Выход из склепа (гет)

Сон рвётся непрочной тканью, треск расползающихся волокон заменён хлопнувшей дверью. Весьма не аккуратная Дюпен-Чэн закружилась в проёме и не удержала за ручку.

Эмили сдерживается от того, чтобы дрогнуть. Плотная патока из плавленых мыслей не расступается. Ощущение кратно возросшего бессилия по сравнению с обычным дневным сном, когда только прилёг, а в итоге отлипнешь от горизонтали спустя час, не отступает.

Хочется знать, как скоро тело восстановит работу, сможет ли. И лишь немногим слабее лукавое любопытство, когда Габриель заметит пропажу.

Раз она допускает шальные мысли, должно подняться и вывести дела из упадка.

— Мастер! — Вайзз суетливо подмечает немощь оттолкнутых от кушетки рук.

Мужчина не даёт опомниться и предъявляет собой опору. Эмили не верит собственным пояснице и рукам. Удастся им выдержать и не дрогнуть? Глухая боль атакует крестец сразу же, как ноги неуклюже складываются перед чайным столиком. Гордо вытерпев, она и не думает подать знак о неудобстве своего положения.

— Скажите, Мастер Фу, Вы действительно верите, что я изменила своим идеалам?

— Когда-то я рассматривал вопросы вглубь. После совершения ряда глобальных ошибок, стало быть, пришло время верить фактам. Эмили, бесчинства пропавшего Камня Мотылька в паре с Павлином, а перед этим ни единого слова из Индии и падение всех героев.

Шаткий мир кружится. Ее товарищи погибли, пытаясь воссоздать единство Индии, отобрать у нарушителей спокойствия оружие.

— Ты спокойно наблюдала, как сомнения росли, терялось доверие, не приведшие к едино плачевному итогу. Если бы не прежний Кот, сумевший разобраться с бесчинствами и в отчаянии не оставивший мне талисман, были бы вмешаны остальные государства.

Перехватывает дух, спирает посреди тела, натягивая позвоночник. Уже нет сомнения, сумеет ли Эмили усидеть. Если и рухнет, то всей выпрямленной и с запаянной под кожей дрожью.

Поступок, полный безрассудства и опрометчивости, лишение связи — а за ними влачатся смерти и ее семья в клочьях. Эмили покрывается новой волной. Что сталось с Адрианом? Ее ребёнок втянут в дела отца, насколько распространены последствия единой ошибки?

Мастер добавляет град ударов, не даёт расслабиться, а дымке сознания разойтись, все заходится плотной пеленой.

— Ты наблюдала даже за тем, как ломался твой лучший друг. Теперь же хочешь спросить, чему я верю.

За этими словами сковываются и другие «У тебя хватило самоуверенности появиться здесь после бесчинств», «Как ты можешь сохранять спокойствие», и череда продолжилась бы, только вновь встревает квами:

— Может, Эмили и осталась в стороне на период битв своих союзников, она все ещё не контактировала с квами. Мастер, Вы не можете упустить таких деталей.

К чаю никто не притрагивается. Эмили пробирает дрожь и неподдающаяся слабость. Обида бурлит, норовя излиться кипящими остатками. Хочется объясниться, вот только рассказ зазвучит оправданиями. Чувства не затихают. Неприятно и гадко. Не избавиться.

Выражение лица не сменяется. Лишь рот смыкается от затыкаемой боли, мнутся губы от укусов слизистой щёк.

Можно сказать, что женщина неколебима, если на неё посмотреть. Стоит же поинтересоваться, и она не скроет тяжести состояния.

Спор между героем и источником его сил не затихают. Вайзз впервые непочтительно громок. К тому же припирает к стенке фактами.

— Вы не могли не заметить слабости в ее теле. Она едва стоит на ногах, тут не до превращений! Приглушите свою гордость.

— Я больше не смею ошибаться.

— Будь по-Вашему. Оступимся, и вся вина моя. Я буду нести эту тяжесть, все обвинения мои. А теперь хотя бы выслушайте Эмили. Она не перестаёт быть Вашей воспитанницей.

Фу смягчается. До него доходит эмоциональная волна. Доселе не проявляемый напор делает свое дело, и на основании удивления легче пронять. Мужчина поддаётся, давая Эмили шанс воссоздать минувшие события.

Агрест заговаривает не без усилия. Память неповоротлива после пребывания в анабиозе, но некоторых вещей не забыть.

— Моего напарника убили. Я чрезвычайно вспылила и не сдержала голову холодной. В этом исключительно моя вина. Я помню, как Нууру говорил, что мой повреждённый Камень навлёк проклятие. Очнулась я уже в криокапсуле. И поспешила сюда.

— Тебе стоило поспешить с починкой Камня, — мужчина нетерпеливо выдыхает, долго выпуская воздух в попытке утихомириться.

— Вот видите, Мастер. Раз Эмили очнулась, кто-то навлёк на себя ее участь и подпитывает силы Дуусу вместо нее.

— Складно звучит: объясняется слабость. Но не сыграно ли это?

— Можете мне не доверять, Мастер Фу. Однако у меня нет сил, чтобы Вам навредить, и знаний, чтобы воспользоваться. У меня ничего не осталось и мне некуда идти — вот почему я перед Вами.

Трудно противиться кривящемуся болью лицу. Заметно, как эмоции, безуспешно сдерживаемые, не желают прятаться. Все не в порядке. Жизнь разрушена и растоптана. Нет сил плакать. Вырывается приглушённый вой, сотрясается грудная клетка.

Вайзз стремительно рвётся к медовым прядям, гладя Эмили по голове. Что сокрушительно добивает Мастера Фу, признающего себя бессердечным и черствым.

В конце концов, самой ужасной была первая его ошибка. Хуже труднее сотворить.

К вечеру комната, полнившая ароматические палочки, ряд свечей, полочки масел оставляет в себе лишь стойкий раздражающий запах.

Обзор на весь приемный зал и относительное скрытие местонаждения устраивают Эмили.

— Я бесконечно Вам благодарна. Мне не к кому сейчас пойти.

Мужчина умалчивает, подорванное доверие так просто не восстановить: здесь магия ЛедиБаг не в силах.

Да, легко перенести предметы, устроить кров и посматривать, нет ли подозрительных поползновений к книге. Сложно слышать рассказ и принимать его за правду, вести открытый диалог как со старым другом. Фу не может спокойно услышать голос Эмили, расслаблено сидя, как если бы в его клинику ворвался прежний Кот, сменивший одеяние на гражданское.

Резко врывающееся прошлое с удовольствием бы ограничилось давней любовью.

Но раз их пути сведены, надо пройти эти переплетения дорог.