Брошенные (джен)

Как он узнал позже, единственное, что спасло его, было то, что он заново надел куртку от униформы, поверх бронежилета, чтобы не привлекать внимание на улицах города.

Пуля из винтовки расколола броневую пластину в куртке и едва остановилась в бронежилете, слишком тонком для этого вида огнестрельного оружия.

Тем не менее, у него были два сломанных ребра, весьма впечатляющий кровоподтек, трещина и позывы к рвоте с приложением двоения в глазах.

Альтернативой была бы смерть Джеммы — потому что на ней вообще не было бронежилета — Грант уже проклинал себя целый час подряд — так что он не возражал против своих травм.

Хотя, это требовало серьезного ‘какого черта?’ЩИТу. Они не могли серьезно поверить, что Джемма добровольно согласилась на членство в Гидре после того, как ее похитили и промыли мозги.

Разве Грант не сказал агенту Фитцу о методе Фауста?

Может быть, они не видели ее лица и, следовательно, не узнали ее? Грант признавал, что всю перестрелку он находился между агентами ЩИТа и Джеммой. И она тащила Гилла с собой — агента, о котором было известно ЩИТу, — как сделал бы любой хороший солдатик Гидры.

Он только надеялся, что никто не заметил, что он скомпрометирован. Особенно Дэниэл-мать-его-Уайтхолл. Действия Гранта легко могли быть объяснены его безоговорочным следованием приказам, а не тем, что он поставил безопасность Джеммы выше миссии...

Он собирался наслаждаться постельным режимом, пока возможно, потому что, если Уайтхолл заподозрит хоть на секунду, что Грант избавился от его попыток промыть мозги, он снова пропустит его через свое пыточное устройство, и Гранту придется снова изображать, что он сломлен и сделан послушным. Последний раз был более чем ужасен. Даже больше, чем предыдущие разы годы тому назад.

Почему Джон оставил его здесь?

Почему?

* * *

Грант услышал шаги Джеммы, подходящие к его кровати некоторое время назад, но она все еще не заговорила, поэтому он ждал и притворялся, что спит.

Наконец, она попыталась как можно тише сесть в кресло — иными словами, совсем не тихо, — и снова затихла. Грант чуть не застонал — она что, боялась разбудить его?

— Джемма. — Он не хотел ее напугать, но она вскрикнула и чуть не упала на пол.

Он сел, не подумав, и был вознагражден острыми уколами боли и не смог сдержать стона.

Джемма подбежала к нему.

— Ты в порядке? Мне очень жаль, я хотела навестить, но врачи не позволяли мне, и я боялась, что они не говорили мне, что что-то случилось -

— Прекрати, Джемма, дыши. — Грант хотел засмеяться, ужасно. Но его ребра, несомненно, запротестовали бы.

Джемма резко остановила свои беспокойные объяснения и в смущении села обратно.

— Я в порядке. — Под ее пристальным взглядом Грант поморщился. — Я буду в порядке.

Она скептически посмотрела на него, а затем опустила глаза и начала теребить подол рубашки.

— Я... я только хотела поблагодарить тебя. — Она подняла глаза, и Грант был потрясен, увидев, что она сдерживает слезы. — Я никогда не ожидала, что кто-нибудь... рискнет ради меня жизнью.

Грант почувствовал нереальность происходящего. Он просто делал свою работу (и неэффективно) он поставил ее безопасность выше миссии. Слава Богу, Уайтхолл не интерпретировал это таким образом.

— Джемма, я дал тебе обещание, помнишь?

Она резко кивнула и поспешно вытерла убежавшую слезу.

— Я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. — Она покраснела и отвела взгляд. Грант почувствовал, как его сердце дернулось внутри, как в первый раз, когда он чуть не упал с двадцатого этажа.

— Ты мой первый настоящий друг... — Она прикусила губу, словно боялась, что слишком много сказала. Грант почувствовал что-то странное в груди.

— Ты тоже. — Она повернула к нему лицо, и Грант перестал дышать, ожидая ответа.

Когда он почти убедил себя, что это глупо и жалко, она одарила его самой яркой улыбкой, которую он когда-либо видел от нее.

Он предположил, что так она должно быть выглядела, прежде чем Уайтхолл сломал ее в послушного и пугливого котенка.

Вот так она, должно быть, выглядела, когда она улыбалась Лео Фитцу.

Джемма застенчиво убрала назад одну из прядей и заговорила о каких-то биометрических датчиках и Дезоксирибо-чем-то.

Грант слушал ее болтовню и вдруг понял, что это что-то, что медленно скручивалось вокруг его сердца. Это был давний (давний) знакомый, близкий постоялец, которого Грант не узнал, потому что годами он чувствовал это только в отношении Кристиана и их родителей.

Ненависть.

* * *

После того, как он был изгнан с действующей службы еще на две недели (по крайней мере!), сопровожденный бесконечным потоком советов и увещеваний от Джеммы, он закрыл дверь в свою квартиру и не утруждаясь раздеванием, упал на кровать.

Его ребра выразили свое неудовольствие, но Грант жестко перекатился и вызвал еще одну волну боли. Резкая и злобная она напомнила ему, что это был не сон или галлюцинация, вызванная Уайтхоллом, и он не был снова привязан перед экраном телевизора.

Он ждал, ждал и ждал. Доводя себя как можно ближе к панической атаке, потому что Уайтхолл должен был заметить.

Он ничего не сделал, и Грант чувствовал желание свернуться в клубок и не покидать свою кровать (и квартиру) когда-либо.

Мир переставал иметь какой-то смысл. Джон выбросил его как игрушку, от которой устал, Рэйна смотрела на него с сочувствием (да, он был чертовски уверен в этом) Уайтхолл не заметил, что он был скомпрометирован и больше не с промытыми мозгами (хотя, да, последний раз это было впечатляюще неуправляемым и вся лаборатория знала в ту же секунду, когда он стряхнул программирование) и он... у него кружилась голова.

Он хотел, чтобы Джон вернулся и снова дал ему направление, он хотел, чтобы Джон забрал его от Гидры и Джеммы с ее пугливыми тиками и дружелюбным поведением, он просто хотел, чтобы Джон вернулся.

Разве он не заслужил хотя бы нормального прощания, если Джон больше не нуждался в нем?

После того, что он, Грант, сделал для него?!

Он спрыгнул с кровати и, схватив лампу со стола, швырнул ее об стену. Боль резанула сквозь него, но он едва заметил.

Он опрокинул стол, несколько раз ударил стулоб него, пока он не разломался на щепки и пружины, сорвал матрас с кровати и разорвал простыни и подушки, заставляя перья заполнить комнату.

Он попытался сломать раму кровати, но зацепился ногой о дно, и, не удержав равновесие, повалился на пол.

Пока он лежал там, он подумал, что ему повезло, что он не навредилсебе больше.

Если кто-то наблюдал за ним, он дал Уайтхоллу повод, чтобы ему заново промыли мозги.

Отлично.

* * *

Через три дня никто не пришел вытаскивать его, пинающегося и кричащего, на перевоспитание. Грант чувствовал в равной степени раздражение и облегчение.

Столкнувшись с перспективой отскакивать от стен в течение следующих десяти дней, он по-настоящему почувствовал страх за свой рассудок.

Поэтому он вытащил тяжелым трудом добытые цели миссий Скарлотти на следующие несколько недель и попытался убедить себя в том, какая это плохая идея — идти и смотреть на захват одаренных людей в надежде увидеть ее снова.

Конечно, она была острой на язык... умной и забавной, и яростной, и у него дыха... Стоп, что?

Нет, нет, нет. Горячая, да, привлекательная, да ... красивая, д...

Что?

О, нет. Он вляпался. Больше, чем уже успел.

* * *

Он провел еще четыре дня, споря с собой, но, по правде говоря, он не особенно часто хотел чего-либо только ради собственного удовольствия. Несмотря на то, что это стало меняться после той встречи с ФитцСиммонс, это все еще было нечасто: спарринги с Бобби, проведение времени с Джеммой... Желание увидеть того хакера. Извините, хактивиста.

Суть была — он боялся, что, если он не будет выполнять свои сиюминутные желания, они исчезнут, и он вернется к оцепенению. И это пугало его. Он хотел... хотеть.

Боже, он нес полный бред.

Джон был бы так разочарован... к черту Джона.

Он может идти на хрен. Со всеми его важными вещами и секретными проектами, о которых Гранту не разрешается знать и участвовать.

Да, это оно. Он, Грант, пойдет и будет делать все, что захочет. Может быть, когда они притащат его в штаб Гидры, Уайтхолл позвонит Джону, чтобы сказать, как сильно провалился Грант, и Джон пожалеет, что оставил его в полном одиночестве.

* * *

Грант десять раз объехал свой жилой блок, потратил часы, стряхивая воображаемые хвосты и, наконец, добрался до места назначения, совершив объезд через два штата, и приехал двумя днями ранее.

Да, он был параноиком. Так подайте в суд на него — он знал, с кем он имел дело, и он не хотел привлекать внимание к Скай больше, чем она сама уже привлекла.

Скарлотти и его банда были настолько жалкими, что Грант хотел подойти прямо к ним и исправить огрехи в их обучении — это они называли, убедиться, что за ними не наблюдали?

Но Грант был здесьне для того, чтобы улучшать агентов Гидры. Он предпочитал, чтобы они были немного лучше, чем ЩИТ, и намного хуже, чем он сам.

— Восьмой этаж! Применять не смертельное оружие!

Грант подправил прицел своей винтовки и прислушался к прогрессу Гидры. Шло не то чтобы очень.

Видимо, телепортер пришел один — ведь он был здесь только для того, чтобы забрать женщину и ее сына и уйти. Грант почувствовал, как будто его немного подвели — столько беспокойства, приходить или нет, и ее там даже не было?

Затем он увидел ее.

Выбегающую из кафе, в квартале от места событий, засовывающую свой ноутбук в сумку, прямо под открытым небом.

Почему она ему понравилась, еще раз?

Она вбежала в здание на полной скорости, не останавливаясь.

Нет, действительно, должна была быть какая-то другая причина, почему она привлекла его внимание. Это не могло быть глупое безрассудство.

Грант был напряжен, но люди Скарлотти были озабочены своей главной целью — которая отчаянно дралась.

Она выбежала из дверей со второй целью, и его матерью, и, даже не озаботившись прикрытием, начала бежать.

Нет, точно, он потерял рассудок. Другого объяснения не было.

Он убрал двух агентов, на отправку которых у Скарлотти хватило соображения и возможности, несмотря на пошедшую прахом операцию по захвату, но еще один пригнулся, а через несколько секунд все четыре фигуры были вне его поля зрения.

Он не стал тратить время на проклятия. Он схватил шлем, бросил винтовку, где была — он был профессионалом, а не боевиком — и рванул вниз по лестнице.

Бросив мотоцикл у входа в переулок, он как раз успел увидеть, как Скай выпустила магазин из Глока в ее руках.

На мгновение весь переулок застыл.

Затем Грант застрелил агента Гидры, прежде чем тот вспомнил, что у него в руках был не пустой пистолет. Тазерные диски позаботились об остальной части присутствующих.

Грант начинал понимать, почему Романофф так нравились они и ее браслеты. У него просто никогда не было причин оставлять кого-то в живых раньше.

Теперь, как он собирался утащить трех человек на мотоцикле?

* * *

Грант был рад видеть, что, хотя ее попытка симулировать состояние без сознательности все еще была ужасной, она была лучше, чем во время их предыдущей встречи.

Она училась. Это было облегчение, серьезно.

Пораувидеть, как быстро она училась.

— Я все еще знаю, что ты в сознании, Скай.

Она выпрямилась на своем стуле, и с гневом скрестила руки.

— Почему я не связана и без кляпа?

— Ух ты, даже не собираешься сначала узнать меня получше? — Грант сделал вид, что осматривает ее сверху вниз. — Я имею в виду, я не скажу ‘нет’, но я думал, что ты -

Она вскочила и схватила пистолет со стола справа от нее- так она обратила внимание на свое окружение, как мило.

— Дай мне одну причину не застрелить тебя! — Она выглядела очень привлекательно, когда была в бешенстве.

Сфокусируйся, Грант.

— Ты первая предложилаБДСМ? Я довольно гибкий в моих предпочтениях, если ты хочешь -

И магазин упал на ковер.

— Или я мог бы сказать, что ты реальноне умеешь обращаться с оружием.

Она взаправду топнула ногой и подняла оскорбивший ее кусок пластика, и снова вставила обратно. Она больше не выпустила магазин. Она просто посмотрела на пистолет, как будто он лично оскорбил ее.

— Знаешь, это Глок.

Она взмахнула головой, прерывая ее обиженную проверку оружия, и непонимающе моргнула.

— Позволь мне догадаться, этот пистолет не твой, да?

— Нет, — она упрямо призналась. — Я выбила его из руки другого придурка из Гидры.

Грант был раздираем между чувством раздражения, что его сравнили с кем-то, кого обставил нетренированный непрофессионал, и приятным удивлением, что она это сделала.

— Глоки не имеют традиционных мер безопасности, это, в основном, оружие, чтобы выхватить-и-стрелять.

— Тогда как люди не стреляют в самих себя? — Ее открытое подозрение, что он ее дурил, обижало. Немного. Это была общедоступная информация, и она могла легко проверить это. Разве она не могланемного выше оценить его способности колжи?

— Там есть безопасность спускового крючка, безопасность накола и падения... И ты не понимаешь ни слова, из того, что я сказал, да? — Грант хотел вздохнуть. Очень.

— Ага. — Она подпрыгнула и помахала пистолетом. Грант хотел застонать. Да, он был заряжен холостыми патронами. Но это была ужасная привычка, чтобы прививать.

— Как насчет сделки? Ты разберешь и снова соберешь этот пистолет за... две минуты, и я отпущу тебя. — Она подозрительно уставилась на него. — И скажу, где я спрятал твоих новых друзей. — Она сжала челюсть, но ничего не сказала.

— Ладно тебе, если бы я привел их в штаб Гидры, я бы и тебя привел. И если бы я решил удерживать тебя в гнусных целях, я бы не играл в эту игру — ты понимаешь, что я сильнее, быстрее и лучше тренирован. — Грант произнес свои следующие слова так неугрожающе, как смог. — Если бы я хотел, я бы уже что-нибудь сделал с тобой. Но я не собираюсь, я обещаю.

Скай была бледна, и, если бы взгляды могли убивать... но она быстро восстановила контроль над своими эмоциями.

— Пара минут?

— Да. — Грант позволил себе улыбнуться. — Я предлагаю сделать это быстро, я не помню, оставил ли я воду в их досягаемости или нет.

Она только уничтожила его своим взглядом и выпустила магазин из оружия в ее руках.