Спектр Берлин (гет)

Вечер в доме Лео выдался напряженным. Алан спал в гостиной, в обнимку со своим револьвером. Лео же поспать не удалось. Не столько из страха, хотя это чувство наполовину заполняло его, сколько из волнения. Он переживал что вдруг Лили узнает о том что он здесь, до того как он уедет.

Лео страстно надеялся, что как только Алан покинет их, отношения с Лили перейдут на новый уровень. Конечно придется пережить этот этап, но он намеревался сделать все, чтобы Лили поскорее забыла о брате.

Проснувшись еще в темноте, Алан с тяжелым чувством вины начал свой день — последний день в родном городе. На рассвете Алан уже покинул его. Он мчался на своей машине, а желто-красные деревья скрывали его следы. Поздняя осень провожала его, не жалея своих холодных ветров. Опавшие листья недовольным вихрем поднимались из под колес его джипа, разбуженные таким ранним появлением.

К полудню, Алан проехал уже полпути, ни разу не останавливаясь. Он громко включил музыку, наслаждался ей и такой свободной утренней дорогой, тем самым пытаясь отвлечься от с воих мыслей.

А думал он ночном разговоре с Лео. Его слова: «Посмотри на себя! Ты спасаешь жизни!» врезались ему в голову и звучали так громко, что уже разболелась голова. Лео сказал эти слова не для того, чтобы ободрить Алана, а для того, чтобы это стало фактом его попытки отговорить его. Но в них Алан ощутил тонкий вкус надежды, и это раздражало его. Казалось, он в тайне от самого себя надеялся, что передумает, но ему хотелось спрятать, отогнать эту надежду, распрощаться с ней. Он не хотел давать ей прорастать в нем, не хотел передумывать. Алан не мог себе этого позволить. Поэтому он ехал сейчас так быстро, насколько позволяла ему свободная дорога.

Алан решил не романтизировать свой поступок и просто и жестко действовать. Он направлялся в единственное место на земле, где его никто не осудит и не будет ждать. Там он должен покинуть этот мир, где и появился на свет, в Хайгейте. Он часто думал об этом месте. Он пытался вспомнить то чувство, которое вызывал у него этот город, но у него не получалось. Алан хотел почувствовать вновь атмосферу той безысходности, которая так яростно овладевала им там. Он надеялся что это чувство поможет ему справиться со своей задачей.

Мелодия звонка отвлекла его от мыслей, и, достав телефон, он взглянул на входящий вызов: «Лили».

Впервые за несколько часов он подумал о ней, и его сердце сжалось от тоски. Он представил ее грустное красивое лицо. Представил, как тонкие худые пальцы держат телефон у лица. Конечно же, он сразу ответил на ее звонок.

— Да, милая, — сказал он.

— Где ты? — послышался грустный голос.

— Я в своей машине, еду по девяносто пятому шоссе, как ты?

— Я? Я плохо. А ты? — голос Лили был хриплым и осипшим, и Алан понял, что она долго молчала и долго плакала. От этого ком застрял в горле, и он не нашел, что ответить.

Немного помолчав он быстро проговорил:

— Лили, родная, дорога очень скользкая, боюсь, наш разговор нужно отложить. Береги себя. Прощай, детка, люблю тебя, — сказал Алан; слезы снова застлили его глаза, и он потерял на секунду управление, но смог взять себя в руки и выровнял машину. Он выключил телефон, но перед этим услышал ее тихий шепот: «Не умирай».

И снова сердце Алана разбилось вдребезги. Конечно, она догадалась.

Но потом он вспомнил, как ей хорошо было с Лео. Как она была счастлива с ним, и решил отступить. Позволил себе поверить в его честность и уйти, стать ее воспоминанием, чтобы Лили могла жить дальше. Он был готов пойти на все, лишь бы не убивать и больше не страдать от этого. И Алан вовсе не считал это трусостью, он считал это свободой. Свободой принимать решения и не прятать свои обиды и боль. Хочешь жить — живи, хочешь умереть — умирай. Но лишь один человек мог отговорить его покончить с собой. И сейчас он убегал от Лили, все быстрее и быстрее проезжая маленькие городки.

* * *

Маркус разглядывал семейный альбом, как всегда, сидя в своем кабинете. Он практически не покидал его с тех пор, как Лили, его любимая дочь, рыдала у его ног до самой ночи после ухода Алана. Тогда он понял что случилось нечто необратимое. Хорошо больше не будет.

Он смотрел на фотографии покойной жены и вспоминал счастливые моменты их жизни. Такой короткой, но несомненно счастливой. Он был горд за то, что ее жизнь была наполнена любовью.

Он с восторгом вспоминал их былые времена. Но вся эта радость не могла сравниться с дырой в его сердце от ее утраты. Он ничем не мог восполнить эту пустоту. И он понимал Лили. Он знал, что у нее на душе. Маркус знал и то, что Алан не вернется в этот дом живым. Его сыном овладела тьма. Его душу ничем не спасти.

Алан убил человека, и он догадывался что не раз. И он сделал бы это снова, потому как его магия требовала этого. Алан не мог делать это без последствий. Маркус все прекрасно знал.

И он не винил мальчика.

Его дети не должны были стать частью этой истории. И не стали бы, если бы два года назад Виктор не поймал их с женой. Поток мыслей прервал звук шагов по лестнице. Лили собиралась покинуть его.

— Папа, — сказала Лили, войдя в кабинет, на ходу надевая сережки. — Я уезжаю с Лео, ты справишься один? — спросила она.

— Конечно, можешь не сомневаться, — ответил ее отец.

— Я хочу немного перевести дух, ну ты понимаешь...- она взглянула на него с грустью.

Маркус смотрел на нее и не мог наглядеться. Он хотел бы просто не отпускать от себя никого, но это было невозможно. И Маркус мягко улыбнулся и проговорил:

— Отдыхай, милая, я справлюсь.

— Хорошо, — проговорила Лили. — Я думаю пройдет неделя, может больше. Гарри должен приехать к тебе.

— Не стоит таких хлопот, Лили, я не маленький ребенок.

— Но ты в коляске папа, — иронично сказала Лили и впервые за долгое время улыбнулась отцу.

Мгновением позже, оба захохотали от получившегося каламбура.

— Я буду ждать тебя, дочь, — сказал Маркус.

— Я вернусь, папа, с ним или без него, — скзала Лили, серьезно нахмурив брови и опустив взгляд. Вновь слезы вырвались из под ее густых ресниц.

Маркус протянул руки и Лили бросилась в объятия отца, но сумела перебороть нахлынувшее отчаяние.

Теперь, после отъезда дочери, Маркусу ничего не мешало расплакаться. Его сердце не выдерживало, он был загнан в угол, как раненый зверь. Дети покинули его. Эвелин никогда бы не допустила этого.

Огромный особняк, который снял на выходные Лео за городом, был шикарен. Дом из белоснежного камня с изумрудной крышей выделялся светлым пятном на фоне осенних гор. Дом стоял на обрыве, за которым далеко внизу скрывалась небольшая река. У самого ее берега начинались горы, усыпанные желто-красными деревьями.

Лили вышла из машины и, глядя на пейзаж, еще несколько минут наслаждалась доносившимся из долины шумом реки.

Лео обнял ее сзади, и Лили вновь заулыбалась.

— Тебе нравится? — спросил он.

— Вполне пригодно для жизни, — шутливо сказала она.

— Я рад, Лили, — сказал Лео с улыбкой.

— Здесь прекрасно, — произнесла Лили и, освободившись из объятий, сказала: — Давай посмотрим, что внутри?

— Иди, я возьму сумки.

Лео отдал ей ключ от дома, а сам отправился обратно к машине. Открыв багажник, он потянулся к потайному отделению и достал свой пистолет. Он взял его в руку и взглянул на Лили. Она обернулась и с улыбкой позвала его. Он улыбнулся ей в ответ, пряча оружие под курткой.

Лео взял сумки и присоединился к Лили, которая уже отпирала дверь и восхищенным взглядом начала осматривать дом.

В огромном белоснежном холле высокий потолок уходил по центру до третьего этажа, на который можно было попасть по огромной винтовой лестнице. Слева была гостиная, также оформленная в светлых тонах. Лили, как маленькая девчонка, осматривалась и радовалась. А Лео лишь улыбался такому милому поведению и, кажется, влюблялся еще больше, хотя он думал, что больше некуда. Он был счастлив от того, что Лили вновь стала живой, что он добился того, чего так желал последние несколько недель. А ещё его не покидала мысль о том, что он справился без Алана, что радовало его ещё сильнее.

Лео понимал, что тот не заслужил таких страданий. Но он сделал свой выбор. Лео не знал где находится Алан, но где-то глубоко внутри надеялся, что с ним все хорошо.

Пока Лео раскладывал сумки с продуктами в столовой, Лили добралась до спальни на втором этаже.

Когда Лео поднялся к ней, Лили стояла у большого, во всю ширину комнаты, окна из которого открывался потрясающий вид на реку в долине, справа стеной стояли горы, а слева были видны бескрайние леса, за которыми уже садилось солнце.

— Это самый красивый закат в моей жизни, — сказала Лили, не оборачиваясь.

— И в моей. Но красивое здесь не солнце. Красивая ты, — сказал Лео, подойдя ближе и обняв ее за плечи. — Солнце остается в тени рядом с тобой, — с улыбкой добавил он.

— Солнце в тени... — прошептала Лили, закрыв глаза.

— Что, прости? — спросил Лео.

— Нет, ничего, — улыбнулась Лили и с тенью грусти добавила: — Я люблю тебя, Лео.

Лео чуть поднял голову, он замер от удивления, перестав целовать нежную кожу на шее Лили. И с хрипом и волнением проговорил:

— Я без ума от тебя, Лили, я люблю тебя больше жизни.

Лили повернулась к нему и они растворились в нежнейшем поцелуе обнимая друг друга. Нежность постепенно переросла в страсть и они начали срывать друг с друга одежду. Через мгновение, они обнаженные очутились в прохладной постели и любили друг друга жадно и нежно до глубокой ночи.