Записки герболога. Бабочки (джен)

— Доброе утро, профессор! — проблеял Лонгботтом и постарался поглубже зарыться под одеяло. Взгляд, которым пронзал его руководитель Отдела Тайн, не предвещал ничего хорошего. Так смотрит повар на курицу, решая: сварить ее сегодня или приберечь к выходным.

— Проснулись, Лонгботтом? — вкрадчиво поинтересовался он. — Прекрасно! А теперь, может быть, вы мне объясните, какого лысого дракла вам понадобилось выращивать Папиларус в собственной оранжерее? Вам жить надоело?

— Что, простите, выращивать? — почему-то шепотом переспросил Невилл.

— Папиларус — или, как говорят туземцы, Мать Бабочек, — любезно пояснил Снейп. — Это была ваша идея? Или идиот Драко подсуетился? Давайте, я весь внимание!

Ну, и что он должен был сказать? Чувствуя себя нашкодившим первокурсником, в очередной раз взорвавшим котел на Зельевареньи, Невилл невнятно пробормотал:

— Так получилось, профессор. Это не контрабанда, вы не подумайте. Мы просто хотели...

Что именно хотели, он уточнять не стал, мучительно покраснел и зажмурил глаза.

— Кто бы сомневался! Контрабандисты нашлись! Чтобы контрабандой заниматься, надо хоть какие-то мозги иметь, а у вас с этим проблема! И не выгораживайте прохвоста, я уже все знаю. — хмыкнул Снейп. И, нависнув прямо над лежащим Невиллом, вдруг заорал: — Вы понимаете, что найди мы вас хоть на день позже — и процесс был бы необратим?! Или это слишком сложно для вашего восприятия?!

— Какой процесс? — приоткрыв один глаз, поинтересовался Невилл.

— Великая тайна превращения гусеницы в бабочку! — пояснил Снейп и чуть успокоившись, добавил: — Только в роли гусеницы выступали вы с этим идиотом-Драко и несчастным домовиком. Впрочем, эльфу повезло больше всех. Омолодился старик, порхает теперь по вашему дому да радуется.

— Как порхает? — Невилл понимал, что со стороны наверное выглядит полным кретином, но ничего не мог с этим поделать. Он не понимал решительно ничего. Но, к счастью, Снейп к тому времени сообразил, в каком плачевном состоянии находится память его подчиненного и слегка смягчился. Насколько это вообще было возможно при его характере. Сев в свое кресло, он задумчиво посмотрел на Невилла и поинтересовался:

— Что последнее вы помните, перед тем, как проснулись?

Невилл с минуту подумал:

— Я увидел на Белом дереве два кокона. Удивился. Подошел посмотреть что это и... И все.

— Понятно. Чего и следовало ожидать. Белое дерево. Сказок начитались. Детский сад, честное слово!

— А это разве был не Нимлот? — робко переспросил Лонгботтом. Такая мысль посещала его в последнее время, слишком много было несовпадений с описаниями дерева, но до конца он был не уверен.

— Нет, — отрезал глава Невыразимцев, откидываясь на спинку кресла. — Нимлот — выдумка. Их — не существует. Уж вам-то, как гербологу, стыдно этого не знать!

— А что это было, профессор? — тихо переспросил Лонгботтом. До него стала доходить серьезность положения: оказывается, они с Драко выращивали не просто редкое малоизученное растение, тайно провезенное в страну, но еще и потенциально опасное. А учитывая, что он, по-видимому, провел несколько дней в постели без сознания — очень опасное. Неизвестно еще, что там случилось с Малфоем. Эта мысль, только что пришедшая ему в голову, так поразила Невилла, что он резко сел в постели и схватил Снейпа за руку:

— Как там Драко, сэр? Он жив?

— Не трепыхайся. — Северус, надавив рукой на грудь, вернул его в лежачее положение. — Жив твой приятель. И цел. Пока. Люциус рвет и мечет. Так что мало ему не покажется, как только он окончательно оклемается, конечно.

От этого заявления стало немного легче. Но картину это все равно не прояснило.

— Сэр, пожалуйста, расскажите! Я ничего не понимаю!

— Да нечего там особо понимать. Но вам, так и быть, расскажу. Нет, я всегда знал, что у вас настоящий талант вляпываться в истории, исключительно по доброте душевной, но чтобы так! — Снейп развел руками. Затем смерил Лонгботтома задумчивым взглядом и проронил: — Ладно, время у нас еще есть. Даже лучше, если вы будете морально готовы.

К чему именно Невилл должен быть готов, он не уточнил и начал неспешное повествование:

В отличие от восторженных юнцов, старик Йорк, многое повидавший на своем веку, сразу смекнул, что с найденным Лонгботтомом Белым деревом не все так просто. Быстро удалив всех членов экспедиции на безопасное расстояние — а другой материк подходил для этой цели лучше всего — он послал Патронус Снейпу. Прибыв на место, глава Невыразимцев согласился со старым гербологом — найденный экземпляр был потенциально опасен. Нет, внешне трудно было представить себе что-то столь же безобидное: дерево не кидалось ядовитыми шипами и не било ветками, но чуткий нос зельевара сразу уловил тонкий, еле заметный аромат дурмана. Распорядившись на всякий случай не подходить к растению без головных пузырей, он углубился в изучение этого странного феномена. К делу он подошел, как всегда, обстоятельно, так что параллельно отправил группу быстрого реагирования на поиски туземного населения. Местные жители, как доказывала практика, всегда осведомлены об окружающей природе. И чем менее развиты туземцы с точки зрения обычного обывателя, тем глубже их познания. Но в этот раз основные выводы были сделаны еще до получения сведений от индейцев. Что, впрочем, не удивительно — ответ был на самом видном месте. Он буквально порхал меж ветвей.

Внимание Снейпа привлекло несколько огромных бабочек, мелькавших на некотором отдалении от Дерева. С большим трудом одну из них удалось изловить. К изумлению исследователей, это оказалась крупная обезьяна с яркими крыльями более двух метров в размахе. Животное слабо реагировало на внешние раздражители. Его поведение было более присуще насекомому, а не примату. Оно то непрерывно шевелило лапами, то претворялось мертвым. Когда же его аппарировали в Лондон — забилось в судорогах и скоропостижно скончалось по неизвестной причине. Уже в лаборатории, при вскрытии, оказалось, что мозг практически полностью атрофирован, а в крови присутствует остаточный фермент, сходный с тем, что выделяло Дерево: тот самый дурман. Другими словами — животное не могло жить на большом расстоянии от Папиларуса. Оно просто задыхалось.

Выслушав рассказ до этого места, Невилл поежился и рискнул прервать рассказчика:

— Но мы же дышали возле него пару месяцев! И ничего, — он прислушался к себе и продолжил, — я вроде бы не задыхаюсь. И мозг не атрофировался.

— В вашем случае вряд ли возможно заметить разницу, — не упустил шанса съязвить Снейп — мозги у вас по жизни отбитые. Напрочь. Но там дело не в запахе. Дурман только вызывает симпатию к Дереву, усыпляет бдительность. У кого-то в большей степени, у кого-то в меньшей. Но для самого растения важно, чтобы вы его не боялись. И эта цель была вполне достигнута. Я продолжу, с вашего позволения?

Невилл смущенно кивнул.

К тому времени было уже найдено поселение маглов, примерно в десяти километрах. К счастью, о странных белых деревьях они знали. Растения этого вида попадались так редко, что туземцы сами считали их существование скорее легендой, сказкой, которой пугают непослушных детей. По их сказаниям — в конце зимы, а август в этой части света — зимний месяц, Белые деревья бросают с ветвей сети и ловят людей, или обезьян. Затем поднимают высоко над землей, и вскоре из коконов вылупляются бабочки. Огромные, яркие. И люди, ставшие бабочками, не помнят ничего из прошлой жизни: ни своих имен, ни родных. Матери забывают детей, а дети матерей. Они могут только летать вокруг дерева. И в октябре, когда наступает пора цветения, опыляют огромные цветы, распускающиеся на Папиларусе.

— Дело в том, что опылить их не могут ни насекомые, ни даже птицы. Вот и выращивает себе ваше Белое дерево таких вот "бабочек". Закон выживания вида. Ничего не поделаешь.

— Странно, — Невилл потер лоб и нахмурился, — понимаете, сэр, я обычно разбираюсь в растениях, могу отличить агрессивные виды. Но здесь... Я с первой минуты не почувствовал никакой злой воли, хотя еще и не надышался этим дурманом.

— А кто говорит об агрессии? — Снейп приподнял бровь и усмехнулся. — С точки зрения Папиларуса, оно не делало ничего плохого. Растение по-своему заботится о своих опылителях. Дает укрытие от хищников — те просто не подходят к нему ближе километра. Кормит плодами. Дарит крылья, в конце концов. Это своеобразный симбиоз, оно не паразитирует, а вступает в сотрудничество. Ну, а то, что мозги от этого отключаются — об этом оно вряд ли вообще подозревает.

Снейп был прав. Трудно ожидать от растения, пусть и магического, знания тонкостей поведения обезьян или людей.

— Но как вы нас нашли так быстро, сэр?

— Как вам сказать, Лонгботтом? Будем считать, что вам с Малфоем просто ужасно повезло, что на земле существует женская ревность.

Он усмехнулся, глядя как вытянулось от изумления лицо герболога, и продолжил:

— Вы наверняка в курсе, что в отличие от вас, мистер Малфой женат. И его молодой супруге никак не могло понравиться, что все свое свободное время он проводит не с ней и новорожденным сыном, а неизвестно где. В леди Малфой взыграло обычное в таких случаях чувство — ревность. А так как Астория всегда была умной девушкой — она прицепила к мантии своего благоверного маячок. Когда же Драко не явился домой ночевать, терпение ее иссякло и она уже собралась найти непутевого мужа и привести его к ответу. К счастью, на пути к камину она столкнулась со свекровью, с которой была в доверительных отношениях. Ну и, соответственно, рассказала той все. Нарцисса мудрая женщина, она понимала, что разоблачение непутевого сына не приведет ни к чему хорошему. Поэтому она мастерски заморочила Астории голову, а на поиски Драко был отправлен Люциус. Вот он-то как раз и обнаружил три кокона на дереве. Причем в одном из них точно был его сын, судя по сигналам маячка. Ну, а дальнейшее вы вполне можете себе представить: он вызвал меня. И освободить вас из плена вашего любимого дерева было уже делом техники. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?

Невилл кивнул и вытянулся на кровати. Превозмогая вновь вернувшуюся тупую боль в висках, он попытался собраться с мыслями. Информации было много, а в голове, как назло, стоял какой-то туман, не позволявший прийти к определенным выводам. Он даже стал опасаться, что его мозги все же наполовину отключились, когда резкий спазм в спине заставила его вздрогнуть и сесть в постели.

— Что? Началось? — деловито поинтересовался Снейп, поднялся из кресла и протянул ему руку. — Вставайте и раздевайтесь по пояс. Ну же! Так легче будет.

Невилл вцепился в протянутую руку и встал на ноги. Смущенно помявшись, он все же расстегнул пижамную куртку и сбросил ее с плеч. Боль все нарастала, лопатки жгло огнем, голова кружилась, во рту появился металлический привкус.

— Держись за меня! Невилл, давай! — резкий голос долетал откуда-то издалека. Неожиданно Снейп с силой обхватил его руками и Лонгботтом оказался прижатым к его груди. Герболог попытался было отпрянуть, но жгучая боль заставила его застонать в голос и он невольно уткнулся лбом в плечо главы Невыразимцев.

— Терпи, моль недоделанная, будешь теперь знать, как на рожон лезть. Первое обращение — всегда тяжело. Терпи, я сказал! — доносилось сквозь пелену муки. Спину буквально разрывало на части, некоторое облегчение приносили холодные пальцы Снейпа, скользившие вдоль позвоночника, почти нежно поглаживая мокрую от пота спину. Невилл успел только подумать, что руки бывшего директора, как и его палочка, совершенно не умеют лгать, и новая волна боли накрыла его с головой, отнимая возможность связно мыслить.

В кокой-то момент он почувствовал, как кожа разорвалась и вниз по спине потекли горячие дорожки крови. Невилл дернулся, но руки Снейпа держали крепко:

— Без паники! Самое страшное позади. Теперь дыши. Глубоко. Повторяй за мной. Давай, легче будет.

Постаравшись сосредоточиться на мерном дыхании главы Невыразимцев, Лонгботтом действительно смог отвлечься. Да и боль пошла на убыль. Вот только края ран почему-то стали дьявольски зудеть. Он потянулся было, чтобы почесать спину, но тут же довольно бесцеремонно получил по рукам:

— Грабли убрал! Ты совсем из ума выжил? Стой смирно, кретин, и дыши! Это понятно? Не слышу!

— Да, сэр! — выдавил из себя Лонгботом и изо всех сил вцепился в мантию Снейпа, чтобы побороть искушение.

Спустя минут десять, не меньше, он почувствовал, как державшие его руки разжались и, с некоторым сожалением, поднял голову с плеча высокого начальства.

— Все! Трансформация закончилась, — будничным тоном объявил Снейп. — А ты ничего. Красавчик! — ехидно закончил он.

Невилл повернул голову и обмер: за его спиной сияли золотисто-алые огромные крылья. Он стал бабочкой.

— Мамочка! — прошептал Невилл и осторожно пошевелил левым крылом. К его изумлению, оно вполне слушалось.

Осмелев, он взмахнул двумя сразу. С тумбочки, под порывом ветра, слетел стакан и со звоном покатился по полу, шторы на окнах надулись парусами, а люстра на потолке угрожающе закачалась. Сам же он оторвался от пола, на мгновение завис — и плюхнулся вниз, ощутимо приложившись пятой точкой.

— Браво! — наблюдавший за всем этим безобразием Снейп пару раз хлопнул в ладоши. — Слон в посудной лавке, действие первое.

Невилл осторожно поднялся и сложил крылья.

— Сэр, — робко переспросил он, — а я что, теперь всегда так ходить буду?

— Почему ходить? Летать! — хмыкнул Северус добавил уже совсем другим тоном. — Через пару дней будешь тренироваться их прятать. А пока на животе поспишь, ничего с тобой не сделается. И еще...

Он приблизился вплотную к гербологу и посмотрел ему в глаза:

— Если ты еще хоть раз вот так, сдуру, полезешь в авантюру — пеняй на себя! Я не посмотрю, что тебе почти тридцать, и ты, олень, меня на голову выше — сниму ремень и мало не покажется! Неделю не сядешь! Ты меня понял?

— Да ладно вам, сэр, — от смущения Лонгботтом не знал куда девать глаза, — что вы в самом деле-то? Да кому я нужен...

— Родине, мать твою, нужен! Просто — позарез! — рявкнул Глава Невыразимцев, смерил оторопевшего подчиненного ледяным взглядом и вышел из комнаты.

* * *

— Так он тебя не уволил! — со скрытым восхищением переспросил Чарльз Уизли. История, которую поведал ему Невилл, конечно, не пестрела подробностями. Практически все, что было связано со Снейпом, Лонгботтом благоразумно пропустил, но все равно получилось впечатляюще.

— Нет, — отхлебнув глоток чая, покачал головой герболог. — Видишь ли, наш мистер Смит обладает своеобразным чувством юмора. Он сказал, что раз мы с Драко так фанатично преданы работе, что даже на дом ее берем, хотя никто нас об этом не просит, то будем за одну зарплату совмещать сразу три должности. Свою непосредственную и обязанность штатного опылителя Папиларуса. Заодно можно будет и на бананах сэкономить, раз мы обезьян будем заменять. Они же перевезли все-таки дерево из Южной Америки, ну и наше тоже. Теперь в теплице Министерства растут.

— А третья? — глаза Чарльза блестели от скрытого веселья, — Ты же сказал — три должности?

— Третья — клоуны, — честно признался Лонгботтом, — это опыление, я тебе доложу, то еще зрелище. Пол-Отдела собирается, чтобы полюбоваться. Гады, — добавил он и вздохнул.

На поверку "цветочки" оказались с огромную бочку величиной и, чтобы опылить их, приходилось нырять в самое нутро, так, что наружу торчали только ноги. К тому же внутри все было в ярко-салатовой слизи. Легко себе представить, в каком виде были Драко с Невиллом к концу действия. Коллеги, дракл их раздери, веселились вовсю. И в первых рядах всегда стоял сам глава Невыразимцев со зверской ухмылкой на лице.

— Да, вам не позавидуешь, — сочувственно протянул Уизли.

Невилл махнул рукой, но тут же вспомнив о самом главном, попросил:

— Слушай, Чарли, ты, пожалуйста, не говори об этом никому, ладно?

— Обижаешь, приятель! Разве я не понимаю? Могила.

— Спасибо. И в отчете тоже не упоминай, хорошо? Напиши, что дракончики сами улетели, а мы только горох собрали. Договорились?

Но на последнюю просьбу Уизли почему-то смущенно отвернулся и побарабанил пальцами по столу. Предчувствуя неладное, Невилл осторожно переспросил:

— Что? Какие-то проблемы?

— Видишь ли, — растерянно признался Чарльз, — я же не знал подробностей. И написал твоему начальству какой ты герой. Подробно.

— Все написал? — на всякий случай уточнил Лонгботтом, хотя ответ был очевиден.

— Ага. Я же не знал. Прости, — вздохнул Уизли, но тут же встрепенулся — Да чего ты нервничаешь?! Ты же повел себя как герой! В пасть дракона, можно сказать, бросился! Да тебя наградить должны!

— Обязательно наградят, — не стал спорить Невилл, — как только приеду. Скажи, у вас тут нигде спрятаться нельзя? На время? Месяца на три?