Эпоха (гет)

После выпуска бывшие студенты разъехались кто куда, многие сразу начали поиск работы, другие планировали отдохнуть месяц-другой после ТРИТОНов. А четверо прямиком отправились на посвящение в Орден Феникса.

Несмотря на предстоящие трудности и тяжелое время, все проходило легко и весело. Никаких значков с буквами «ОФ» не выдавали. Не вносили новые имена в списки. Не было особой церемонии, ритуальных испытаний, характерных для закрытых обществ. Потому что Орден не был сектой. И в конспирацию никто не играл. При встрече два феникса не подавали друг другу особый знак, чтобы узнать своего. Просто все знали всех, а больше ничего и не требовалось.

— Наконец-то наша мечта сбылась! Теперь никто не будет выставлять нас из комнаты, потому что обсуждают важные дела, мы теперь сами взрослые и можем за себя решать!

Рон не заметил, что слова его понравились не всем. Миссис Уизли промокала глаза платком, Тонкс с грустью смотрела на него, Снейп очень старался воздержаться от привычных ехидных комментариев, другие задумчиво покачали головами, словно сомневались — правильно ли это было — взять в Орден волшебников, которым нет еще и двадцати лет.

Этот день был одним из очень немногих, когда весь Орден собирался вместе. Кингсли достал откуда-то фотоаппарат, все собрались в живописную группу — и через минуту каждый держал в руках собственный экземпляр.

Но уже на следующий день даже Рон понял, что все не так просто. Шизоглаз посадил перед собой новеньких (он собирался построить их в шеренгу, но его отговорили) и провел воспитательную беседу часа на два. Он не мог знать, что она слишком похожа на речь его двойника, произнесенную много месяцев назад перед впечатленными четверокурсниками. Его рявканье «Постоянная бдительность!!!» уже не заставляло их подпрыгивать на стульях, но в целом своего результата он добился — после подробного рассказа о смерти, постигшей некоторых «фениксов», молодое поколение перестало относиться к Ордену как к интересному, пусть и опасному, приключению.

— А теперь — о конкретных процедурах. Здесь, — он с громким стуком опустил на стол неглубокую чашу, покрытую рунами; Гарри поежился,— будете оставлять воспоминания о любых, ЛЮБЫХ, я сказал, событиях, хоть как-то связанных с работой на Орден. Вы будете оставлять память о том, как вас пытают, как разрезают на кусочки ваших близких, как во время принятия ванны вы получаете важное письмо. НИКАКИЕ события не являются настолько личными, чтобы вы имели право не помещать их сюда. Потому что, когда вас поймают — не надейтесь и не успокаивайте себя, что именно вас пронесет — когда вас поймают, то выпотрошат ваш мозг, и узнают весьма нежелательные вещи, которые могут подставить всех нас. Даже заклятие памяти можно разрушить, но нельзя узнать мысли, которые находятся за много миль. Я бы проверял каждый раз все головы, но Дамблдор не одобрил мое предложение. — Хмури дернул уголком рта. — Надеюсь, я ясно выразился. Если кто-то не осознал необходимость данной процедуры, то пусть задаст вопрос сейчас.

Никто не выразил такого желания.

— Вопросов нет. Сейчас каждый из вас пройдет антиверитасерумную процедуру. Процедуру, которая сделает вас навсегда устойчивыми к действию сыворотки правды, — добавил он, ухмыльнувшись, когда увидел некоторую растерянность на лицах Гарри, Рона и Невилла.

Вопреки тайным опасениям, данный процесс оказался совершенно безболезненным, только скучным. Надо было пить по очереди разные зелья, а потом ждать, когда они подействуют и прореагируют между собой, и пить следующие.

Гарри, Рон, Гермиона и Невилл собрались уходить, когда Хмури подошел к ним с выражением лица, не предвещавшим ничего хорошего.

— А не вам ли я говорил оставлять память обо всем, связанном с Орденом, в некоем мысливе? Или вы хотите, чтобы Лорд знал об изобретении антиверитасерумого средства?

Все четверо побежали в комнату с мысливом, где их быстро научили извлекать воспоминания из собственной головы. Помещая серебристые нити в чашу, Гарри заметил, что это не тот мыслив, в котором он побывал уже дважды. Видимо, тот был личной собственностью Дамблдора, а этот — орденским.

Когда они шли назад, Невилл растерянно произнес:

— Но я все помню!

— Э-э, но мы, вроде, не так уж и много пили! — нашелся Рон.

— Нет, я про то, что мы в мыслив положили! Зачем это делать, если все равно помнишь?

— Невилл, если бы мы забывали все, что оставляли в мысливе, то никто не заставлял бы нас делать это! Какой толк от ничего не помнящего сотрудника? — искренне удивилась Гермиона.

— Но какой смысл тогда вообще все это затевать?

— Рон, Шизоглаз, кажется, ясно сказал — эти мысли нельзя прочесть!

— Но как же так?..

— А вот так, — подал голос Гарри. — Помещаешь воспоминание в мыслив — и его нельзя добыть из твоей головы, хотя сам все помнишь.

— Да ты у нас спец по мысливам! — на этой реплике Рона разговор закончился.

«Кто владеет информацией — владеет миром». Тема вступительного сочинения.

— Нет, вы только посмотрите на это! До чего дошло! — Мистер Уизли в сердцах швырнул на стол газету, которую минуту назад принесла ему почтовая сова. Было в его тоне что-то такое, что заставило всех завтракавших встать и сгрудиться вокруг привычной первой страницы «Ежедневного пророка». Или — не совсем привычной. Было в ней что-то неправильное, необычное…

«Пророк для чистокровных».

Как удивленные читатели, несомненно, уже заметили, наша газета сменила название на новое, безусловно, более благородное и современное, отвечающее намечающейся тенденции. Не подлежит сомнению, что название отражает действительность — редакции хочется верить, что газета достойна того, чтобы читали ее лучшие волшебники и колдуньи, то есть чистокровные.

На первый взгляд ничего страшного в том, что газета сменила название, не было, но было понятно — эта статья вместе с новым названием так же отражала действительность, как легкое колебание на поверхности воды предупреждает о том, что из глубин поднимается морское чудовище.

Не дожидаясь окончания завтрака, мистер Уизли отправился в министерство. Домой он вернулся очень поздно, когда жена его начала уже так волноваться, что собиралась либо сама отправиться его искать, либо послать кого-то на поиски. Артур был очень бледен, выглядел измотанным и обеспокоенным. Хотя обеспокоенным — это еще мягко сказано. Он упал в кресло, снял очки и устало потер глаза, временно игнорируя возгласы Молли. Затем, вместо объяснений, протянул ей кусок пергамента, на котором было накарябано несколько строк — человек, писавший это, явно торопился.

Все! Я сдаюсь. Пусть Дамблдор сам расхлебывает эту кашу, а я жить еще хочу, у меня, между прочим, жена и дети! И называйте меня, как хотите, мне все равно. КФ.

— Все уже все знают. Ты бы видела, что на улицах творится! Наступи сейчас конец света, беспорядков не станет больше. Только на моих глазах две семьи в спешке собирали вещи и переправляли их через камин своим родственникам за границей. Все силы авроров уходят на то, чтобы предотвратить такие попытки. А в самом министерстве не лучше. Некоторые просто взбунтовались и отказались выполнять чьи бы то ни было приказы — министра-то нет! — мистер Уизли помолчал немного. — Эту записку, — он махнул в ее сторону так, словно даже это небольшое движение утомляет его, — обнаружил личный секретарь министра. И у этого придурка не хватило ума пойти с ней к старшему помощнику министра или к кому-то еще! Нет, он стал с ужасом на лице бегать по всему зданию, рассказывая каждому встречному трагическую историю исчезновения Фаджа! Неудивительно, что никакого порядка просто быть не могло!

Он сердито надел очки. Молли стояла неподвижно, прижав руку ко рту и широко раскрыв глаза. Сегодня ей пришлось находиться дома, а не помогать другим фениксам, и она жалела об этом. Впрочем, она тоже не сидела сложа руки — ей пришлось охранять дом от мародеров, которые решили воспользоваться общей паникой и поживиться. Собственно, именно по этой причине она и осталась в Норе.

— Наши — я имею в виду, из Ордена — разбились на пары, — продолжил рассказ Артур, — и патрулировали улицы. Представляешь, такая ненаправленная помощь была эффективной! Кингсли с Римусом и Гарри с Роном пришлось сглаживать последствия взрыва в маггловском магазине — у какого-то колдуна началась истерика, когда он услышал про бегство Фаджа, а Минерва и Шизоглаз вдвоем сдерживали толпу, рвущуюся в больницу святого Мунго, чтобы узнать, не попал ли туда кто-то из их родственников, до прибытия группы авроров — те сами нигде не успевали. День был ужасный, а завтра мне к семи утра снова на работу.

К середине речи мистер Уизли говорил оживленно и немного зло, а закончил снова устало.

— А что с редакцией?

— Редакцией?.. А, «Пророк»… Ни у кого не было времени серьезно этим заняться, но ходят упорные слухи, что Ты-Знаешь-Кто переместил все помещение вместе с журналистами и главным редактором куда-то к себе, и заставляет их публиковать то, что ему нужно. Я сам видел, когда проходил по Косову переулку, что та часть здания, где находилась редакция, просто исчезла.

Этот день стал началом конца. Вольдеморт вышел из подполья и действовал теперь открыто. Медленно, но верно, шаг за шагом он прибирал к рукам власть. Этому яростно противились, но постепенно отступали.

«Пророк для чистокровных».

На днях представитель комитета образования заявил, что в британской школе магии и колдовства Хогвартс необходимо начать изучать генеалогию чистокровных волшебников. Чем скорее, тем лучше. В среду этому посвятили целую конференцию в министерстве. Выступающие наперебой говорили, что без этого предмета не воспитать нормального, законопослушного, преданного идеалам нашего государства гражданина. Быть чистокровным сейчас модно. Две трети магов Британии считают себя чистокровными. Но так ли это на самом деле? «Только введя генеалогию в обязательный курс, мы оградим подрастающее поколения от опасности быть обманутыми», — заявила Беллатрикс Лестранж, самая преданная идеям чистокровности колдунья. И действительно, как сказал наш господин, Тот-Кого-Нельзя-Называть, «Каждый чистокровный волшебник имеет право знать, с кем имеет дело — с достойным или нет». Если генеалогию введут в число обязательных предметов, то проблем с этим не будет.

— Северус, ты единственный, кому я действительно доверяю. Люциус предаст меня при первом удобном случае, Белла верна, но своей импульсивностью может провалить самое легкое поручение. А остальные глупы, слабы или то и другое вместе. Поэтому то, что я скажу тебе сейчас, не должен знать никто. Я прикажу им слушаться тебя во всем, твое дело — руководить. Возможно, ты задавал себе вопрос: «Почему Лорд бездействует? Прошло так много времени, после того как он возродился и пришел к власти, а его жалкие противники во главе с любителем грязнокровок до сих пор живы и не понесли заслуженного ими наказания». Можешь не отвечать. Если ты так и не думал, то думали другие. Ответ узнаешь только ты — пока только ты. Потому что мне не нужна власть на один день. Понимаешь, я готов ждать столько, сколько нужно, лишь бы власть, полученная мной, была надежной. В прошлый раз я ошибся. Это стоило мне нескольких лет бездействия. На этот раз все должно быть без ошибок. И догадываешься, с чего я хочу начать?

— Только примерно, хозяин. Думаю, вам мешает некий мальчишка…

— Именно. Тут мне и нужен ты, Северус. Я планирую с твоей помощью разделаться с птичками за один день — 30 ноября, — глаза Лорда хищно сверкнули.

Он дал Снейпу записную книжку — обычную маггловскую записную книжку. Он внимательно следил за выражением лица Северуса и был, видимо, удовлетворен, когда заметил, что тот удивился — как Лорд и ожидал.

— Это портключ. То есть — будущий портключ. 30 числа я активирую его, и Поттер попадет прямо ко мне в руки, — он усмехнулся. — Зная мое отношение к магглам, никто и не заподозрит, что я мог подложить маггловскую вещь. Твоя же задача, Северус — сделать так, чтобы Поттер ни на минуту не расставался с этой вещью. Я прослежу.

«Интересно, как? Неужели он до сих пор думает, что безошибочно определяет, когда я лгу?»

— Это не простое бахвальство, дорогой Северус, а правда. Я уже сейчас заколдовал его так, что знаю, когда эта штука находится в непосредственном контакте с какой-то частью тела мальчишки. Придумай что-нибудь, чтобы он поверил тебе и носил портключ постоянно. Далее, ты поможешь мне доработать план — ведь ты в хороших отношениях с Дамблдором. Завтра обсудим детали. Да, и сними денег — галеонов тысячу. Можешь идти.

Снейп аппарировал в Косой переулок, чтобы снять деньги со своего счета в Гринготсе, как и было велено. После суда над попавшимися Пожирателями все их имущество конфисковали в пользу министерства, и хотя все они благополучно сбежали тем же летом, состояния своего они лишились. Так что тем, кто в свое время не попался аврорам, приходилось финансировать почти все операции. Снейпу в том числе.

Ему не повезло: в банке была очередь. Нетерпеливо посматривая по сторонам в ожидании, пока стоящий перед ним волшебник-копуша наконец окончит свое дело, Снейп увидел Тонкс, отходившую от двери, что вела к туннелю с сейфами; она как раз запихивала себе в карман кошелек, набитый только что взятыми монетами, а потом направилась к выходу, по пути встретившись взглядом с профессором. Она почти успела улыбнуться и изменить направление, чтобы подойти к нему, но вовремя вспомнила, что они не должны быть знакомы. Поэтому, сделав каменное лицо, она благополучно вышла из здания, зацепившись, впрочем, за косяк и чуть не порвав мантию, оставив Снейпа усмехаться про себя и вспоминать, что говорила МакГонагалл на выпускном вечере когда-то.

В тот же день состоялось внеочередное собрание Ордена Феникса. Молодое пополнение выглядело несколько недовольным, старшие же были обеспокоены. Как обычно, они встречались в старом доме семьи Блеков; Гарри тяжело и неприятно было здесь находиться. Судя по домашней одежде Дамблдора и слегка заляпанной грязью мантии Снейпа, последний принес какое-то важное известие.

Совещание было длинным, немного бестолковым — слишком много участников. Наконец самые умные остались обсуждать возникшую проблему, а остальным потом сообщили план. Недемократично, зато быстро и действенно.

К счастью, до 30 ноября было еще много времени.

В этот раз Шизоглаз особенно тщательно следил за тем, чтобы все воспоминания оказались в орденском мысливе.

22 ноября Снейп обсуждал с Темным Лордом план на 30 число. Были обговорены только общие действия, без деталей и подробностей.

Закончил Вольдеморт так:

— Северус, мы продумали все только в самых общих чертах, поэтому завтра посидишь дома, решишь все мелкие проблемы, послезавтра покажешь мне, что получилось, и там уже видно будет. Главное, никто знать ничего не должен.

— Мало тебе, да? КРУЦИО!

— А-а…

— Просто будь хорошим мальчиком и ответь на мои вопросы, ну же?!

— Нет. НИКОГДА.

— Какие мы принципиальные… Круцио тогда. Все равно мало? Круцио!

— Похоже, ничего он тебе уже не скажет! Ты не заметила?

— А родители его были сильнее, чем этот сопляк — они продержались… Антонин, сколько они продержались?

— Да часа четыре, не меньше. Ты, Белла, и то устала!

— А этот мальчишка через полтора часа уже коньки отбросил. Эх, что за дети пошли… Не то, что наше поколение. И ведь чистокровный…

— Права ты, похоже… Только ведь не сказал ничего нам гаденыш-то. Может, ты перестаралась, помягче надо было? Глядишь, и раскололся бы?

— Уж не намекаешь ли ты, милейший!..

— Белла, Белла, полегче! Эк все после Азкабана нервные стали! Да и я, по правде говоря, уже не тот.

— Не говори. До сих пор сипение этих тварей снится, да еще крики «Я не виновен, выпустите меня, Мерлином клянусь!» Бе… Был там такой, через неделю после меня сел. Все доказывал дементорам, что по ошибке попался. Долго он так кричал, года три.

— Неужели правда за чужие проделки попал?

— Да похоже на то. Очень уж упорный, да и не знала я его до тюрьмы.

— Ладно. Будем еще кого-то ловить или поздно уже?

— Мерлин мой, Антонин, да зачем вообще было это затевать? Будем нападать 23 ноября, по плану, и все. Неужели ты принимаешь всерьез этих птичек?

— Да я-то нет, а вот Лорд беспокоится.

— Зря, — Беллатрикс мигом посерьезнела. — У нас все продумано, осечки быть не может. Моему Лорду не о чем беспокоиться.

— Ну, раз ты так говоришь…

«И все-таки, почему на Лонгботтома наша любимая сыворотка правды не подействовала?..» — не мог отвязаться от этой мысли Долохов.