Крик (гет)

Стоя в прихожей просторной, но весьма аскетично обставленной квартиры, Дазай мысленно убеждал себя в том, что он здесь только ради дела и что действует исключительно в интересах Детективного Агентства, но бутылка любимого вина Чуи в его правой руке явственно намекала на его истинные намерения.

— Спасибо, что согласился помочь. —  Из глубин коридора послышался хрипловатый, прокуренный голос Накахары. Осаму отметил, что в нём впервые за долгие годы не было ноток горькой обиды. Лишь безразличие, приправленное толикой благодарности. Сердце детектива защемило от осознания потери чего-то ценного, но разве чёрная всёпоглощающая дыра внутри может что-либо чувствовать?

«Прости, что причинил тебе боль»

Но увы, эти слова никогда не слетят с тонких, плотно сжатых губ. Вместо этого они изломятся в кривой ухмылке и выдадут очередную колкость:

— Чу-я-я-я, оглядывая твоё убогое жилище, я начинаю опасаться, не будешь ли ты за мою помощь расплачиваться натурой? — намекая на скромность интерьера, съязвил Дазай, — Неужели в порту всё так плачевно?

— Ну, я хотя бы, в отличие от тебя, псины, не на улице живу, — прорычал Чуя, и немного погодя добавил: — Ты действительно думаешь, что я позволил бы тебе узнать адрес своего дома?

«Предатель»

Осаму, поглощённый не вовремя вспыхнувшим чувством тугой и почти незнакомой ему вины, молчал.

«Как же иронично, что самая большая мерзость на свете работает на Детективное Агентство, а самый честный и искренний человек является исполнителем преступной организации».

Тяжело вздохнув, Осаму откинул назад мешающие пряди и сделал пару шагов навстречу Накахаре. 

— Как грубо, я ведь могу обидеться и уйти?

Чуя ответил ёмко и колко, как он всегда и умел, и из-за этого ответа привычная маска Дазая расползлась трещинами.

— Мне не привыкать.

Осаму сделал пару шагов в сторону бывшего напарника, понял, что ему лучше и дальше оставаться недалёким идиотом в глазах Накахары и, скрывая серьёзный смысл слов за наигранным тоном, выдохнул:

— Чуя, — начал Дазай, — я…

— Сладкая парочка, я вам не мешаю? — недовольно спросил чей-то голос из-за спины Чуи.

— Не думаю, что тебе стоило вставать, Рю, — отпихивая от себя Дазая, с беспокойством сказал Накахара.

— Давай ты не будешь строить из себя мою подчинённую? Лучше скажи, что он здесь забыл? — кивая головой в сторону детектива, поинтересовался Рюноске.

В глазах повелителя гравитации промелькнули опасные искры. Развернувшись лицом к Акутагаве, он раздражённо произнёс:

— Я тебя настолько сильно приложил, что ты начал задавать тупые вопросы? Тебе нужен он, а ты — упрямый мальчишка, который сам никогда к нему не обратится, — заметив, что Рюноске собирается высказаться по поводу выданной ему характеристики, Чуя раздражённо добавил: — Захлопнись. Если сам не можешь себе помочь, то хотя бы не мешай другим.

В его голосе звучала угроза (угроза ли?) и она, уязвив самолюбие Акутагавы, подкосила его, нокаутом выбила из привычного состояния, переворотив всё внутри, и самым ужасным было то, что весь этот процесс наблюдал Дазай. Рюноске решил, что не будет демонстрировать своё явное раздражение и тем самым унижаться ещё больше, и поэтому он только зашипел, нахмурился, но не проронил ни слова. Уважение и благодарность заставили его прикусить язык. Он отлично понимал, как невыносимо трудно Чуе было превозмочь себя, чтобы связаться с Дазаем. Понимал, потому что сам не смог.

«Чёрт, как же я жалок».

— Вы до ужаса утомительны! Может, мы уже к делу перейдем? — пытаясь подавить напускной громкий зевок, подал голос Осаму.

Накахара устало вздохнул и уже было открыл рот, чтобы ответить, но внезапно что-то заставило его передумать, и он молча двинулся во мрак коридора. Чуя, не оборачиваясь, махнул остальным рукой, мол, не стойте на месте.

* * *

Воцарившаяся тишина развеялась лишь тогда, когда все трое с удобством расположились на кухне и выпили по глотку вина. Было уже три часа ночи, тратить время на светские диалоги и выяснения отношений никому не хотелось, поэтому Рюноске решил сразу же пояснить суть проблемы.

— Когда я отключаюсь, Расёмон начинает нападать на стоящих поблизости.

Дазай хмуро свёл брови — услышанное ему определённо не нравилось. Насколько он успел изучить способность Акутагавы, она действительно могла выходить из-под контроля, но лишь при активации и при потере контроля эспера. Расёмон слишком тесно связан с Акутагавой, он не долженне может атаковать без хозяина.

Теперь возможность помочь им казалась ему не одолжением, а подарком судьбы. Сражаться с человеком, управляющим демоном, и с самим демоном — совершенно разные вещи.

— Судя по твоему потрёпанному виду, вы это проверили опытным путем?

— Да, — ответил Чуя вместо Рюноске. — Когда он благодаря мне отключился, Расёмон не был активирован… — он сделал небольшую паузу, чтобы получше сформулировать увиденное, — Все атаки Расёмона не были рассеянными ударами по области. Словно он отлично понимал, куда бить.

Зрачки Осаму сузились; уперев лицо в ладони, он сдавленно выдавил из себя:

— Похоже, Акутагава, шесть лет назад, когда ты учился у меня, я облажался.

* * *

Сказать, что Хигучи была разочарована из-за того, что вместо долгожданного визита своего семпая на следующей день она получила короткое смс и файл с документами и отчётами, которые ей нужно подготовить к следующему собранию — всё равно, что промолчать.

Каждый раз, закрывая глаза, она вспоминала вечер, когда он пришёл навестить её. Тогда некая стена между ними словно разрушилась; они смотрели друг другу в глаза и забывали про то, что их руки по локоть в крови, забывали про мрак, из которого были сотканы их жизни.

Час, проведённый вместе, болезненно напоминал ей о другой, уже давно канувшей в небытие жизни — жизни без мафии. Она не жалела о сделанном выборе, хотя был ли он у неё вообще?

Нет.

Если бы была возможность заработать деньги иначе, она бы не пошла работать в порт. Придя туда, она окончательно рассталась с грёзами о весёлом студенчестве и надеждами на счастливое, беззаботное будущее. Её жизнь никогда не была сказкой, и если её разбитые мечты могли подарить младшей сестре то, чего сама Ичиё была лишена, то она была готова отказаться от сладких фантазий.

Пускай она казалась неуместной в мире крови и насилия, по сути иного она и не знала. Дочь детектива, копавшего под предыдущего босса Портовой Мафии, нужно ли говорить, что с её семьёй расправились с особой жестокостью? Ичиё, а вернее Нацуко*, ведь именно так её звали до того, как она отказалась от этого имени, выжила лишь благодаря жертве своих родителей, которые спрятали двух дочерей и успели позвонить в полицию.

Когда девочек нашли, их вывели на улицу. Отчаяние парализовало её хрупкое тело, а сердце так больно билось о рёбра, что ей начинало казаться, будто они сломаются под его натиском. Нацуко не могла добровольно идти навстречу собственной смерти. Она постоянно спотыкалась и падала, но чьи-то грубые руки каждый раз подхватывали её и толкали вперёд.

Хигучи до конца своих дней будет помнить вкус бордюра и крови. И ту адскую, всепоглощающую боль, раздающуюся в голове и стирающую из неё все мысли. Единственное, что прошло сквозь агонию, захватившую её, — звук выстрела и ощущение странной тяжести в груди. А после была лишь пугающая, но почему-то манящая темнота.

Она очнулась через три дня под монотонный писк приборов и радостный вскрик младшей сестры. Тогда Хигучи ещё не знала, что произошедшее было лишь началом того кошмара, в который превращалась её ранее безоблачная жизнь.

Родственников, которые могли бы приютить двух сестёр, не было. Ни один приют, в связи с обстоятельствами смерти их родителей, не хотел принимать к себе сирот, как, собственно, и друзья покойных родителей. Никто, в случае чего, не хотел иметь дело с мафией.

К счастью, господин Хигучи был человеком дальновидным, и всё нажитое имущество после смерти супругов переходило их дочерям. С помощью не самых легальных ухищрений со стороны особо участливых знакомых двенадцатилетняя Нацуко смогла распоряжаться оставленной им квартирой и деньгами до наступления своего совершеннолетия.

Хоть у них и имелся некий капитал, Нацуко понимала, что когда-нибудь он закончится, и это абстрактное «когда-нибудь», скорее всего, наступит куда быстрее, чем хотелось бы. Нужно было искать способы заработка.

Но куда могла пойти работать маленькая девочка, да ещё и бывшая цель мафии, за которой вполне могли прийти?

Срезав красивые белокурые волосы, надев мальчишеские вещи и натянув кепку до носа, Нацуко отправилась в единственное место, откуда бы её не прогнали — трущобы. Именно там, разгружая грузы за гроши, она влюбилась в отстранённого мальчика Акутагаву Рюноске, и именно там она получила своё имя — Ичиё.

Хигучи была абсолютно уверена, что Рюноске не вспомнил её. Оно и неудивительно, ведь тогда он считал её парнем. Порой ей хотелось поговорить с ним о тех временах, рассказать, что тот болезненного вида блондин — это она. Но какой в этом был смысл? Он уже давно похоронил всех тех детей, что разделили с ним его участь в том мире, она стала бы призраком прошлого, дышащим в спину, а он и без того считал её чересчур назойливой.

Однако сетовать на судьбу не имеет смысла, прошлого не изменить, а будущее ещё не написано. Ичиё снова сделает вид, будто она всё забыла, соберет волосы в пучок и нацепит жизнерадостную улыбку, чтобы прикрыть дыру в груди, и примется за отчёты для своего семпая.

* * *

Всю неделю Рюноске бегал подчищать хвосты, спал по два часа в день и терроризировал подчинённых. И этому было всего две причины. Первая — он нервничал из-за собрания, на которое сейчас собирался идти. Вторая — ему было невероятно тяжело без помощи Хугучи. Только за эти семь дней Акутагава понял, как много работает его ассистентка. Хоть бумажная работа так и осталась на ней, но из-за того, что из больницы она выходит только сегодня, все организационные моменты легли на него.

«Возможно, она всё-таки полезна, — думал про себя Рюноскэ, осушая очередную кружку кофе. Вставая из-за стола, он обратил внимание на стоящую на нём пустую коробочку. Раньше в ней лежал принесённый Ичиё инжир в шоколаде. Акутагаве настолько понравилось это лакомство, что когда на днях оно закончилось, он не поленился и обошел три магазина в его поисках. Безуспешно. — Надо будет спросить, где именно она его купи… Меня сегодня могут заставить целоваться с грязью, а я думаю о шоколадках», — резко осадил себя мафиози.

Однако уже по дороге в порт его снова посетила несвойственная ему мысль:

«На собрании должны появиться мы оба. Может, стоит забрать Хигучи из больницы? — но, повторив этот вопрос у себя в голове ещё раз, Акутагава осёкся, и у него сразу возникла сотня аргументов в пользу того, чтобы не делать этого. — Может, мне стоит сходить к врачу? Чрезмерное общение с Двойным Чёрным, видимо, заражает мозг всякими глупостями, я начал думать о ерунде».

Хотя что-то глубоко внутри него считало, что Дазай с Чуей тут были абсолютно ни при чём, но Бешеный Пёс Портовой мафии не признался бы себе в этом и под угрозой смерти.

Когда Акутагава уже стоял в зале для собрания среди десятка своих коллег, обводя взгядом всех присутствующих в поисках знакомой белокурой макушки и не находя её, он проклинал свое решение не заходить за Хигучи.

Уже на автомате набирая на телефоне знакомые цифры, Рюноске готовился со всем пристрастием наорать на свою ассистентку, которая опаздывала на столь важное мероприятие. Однако услышав из динамика «Абонент временно недоступен», он чуть не выронил мобильник из рук.

За три года их совместной работы не было ни единого случая, чтобы Ичиё не ответила на его звонок или была недоступна.

Примечания:

"Итиё" было писательским псевдонимом писательницы Итие Хигути, которая являеется прототипом Ичиё Хигучи. Настоящие её имя — Нацуко.

Нацуко Хигути была рождена в семье мелкого полицейского чиновника.

( краткое пояснение отсылок из этой главы, если кто-то вдруг заинтресовался биографией это замечательной писательницы , вот ссылочка https://www.livelib.ru/author/116807-itijo-higuti)

P.S

простите за такую огромную задержку и за то что глава не особо большая, следующие главы, по крайней мере летом, будут выходить хотя бы раз в 1-2 недели.

И на правах саморекламы https://vk.com/club179315344, заглядывайте на чаёк)