не успеваешь».

«Дальше они убивают Бена у тебя на глазах, ты срываешься на Темную сторону и разносишь всех врагов в кровавую кашу».

Лея сглатывает, отгоняет видение.

— Хорошо, — повторяет она, пересказав слова призрака для Хана. — Даже если это правда. Даже если так. Ну и что? Что? Ну вот пала я временно на Темную сторону, и — что? Такие комбинации не устраивают сектанты!

Призрак хмыкает на слове «временно», но не отвечает.

Не думать о смерти Бена. Не думать. Не давать Силе всунуть в голову видение возможного будущего. Лучше смотреть на серые бока транспортников. Ощущать скорость движения. Не чувствовать слишком много.

Если Бена убьют… она наверняка сорвется. Для иного исхода нужно быть Люком. У нее — совсем другой характер. И можно игнорировать, чей именно, но рано или поздно придется признать, что увы, характер у нее совсем не Бейла Органы.

— Слушай, — спрашивает Хан задумчиво, — а что будет, если твоему Сенату показать запись, как ты врагов разносишь в кашу на одной Силе?

Вопрос заставляет Лею задохнуться. Мир проясняется — будто занавесь сдернули. Куски информации сами падают на место. То, что она когда-либо слышала, отношение к ней, ее имидж, реакция на ее происхождение, ее политическая позиция… То, что имперцы поддержали ее в этом голосовании. Ее большая победа и критический фактор, подтолкнувший всю операцию. Если бы ей хватило ума и цинизма этот альянс скрыть… Хотя, возможно, враги бы все равно подстраховались.

Теперь она знает — кто. Сила, они же дружили, они были у нее дома, их дети и Бен играли вместе… За ними стоят деньги продуктовых и металлургических концернов. И наверняка не только.

Сила, они же вместе дрались с Империей…

На датапад Хана приходит сообщение, Лея автоматически просматривает его.

Контакт Хана перекинул ему подлинное место содержания Бена. Их фора вышла.

* * *

— Раз от нас ждут того, что мы вломимся, как мы это обычно делаем, — говорит Хан, — то вламываться надо очень аккуратно. И так, чтоб не засекли. И как это сделать?

Они припарковались вместе с очередным транспортником на модуле разгрузки соседнего с нужным завода. Автоматическая стоянка дала им час и оставила в покое. Нужный им ремонтный завод траспортной техники «Келшиат» выглядит так, как и положено автоматическому заводу: бетонной конструкцией без окон, с дырками причалов. Внутри наверняка совершенно темно.

«Бен внизу, в административной зоне для инспекторов», — говорит призрак.

— И ее наверняка очень хорошо охраняют, — задумчиво тянет Лея.

Захватить завод будет очень сложно. Но ей, собственно, ведь и не нужно захватывать завод?

— Нам нужно пробраться внутрь незамеченными и вытащить Бена. Там есть, не знаю, воздуховоды?

«Зачем гадать, — призрак пожимает плечами, — если можно документацию посмотреть».

— Она что, публична? — изумляется Лея. Призрак отчетливо вздыхает у нее в голове. — Под своим аккаунтом мне в систему лезть нельзя!

«Зачем под своим, если можно под одним из моих».

— Ага, если в сеть войдет Дарт Вейдер, — хмыкает Хан, — то это, конечно, не привлечет внимания.

«Зачем же так в лоб», — говорит призрак и диктует реквизиты.

Сила, думает Лея, когда оказывается в городской инженерной базе данных под именем какого-то непонятного тогрута-строителя.

— Тебе что, одной маски не хватало?

«Когда маска является лицом, это уже не маска».

Несколько минут они рассматривают схемы завода. Воздуховоды там есть, вот только диверсант там не пролезет, даже такой мелкий, как Лея.

— Так, — говорит Хан после паузы. — Мысль у меня есть, но как ее осуществить, вам придется самим думать, мне знаний не хватит.

— Знаний чего? — спрашивает Лея.

Если бы не уверенность, что Бена убьют, как только камеры засекут ее в периметре, она наплевала бы на последствия и пошла напролом. Но она не успеет.

— Нам нужно вытащить оттуда Бена, а не самим туда пролезть, — произносит Хан. — А Бен-то по этим кишкам пролезет легко. Так что я предлагаю запустить туда дроида с манипуляторами и с камерой, чтобы он открыл Бену проход и провел к нам.

— А если в камере охрана?

— И с бластером, — добавляет Хан. — Не поставили же они там роту.

— Если поставили роту, то я научусь душить по видеосвязи, — говорит Лея очень спокойно. — И никакой Темной Стороны, не надо на меня так смотреть, даже Люк это умеет.

Призрак сзади смеется.

— Надеюсь, без этого обойдется, — Хан качает головой. — Бену слава душителя взглядом тоже ни к чему.

А если понадобится, то я тебя поддержу, не добавляет он, но Лея читает в его улыбке. Ну вот и хорошо, вот и славно…

— Отлично, — Она облизывает губы. Очень хочется пить. Воздух совсем сухой. — И где бы нам взять дроида?

«Завод набит огромным количеством подходящих дроидов, — выдает призрак. — И добраться до их коммуникаций не так сложно, как кажется поставщикам стандартных систем безопасности».

— Я не стану хакером за пару минут.

«Тебе и не нужно. Меняй аккаунт на то, что я сейчас продиктую, и заходи на вот этот адрес. Там будет склад утилит, нужную я тебе покажу…»

* * *

Бен жив. И, кажется, не ранен — вот только руки исцарапаны, а на половину лица синяк.

Бен сидит на полу в позе медитации и смотрит на потолок. На решетку воздуховода. Сенсоры дроида регистрируют подрагивание металла.

Ее ребенок решил сбежать самостоятельно, понимает Лея. И делает все, что в его силах, несмотря на страх и на боль. Сила, за что ей такой прекрасный, такой ее ребенок?

Ну что же, пора. Дроид отверчивает болты. Бен прищуривается и вскакивает, когда решетка начинает отъезжать в сторону. Улыбается. Шепчет, неслышно, но Лея читает по его разбитым губам:

— Я так и знал! Так и знал!

Потом все происходит слишком быстро.

Открывается дверь, за ней видна вторая, там тамбур… — входит бандит в военном комбинезоне, у него в руках стакан воды. Он видит дырку в потолке, выпускает стакан, выхватывает бластер и стреляет в Бена.

Лея ничего не может сделать. Лея не успевает даже отреагировать. Лея — смотрит. Время затормаживается.

Даже если у бандита просто парализатор — все. Это все.

Заряд истончается и исчезает — и на мгновение вспыхивает, будто обведенная сияющим сине-белым, фигура немолодого мужчины в броне, стоящего между бандитом и Беном. Мужчина вскидывает руку — и бандит рушится на пол с неестественно вывернутой шеей.

Стакан падает, наконец, на пол, разлетается по полу вода.

Мужчина поворачивается к Бену, улыбается ему, показывает на дырку в потолке. Бен сияет будто солнце, а силуэт призрака идет помехами, словно готовящийся перегореть экран.

Странную связь внутри головы Леи, ту, по которой она слышит слова, сводит судорогой.

Лея хватает ртом воздух. Это даже не боль. Такое чувство, будто она — это не она, а тонкая ткань, которую начинают распускать по ниткам.

Что? Что происходит?!

Бен уже в туннеле воздуховода, ползет за дроидом, а у Леи в голове не-кричит призрак ее отца. Он… странно доволен. Несмотря на то, что…

Да что происходит-то?

«Я нарушил клятву Силой, — приходит ответ. — Я подошел к Бену без твоего разрешения. Ну и… все. Попрощайся с Люком за меня, хорошо?»

Но… Но это же совсем… другое. Она не имела этого в виду!

— Я даю тебе разрешение! — говорит она вслух.

«Без моего согласия, выданного мной лично в прямом контакте, а не по связи», — цитирует призрак.

В прямом, значит, контакте? Не по связи?

Ну, ладно.

Сияющее, счастливое лицо сына стоит у нее перед глазами, когда Лея, состредоточившись, ныряет туда, где истончается, исходит на нет странная нить, соединяющая ее и человека, которого она ненавидела всю жизнь.

Лея хватается за нее и скользит — на другой конец.

«Ты с ума сошла!»

Ощущение чужого разума обжигает — ее пытаются выпихнуть назад в ее тело, скорее, пока то, что заменяет призраку плоть не исчезнет.

В Вейдере слишком много эмоций. Она запоминает их все — потом разберется, — и выдает прямо в чужой разум, уж прямее контакта быть не может точно, — «даю я разрешение, даю!»

И позволяет выбить себя прочь.

…Голова болит просто ужасно. Ужасно.

Кажется, ее обнимает Хан, понимает Лея. Со стоном утыкается лбом в восхитительно холодную приборную панель.

— Что ты сделала, принцесса, а?

— Дурость, — признается Лея.

Но это была правильная дурость. Идеалистичная, но правильная.

— За Беном пока нет погони, он шустро ползет. Расчетное время — три минуты.

— Его прикроют, — говорит Лея.

В Вейдере было слишком много эмоций, чтоб разобраться. Но любовь она опознает где угодно. Там было очень много любви.

* * *

— И когда там твое голосование? — спрашивает Хан.

Они идут в верхних слоях атмосферы. Бен сидит у Леи на руках и не двигается. Сопит. Не спит, просто… Просто.

Лея смотрит на консоль.

— Да вот уже почти. Через четверть часа должно начаться.

— Мам, — Бен поднимает голову, — тебе надо туда успеть.

— Вот и я так думаю, — кивает Хан. — Чтобы все эти увидели тебя и утерлись.

— Бену надо к врачу, — Лее тоже хочется, чтоб «эти все» утерлись, но нужно же верно расставлять приоритеты!

— Я потерплю, — говорит Бен. — Это важнее! Приоритеты, мам!

Сзади смеется призрак.

— Вот, и дедушка со мной согласен!

— Вот уж в чем не сомневаюсь, — бурчит Лея.

«Спускать такое никак нельзя. Ты должна показать силу».

— Сама знаю. Ладно… — Лея вздыхает. — А мы хоть успеем? Это все же не Сокол.

— Принцесса, — Хан вводит машину в пике, и Бен восторженно взвизгивает, — обижаешь!

Над столицей заходит солнце. Лея смотрит на него прямо, хотя глаза и режет. Может быть, она и плачет — но, скорее всего, это только реакция на слишком сильный свет.