В сиянии Новой Звезды (джен)

Сцена 1. Снова огонь

Отследить вспышку энергии было нелегко, еще сложнее было приземлиться в нужном месте и времени, вернее, чуть раньше нужного момента. Но Доктор сделал все верно. Выйдя из ТАРДИС, он прошел по холодному и тихому лесу, даже позволив себе на мгновение — но только на мгновение! — отвлечься, чтобы подумать о тихом хрусте снега и еле ощутимом запахе замерзшей хвои.

А потом он видел издалека, как маленькая дрожащая фигура брела, бессмысленно, как во сне. Он видел, как она приблизилась к серой лошади, дремавшей на опушке. На секунду он был оглушен волной энергии, когда тело Зеркальника рассыпалось на осколки, стрекочущим роем окружившие лошадь. Она даже не успела испугаться, для нее все кончилось мгновенно — Зеркальник вырезал из нее энергию и жизнь.

Рой медленно двигался и пульсировал, влажно поблескивая. В нем беспрестанно зарождались ткани, жилки, зачатки органов, и так же непрерывно разрезались, снова превращаясь в осколки. Доктор знал — лошадь была не тем, что он искал, ему нужен был человек. Рой осколков изогнулся, видимо, оглядываясь и прислушиваясь, в переплетениях бесконечно возникающих и перерезаемых тканей появлялись глаза и уши, исчезающие только успев сформироваться.

Доктор как завороженный смотрел на Зеркальника — конечно, он видел вещи и похуже, но липкий и медленный танец осколков, разрезающих мясо, выглядел отвратительно гипнотизирующе. Зеркальник заметил его первым. Плавное скольжение сменилось стремительным рывком, рой ощетинился бритвенно-острым стеклом и… остановился.

Доктор выдохнул, все еще сжимая банку с нитро-9 в кармане. Он оказался прав.

— Тогда, в нашу предыдущую встречу, я хотел убить тебя. И чуть было не убил сейчас, — среди осколков тут и там формировались рты, но и они не задерживались надолго, отчего казалось, что говорит прерывающийся нестройный хор.

— Но вместо этого, Доктор, я хочу просить твоей помощи.

— И благодаря чему ты так изменил свое мнение? — таймлорд немного отдышался, но все еще чувствовал, как бьются сердца.

— Я был никем, маленьким человечком без воспоминаний. И я увидел жизнь с другой стороны.

— Я знаю, ты провел здесь много времени. Что ты хочешь от меня?

— Ты знаешь и сам, я уверен, ты догадался и даже приготовил все для этого. Я слишком долго был тобой, чтобы не понять.

— Ты хочешь, чтобы я сделал тебя человеком?

— Да.

Осколки застрекотали, перемещаясь и создавая другую форму. Доктор видел растущие органы и кости, видел все тот же отвратительный процесс — и, не зная, может ли Зеркальник передумать, не имел права отвести взгляд.

— Я не хочу причинять боль и убивать, чтобы жить. Я боюсь, что Франку однажды постигнет судьба этой лошади.

— Франка, так вот как ее зовут. Означает "свободная". И она смогла освободить тебя, — Доктор оперся на зонтик, наконец немного расслабившись. — Я видел ее с помощью ТАРДИС, и именно она дала мне надежду на то, что ты изменил свое мнение. И я оказался прав.

Сильвестр кивнул, рассеянно улыбнувшись.

— Она и Остров дали мне то, что я искал на Земле и Нойштерне все эти годы. Я понял, что такое быть другом. Не кумиром, не правителем, просто другом.

— Я понимаю. Есть что-то удивительное в природе, и в этих маленьких радостях дружбы и простой жизни. Я никогда не говорю это, — Доктор отвел взгляд, словно бы вдруг решил полюбоваться соснами, — но иногда мне хочется уйти на покой. Найти настоящий дом, заниматься садом, коллекционировать книги и развлекать соседских детишек по вечерам.

Его двойник не ответил, и несколько минут они простояли в задумчивом безмолвии, слушая сухое перешептывание сосен. Каждый думал о своем, слишком личном, чтобы поделиться даже с собственной копией.

— Нам пора, — Зеркальник смотрел, как кожа на его руке обращается в осколки и обратно. — Я не смогу долго поддерживать эту форму.

— Тогда не будем терять время.

Доктор повел его к ТАРДИС, хорошо заметной среди рыжих прямых стволов. Сильвестр шел, смотря по сторонам и щурясь от лучей утреннего солнца.

— Это будет опасно? Мне не хочется думать, что это мое последнее утро.

— Нет, разумеется, нет. Я все рассчитал, у меня было полно времени там, в ТАРДИС, — Доктор шел впереди, его зонтик-трость оставлял черточки на свежем снегу.

На опушке, где стояла ТАРДИС, все уже было готово — Зеркальника поджидал прибор, явно собранный Доктором, аккуратно разложенные электроды и веревка.

— Но сам процесс очень неприятный, так что тебе придется встать здесь, — он ткнул зонтиком в землю у ствола ближайшей сосны и взял в руки веревку.

— Это все еще небольшая плата за окончательное освобождение. Если бы я еще мог исправить то, что сделал…

Доктор не ответил, и Зеркальнику осталось только терпеливо и покорно ждать, пока он привяжет его к дереву и разместит электроды на коже. Два на висках, у самых волос, два на запястьях, два на ногах, один сзади, на шее — смогут ли провода и эти крохотные пластинки избавить его от смертоносной сути?

— Ты ведь солгал мне? — он едва мог повернуть голову, но Доктор, уже возившийся с настройками устройства, чувствовал его взгляд.

— Конечно. Ты бы не пошел со мной, зная, что это так опасно.

— Но я здесь. И я хочу, чтобы ты пообещал мне, что позаботишься о Франке, если меня не станет. Она ни о чем не должна узнать.

— Она не узнает, я обещаю.

Доктор аккуратно дотронулся до его висков, читая и запоминая дни, проведенные на Острове. Лес, пронизанный лучами солнца, бархатный нос лошади, смех Франки, ночные разговоры за кружкой какао. Такая простая и добрая жизнь.

— Прости меня, Сильвестр.

Он быстро повернул переключатель, стараясь не думать о том, что вот-вот услышит.

Сцена 2. Смерть Зеркальника

Эйс проснулась и, даже не вставая с кровати, поняла, что Доктор заходил к ней — рюкзак лежал не на привычном месте. Вот черт! Что ему понадобилось здесь?Как она и предполагала, Доктор взял ее нитро-9, так что теперь его точно ждет долгий разговор. Решив не откладывать это дело, Эйс прямо в пижаме направилась в консольную.

Кто-то закричал. Долго, жутко, срываясь то на визг, то на хрип — так, что Эйс не могла даже понять, кричит мужчина или женщина. Она побежала на звук, коридор, поворот, консольная... крик шел из-за приоткрытой двери, девушка бросилась к ней и замерла. ТАРДИС стояла в светлом и редком лесу, и свет между стволами деревьев превращался в сотни тонких лучей. Того, кто кричал, Эйс разглядеть не могла — его загораживала сосна, к которой он был привязан, она видела только его руку, дрожащую, цепляющуюся пальцами за кору, и провода, обвивающие ее.Доктор стоял там же. Эйс вздрогнула, взглянув на его лицо, спокойное, задумчивое. Он словно не видел страданий того, кто был перед ним.

Эйс спряталась за дверью, прижавшись к ней спиной. Она считала Доктора другом и верила ему, но такие моменты заставляли ее вспомнить, что ее Профессор, тот смешной чудак, играющий на ложках и вечно путающий слова в пословицах, намного древнее и намного могущественнее, чем могло показаться. И какое счастье, что обычно он напоминал об этом только тогда, когда кто-то нуждался в помощи.

Но сейчас не время рассуждать, кто такой Доктор, и что происходит с тем, кто привязан к дереву — пока Эйс стоит за дверью, она ничем не лучше своего друга. Она резко выдохнула и выбежала из ТАРДИС, не замечая холода.

— Профессор, что происх… — она оборвалась на полуслове, увидев знакомое лицо, искаженное болью.

— Я следил за ним с того самого дня, — Доктор посмотрел на Эйс, и сейчас она увидела печаль его глазах. — Вселенная сделала самое важное, но самое страшное оставила мне.

— Это… Это Зеркальник?

— Почти. Если все пойдет так, как я задумал, он скоро перестанет быть им. А если нет…

Он бился и царапал ногтями кору, пока его кожа то там, то тут сгорала и тут же обращалась волной осколков, заживляющей ожоги и с каждым разом уменьшающейся и слабеющей. Он кричал, горя и не сгорая, пока Доктор выжигал из каждой его клетки потребность в изменении формы.

Наконец пытка закончилась. В воздухе, до этого пахнувшем смолой и свежестью леса, витал запах жженой шерсти — раскаленные электроды подпалили его волосы и оставили ожоги на коже.Несчастный упал на землю лицом вниз, веревки прогорели и лопнули. Стало совсем тихо, только где-то далеко пела маленькая птичка, и Эйс не вовремя вспомнила, что Доктор любил свистеть, подражая такому пению. О да, Доктор. Который сейчас, возможно, кого-то убил.

Тишина стала невыносимой.

— Он жив?

— Жив. У него еще есть работа, — Доктор сел на землю, осматривая Зеркальника.

— Откуда ты знаешь? — Эйс тоже склонилась над несчастным.

— Я объясню позже, а пока помоги мне затащить его в ТАРДИС, ему нужна помощь.

Сцена 3. Птица из пепла

Он очнулся в лесу. Но не в привычном для него величественном сосняке — это была звенящая и переливающаяся бликами нойштернская роща. Он лежал на траве, вспоминая все, что произошло с ним. Воспоминания приходили медленно, но он не торопил себя, понимая, в каком он сейчас состоянии — голова раскалывается, под повязками горят недавние ожоги. И все же, глядя в высокое лиловое небо, он вспомнил разговор с Доктором, убитую лошадь, последний вечер с Франкой, а потом все остальные, до самого первого, когда она протянула ему кружку какао. Но теперь он знал, что было «до» — его воспоминания разделились, он был и слугой и господином, и спасителем и тем, от кого нужно спасти.

— Ты знаешь, как переводится фамилия Франки?

Он повернул голову и увидел, что Доктор и Эйс сидели на траве рядом с ним, но предпочел лежать, глядя вверх, на причудливые кроны деревьев. Он впервые любовался ими — хотя жил здесь с самого основания колонии.

— Ворон.

Задумчивый голос Доктора все-таки заставил Сильвестра сесть. Он понимал, к чему клонит таймлорд, но до сих пор не верил, что все должно произойти именно так. А Доктор продолжил:

— Догадаться было не сложно, но паззл полностью сложился только тогда, когда я увидел твои воспоминания и чувства. А теперь выходит, что мы с Эйс вернемся сюда через два года, хотя мы уже были здесь. Странная история, не правда ли?

— Два года… Тогда у меня будет много времени, чтобы попытаться все исправить, — он грустно улыбнулся. — Я ведь не смогу вернуться к Франке?

— Ты сам знаешь, что я отвечу, — Доктор покачал головой. — Я не смогу быть человеком столько лет, а Корвус уже стал фиксированной точкой во времени, он должен появиться и изменить историю Нойштерна. К тому же, я отчетливо помню картину с вороной лошадью на стене его мастерской.

Сильвестр хотел ответить, но Доктор заговорил снова, грустно взглянув на него:

— А еще… Я использовал все остатки самой лучшей заживляющей мази, но следы все равно остались. Я не волшебник, как бы я ни хотел им быть.

Сильвестр осторожно ощупал лицо и руки. От висков, где были электроды, расползались плотные линии шрамов, а запястья под рукавами были аккуратно перебинтованы.

— Профессор действительно сделал все, что мог, так что ожоги заживут очень быстро, — Эйс попыталась ободрить его.

— Что же… Значит, выбора у меня нет, — он едва заметно кивнул. — А что будет с Франкой?

— Я помню про свое обещание.

Эйс посмотрела на Доктора, потом на Сильвестра.

— Это женщина, которая смогла победить Зеркальника. И Доктор пообещал, что будет помогать ей, если со мной что-то случится. Я уверен, что он сдержит свое слово, так что теперь я могу идти.

— Удачи тебе, — Эйс улыбнулась ему, правда ее улыбка выглядела грустной. — Ты уже знаешь, что будешь делать?

— Начну с основания Дома и поиска единомышленников, а затем, наверно, свяжусь с колониями, которые торгуют с Нойштерном. Или придумаю что-то еще.

— Наверно, это тот самый план, о котором ты мне говорил. В смысле, скажешь, когда мы встретимся.

— Ну вот, теперь мне нужно не забыть сказать о нем, — он улыбнулся, легонько щелкнул Эйс по носу и поднялся на ноги, придерживаясь за ближайшее дерево.— Не люблю прощания, особенно долгие. Вспоминайте меня, когда отправитесь помочь еще кому-то, я буду здесь, и буду занят тем же.

— Удачи, Корвус, — Доктор снял на прощание шляпу.

И, уже выходя на тропинку, Сильвестр оглянулся, чтобы увидеть, как Доктор кладет руку на плечо Эйс, говоря ей что-то доброе. Ему вдруг болезненно захотелось обратно, к ТАРДИС.

«Я не Доктор» — напомнил он себе. «Я не тот, кто помогает другим, я тот, кто выжигает зло в себе. Я тот, кто создал рай для избранных. И ад для себя»

Сцена 4. Возвращение Сильвестра

И, днем, когда Франка уже выводила Линнея, чтобы поехать по следам на свежем снегу, Сильвестр вышел из леса, растерянный и печальный.

— Сильвестр! Что случилось? Почему вы ушли ночью? — она потянула коня за собой, обеспокоенно глядя на своего друга.

— Я? Я не знаю, — он все еще казался отрешенным.

— Я ведь волновалась, думала, что больше вас не увижу. Собралась вас искать, мы собрались… — она обернулась к Линнею, потом снова посмотрела на Сильвестра. — А если бы с вами что-то случилось?

— Франка, пожалуйста, — он взял ее за руку, его ладонь была совсем холодной. — Я вернулся, я в порядке. Давайте лучше пойдем в дом?

— Да, наверно… Погодите, — она оглядела его. — Вы ведь ушли в пижаме, почему на вас…

Он почему-то улыбнулся, поднял руку и, убирая с ее лба выбивающуюся прядь, словно бы невзначай дотронулся до ее виска, Что-то в этом прикосновении мгновенно успокоило ее. Это был Сильвестр, ее добродушный и забавный Сильвестр. Он жив. С ним все хорошо.

Франка обняла его.

Сцена 5. Где-то еще…

— Сильвестр! Что вы там делаете?

— Вы сказали, что яблоки на нижних ветках годятся только на шарлотку, и я решил найти парочку получше, — он с совершенно беззаботным видом болтал ногами, сидя на ветке раскидистой яблони. — К тому же, вид отсюда хороший.

— Но это не означало, что вам нужно было лезть на самую верхушку. А если вы сорветесь?

— Вы недооцениваете меня! — он потянулся к соседней ветке и сорвал яблоко. — Ловите!

Франка поймала его и покачала головой.

— Я давно хотела вам сказать... Вы ведь почти не изменились с момента нашего знакомства, — она обтерла яблоко и откусила. — У вас даже седых волос не прибавилось, и вы лазаете по деревьям как мальчишка. А ведь прошло больше семи лет.

— О, это объясняется очень просто! Вы были правы, когда дали мне это имя, ведь я просто маленькое волшебное существо, которое лес послал вам, потому что вы хотели найти друга.

Франка рассмеялась.

— В таком случае я очень благодарна ему. Вы заново научили меня дружить и верить в людей. Иногда я даже думаю, что хочу вернуться.

— Для меня нет лучшей похвалы. И вы не могли бы принести лестницу?

И, глядя как Франка идет к сараю, он думал, что однажды он отведет ее на ту самую поляну и откроет перед ней знакомую синюю дверь. Интересно, любит ли Эйс лошадей?

Сцена 6. …Все было так, как должно быть

Ночь выдалась свежая и звездная — как по заказу. На площади перед Домом, где за несколько дней была возведена импровизированная сцена, уже собралась толпа алиум, куда ни посмотри — всюду маски, шляпы и пестрые одежды.

— Они уже ждут. Вы в порядке? —Мус выглянула за кулисы.

— Сейчас это уже не имеет значения, — голос Ворона звучал резко и серьезно. — Мы сделали первый шаг и не можем отступить.

— Первый? Закон вступает в силу, —Мус глянула на часы, — через десять минут. Мы будем свободны!

Корвус покачал головой.

— Я объясню это, но сейчас мне нужно собраться с мыслями.

А там, за кулисами, толпа шумела, кто-то вскрикнул, кто-то пронзительно засвистел. Больше медлить было нельзя. Корвус закрыл глаза, несколько раз выдохнул, и вышел на сцену под аплодисменты и выкрики.

— Быть может, не все ждали этого дня, — толпа притихла, и его голос зазвучал неожиданно громко, — но, я надеюсь, и эти алиум рано или поздно осознают, что этот момент значит для нас. Мы получаем право на имя, лицо и личность. Нас больше не будут усыплять, нам не нужно будет прятаться под масками. Благодаря вмешательству торговых партнеров Нойштерна, к слову, мне хочется еще раз поблагодарить тех, кто помог отправить им весточку, Совет наконец признал, что мы больше не живые вещи и не постыдная правда, которую нужно скрывать. Но это только начало! Пусть закон уже готов, он не отменит предрассудков и желания вернуться к старой жизни. Нойштернцы не разделят наших стремлений, они будут стыдить нас, они будут злиться и пытаться вернуть нас к роли рабов. Нойштернское общество сейчас похоже на растревоженный улей, и рано или поздно осы пустят в ход жала. Они никогда не захотят нашей свободы, но может быть, через много лет они смогут примириться с ней.

Корвус оглядел притихшую толпу.

— А сейчас самое важное. Нам придется понять, кто мы, удивиться этому и принять себя как должное. Это сложно и это долго, но только после этого мы сможем найти наше место в этой новой жизни. Мы не видели мира вокруг, а он не видел нас, но пришло время изменить это. Не все получится сразу, но не отчаивайтесь. Радуйтесь своей смелости, свободе и свету звезд. Прислушайтесь. Запомните этот момент.

Он замолчал. Под робкое перешептывание алиум часы гулко пробили полночь.

Последний, двенадцатый удар растворился в тишине, прерываемой только далеким шумом улиц и пением сверчков. Корвус поднял руки и медленно снял маску, открывая миру лицо — живое, доброе, со всеми его морщинками и шрамами.

— Момент, когда мы стали людьми.

Он слышал испуганные и восторженные вскрики, видел смельчаков, тоже снявших маски и почувствовавших свежий ночной воздух. Но даже это — еще не все. У самой сцены стояли двое, и он узнал их, даже после стольких лет.

И сейчас они улыбались ему.